Kitabı oku: «Элиза и ее монстры», sayfa 2
Глава 4
Корова_Апокалипсиса: работаешь сейчас над новой страницей?
Таящаяся: Нет – уже закончила. Еду в машине смотреть на братьев, играющих в соккер. Блокнот со мной.
полбяныехлопья: Блин
полбяныехлопья: Эй получила мою посылку?
Таящаяся: Нет! Ты еще послала? Ты не обязана делать это, Эм!
полбяныехлопья: :DDD люблю посылать всякое такое вам ребята!!! А в этой хорошие вещи
Корова_Апокалипсиса: а когда ты посылала что-то другое?
Корова_Апокалипсиса: а где моя посылка???
полбяныехлопья: Успокойся глупыха, ты тоже свое получишь
полбяныехлопья: Э ты будешь на просмотре Собачьих дней да?
Таящаяся: А то ж. В тот день, когда я пропущу Собачьи дни я съем собственную ногу.
Корова_Апокалипсиса: *делает скриншот*
Корова_Апокалипсиса: пусть все знают что если элиза пропустит Собачьи дни, то съест собственную ногу.
полбяныехлопья: Властителям дум это понравится
полбяныехлопья: Создатель Моря чудовищ съедает собственную ногу из-за подростковой мыльной оперы
Корова_Апокалипсиса: низкопробной подростковой мыльной оперы
Таящаяся: Низкопробной подростковой мыльной оперы? Да. Дико увлекательной? Тоже да.
полбяныехлопья: Аминь
– Снова строчишь своему бойфренду? – Салли кладет подбородок на мое плечо. Черч перестает смотреть в окно и тоже придвигается ко мне. Пристраиваю телефон экраном вниз на блокнот на моих коленях.
– Перестань заглядывать мне через плечо, – рявкаю я. – И это не бойфренд, а всего лишь Макс и Эмми.
– О, всего лишь Макс и Эмми, – язвит Салли, делая в воздухе кавычки.
– Ну конечно же. – Черч издает сдавленный смешок и изображает кавычки секундой позже.
– Эй вы, ведите себя хорошо, – чирикает мама с пассажирского сиденья. Папа издает одобрительный звук.
Мы въезжаем на автостоянку спортивного комплекса, где Салли и Черч будут играть в соккер в зале. Получасовая поездка благодаря Максу и Эмми пролетела незаметно, но я не беру телефон, пока два ночных кошмара не выбираются из машины, а потом, уткнувшись в него, иду за мамой и папой в здание комплекса.
Корова_Апокалипсиса: но если серьезно, Собачьи дни хуже всего.
полбяныехлопья: Сейчас еще ничего по сравнению со вторым сезоном когда Хизер замутила с Беном
Корова_Апокалипсиса: во втором сезоне хизер была с джейсоном, а не с беном.
полбяныехлопья: Слова человека не смотрящего Собачьи дни
Корова_Апокалипсиса:…
полбяныехлопья: О, как низко пали великие
Я хихикаю. Папа оглядывается на меня:
– Что у тебя такого смешного, Эггз?
Снова переворачиваю телефон и прижимаю его к блокноту, ощущая маленькие вспышки раздражения:
– Ничего.
Пока я не уверена, что мама или папа больше не обращают на меня внимания, держу телефон опущенным и смотрю перед собой. Это здание больше всего похоже на склад. Огромное пустое помещение с передвижными перегородками, служащими стенами для разных залов. Волейбольного, баскетбольного, теннисного корта. Его размеры невероятны. В центре огорожено поле для игры в соккер, с трибунами и всем, чем нужно. Я фотографирую его и посылаю в чат.
Таящаяся: Настоящий ад.
полбяныехлопья: Моя сестра зависла в одном из таких залов
полбяныехлопья: Глядя на них хочется принять душ
Корова_Апокалипсиса: странные у тебя желания, хлопья. не везет тебе, э.
Таящаяся: Я здесь умру, похороните меня вместе с моими творениями.
Корова_Апокалипсиса: будут спеты гимны, нераскрытый потенциал будет оплакан. кому-то надо будет оповестить фанатов. как главный администратор по безопасности форумов мч беру эту обязанность на себя.
полбяныехлопья: Давно ты называешь себя Главным администратором по безопасности
полбяныехлопья: Ты всего лишь банишь троллей
* * *
– О, Элиза, посмотри! – Мама гладит меня по плечу. Поднимаю глаза и вижу, что она изучает постер у входа в комплекс. Папа и мальчики уже направились к игровому полю, где команды разминаются перед предстоящим матчем. – Скоро начнутся теннисные уроки. Я уверена, тебе понравится теннис – там каждый играет сам за себя, и это прекрасная физическая нагрузка.
