Kitabı oku: «Между Раем и Адом», sayfa 2
Не так сложно подцепить на улицах средневекового города доверчивого смертного, сколько потом отмываться от позора. Конечно, тогда мы об этом абсолютно не задумывались, ведь были обычными подростками.
Наутро же поняла, что лежу одна в постели в поместье Рика. Уже неплохо, ибо Кира, все-таки, смогла напугать своей фразой о Сартии.
Встав с кровати, я прислушалась к своим чувствам. Голова не болит, саму не шатает. Хоть какой-то плюс от адского алкоголя. Хоть с него и дико выносит, но никаких последствий после нет.
Я глянула на время и поняла, что мы, если сильно постараемся, даже не опоздаем на уроки.
– Ребят, просыпайтесь! – крикнула на весь дом, после чего спустилась в гостиную и принялась ожидать другие «тела» с чашкой травяного чая в руках.
Первыми пришел Крис с парочкой девушек – Амалией и Беллой, следом за ними вышла другая – Элизабет. Позже всех спустился Рик. Странно, а где же Кира? Видимо, как только мы ее оставили одну, она ушла к себе.
– Темного утра, – сказал Рик, падая на диван и выхватывая из рук кружку чая.
– Хэй! – возмутилась я, но было до жути лень встать и возвращать себе обратно. – Ладно, пей честно отобранный у меня чай. А я буду помирать от жажды! Ужас. До Аластора еще не дошли, а меня уже пытают! – вздохнула и драматично приложила тыльную сторону ладони ко лбу.
– Да ладно тебе, не перегибай. Кстати, ты Киру не видела? – спросил Рик, отпивая чай и возвращая кружку на родину – ко мне в руки. – С утра ее не могу найти.
– Да наверняка убежала к себе, – отмахнулась Элизабет, а после, поджав губы, кинула взгляд на нас, – как думаете, она могла пойти настучать? – спросила она, скрещивая руки на груди и облокачиваясь о стену.
Я вынырнула из глубокой задумчивости и подняла взгляд на Эл, затем перевела его на старинные настенные часы, что старательно отбивали каждую секунду, оповещая нас о том, что скоро можем начать опаздывать.
– Не знаю, но сейчас узнаем. Погнали на уроки, – кивнула я головой на дверь, ведущую на выход.
Легким взмахом руки привела себя в порядок. Следом подобное же действие сделали и друзья, и мы отправились в путь.
В голове все стоял вчерашний разговор с Кирой. На самом деле, она была достаточно хорошей девушкой – потрясающий ирамитас и неплохой друг. Мы с ней учились еще в одном классе в Раю, сидели за одной партой. Шутили вместе. Я ее даже называла своей сестрой. Если коротко – та самая дружба, о которой многие мечтают. Ни разу за прошедшие года мы с ней не ссорились и даже не повышали друг на друга голоса.
Милые голубые глаза, аккуратные черты лица, короткие черные волосы. Чем-то по характеру она напоминала Эмми. Но когда мы попали в Ад, я заметила за ней одну странность. После перехода, ее огонь по угас. Будто бы знала, что здесь произойдет что-то странное, неприятное и пугающее.
В глубине души теплилась надежда, что всё это – лишь временное смятение, ведь даже я за десять лет успела сдуться и заскучать настолько, что и азарт пропал, и глаза не горели. Потому времени обращения ждала с еще большим трепетом. И он наступил.
Я видела, как Кира будто бы снова ожила, раскрылась и снова смеялась. Уже и обрадовалась, подумала, что подруга пришла в себя.
Нас перевели в один класс, и тут Кира снова начинала затухать. Будто бы ей не было места ни среди ангелов, ни среди демонов. Я пыталась с ней поговорить. Узнать в чем проблема и почему ей так плохо. К сожалению, она всегда уходила в сторону от разговора. Пыталась спросить что-то у меня и почти перестала искренне радоваться жизни. Я искала вину глубоко внутри себя, думая, что где-то не вовремя оставила подругу одну или просто стала больше времени уделять остальным друзьям.
За этими мыслями даже не заметила, как мы подошли к нашей школе. Классическое здание могло ничем не отличаться от смертного строения, разве что только, невероятных размеров. Во дворе играли мелкие ребята, гоняли мяч и просто летали наперегонки. Где-то под высохшим деревом сидела парочка и о чем-то мило ворковала, а школьники все сбегались к главному входу, который любезно принимал каждого.
