Kitabı oku: «Созвездие Джакомо Капротти», sayfa 4
Глава 7. Небесный союз
Одеревеневшее тело требовало движения. У меня не было связи и фотографии Франческо – это связывало по рукам и ногам. То ли в спешке, то ли из-за подавленного состояния Габриэлла забыла упомянуть отличительные черты знакомого ей, но не знакомого мне человека. Я корил ее и себя за то, что не попросил показать его фото.
Устав от бесконечного сидения в сгорбленной позе я встал, подтянулся и глянул на часы. Прошло 15 минут, как Габриэлла оставила меня в своем любимом зале, пообещав скорое прибытие их общего с Михаилом друга.
Только оставшись в полном одиночестве, я заметил проходящих, знакомящихся с экспозициями посетителей. Став невольным заложником одного помещения, я тоже начал искать вдохновение, терпение и смелость в портретах людей, ставшими на эту четверть часа моими молчаливыми свидетелями.
Золотой блеск в теплых оттенках масляных красок с полотен, в свете, разлившемся по картинным рамам, согревало и настраивало на миролюбивый лад. Отсутствие свободы передвижения не мешало заглядывать в примыкающие по бокам залы. Оказавшись у правого дверного проема, я проникся настойчивым зовом анфилад, приглашающим пройти сквозь череду райских ворот, ведущих вглубь к новым прекрасным открытиям. Там вдалеке вереницу дворцовых комнат завершала темной точкой неизвестная мне картина. Решив не поддаваться искушению, я двинулся влево к противоположным дверям, где через 2 зала просматривался конец.
Остановка на стыке двух выставочных павильонов дала мне возможность следить за рюкзаком и наслаждаться смежной экспозицией. Незапертый балкон соседнего помещения благодушно впускал естественное дневное освещение, которое раскрывало полотна в абсолютно другом свете, даруя прекрасную возможность наслаждаться не только образами и совершенной передачей цвета, но и не идеально гладкой поверхностью, раскрывающей секрет рождения первого мазка.
Я не думал подходить, но ноги сами подвели меня к этому бесподобному произведению. Также как и большинство представленных тут работ, сюжет был посвящен святости материнства. Из-за цветового контраста картина поделилась на две части – фронтальную, нежно голубую, и заднюю, сокрытую во мраке. Отражая дневной свет, она источала легкое холодное сияние.
Необычайно красивая девушка укрывала спящего на переднем плане младенца. Ее дивная женская красота была земной, человеческой, но при этом божественно чарующей. С какой грацией ее изящные руки придерживали подол накидки, которым она укрывала своего сына и прятала другого ребенка! Какая сила таилась в нежной женской фигуре, закрывающей собой самое дорогое от надвигающейся на них тьмы!
Надпись на табличке сбоку картины гласила, что художника звали Sebastiano del Polombo, а называлась она Madonna del Velo. Это была та самая настоящая Мадонна величественная и прекрасная в своей необъятной любви к сыну и ко всему человечеству. Неожиданно я поймал себя на мысли, что сопоставляю героиню с Габриэллой.
Знакомый звон замков рюкзака заставил прервать размышления и вернуться в покинутый мною зал. Я ожидал увидеть молодого человека, но никак не даму в элегантном сером деловом костюме, дрожащими руками поднимающую с пола мой рюкзак. Она вернула его обратно на скамью и протянула телефон.
«Не ищешь ответ. Проигнорировал звонок. Минус один день. Теперь пострадает ребенок этой женщины».
Снизу прилагалась фотография, на которой живая невредимая девочка 4-5 лет держалась за мужскую руку на фоне стеллажей какого-то продуктового магазина. По краям фото выступали бежевые и белесые пятна. Снимок сделали сегодня в 10:25 утра. В списке пропущенных звонков был один единственный неизвестный номер.
Враг наблюдал за мной в роли посетителя либо получил доступ к видеонаблюдению, а я расслабился, забыл про телефон и потерял счет времени.
– Salva il mio bambino! (Спасите моего ребенка!) – до этого тихонько всхлипывающая женщина схватила меня за руку, обреченно ее отпустила, и, громко зарыдав, упала на скамью.
Отправленное сообщение было на русском. Значит, женщина получила отдельную инструкцию. Я не знал, что делать, на каком языке говорить и к кому обратиться за помощью, потому что никто не говорил, что из-за пропущенного звонка пострадает еще один ребенок. Кто-то теребил меня за плечо, пытаясь вывести из ступора, а я все стоял и смотрел, как плачет беззащитная женщина.