– Нет, – буркаю я и возвращаюсь к телефону. Мама сразу же оставляет меня в покое.
Такое повторяется регулярно. Будучи маленькой, я не могла противиться родителям, и они записывали меня на занятия по всем существующим на свете видам спорта. Малая бейсбольная лига. Соккер. Баскетбол. Волейбол. Я ненавидела все это, потому что у меня не было – нет – хорошей координации и я не любила – не люблю – общаться, и потому играла я плохо и мои товарищи по команде бывали рады избавиться от меня. Когда я впервые сказала папе, что больше не хочу играть в софтбол, он вспылил и целую неделю не разговаривал со мной. Мама же пыталась меня переубедить.
Это сформирует мой характер. Это поможет мне завести друзей. Это будет хорошо для физического развития.
Я настояла на своем. А впоследствии бросала и все другие виды спорта. Избавление от них можно сравнить с избавлением от старых тяжелых доспехов. Черч и Салли любили спорт, что отвлекало родителей от моего упрямства, но попыток приобщить меня к этому делу они не оставляли. Если я говорила «нет», они все равно продолжали свои уговоры. Я же продолжала говорить «нет».
Теперь же, на этом стадионе, они предложили мне новый вариант, я опять сказала «нет», и дело с концом.
Иду за мамой на поле для соккера и пристраиваюсь рядом с ней в первом ряду трибун. Папа стоит поодаль с тренерским блокнотом в руке и что-то вещает группе нескладных мальчишек в небесно-голубой форме. Им лет по четырнадцать или меньше. Достаю из кармана карандаш и ластик и открываю блокнот.
– Мне бы очень хотелось, чтобы ты не таскала его с собой повсюду, – говорит мама. – Почему бы тебе не посмотреть, как играют мальчики?
Я поднимаю на нее глаза, смотрю на поле, а затем снова утыкаюсь в блокнот. У меня нет ответа, который она была бы рада услышать, и я вообще молчу.
Мы успеваем домой к началу «Собачьих дней». Выкарабкиваюсь из машины по коленям потного Салли, быстро хватаю из холодильника бутылку воды и стремглав лечу в свою комнату, включаю маленький телевизор, стоящий на краю стола рядом с компьютером, и начинаю переключать каналы, пока не нахожу нужный. Уже идут начальные титры. Пробуждаю к жизни компьютер и тороплюсь на сайт.
На Monstroussea.com не только все выпуски «Моря чудовищ», что я нарисовала на данный момент, но и самый большой форум фанатов комикса, а также чат-страница, где раз в неделю я появляюсь под псевдонимом, чтобы посмотреть с фанатами «Собачьи дни». Только в эти моменты ЛедиСозвездие говорит «в прямом эфире».
ЛедиСозвездие: Я ЗДЕСЬ! Не волнуйтесь, я здесь!
моби66: Ура!
ДевушкаКто: ура-ура-ура
проблемахьюстона: Мы боялись, ты не появишься!
Вслед за этими комментариями следует поток новых. Обычно в чате столько народу, что я не успеваю отвечать всем. Выдаю что-то по поводу шоу и позволяю людям реагировать на мои высказывания. Разговаривают они между собой. В основном о том, что я среди них, что мы смотрим одно и то же, и в кои-то веки никто не судачит о «Море чудовищ».
Я люблю «Море чудовищ» так же – а возможно, больше – чем они, но даже мне необходимо изредка поговорить о чем-то несущественном.
На телефон, с которого я до сих пор залогинена как Таящаяся, приходит личное сообщение.
Корова_Апокалипсиса: вот что меня интересует! обнаружит ли спенсер, что джейн лесбиянка и встречается с его бывшей?
Макс в жизни не признается в этом, но ему нравится смотреть «Собачьи дни», как и всем нам. Об этом знаем только мы с Эмми, но в данный момент она слишком занята тем, что резвится в основном чате.
Посылаю Максу несколько бессмысленных эмоджи и начинаю комментировать в основном чате содержание новой серии «Собачьих дней», где Спенсер действительно обнаруживает, что Джейн лесбиянка и встречается с его бывшей девушкой по имени Дженнифер. Не могу понять, что это: бездумный поворот сюжета или шоу действительно пытается сделать заявление о правах геев. Посылаю сообщение на форум. Людям нравится.