Войдя в пустой класс, я заметила лежащую на парте Киру. Она так обычно делала перед занятиями, чтобы выспаться или просто дождаться начала. Только вот сейчас это выглядело, скорее, как очень плохо знак.
Я с опаской обернулась на друзей, надеясь, что хоть они понимают, что происходит. К сожалению, все пожали плечами и осторожно принялись рассаживаться по местам.
Сейчас даже не было переживаний за себя. Не было страха, что нас отправят под суд к Аластору. Было всего одно желание – лишь бы только с Кирой все было хорошо.
Как только последний из нас сел на свое место, дверь в класс с громким ударом захлопнулась, а перед партами из ярко-красного дыма показались две фигуры. Одна из них знакомая – наш преподаватель, а рядом кто?
Высокий силуэт медленно прорисовывался и вот уже видны резкие очертания лица, горящие кровавым цветом глаза, руки, сложенные в замок и ухмылка, от которой кровь стыла в жилах.
– Демон Аластор. – Представился он противным скрипучим голосом, больше похожий на истинно демонический. – Следующие пару недель вы проведете у меня в клетках.
Наверное, палач как раз один из тех самых демонов, которые за время пребывания в подземном царстве не утратил свою истинную жестокость и желание издеваться.
По его губам вновь скользнула ухмылка, будто бы ожидающая, что мы начнем трястись и умолять о прощении и пощаде. Демон оглядел нас, буквально на пару секунд цепляясь взглядом за каждого, после чего остановился на мне.
Мучительные несколько мгновений я смотрела на Аластора, после чего, собрав всю смелость, выдала единственный интересующий вопрос:
– А что с Кирой?
Аластор зло рассмеялся, будто прозвучал вопрос очевидно глупый, на который каждый ребенок знает ответ.
Демон цокнул языком, после чего, вальяжно откинувшись на позади стоящую парту, произнес:
– Её ждет особый прием у меня. Девчонка предала вас. Выдала, чем вы занимались прошлой ночью.
– Мы – демоны – предаем, лжем, обманываем, совращаем исключительно людей. – Перехватил слово Сартия, – но не друг друга. Не понимаю откуда появились стереотипы о том, что мы своих же, если что, насадим на копье и будем сдирать кожу, – фыркнул он, – Она кинула вас. Сдала нам. Точнее, видимо, желая остановить, она прибежала ко мне и попросила уберечь от глупой ошибки. Но это предательство. Сделала так раз, сделает и два. А знаете, что за это будет? Если у нас с Аластором будет плохое настроение, то мы казним ее, поскольку закон нам разрешает это сделать, – добавил демон.
Внутри все похолодело. Справедливость и дружба. Где та тонкая грань, когда твой друг переступает черту, надеясь спасти тебя, а делает хуже всем?
Тонкий, еле слышимый голос внутри меня говорил, что Кира это заслужила. Она слишком рано решила сдаться, а слабым не место ни в Аду, ни в Раю. Быть может, во мне говорила обида за то, что подруга в последние месяцы так не разговорчива? Что пыталась избегать и не контактировать ни со мной, ни с кем другим? Но я не могу ее вот так запросто потерять, ведь чувствовала вину, и совесть не унималась.
Эти мысли роем противных ос жалили сознание, а демоны это слышали. Я видела, как им нравится замешательство. Они умели читать мысли без нашей воли.
Прикрыв глаза и сосчитав до десяти, я поняла, что все это время забывала поставить свои мысли на блок. Нас учили этом в Раю и повторяли, чтобы это делали чаще, чем даже надо. Не только на переговорах, не только во время опасной игры. Нельзя позволять остальным так явственно слышать вас. А тем более сейчас. Демоны воспользовались моей минутной слабостью.
– Аластор, у тебя прям праздник. Будешь пытать дочку самого архангела. Думаю, Михаилу будет очень приятно узнать, что именно ты сделаешь с ней, – ухмыльнулся Сартия.
– Пройдемте, – прорычал Аластор уже нечеловеческим голосом.
Его лицо вытянулось в острую морду, похожую на клюв, внутри которого виднелись ряды острых как бритва зубов.
Именно тогда я поняла, что надо будет терпеть и поклялась себе, что не издам ни единого звука боли. Не крикну и не заплачу. Я буду сильной, ведь Ад для сильных. И если выдержу пытки палача, то смогу уже вынести абсолютно все, что угодно. Начиная от душевной боли и заканчивая тяжелой физической.
