Kitabı oku: «Басни дедушки Феди», sayfa 6

Немой и Барин

Немой глотал ночами молча слезы

И терпеливо ждал, когда пройдут морозы.

Как только снег сошел, безропотный слуга

Подался с барского двора в бега.

В погоню посланные гончие и слуги

Настигли беглеца в конце округи.

Добраться дальше не хватило сил:

Его сердечный приступ прихватил.

Прислужники схватили беглеца,

Приволокли и положили у крыльца.

Расправой барский суд жесток и страшен:

«Больного накормить березовою кашей,

Облить холодной ключевой водой

И бросить в яму на денек – другой!»

На свадьбу уезжая, Барин строго

Велел глаз не спускать с острога.

Из ямы чудом выбрался Немой

И видит: Барин возвращается хмельной.

Схватив за бороду, что было сил,

Он голову Барону отрубил!

Тираны! Вам Немого бы понять пора:

Не доводите свой народ до топора!

Обычай

Крот с ночи… Выбился из сил,

Не спится как назло.

Вдруг кто-то резко позвонил!

«Кого там принесло?»

На цыпочках Крот подошел,

Протер дверной глазок.

Глядит: пред ним хмельной Осел,

А с ним – хмельной дружок.

«На гроб Медведю отстегни!

Нам – на похмел хоть грош.

Знать, сочтены и наши дни.

Как с горя не запьешь?»

Подал… Звонок! Чертей виня,

Крот вперился в глазок

И видит: пьяная Свинья

Стоит наискосок.

«Слыхал? Медведя скорбный путь

Закончился в глуши.

Подай на свечки – помянуть

За упокой души!..»

Едва прилег, опять звонок!

О Боже пресвятой!

Крот, не дыша, глядит в глазок:

Там – Заяц раскосой.

«Подай Медведю на венок! –

На весь подъезд орет. –

Эх! Люди – мухи. Злой наш рок.

Прожить хотя б с годок…»

Прилег. Лишь только задремал –

Дзынь-дрынь! – опять звонок!

Шальной вскочил, как на аврал,

Забыв взглянуть в глазок.

Крот распахнул пошире дверь,

Чтоб лучше рассмотреть,

Какой еще явился зверь,

А там – живой Медведь!…

Осел заморский

Мудрый владыка в советниках

не нуждается

От старческих недугов нет лекарства.

Когда цари хиреют, чахнут царства.

В лесу Лев – грозный царь зверей и бог,

Но старость подошла, царь занемог.

Тогда по предложению Орла

Лев взял в советники заморского Осла,

И вместе с ним – пакет рекомендаций

Для всех зверей, племен и наций.

Лев, не колеблясь, подписал Указ,

Который жизнь лесных зверей потряс:

«Отныне всем, рогатым и безрогим,

За воду и траву – платить налоги!

Хлеб – голова всему! Ему под стать

Цена должна быть: цены вновь поднять!»

Чтоб цены повышать на хлеб и сало,

У нас всегда свих ослов хватало.

Осел и Свинья

Богатый пузатеет, бедный тощает

пословица

Молвы, что он – чахотная скотина

Худой Осел боялся, как огня;

Не мог понять, в чем тайная причина,

С чего такая жирная Свинья.

Чтоб испытать эффект «целебной» каши

И на « волшебный» посмотреть котел,

/По тайному совету братьев старших/

Свинье куль проса притащил Осел.

Котел просянки хитрая Хавронья

Опустошила быстро, будто вор;

Затем остатки каши и подонья

Поставила поспешно на костер.

В заветный час Осел к Свинье пришел

И тут же рот раскрыл от удивленья:

Был двор в дыму…Свинья скребла котел,

А дальше началось святое представленье.

Визг подняла, как будто ее режут:

«Зачем с Ослом связалась дура я?

Ведь просо прелое! И пахло-то несвежим.

Но есть еще на небе Бог-судья!»

Куль потеряв с отборным просом,

Худой Осел остался с носом.

Мораль ясна без лишних слов:

Свинья жирна за счет – ослов!

Помещик и Крестьянин

Пан силой захватил земельку у соседа

У одинокого больного Деда.