Во время первой рекламной паузы сканирую на компьютер новую страницу «Моря чудовищ» – ту, что нарисовала сегодня в школе – и загружаю ее в фотошоп, чтобы обвести. Мой планшет ждет меня, как призовой рысак, готовый вырваться из стойла. Изображение на его экране повторяет то, что выведено на компьютер. Натягиваю старую перчатку с отрезанными большим, указательным и средним пальцами на правую руку, чтобы не заляпать экран, и рука начинает легко скользить по нему. Ничто не способно запороть работу надежнее, чем неловкое движение руки.
Работа с линиями – моя любимая. За ней следует раскрашивание, но изощренность работы с линиями не сравнима ни с чем. Хорошие линии сделают или уничтожат картинку. Кроме того, на этой странице линии должны быть очень красивыми. Эмити и Дэмьен находятся в эпицентре Битвы песков, во время которой оркианцы и земляне сражаются за контроль над столицей пустынных земель.
Персонажи «Моря чудовищ» часто используют силы природных стихий, и потому здесь линии должны быть очень точными, как в аниме. Особенно если в кадрах присутствуют Эмити и Дэмьен, ведь они дерутся при помощи кристаллов и тумана. Углы и кривые. Красота.
Реклама кончается прежде, чем мне удается сделать что-либо толковое. Кладу ручку, возвращаюсь в чат и вижу, что к нему присоединились несколько заметных участников.
ЛедиСозвездие: Надеюсь, за время рекламы никто не стал причиной каких-либо неприятностей.
вызывающийдождь: определи, что такое «неприятности».
Холодный_Огонь: Неприятности, сущ. Этот парень.
вызывающийдождь: Тонко.
Холодный_Огонь: Стараюсь.
Вслед за этим быстрым обменом репликами следует шквал взволнованных «вызывающийдождь!!» и несколько реплик «Здесь Ангелы!».
Ангелы – это группа из пяти фанатов, взявших себе имена, как у Ангелов в «Море чудовищ», хранителей планеты Оркус. Я никогда особо не общалась с вызывающимдождь и другими Ангелами, но видела их на форумах. Их невозможно не увидеть на форумах. Они почти так же популярны, как я.
Музыка в телевизоре достигает пика громкости. Я вовремя поворачиваюсь, узнаю, что Джейн обнаруживает, что беременна от Спенсера, и тут опять дают рекламу. Эта серия действительно посвящена обсуждению сложных проблем. Обратно к основному чату.
ЛедиСозвездие: Опять беременность? В шоу уже есть ребенок, еще одного усыновляют, а еще аборт! Как они справятся с этой проблемой и не окажутся в противоречии с НАСТОЯЩЕЙ ЖИЗНЬЮ ПОДРОСТКОВ?
вызывающийдождь: Хахахахаха
Ответ появляется мгновенно, и у меня в груди возникает странное теплое чувство. Остальные хохочут, и это благодаря ему. Он самый читаемый автор фанфиков по «Морю чудовищ». Я видела некоторые его вещи. Они действительно смешные. То есть охрененно смешные. Я не могла бы сделать «Море чудовищ» таким смешным, если бы даже попыталась.
И то, что он смеется над моими словами, заставляет меня чувствовать себя так, будто я выиграла в лотерею.
А потом он отвечает:
вызывающийдождь: ПОВОРОТ СЮЖЕТА. На самом деле это был ребенок Дженнифер. Джейн изменяла Спенсеру уже давно. Когда родилась девочка, они назвали ее Джейнифер и стали жить счастливой лесбийской жизнью на окраине города и больше о Спенсере не вспоминали.
Я чуть не залила монитор водой, прочитав «Джейнифер». Остальные продолжали болтать, но их голоса отодвинулись для меня на задний план, и глаза выхватывали только реплики вызывающегодождь.
Холодный_Огонь: Подождите, как это две лесбиянки заимели биологического ребенка?
вызывающийдождь: Простите, никто не говорил, что это биологический ребенок Дженнифер. Кровь =/= семья. Я прав? Откликнитесь.