Телепортировавшись с Аластором на его территорию, я почувствовала, как живые цепи обвили тело. Руки и ноги натянули таким образом, будто хотели меня лишить всех конечностей сразу. Но самое страшное, что я потеряла из виду палача. Перед глазами лежали различные кинжалы, неизвестные мне жидкости в бутылочках и сердце противно замирало от осознания, что он все это проверит на мне. Внезапно, позади я услышала мерзкий, скрипучий, нечеловеческий голос Аластора.
– Ну что, начнем игру?
Я поклялась не орать, но ведь и палач знает правила своей игры.
Часть 2
Кейт
Я помню, как пообещала себе, что буду сильной. В конце концов мы сами заслужили наказание и должны были достойно принять его.
Боль, страх и отчаяние – вот что чувствуешь, находясь в подвале палача.
Две недели нестерпимой боли и мук с тех пор навсегда отпечатались у меня в памяти, а злой, нечеловеческий смех демона преследовал еще многие годы в самых страшных кошмарах.
Возвращаясь к утру в Рай, я чувствовала, как губы неприятно побаливали, ведь в первые три дня прокусывала их сразу же до крови.
Палач и не собирался щадить. Он выкладывался на полную, делал все, чтобы сейчас, стоя на пороге дома, мое тело тряслось как осиновый лист на ветру, а я, того и гляди, упаду на колени, даже не дойдя до кровати.
Два этажа казались невероятным испытанием, ведь каждый шаг отдавался болью во всем теле, а руки предательски соскальзывали со стен и перил, в попытках зацепиться хоть за маленький выступ или подсвечник.
Наконец я смогла добраться до своей кровати, в которую рухнула как поваленное ветром дерево и не смела более шевелиться.
Только спустя минут двадцать, находясь на грани сна и реальности, кое-как сняла с себя окровавленную и подранную в лохмотья одежду и с тихим болезненным стоном укрылась мягким одеялом, что приятно касалось кожи. Надо было еще, по-хорошему, сходить в душ, чтобы смыть с себя кровь, но сил уже не осталось.
Лёжа в кровати, я думала о том, что отец безусловно уже узнал о нашей выходке и какое наказание последовало за ней. Школы просто обязаны были предупреждать родителей о таких крупных инцидентах. И не удивлюсь, если этим занимался сам Сартия. С каким же он упоением в голосе он говорил, как «приятно» будет узнать Михаилу столь «прекрасное» известие.
В моей голове никак не хотел укладываться тот факт, что то, что мы отчасти демоны, не является оправданием нашим деяниям. Да и мы все еще дети. Почему нельзя было просто простить и сказать, что так делать не стоит? Да, предупреждали, да, были ознакомлены, но ведь на первый раз даже смертные друг друга прощают.
«Dura lex, sed lex» – «Закон суров, но он закон». Отец часто любил повторять эту фразу, когда мы с сестрами где-то оступались. Он даже младшую учил этому, что, на самом деле, было правильно.
Как не печально, но мы были осведомлены о правилах и законах. Все об этом знали, но заставил нас сойти на землю тот чертов адский вискарь! В голове возникали все новые и новые оправдания нашей «шалости».
К счастью, отца я пока не видела, да и как-то не очень-то и хотелось. Уже точно знала, каким суровым взглядом он будет смотреть на меня. И в мыслях наверняка останется всего лишь одна мысль: «Что же я в своей жизни такого сделал, что мне досталось такое отродье?».
Прости, пап, но твоя дочь искренне хотела повеселиться и забыла об ответственности. Честно, прости.
Я абсолютно потеряла счет времени, лёжа в полусонном состоянии и уходя глубоко в мысли, которые перескакивали с одной на другую. То винила саму себя, что посмела вот так вот легко поддаться и нарушить закон Ада, то ненавидела Киру, что, абсолютно не думая, сдала нас, хотя по-своему хотела остановить.
Где-то вдалеке на фоне я услышала шаги в гостиной, негромкие голоса, обсуждающие предстоящий день, даже смех. Было очень больно осознавать одно – стоит мне появиться на пороге в столовую, общение тут же исчезнет и повеет холодом. Так было почти всегда и вряд ли когда-либо изменится.