Настойчиво звонящий телефон заставил прийти в себя и принять входящий вызов:
– Каково это остаться в незнакомом месте совершенно одному? Как ты заставишь молчать чрезмерно болтливую женщину, которая уже готова рассказать все охраннику? Подключи наушники и не смей отключаться! Иначе, за один неверных ход ты потеряешь 2 пешки, – шелестящий голос глухо рассмеялся, а я, молча, последовал его приказу, – Кого ты ждешь? Они повесили на тебя свои проблемы и ушли! Но они ведь обещали вернуться, – пискляво передразнил кого-то безликий голос, – Ты думаешь, хоть один из них сдержит свое обещание? Нет! Ты совершенно один! На них нельзя полагаться, им нельзя доверять. Но ты ведь это знаешь? М? – на секунду голос затих, – А помнишь, как по твоей вине умерла та девушка? Ребенок этой женщины тоже умрет по твоей вине, ведь она совершенно одна, ей никто не поможет… как и тебе, – смех с надрывом перешел в кашель. В наушниках пиликнуло и воцарилась абсолютная тишина.
Странный человек, измывающийся надо мной на том конце трубки, был прав – я стоял совершенно один и не знал к кому обратиться за помощью. Совсем как тогда… сидя возле тела мертвого человека.
Покидая после многочасовой беседы допросную комнату, краем уха я услышал – мой ступор стоил человеку жизни. Снайперская пуля прошла мимо сердца. Причиной смерти стала потеря крови. Вызови я сразу медиков, мужчина получил бы шанс выжить. Владимир убеждал в отсутствии моей вины, уговаривал обратиться к психологу. Однако, через год, не справившись с кошмарами, я покинул гильдию.
Кто-то вылил за шиворот ледяную воду, тем самым отвоевав мое сознание у поглотивших его кошмаров. Толпа мурашек под кожей пробежала по спине, по рукам, и растворилась на кончиках пальцев. Я поднял глаза. Рядом со мной стоял высокий парень в красной футболке с кожаной сумкой наперевес. Он придерживал правой рукой собранную на макушке темную волнистую челку. Его широко раскрытые глаза перемещались с моего лица на стоящего рядом с ним невысокого мужчину в очках, который разговаривал с охранником. После недолгой беседы охранник строго оглядел всех присутствующих и оставил нас в покое.
– What happened? – молодой человек со вздохом кивнул в сторону плачущей женщины.
– I don’t know, – все, что я смог выдавить из себя, встряхивая взмокшую со спины футболку.
– Sorry, – парень кивнул уже в сторону моей спины, – I just didn’t mean to hit your face, – изобразил удар левой с бутылкой в руке, отпустил волосы и протянул руку, – I’m Francesco. I don’t speak Russian, but Lucius knows this language, – Франческо указал на старшего товарища, протянувшего руку:
– Люций. Я говорю по-русски, но давайте сачала ее успокоим. Quello che e succeso? (Что случилось?).
Глядя на то, как он бесстрашно усаживается рядом с плачущей женщиной, я подумал, что мне тоже стоит присесть. Дрожащие ноги довели меня до противоположной скамьи, а затем я просто свалился и бросил рюкзак рядом. Возле меня сел Франческо, и мы молча стали слушать диалог за нашими спинами.
Через некоторое время я про себя отметил – произношение у Люция был лучше, чем у Габриэллы. По-итальянски, как и по-русски, он говорил не торопясь, стараясь как можно четче произносить каждое слово.
Уловив момент, когда в разговоре произошла короткая заминка, я спросил у Люция, не рассказывала ли женщина про письмо или звонок с угрозами. Он поправил очки и кратко пересказал:
– Ее зовут Фелиция. Ей сегодня утром позвонили со скрытого номера; сказали, где тебя найти вплоть до этажа и комнаты; назвали приметы. Все стандартно: не сделаешь то, что мы просим, убьем ребенка. Похитители обещали отпустить дочь, как только Фелиция передаст тебе послание. Попытка прочитать самой ничего не дала. О чем было послание?
Я в ответ рассказал о звонках, видео, послании к Габриэлле, о собранных Михаилом данных о боте, о неожиданном появлении этой женщины, умолчал только про содержание последнего телефонного разговора.