ЛедиСозвездие: Прошу прощения, я все еще пытаюсь пережить Джейнифер
вызывающийдождь: Тебе понравилось, правда ведь?;)
О боже, подмигивающий смайлик. Самая провокационная из всех вещей. Я краснею и тру щеки, чтобы скрыть это, хотя меня никто не видит. Какой самоуверенный, наглый ублюдок. Мальчики в школе никогда так со мной не поступают – не знаю, потому ли, что я вижу их лица, или потому, что они видят мое, а может, почему-то еще. Такие чувства я берегу для тех, кого встречаю онлайн, и, честно говоря, вызывающийдождь – первый, кто всколыхнул их. Создается впечатление, что в этом чате он общается исключительно со мной. Мы словно сидим рядышком на диванчике на многолюдной вечеринке.
У меня проблема:
Нужно ли что-нибудь ответить?
Пальцы зависли над клавиатурой. Телевизор разражается рекламой средства против акне, затем наступает очередь рекламы передачи, которая последует за «Собачьими днями». Я печатаю:
ЛедиСозвездие: О, сам знаешь.;)
Совершенный компромисс. Но по крайней мере я поставила такой же смайлик. Возможно, это получилось слишком жеманно, но я пыталась скрыть полное отсутствие мыслей в голове. И это глупо: я люблю Интернет за то, что он позволяет подумать, прежде чем ответить. Но мои мозги явно не в порядке. Не уверена, что флиртовать с кем-то на публике в образе ЛедиСозвездия – это мудро, а я даже не знаю, кто этот самый вызывающийдождь. Он вполне может оказаться дядькой за сорок, живущим на полуподвальном этаже дома своих родителей. Пальцы у этого типа в крошках от чипсов, и вдобавок ко всему у него имеется целая коллекция маек со «Звездными войнами», которые больше не налезают на его выпирающий живот.
Возвращаюсь к своим рисункам. Мои трясущиеся руки успокаиваются, когда я прикасаюсь к экрану планшета, и линии выходят четкими и ровными. У меня есть чем заняться во время рекламы, хотя из головы не идет это неприличное подмигивание и мой ответ.
Эмити, с ее облаком светлых волос и пронзительными оранжевыми глазами, начинает линия за линией проступать на чистой странице. Пока это черно-белое изображение, но, рисуя, я всегда вижу его в цвете. Интересно, каково быть кем-то, чьи цвета возникают сами по себе, без участия того, кого раскрашивают? Каково быть такой яркой, что тебя невозможно не заметить? И дело здесь не в глазах Эмити или в ее волосах и даже не в коже. Дело в ней самой.
Оставляю нагромождение острых, как лезвия, оранжевых кристаллов на руке Эмити – отведенной назад, готовой нанести удар по врагам – на потом. Снова обращаюсь к сериалу.
Вызывающийдождь ничего больше не написал. Я то и дело комментирую происходящее на экране телевизора, но в основном сижу, откинувшись на стуле, без мыслей в голове и наслаждаюсь зрелищем того, как актеры, которым далеко за двадцать, притворяются тинейджерами, принимающими невероятно неверные решения и учащимися на своих ошибках. Время от времени какой-нибудь тролль забивает окно чата кричащими репликами, набранными капсом, или потоком смайликов, но его тут же блокирует пользователь Кузни_Ришта.
На телефоне появляется сообщение от Макса.
Корова_Апокалипсиса: рядовой Кузни, прибыл с банхаммером для несения службы.
Таящаяся: Прекрасная работа, солдат.
Корова_Апокалипсиса: ты же не просто так меня наняла.
Таящаяся: Да, чтобы Эмми не приходилось делать этого в дополнение к работе над сайтом.
Корова_Апокалипсиса: ха-ха.
Таящаяся: Но действительно, замечательная работа. Никто не умеет так хорошо обращаться с банхаммером, как ты.
Макс присылает еще несколько эмоджи. Женщина танцует сальсу. Крашеные ногти. Вспышка молнии. Он постоянно донимает Эмми просьбами добавить поддержку эмоджи в чате «Моря чудовищ», но она отказывается, потому что считает это ненужно смешным.
Эмми выдала в чат «Собачьих дней» нечто, немедленно вызвавшее бурную реакцию, и я не успеваю прокрутить ленту вверх и найти ее первоначальный комментарий.
Макс и Эмми не единственные, кто помогает вести форумы, но у них это получается лучше всех. И лишь они знают меня не только как ЛедиСозвездие, но и как Элизу. До того, как Макс стал моим вышибалой, и даже до того, как запостить на Властителях дум ссылку на «Море чудовищ», он писал тошнотворно-дотошные посты про теории заговора на форумах «Детей Гипноса». А Эмми, прежде чем сделала monstroussea.com и открыла магазин, где я продаю всякие вещи, была душой компании фанатов «Детей Гипноса», одиннадцатилетняя девчонка, энергии которой хватило бы на небольшой город.