Ближе к ночи тело начало приходить в себя, и я поняла, что даже могу пойти в душ. К сожалению, из-за крайней подавленности, не получилось сотворить даже самую легкую магию. Наверное, это был один из огромных минусов ирамитасов – надо быть бесконечным оптимистом и никогда не падать духом, чтобы постоянно использовать свои силы на полную мощность. Они зависели от нашего морального состояния, которое имело свойство падать, когда это было так необходимо.
По коже потекла приятная прохлада. Вода смывала весь ужас, который произошел за последнее время. Вот бы еще можно было очистить собственные воспоминания.
Однако вскоре вода перестала окрашиваться в красный цвет, грязь с тела исчезла и я, надев шелковую белую сорочку на голое тело, спокойно легла обратно в кровать.
К тому времени бледный диск Луны уже во всю освещал просторную комнату, будто сам хотел поинтересоваться моим самочувствием.
Только я начала проваливаться в сон, как в дверь постучали. Даже в мыслях не представлялось, кто бы это мог быть, особенно в такое позднее время. Но стук оказался невероятно осторожным, будто стоящий по другую сторону боялся разбудить.
– Кейт, можно? – глухо раздалось.
Эмми. Моё рыжее солнышко. Действительно, почему я сразу не подумала о ней? Кто бы еще мог прийти в такой час, чтобы просто узнать, как я себя чувствую? Наверное, именно младшая и была единственным человеком в доме, с которым чувствовалось хоть какое-то близкое родство.
Я поспешно откинула с себя одеяло и, присев на кровати, произнесла хриплым голосом:
– Да, конечно, входи.
Дверь тихонько скрипнула, и в комнату проскользнула миниатюрная тень, освещаемая лунной дорожкой. Серебристый свет играл в локонах девочки, что она действительно сейчас казалась самым настоящим ангелом, который приходит во снах, обещая скрыть от всех бед. Её лицо озаряла холодная Луна, а в глазах была заметна невероятная тревога.
– Ты как? – спросила Эмми, садясь рядом. – Сегодня утром отец очень грубо отзывался о тебе. Днём я хотела подойти, но Катрин запретила и не подпускала к комнате. Сейчас они все уже уснули. Прости, что не смогла прийти раньше, – извинилась девочка и опустила взгляд в пол.
Эмми действительно переживала за то, что не смогла увидеть меня еще днем. К сожалению, в нашей семье не слишком приветствуется поддержка в мою сторону. Да я и не удивилась бы, если отец только и надеялся на то, чтобы Аластор меня убил.
– Ничего страшного, рыжик. Не переживай. – Отмахнулась, – просто очень серьезно провинилась, и в Аду наказали. За дело, если честно. – Я взяла маленькие ручки сестры в свои и глянула в голубые глаза.
В них сияла такая чистота и вера в добро, что в душе зародилась мысль о том, что мне не хочется, чтобы она брала с меня пример. Нельзя ей в Ад.
Минуту спустя я решила высказать свои мысли вслух:
– Никогда не бери с меня пример, если хочешь вырасти хорошим воином и ангелом.
– Катрин тоже так говорит, – задумчиво проговорила Эмс, отводя взгляд в сторону.
На пару минут мы замолчали. Думаю, в этот момент наши с сестрой мысли были похожи, ведь впервые мы с Катрин сошлись мнениями.
Параллельно с этим в мыслях проскочила одна отвратительная вещь, которая наверняка через пол века окажется правдой. Живя рядом с Катрин и проводя с ней куда больше времени, Эмми наверняка когда-то действительно станет, такой же. Она поймет, что демоны – истинное зло, против которого надо бороться, отвернётся от меня и тоже будет ненавидеть. Конечно, произойдет великое чудо, если Эмми сохранит в себе бесконечную доброту к миру и станет таким ангелом, которых рисуют смертные. А ведь она так похожа на маму. Может и выйдет, что характером пойдет в нее?
Нависшее над нами молчание прервала Эмс. Она положила маленькую ручку мне на колено и произнесла:
– Знаешь, а я не хочу быть, как ты или Катрин. Не хочу бороться только за Рай или только за Ад. Хочу быть между.
– Между Раем и Адом… – будто бы в трансе проговорила я, – это и есть сущность ирамитасов, как думаешь? – спросила с улыбкой.