– Будто подростки балуются. Только игры у них больно серьезные, – после долгого выдоха произнес Люций, – Ну если Михаил взялся за дело, он найдет, – покивал он своим мыслям.
Действительно, жертвами в основном были молодые люди, а еще я вспомнил парня, подбросившего нам шпионское устройство, и программиста, но это всё ещё не значило, что преступники были примерно того же возраста.
– Значит, они схватили девочку, чтобы ускорить процесс получения ответа, – произнес Люций, задумчиво глядя на всхлипывающую женщину, затем снова повернулся ко мне, – Есть продвижения по решению загадки?
– Нет, только идеи, – сказал я чистую правду.
– Идеи – это хорошо. Я ей всё рассказывать не буду, но скажу, что вы уже ищите как помочь. – После этих слов прерванная мной беседа возобновилась, а через мгновение у Фелиции зазвонил телефон. Загоревшиеся глаза, усилившаяся дрожь рук – ее эмоции говорили о звонке, который должен был что-то решить.
В первой половине минуты она срывающимся голосом говорила сама, а после, с приподнятыми бровями и приоткрытым ртом слушала ворчливый женский голос в трубке. Закончилась беседа новым потоком слез.
– Non sono usciti di casa (Они не выходили из дома), – все, что удалось разобрать среди неразборчивого потока слов и рыдания.
– Non sono usciti di casa? Assolutamente no? (Не выходили из дома? Точно?) – Люций заглянул в закрытое ладонями лицо, – Ti aiuteremo ad arrivare in hotel.
– Отель? Она не живет в этом городе? – я уловил последнее слово.
– Да, прибыла вчера вечером в Неаполь на период командировки. Ей лучше будет вернуться в гостиницу, собрать вещи и оттуда перезвонить матери, чтобы та обратилась в полицию. Тем более в номере она будет не одна, а с коллегой по работе, – Он встал и помог Фелиции подняться, поддерживая обессиленную женщину.
Выйдя к фонтану, я размышлял о странной ситуации с ребенком Фелиции. С одной стороны все закончилось хорошо – ребенок остался жив и невредим, а с другой стороны…вдруг нападение на ребенка только планируется, и маленькая девочка все еще в опасности? Тогда зачем предупреждать заранее и отправлять фотографию? Вопросов появлялось больше чем ответов. Захотелось всё бросить и уйти.
– В каком городе она живет? – с запозданием уточнил о главном, но названный Люцием город был не знаком, поэтому я решил прояснить еще одну вещь, – Возможно, покажется странным, но узнайте, пожалуйста, есть ли у нее знакомые парни-подростки или юноши, близкие с ее семьей?
Стремительно поползшие вверх брови Люция свидетельствовали о крайней степени удивления, но это не помешало ему исполнить мою причудливую просьбу. К сожалению, женщина не смогла назвать подходящую кандидатуру, но пообещала разузнать у своей матери.
Перед отъездом Фелиции они обменялись визитками, заодно Люций записал номер таксиста. Усадив женщину в машину, мы вернулись к дворцу. По дороге Люций рассказал историю жизни Фелиции. После развода она полностью обеспечивала семью, разъезжала по командировкам, поэтому девочка часто оставалась с бабушкой, которая заменяла ей обоих родителей. Злоумышленники явно знали о ситуации в ее семье. Думаю, я был прав, считая, что это кто-то из ее знакомых, только это мало чем мне помогало.
Дойдя до Галереи, мы долго искали место, где устроиться. Выбор пал на пустую скамью недалеко от дворцового фонтана. Сидеть на улице с мокрой спиной было некомфортно, но вскоре я перестал обращать на это внимание.
– Я согласен с тем, что неудавшийся похититель близок с семьей Фелиции. Но почему именно подросток? Ты принял в серьез мои слова? – после коротких переговоров с Франческо, Люций повернулся ко мне, видимо вспомнив мою просьбу, когда мы сажали Фелицию в такси.
– В диверсиях участвовали парни примерно одного возраста. – Я рассказал о программисте и парне, с которым столкнулся на пути к Габриэлле, – Тут есть только 2 варианта – либо они действуют по приказу взрослого человека, либо по просьбе друга, – почесал я бровь и вспомнил последний телефонный разговор.