Не найди они мои рисунки, ничего такого не было бы. Каждый по отдельности, они наткнулись на мою полумертвую тему на форумах «Детей Гипноса», и именно там мы обустроили небольшое место для нас.
У меня есть друзья. Пусть мы живем за сотни миль друг от друга и я могу разговаривать с ними только на экране, но мы все равно дружим. Они собирают воедино и поддерживают не только «Море чудовищ». Но и меня.
Мы существуем только благодаря им.
После второго рождения она чувствовала, что Страж сидит у нее в голове и не спускает с нее глаз. Разумеется, у нее внутри не было ничьих глаз, но так уж ей казалось. Кусок горячего угля у нее в затылке. Иногда он опускался к плечам, хотя, глядя на себя в зеркало, она ничего такого не видела. И пыталась понять: то ли она раньше испытывала галлюцинации из-за слабости после перерождения, то ли сейчас ничего не чувствовала, потому что привыкла. В любом случае больше она не чувствовала ничего подобного. А Страж не говорил с ней с того самого дня, когда заключил с ней сделку.
Ее тело в обмен на его силу.
Глава 5
За два последующих дня я закончила еще две страницы. Я могу работать быстрее – делать страницу в день, если постараюсь, – но тогда начнет страдать качество, а это последнее, что мне нужно. Мы уже сделали так много, что комикс должен становиться все лучше, а не хуже. Я рисую страницы в школе и стараюсь как можно тщательнее проработать линии, прежде чем работа попадет в компьютер. Я рисую в классе, когда никто этого не видит, или за ланчем, сидя в насквозь продуваемом дворе, а не в столовой. Скоро для этого станет слишком холодно, и мне придется поискать столик внутри, что будет непросто, ведь когда я вхожу в столовую, все места уже заняты.
В пятницу, день праздничной игры, все принарядились в типичный для Уэстклиффа золотой цвет – в золотые футболки, вплели в волосы золотые ленточки и соответствующим образом раскрасили лица. В главном коридоре висят пять растяжек, призывающих футбольную команду СРАЖАТЬСЯ И ПОБЕДИТЬ. Когда я иду на четвертый урок и прохожу под растяжкой номер три, она внезапно отделяется от стены. Становится темно. Сражаюсь с растяжкой, пытаясь стащить ее с себя, и слышу смешки. Растяжка падает на пол.
Трэвис Стоун и Дешан Джонсон – единственные два ученика в школе, которых я боюсь даже в свои удачные дни, прислонились к стоящим рядом шкафчикам и наблюдают за моей схваткой с растяжкой. Трэвис Стоун в своих вроде как спадающих с него джинсах и с очень короткой стрижкой похож на стервятника, а Дешан Джонсон – парнишка, то считающий, что тусить с Тэвисом очень клево, то, что это вовсе не так. Десять лет тому назад они были милыми маленькими мальчиками, и мы играли в салочки на детской площадке школы, и потому они вполне могли бы помочь мне в моем сражении вместо того, чтобы стоять и пялиться.
– Красивые волосы, – говорит Трэвис. Провожу рукой по голове и обнаруживаю, что рука нещадно сияет. Она вся в блестках. Глядя на выражение моего лица, Трэвис и Дешан заливаются хохотом.
В туалете я пытаюсь исправить положение дел. Но добиваюсь лишь того, что раковина оказывается полна золотых ошметок, а девочки бросают на меня странные взгляды, будто я сама с собой такое сотворила. Все надежды на счастье и заманчивое будущее моментально улетучиваются.
В конце дня я выхожу под хмурое небо и порывистый ветер к множеству машин, жаждущих покинуть стоянку. Через несколько часов все вернутся сюда на футбольный матч, битком набьют стадион за школой, будут выкрикивать возгласы поддержки в холодный вечерний воздух, собравшись в группы. Состоится парад на футбольном поле. Объявят минуту молчания, а потом будет произнесено несколько коротких речей в память музыкантов, погибших прошлым летом на Уэллхаусском повороте. Будут футболки, и вечеринки, и веселье до глубокой ночи.
Поправляю рюкзак и беру блокнот в обе руки. Машин слишком уж много. Могу поспорить, что в колледжах нет проблем с парковкой. Могу поспорить, что колледж – это здорово.