А ведь в словах Эмми была правда. Я тоже не желала быть ни за Рай, ни за Ад. Конечно, подземное царство мне прельщало больше, но ведь и в Раю есть что-то хорошее. Что-то такое, чего никогда не будет в Аду. Там нет дивных пейзажей, нет невероятных закатов или рассветов. Если отвлечься от всех мыслей и полететь на самые окраины, где начинаются бесконечные сады, то ты буквально чувствуешь, как на душе становится легче. Пропадают все печали, уходит гнев. Хочется жить, летать, мечтать.
– Да, наверное, ты права, – сказала Эмми и сладко зевнула.
Кажется, она уже хотела встать с кровати, чтобы пойти к себе, но после решила спросить. Очень тихо, опустив глазки в пол.
– Можно я сегодня посплю у тебя? Мне одной просто страшно.
На моих губах появилась улыбка. «Прошу, малышка, никогда не взрослей» – мысленно попросила, а вслух ответила:
– Да, почему нет? Только с утра уйди пораньше, чтобы отец с сестрой не заподозрили, что эту ночь ты проводила в комнате самого страшного и злого существа в этом доме, – засмеялась я и взъерошила и без того лохматые волосы сестры.
Несмотря на спокойствие, что дарила мне Эмми, лежащая под боком, спалось, откровенно говоря, крайне плохо.
Во сне я пыталась убежать от Аластора, спрятаться, но ноги наливались свинцом, а веки буквально слипались, не давая и шанса увидеть дорогу. Каждый раз наталкивалась на тупик, а хищный голос палача звучал все ближе и ближе, будто бы подкрадывался со спины, как бы быстро не пыталась бежать.
К счастью, это все прервали яркие утренние солнечные лучи.
Немного поворочившись, я, все же, открыла глаза и повернула голову вбок. Как и ожидалось, Эмми уже не было рядом. Скорее всего она убежала к себе рассветом, а может, когда услышала первые шаги в коридоре.
Сев на кровати, я прислушалась к телу. Вроде оно перестало ныть. При ближайшем рассмотрении оказалось, что шрамов почти не осталось, разве что пару штук. Вызвав крылья я их осторожно осмотрела. Пара серьезных, но затянувшихся ран. Наверняка будет тяжеловато летать, но не до боли и рези в глазах.
Надев школьную форму – черную блузку и черную приталенную юбку в пол, – я направилась в столовую.
Пока шла по длинному коридору, что простирался от моей комнаты вправо, всё думала о том, что же мне скажет отец.
Конечно, ни в одном из вариантов я не слышала чего-то приятного. Так-то мои ожидания заботы и ласки от него уже давным-давно канули в небытие. Пришло смирение и признание, что все это направленно больше на Эмми с Катрин, но никак не на меня.
Поворот налево, лестница вниз. Спустившись по ступенькам, я свернула вновь налево, почти что за лестницу и, пройдя еще пару метров, оказалась в столовой.
Светлая комната озарялась сотнями лучами солнца, проходящими сквозь витражи на окнах и рисуя на стенах причудливые узоры. Если не задумываться об окружающем интерьере, то можно даже решить, что кто-то решил позавтракать в самой церкви.
За столом, расположенном в центре, уже сидели отец, Катрин и Эмми.
Близняшка, похоже, решила сделать вид, что меня тут нет и продолжила пить из золотого кубка нектар.
Пройдя на своё место, которое было ровно напротив отца, я очень тихо сказала «доброе утро» и, опустив взгляд на еду, принялась за нее. Как-то даже удивительно, что до сих пор не обнаружила там яда.
Отец же очень долго и пристально глядел на меня, после чего задал вопрос:
– Тебя сегодня кошмары мучали? Ты кричала. И очень громко, – он потянулся за чайником и налил себе чая.
Подозрительно покосившись в его сторону, я убедилась, что он обращается именно ко мне, а не к сестрам. Интересно. Он спрашивал это так, будто интересуется каждый день и в этом нет ничего необычного. Просто отцовская забота.
Но вот я, не ожидавшая такого, чуть было не подавилась едой. Благо, кусок достаточно быстро проскочил, не заставляя долго кашлять.
– Да так, ничего особенного. А с чего это тебя интересует? – подозрительно спросила, ведь привыкла, что в его речи, в абсолютно любой фразе, обращенной ко мне, есть подвох.
– Ты – моя дочь. – Пожал он плечами и вновь глянул на меня, – думаю, это естественно, что мне не всё равно, – произнёс отец, отчего что у меня, что у Катрин и даже Эмми округлилсь глаза.