На сегодняшний день единственной жертвой оставалась девушка. После ситуации в галерее мысли о ней с большей силой бросились разрывать душу в клочья. Девушка действительно погибла по моей вине. Я прокручивал варианты событий, ставил на ее место себя и представлял, как благополучно доживаю до 22:59:59 не подозревая, что через секунду встречу смерть.
– Михаил не отрицает версию про подростка, – прервал мой зацикленный кошмар Люций.
– А как…? – прошептал я. Люций указал на Франческо, говорящего по телефону. Я посмотрел на экран ноутбука на его коленях и мельком заметил зеленые строки какого-то кода.
– Ты сказал, у нас было 2 дня срока, то есть сегодня и завтра? Что уже придумали на счет картины? – снова обратился ко мне Люций после того, как Франческо закончил разговор и отложил свой смартфон на скамью.
Немедленному раскрытию карт помешал звонок, точнее мощная резкая вибрация, сотрясающая под нами устойчивую скамью. В моих руках каким-то чудом очутился гигантский жужжащий смартфон, который оповещал о звонке Габриэллы. Там было написано ее имя, но вместо фото красовался «Сатурн, пожирающий своего сына».
Шкодливая улыбка на лице хозяина телефона и исходящее осязаемыми волнами сочувствие Люция вызывало подозрение, но рефлекс сработал раньше, чем встрепенулось здравомыслие. Разрывающий ушные перепонки крик из динамика дал осознать всю мощь подставы. Я не считал, сколько раз называл в трубку свое имя – словесная пальба на поражение не оставила мне ни единого шанса оправдаться и пояснить ошибочность выводов.
– Come sta Roman? (Как дела у Романа?) – после выкриков последовал строгий вопрос.
– Hai apena parlato con Roman (Ты только что говорила с Романом), – выкрикнул Франческо.
– Роман, это ты? – голос Габриэллы прозвучал более спокойно.
– Он, он. Только дай ему прийти в себя, – вместо меня ответил Люций.
– Франческо, ты сволочь! – вместе с выкриком послышался гулкий удар.
– Я передам ему. Ты что-то хотела спросить? – Люций забрал у меня смартфон, с чем-то согласился и снова вернул его мне.
– А-алло, – голос непроизвольно дрогнул, выдавая мою растерянность.
– Рома, извини, я думала, что говорю с Франческо, – Габриэлла вздохнула, – Ты как?
– Спасибо…нормально…
– Извини меня еще раз. Кстати, на досуге чтобы прийти в себя я кое-что придумала. На это натолкнула твоя идея.
– Какая именно?
– С римскими цифрами. Я понимаю это безумие, – Послышался шелест бумаги. – Я сделала ставку на ассоциации. Соединила линиями головы, отдельно жесты рук, и из получившегося узора из линий я выделила буквы, которые подходят под римские цифры… это я про Мадонну в скалах. Ну, ты понимаешь…
– И?
– Получила пять четырехзначных числа. Запишешь? Впрочем, можешь не записывать. Я просто уже не знаю, что делать.
– Диктуй, – подготовившись записывать, я отдал отмашку на старт.
– Уверен? Ну ладно. 1166, 2066, 2157, 2075, 2076. Записал? Я сейчас гадаю на кофейной гуще, но попробуй поискать какие-либо события, связанные с этими годами. Вдруг действительно найдешь чего-нибудь, – снова послышался шелест бумаги, – Я поговорю с Лючиано, чтобы он поделился связью. В идеале (нам или тебе самому) надо было приобрести сим-карту, но весь день состоит из неожиданностей. Если вдруг найдешь что-нибудь интересное, дай мне знать через Лючиано.
– А когда ты освободишься?
– Через час. Я слышала, что у нас была новая жертва, и забрали день от общего срока? Это значит, сколько у нас осталось? Сейчас без двадцать три минуты четыре. То есть около пяти часов, – собеседница вздохнула, – Как думаешь, успеем?
– Постараемся!
– Постараемся, – тихим эхом вторила мне Габриэлла, – Ты не виноват в ее смерти… Никто из нас не виноват…
После непродолжительного молчания она попросила позвать Лючиано. Судя по всему, наш новый общий знакомый дал согласие посодействовать в поиске, и трубка перекочевала в руки Франческо.
– Я активировал раздачу, подключайся, – не стал затягивать с раздачей интернета Люций. Он ввел пароль в моем смартфоне, тем самым запустив новый этап нашего исследования.