Как тот жандарм, пристал к нему

И ну грозить -упечь в тюрьму:

«Пойми, старик! Перечить мне нелепо,

Не то покажется с овчинку небо!

Кладу тебе как дар за землю – грош!

Бери, пока даю. А там – как хош.

Еще верну те в знак награды

В госбанке лопнувшие вклады».

Помещик знал /чего таить греха/,

Был вклад у Деда- на цепи блоха!

Дед на дыбы! И в суд…С пустой сумой,

А Пан-с набитою мошной.

Крестьянин обратился в суд истцом,

А встал ответчиком перед судом!

Шемякин суд! Ни дать, ни взять!

К тому ж в суде у Пана – зять.

Суд праведный давно себя изжил:

Крестьянин в тяжбе выбился из сил.

Жить никому Дед вроде не мешал,

А оказался без земли, и без гроша.

За грош распродана общинная земля.

Не оттого ль полынью поросли поля

Попугай и Соловей

В лесу царь – птицей избран Попугай,

А это значит – власть переменилась:

Кто терся впереди, под хвост валяй;

Кто был в хвосте, тем ордена да милость.

Метелка новая по-новому метет,

Так испокон веков заведено не нами.

Взял Попугай всех певчих на учет

И стал учить их петь словами.

Бездарней всех был в хоре Соловей!

А может он – тупой, как пробка?

Отверг все почести! Хоть ты убей,

Не хочет петь, что он – Дурак и Попка!

Крик сверху: «В назиданье остальным

Упрямца в клетку водворить стальную;

Забором окружить стальным,

И пусть поет про мать родную.

Смотри! Нашелся умница какой!

Возносит свой язык, мораль и нравы.

Понять не хочет истины простой:

Как Попугай, петь должен гимн державы».

Но переносит стойко Соловей

Жару и жажду, голод, униженье.

Беснуется в бессилье все сильней

Послушное Попуге окруженье.

Напрасно клеткой Попугай пугает:

Ему Соловушку не сделать Попугаем.

Рыжие Тараканы

Нас опрокинет – на правом борту

в сто миллионов груз крестьян

В. Маяковский

C трибун вешают тараканы-реформисты:

«Мы собственники, а не коммунисты.

И честно вам признаться, дорогие братцы,

Мы лезли в партию, дабы наверх забраться.

Нам ни к чему теперя красный партбилет:

Мы, тараканы, представляем высший свет!»

Вверху на солнце тараканы порыжели,

В родных деревнях раскулачили артели;

Пустили по миру тех черных от земли,

С кем в темноте и в бедности росли.

Глав. Таракан, скупив за грош земельку,

Бароном стал буквально за недельку.

Приватизировав дворцы и кабинеты,

На свалку выбросил знамена и портреты.

Богует властно Таракан на небосводе:

Он стал хозяином на шахте и заводе.

У черных муравьев работы нет в помине,

А он борзеет, как «пахан» в «малине».

Мразь перелетная, он шустренький такой:

Успел сродниться с «забугорной» саранчой.

Он в Вашингтоне – лорд, маркиз – в Париже.

Он выживает всех, кто этажами ниже.

Перерожденец-буржуа – советской знати цвет.

Из лапотных он кулаков! И енто не секрет.

Для Молота с Серпом – он черная угроза:

В нем больше мерзкой гнили, чем навоза.

Свинья и розы

Красота спасет мир

Ф.Достоевский

Жираф в Свинью влюбился не на шутку

И переплюнул местных женихов:

В день Ангела, чтоб ублажить Машутку,

Ей преподнес букет живых цветов.

Колючка розы Машу уколола.

Визг подняла невеста на весь свет!

Свинья рассвирепела от укола,

На землю грубо бросила букет;

И ну топтать неистово ногами

Цветы Жирафа и его любовь.

Жених влюбленный с горькими слезами

Откланялся Свинье и был таков…

Как жрица молодая Афродиты,

За желудей мешок (без лишних слов)

Со старым Кабаном, всегда сердитым,

Свинья венчалась без живых цветов!

Мир прекрасен в божественной сини,

В росных зорях, в сияньи мечты.

Красота мир спасет, если свиньи…

Не затопчут ее, как цветы.