«Даже так?» – подумала я. Но что это? Забота, ирония, сарказм? Михаил решил поиздеваться? Однако, взглянув на него, можно было понять – он определенно не шутил и не издевался.
– Хах. Вау, – только и сумела сказать по итогу я. – Ну, что ж. Да, пожалуй, пара кошмаров с участием Аластора и жутких огненных лабиринтов. Не самый лучший сон, – пожала плечами и отвлеклась на чай.
В голове ответ звучал не так резко, как вышло на самом деле. Может, мне стоило быть помягче? Даже если отец и решил, что тот самый «прекрасный» день, чтобы наладить отношения настал, глубоко внутри затаилась та самая обида, которую искоренить будет очень и очень непросто.
Так что, быстро опрокинув в себя напиток, я встала из-за стола.
– Мне надо на занятия, – кинула, идя на выход.
В голове все еще звучали слова отца, и у меня по-прежнему не укладывалось в голове – какая муха его решила укусить, что он вдруг так смягчился? Отцовская любовь проснулась? Что ж, в таком случае это крайне интересно и даже несколько подозрительно.
На заднем дворе нашего огромного особняка я прошла через портал в Ад, который тут же захлопнулся за мной, как только переместил в Дит. Он появлялся ровно за два часа до занятий и за пять минут до них мог сам закрыться, если бы я опоздала.
Глянув на время на одной из кроваво-красных городских башен, я довольно улыбнулась. До занятий оставалось еще полчаса. Вряд ли Сартия даст нам сегодня хоть немного прийти в себя. Сразу начнет гонять не только по теории, но и практике. Боевая подготовка для него была чуть ли не основной частью, за которой он наблюдал даже строже, чем по остальным знаниям об истории Ада.
– Ставлю свои крылья, что мы сегодня будем отрабатывать воздушные бои, – раздался голос позади меня.
Рик, как и обычно, подкрался крайне бесшумно, чем очень любил пугать. Клянусь, когда-нибудь ему прилетит от меня за такие фокусы.
Тяжело вздохнув, я обернулась на друга.
– И тебе темного утра, – поздоровалась я с ним. – Ты как? – поинтересовалась с тревогой в голосе.
Я и не хотела скрывать того, что мне было абсолютно не все равно на то, что делал Аластор не только со мной, но и с друзьями. Присмотревшись, взгляд зацепился за длинную рану на лице юноши, начинающуюся где-то с правой стороны от брови, проходящей поперек глаза и заканчивающийся чуть ниже щеки.
– Здорово он тебя… – негромко проговорила я, на пару секунд зависая и понимая, как мне повезло. – Шрам теперь останется?..
– Да нет, – отмахнулся Рик, непроизвольно проводя кончиками пальцев по ране, – через пару дней вылечу и буду как новенький. Ты сама-то как? По тебе и не скажешь, что две недели пытали, – заявил он, достаточно хитро улыбаясь.
Ох, эта хитрая улыбка. По кому и не скажешь, что его пытали, так это по Рику. Даже после всех дней пыток он будто на курорте побывал, да еще и загорел.
– Ну, я бы тебе показала, не будь мы в людном месте, – игриво улыбнулась я, но после вмиг стала серьезнее. – На самом деле, на крыльях много следов осталось. Видимо, ему понравилось наблюдать за тем, как они непроизвольно вздрагивали под лезвиями кинжалов. Надеюсь, с остальными тоже все в порядке.
– Да все нормально, не переживай. Была бы у демонов цель убить нас, они бы давно уже это сделали, – уверенно произнес Рик.
– Справедливо, – согласилась я и чуть ускорила темп, чтобы быстрее дойти до школы.
В чем-то Рик был прав. Демоны, хоть и любят растягивать удовольствие от убийства жертвы, не настолько жестоки, чтобы убивать учеников.
Как же я ошибалась.
Пройдя через, как казалось на первый взгляд, одиноко стоящий посреди пустоши дверной проем, оказались перед школой, куда тут же зашли.
Через пару минут мы уже были в классе, где, опершись на учительский стол, стояли Сартия и Аластор.
А Киры так и не оказалось.
Когда всех заперли в подвале у Аластора, ее наверняка увлекли вместе с нами. Незавидное наказание – сначала терзали во сне а после пытали.
При одном только воспоминании о палаче, я заметила, что мои руки дрожат.
В голове же всё еще были свежи воспоминания о предупреждении Сартии, что Кире, вполне возможно, грозит смерть. Но ведь это всё были их шутки? Обычный черный юмор?