Прикосновение 4. Копенгагенская находка
Что бы она ни говорила, мне понравилась ее идея обвести человеческие фигуры и найти числами. Единственное, обо что спотыкался мой энтузиазм – я не знал, с какой картиной соотносить эти четыре разных четырехзначных числа. Она назвала их годами, но 2066 год еще не наступил, а будущее я предсказывать не умел. Поэтому просто вернулся к Иоанну Крестителю, из-за которого начался весь сыр-бор.
– Какая роль отведена святому Иоанну Крестителю? – спросил у Люция, рассматривая фотоснимок полотна.
– Роль? Правильней будет сказать, миссия. Предсказать приход мессии. Говоря проще, он предсказал приход Иисуса Христа, – пояснил он.
– А что вы можете сказать о кресте на этой картине? – повернул ноутбук монитором к собеседнику, чтобы было удобней рассматривать.
– Я думаю… думаю, – он поправил очки на переносице, – Крест здесь присутствует чисто символически. Львиную долю внимания перетягивает на себя фигура молодого человека. Джан Джакомо Капротти, если не ошибаюсь. Вообще, крест – это символ мученичества, – у Люция интригующие блеснули стекла очков, – Но у него есть и другое значение – союза Неба и Земли, священного места, где сливаются пространство и время.
– То есть горизонт? Картина может быть картой?
– Предположение с картой весьма не дурно, но не уверен на 100%. В этой картине я вижу скорее религиозный подтекст, чем топографический.
Союз Неба и Земли вновь напомнил мне о Тайной Вечере – нити, связывающей нас со знакам зодиака. Я решил попробовать соотнести все года, перечисленные Габриэллой, с событиями, в прямом смысле происходящими на небесах. Мне повезло с первого раза.
Выбранный сниппет направил в невиданный ранее ресурс – ВикиЧтение. Я открыл книгу Глеба Носовского «Крещение Руси» и затаил дыхание.
«Астрономическая датировка гороскопа на золотом Копенгагенском роге якобы пятого века дает эпоху Христа: 1166 г. н. э.»
Дальше шла история двух золотых рогов, являющимися «копиями пары знаменитых рогов якобы V века н.э, найденных возле селения Галлехаус в 1639 и 1734 годах».
Приведенные черно-белые снимки демонстрировали изящные изделия из цветного металла. Поверхность рога делилась на несколько секторов, которые отделялись друг от друга выступами и гравированными узорами в виде снежинок и насечек. На расширенном конце одного из рогов даже имелась вязь рун. Каждый сектор заполняли странные чеканные звери и люди.
«Два рога, найденные почти в одном и том же месте, скорее всего, составляли пару. Об этом говорит и общность изображений на них. Очевидно, что пара рогов весом более семи килограммов, целиком сделанных из золота, была предметом исключительной ценности и, скорее всего, имела какой-то священный смысл…»
Дочитав до конца, нажал на кнопку, ведущую в следующую главу, но, сколько не тыкал, страница не менялась. Я решил обратиться к ссылкам в боковому меню. Успешный переход оттуда к следующему отрывку из книги разрушил мое предположение о снежинках – это были звезды, а непонятные звери и люди – созвездия. По коже пробежала толпа мурашек. Я продолжил чтение о расшифровке фигурок в разных отсеках рога и дошел до части с поиском даты звездного неба.
Первый абзац текста завершался рядом черно-белых фотографий, а точнее срисовок с оригинальных рисунков, демонстрирующих роспись рога. Именно здесь я нашел то, что не ожидал найти.
– Посмотрите, – я развернул ноутбук к Лючиано, тихонько беседующим с Франческо.
– Так, что у нас тут? – мужчина поправил очки на переносице, – Два человека образуют крест. Откуда это?
– Рисунки на Копенгагенском роге.
– А-а-а, золотые рога из Галлехуса. Так, стоп, – он повернулся ко мне и оперся правой ладонью о колено, – Ты думаешь…? – Люций отвернулся и замолк, уставившись на дорожное покрытие, а затем произнес, – Давайте ко мне на работу, – он встал со скамьи и взмахом руки призвал нас встать с засиженных мест.
– А далеко идти? – спросил я Люция, пока добавлял закладки и закрывал все окна.