Синица и Кукушка

Неправдою суд стоит

пословица

Бездомная Кукушка-вертихвостка

Яйцо подкинула в синичкино гнездо;

Учла, что голенькому не до лоска,

В дупле ж ему уютно, и тепло.

Подкидыш наделен был скверной хваткой:

Едва проклюнувшись, братишек разбросал.

Но приходилось и ему не сладко,

Когда вдруг нависала смертная коса.

С трудом Синичка Кукушонка сохранила,

Ему здоровье отдала и материнское тепло.

Слегла…Уж думала, что ждет ее могила,

Ан, выкормыш подставил ей крыло.

Кукушку зависть чуть не задавила:

Всю жизнь кли-кликала, моталась там и тут;

Беспомощная старость опостыла,

И на Синичку подала Кукушка в суд.

Горой встал Кукушонок за Синичку:

«Кормилицу в обиду я не дам!

Кукушка мне не мать – чужая птичка.

Знать не желаю я кукушек-мам!»

Спокойно Ворон мантию поправил

И приговор прокаркал в духе правил:

– Поскольку Кукушонок – вылитая мать,

Ребенка матери отдать!

На то и суд, чтоб был неправый- прав,

А правый не имел и птичьих прав

Слон на троне

Преступный мир победил

пословица

Людьми взращенный в зоопарке Слон

Негаданно – нежданно сел на трон.

За ломку политических платформ

Он враз прослыл сторонником реформ.

Чтоб ясно было даже и глупцу,

Слон объявил в лесу по «брехунцу»:

«Любую социальную проблему

Решать чрез монетарную систему!

Казну по частным банкам рассовать,

Любить копейку, как родную мать.

Общенародное круши, удешевляй,

Затем – приватизируй. Не зевай!

Смутьянов за крамольные идеи

Немедля за ворота гнать в три шеи.

Общинников-толстовцев не приемлю,

А потому пущу в продажу землю.

Ту армию, что с чернью и толпой,

Я сокращу: контрактник – наш ковбой!»

Как в заморозки увядают розы,

Зачахли вмиг заводы и совхозы.

Нет и следа скопления зверей:

Опоры в массах нет для бунтарей.

Болезни. Распри. Голод больно крут.

Куда ни глянь, покойников несут…

Слонам таким не надо резать глотку:

Их надо возвращать в зверинец – за решетку.

Солдат и Гады

Воевать – так не горевать,

а горевать – так не воевать

пословица

В Москве проспал свободу римский Гусь:

Вельможи притеснили бедноту,

Хоть к топору зовите Русь:

Жить дальше так невмоготу!

Хоть мудрецов в народе многовато,

Одна надежда на защитника – Солдата.

Пришел к царю служивый на поклон,

Взглянул на трон, а там – Дракон!

Дела-а! Солдат в Генштаб стрелой,

А там – Горыныч молодой.

Он- к сталеварам прямиком.

Беда! Удав зажал стачком.

Махнул на фабрику в профком,

А там – Гремучая торчком!

Солдат в село подался, семеня,

А в сельсовете – подколодная Змея!

Солдат – народа верный щит,

Готов идти на смерть, на баррикады.

Но он сражаться не спешит:

Везде в штабах засели гады…

Стандарт мировой

Лев не ударил в грязь лицом,

Стал править, как за морем правит Львица.

Лев повелел: – Ни ночью, и ни днем

В лесу никто не должен пням молиться.

Всем чтить покорно мировой стандарт,

Предать забвению пуды и версты, мили;

Певца звать уличного чтимо «бард»,

Чтоб все в почете, как за морем были.

Конверты новые ввести, чтоб по уму

/Мышленье по старинке уж не модно/:

Сначала – от кого, затем – кому.

Пора и нам жить чинно, благородно.

Дворцовой свите почести создать,

Пожаловать всем «мерседесы», виллы;

Телохранителей приставить рать

И памятники ставить на могилы.

Книг вверх кореньями заморских не читать,

До новых веников знать аглицкий нормально;

Придворной Стрекозе вновь пенсию поднять,

А Муравьишке – хватит минимальной!

У Льва проблем заморских – за глаза!

Он так вошел в реформенный азарт,

Что в хлопотах забыл поднять низам

Их жизненный – не мировой стандарт.