– Что ж, коль все в сборе, позвольте сказать пару фраз перед тем, как Сартия начнет. Надеюсь, мелкие придурки, вы усвоили урок и больше без должного разрешения не будете убивать смертных. В качестве подтверждения серьезности и моих слов, и слов вашего прекрасного учителя, с этого дня вас в классе станет на одного меньше. Догадываетесь, почему? – спросил демон и заглянул каждому из нас в глаза.
– Предательство, – еле слышно произнесла Элизабет, опуская взгляд в парту.
Закрепившийся страх перед демоном так и звенел в ее голосе.
– Верно. – Клянусь, палач почти что промурлыкал это слово, – в Аду свои законы и принципы, но предательство не позволяется прощать никому. Киру, а если быть точнее, Анаиэль, казнят сегодня вечером, – спокойно произнес Аластор.
– Но, как же ее родители? – решил вступиться за подругу, хоть и предавшую нас по своей глупости, Рик.
– Они полностью одобряют решение и передали ее жизнь в наши руки, – ответил Сартия, скрещивая руки на груди и облокачиваясь о стену. – Еще вопросы?
Во мне боролись несколько сторон. Был тот самый отвратительный остаток злорадства над предателем, из-за которого мы две недели слышали крики и мольбы о помощи друг друга, с другой же – мы с Кирой знакомы достаточно давно, она – моя лучшая подруга.
Нет, этого нельзя было допустить.
– Но так неправильно! – возмутилась я, вскакивая с места и поражаясь собственной смелости.
Но отступать назад уже было поздно. Я с вызовом посмотрела в глаза палача и сжала руки в кулаки.
– С чего же это, Кристал? – спросил равнодушно Аластор. – Разве лично ты не хочешь, чтобы предатель был наказан?
– Она может получить наказание, но не настолько жестокое. Я имею в виду…
– Когда-то Бог предал Люцифера, выгнав его из Рая за то, что он просто не полюбил людей, так о какой же жестокости мы говорим, а, малышка? – спросил палач, медленно подходя ко мне и неотрывно сверля взглядом.
– Вы не спросили у нас, готовы ли мы простить ее и побороться за ее жизнь, – я уже чувствовала, как ноги готовы подкоситься от дикого страха, но руками уперлась в парту.
Вполне возможно мой жест был больше похож на вызов, хотя демоны, в особенности Аластор, прекрасно чувствуют страх. Он сверкнул ярко-красными глазами, а на губах появилась жуткая ухмылка. Отойдя от меня, палач оглядел остальных.
Обернувшись на ребят, я поняла, что все они также с вызовом смотрят на демона. Готовые вступиться и бороться, ведь мы сами могли бы разобраться и наказать подругу по-своему, но сейчас надо было, во чтобы то ни стало, вытащить ее из лап смерти.
– Ну! – раздался резкий мужской голос, – Кристал резонно заметила, что ваше мнение не учли, хотя, оно самое важное. Вы готовы простить вашу подругу и побороться за ее жизнь? – задал свой вопрос Аластор и обвел острым, как сам клинок, взглядом остальных в классе.
На некоторое, мучительно долгое время наступила тишина. Друзья думали о том, что помимо первоклассного палача, перед ними стоял настоящий гений обмана и уловок. Он мог задумать абсолютно что угодно, так что, соглашаясь бороться за жизнь Киры, мы обрекали себя на дьявольскую русскую рулетку. Аластор мог придумать что угодно.
– Да, – первым подал голос Крис и встал с места, – я готов.
– И я, – поднялась с места Амалия.
– Я тоже готова, – Белла с вызовом посмотрела в глаза демона.
– Готов, – произнес Джек, которому вся эта идея явно не нравилась, но оставить нас так просто не мог.
– Она – наша подруга, пусть и оступилась, – поднялся Рик.
– Соглашусь с Риком и Кейт, – последняя встала Элизабет.
И кому еще нужно подтверждение, что у нас, тех полукровок, в чьих жилах больше крови демона, нет понятия о доброте, чести и справедливости? Мы – те, кем являемся. Готовые пойти до конца, буквально бросаем вызов хитрейшему демону. И ради чего? Ради того, чтобы хотя бы попытаться помочь подруге, немного увеличить её шансы на прощение и на то, чтобы доказать, что не стоит недооценивать ирамитасов, сражающихся за право на жизнь.