– Обсерватория Каподимонте. Пару сотен метров отсюда, – махнул рукой в неопределенном направлении и щипками потер нос, – Все равно я отпросился лишь на некоторое время, – вздохнул он, а я посмотрел на время.
Осталось меньше 3 часов. Нужно было сохранить твердость духа и определить дальнейшие действия, от которых зависела чужая жизнь. Я посмотрел на Франческо, который словно ищейка, напавшая на след, с пылающими очами яростно молотил по клавиатуре. Я позавидовал его сосредоточенности на неведомом зеленом коде и вернулся к подготовке благополучного завершения работы на своем компьютере.
Мог ли блеф с похищением означать, что дочка Фелиции и парень из видео Габриэллы останутся живы, даже если мы выйдем за временные рамки? Имелись ли сдвиги в расследовании, проводимым Михаилом? Новые вопросы требовали новых ответов.
«Скорей бы все закончилось», – подумал, прежде чем отключать беспроводное соединение.
Не успел подвести курсор к значку, как контроль над управлением оказался безвозвратно утерян. Я попытался отключить через кнопку выключения, но трюк не сработал. Стрелка застыла в сантиметре от цели и больше не двигалась. Зазвонил подброшенный телефон.
– Загляни в лэптоп к Франческо, – произнес скрипучий голос, и незнакомей разорвал связь.
Сбоку на экране алел мой любимый натюрморт из роз от современной художницы Элизабет Роббинс Прюит. Это значило только одно – на чужом устройстве проводили манипуляции с моим рабочим столом.
Подавленные чувства забурлили проснувшимся вулканом и выплеснулись резким ударом справа в челюсть Франческо. От вида застывших лиц с приоткрытыми ртами во мне заоворила совесть. Я опустил взгляд на раскиданные по земле ноутбуки. Его мощный игровой аппарат продолжал светиться, мой погас. Все собранные мною записи канули в лету. Хорошо хоть снимки картин остались на телефоне.
– Что случилось? – первым очнулся Люций, удержав рванувшего ко мне Франческо.
– Спросите у него, – я махнул в сторону взломщика и поднял погасший компьютер с дорожки.
– Он не понимает в чем дело, – Люций перекинулся парой фраз с «виновником торжества» и снова обратился ко мне.
– Я – тем более, – выдохнул я, потирая кулак, – Зачем надо было взламывать меня, когда можно было просто попросить дать ноутбук? В нем практически нет информации.
– Кто? Франческо? – Лючиано поправил очки, – Когда?
– Только что, – я указал на сине-черного монстра, которого он поднял с каменной плитки и теперь бережно протирал салфеткой.
Пойманный с поличным хакер дождался, когда пройдут люди и повернул свой ноутбук ко мне. От вида красных роз в стальном кувшине с чужого дисплея защемило сердце.
– Да, это мой рабочий стол, – Я встал и забросил рюкзак за плечи.
– С твоего компьютера запускали боты для отправки сообщений, – На мне сошлись два пристальных взгляда.
– Думаете, я виноват? – настала моя очередь удивляться.
– Франческо интересуется, почему звонили только тебе.
– Откуда мне знать? Меня взломали еще задолго до того как это сделал ты, – я ткнул пальцем в красную футболку, – Как думаете, как я получил видео? А теперь моя очередь! Что вы все от меня скрываете? Вы общаетесь с Михаилом. Почему не сообщаете никаких новостей?
– Как много недосказанного! – вздохнул Лючиано, перевел мои вопросы Франческо и передал его ответ, – Михаил ничего толком не говорит, только спрашивает. Вполне возможно злоумышленник намеренно хочет нас запутать, чтобы мы перестали доверять друг другу, – Он посмотрел на часы. – У нас осталось, 2 часа и 10 минут. Давай не будем ссориться. От нас зависят жизни других людей. – Он перевел взгляд с меня на Франческо. – Дойдем до моей работы и обдумаем твое предположение о символе креста на картине, а Франческо останется здесь и будет поддерживать с нами связь.
Я молча согласился и последовал за ним. Напоследок, перед уходом я пообещал извиниться перед Франческо, как только получу доказательство его непричастности к сетевым диверсиям, на что он послал меня куда подальше и попросил не возвращаться. На такой «оптимистичной» ноте мы покинули парковую зону и через 15 минут оказались на холме, с которого открывался захватывающий вид на близлежащие городские окрестности.