Поворачиваюсь и снова вижу Уоллиса, сидящего на той же самой скамейке. Он сидит там каждый день всю неделю. Вчера я узнала, что его фамилия Уорлэнд, и она, как мне кажется, очень подходит человеку его габаритов и телосложения. Похоже, он способен сокрушить все на своем пути.
Сегодня Уоллис Уорлэнд не один. Рядом с ним ошиваются Трэвис Стоун и Дешан Джонсон – вечное проклятье моей жизни. Столкнуться с давно позабытыми друзьями раз в день уже плохо, а дважды – значит нарваться на неприятности. Дешан стоит у скамейки, скрестив на груди руки, а Трэвис развалился рядом с Уоллисом, словно они старинные приятели. Уоллис сидит прямо, прикрывая руками бумагу, на которой что-то пишет, и смотрит куда-то влево от ботинок Дешана.
Уоллис не кажется мне человеком, способным подружиться с кем-то подобным Трэвису Стоуну, по крайней мере школьному-засранцу-Трэвису-Стоуну. Любопытство заставляет меня подойти к ним немного поближе и притвориться, что я сомневаюсь, стоит ли мне направиться к своей машине прямо сейчас. Достаю телефон и смотрю на его черный экран.
– …прямо-таки по-печатному. Никто не умеет так хорошо писать. Как ты сказал, это называется?
Трэвис пытается взять один из листков. Уоллис сильнее прижимает руки к бумаге.
– Так что это такое? Фан… фан…
– Фанфики, – подсказывает Дешан.
Невозможно. Невозможно, чтобы Уоллис Уорлэнд писал фанфики. Фанфики к чему? Что так сильно нравится Уоллису Уорлэнду, что он пишет об этом фанфики? Можно ли писать фанфики о спортивных командах?
– Дай глянуть. – Трэвис пытается снова завладеть листком бумаги, отчего Уоллис еще больше напрягается.
– Я думаю, это про ту штуковину в Интернете, – говорит Дешан, вперившись глазами в листок бумаги. – Про море.
Волоски на моей шее встают дыбом. Сердце колотится. Они не могут говорить о «Море чудовищ».
Уоллис Уорлэнд не может писать к нему фанфики.
– Оставьте его в покое. – Я поворачиваюсь и направляюсь к ним, не успев сообразить, что делаю, и вовремя остановиться. Мой голос исходит из темного резерва храбрости внутри меня, я пользуюсь им на уроках ораторского искусства или же когда в одиночку иду к зубному врачу. Мое лицо морщится; ноги дрожат. Сердце бьется так, будто я только что пробежала милю.
Трэвис и Дешан смотрят на меня и улыбаются – ну, Дешан не то чтобы улыбается, а Трэвис скорее злобно ухмыляется. Боже, я же помню, как хорошо они когда-то умели улыбаться. Уоллис таращится на меня с непонятным выражением лица. Он понимает всю тщетность моего поступка? Может, я просто дам ему несколько секунд на то, чтобы сбежать. Все, на что я способна, так это неподвижно стоять, пока фанат – если и не фанат «Моря чудовищ», то фанат чего-либо – подвергается насмешкам из-за того, что он любит. ЛедиСозвездие не потерпела бы ничего подобного, и с этого самого момента я тоже не буду терпеть.
Трэвис изображает фальшивое удивление:
– О боже, да Мерки умеет разговаривать.
Мы учимся в одной школе со второго класса. Он прекрасно знает, что я умею хорошо говорить, в отличие от других учеников, которые верят, что я действительно немая.
– Оставь его в покое, Трэвис. – Мой голос становится слабее. Ресурсы мужества исчерпывают себя.
– Почему ты заступаешься за него, Мерки? Может, ты в него влюбилась?
Мое лицо мгновенно вспыхивает. Судорожно прижимаю край блокнота к бедру. Я знаю, что так он заставляет девушку замолчать либо смутиться до такой степени, что она не может дать разумного ответа. Он освоил этот прием в средних классах, когда я стала слишком странной для того, чтобы кто-то хотел иметь со мной дело. Если я прорвусь сквозь приемчики Трэвиса, то, может, выведу его из игры.
– Нет. Заткнись, – щебечу я. – Я просто – ты… пусть пишет, что хочет. Что бы это ни было, это не твоего ума дело.
– Не моего ума дело? Я не стану ему завидовать и обижать его, Мерки, просто мне хочется почитать. И в чем проблема?
– Он явно не хочет, чтобы ты это делал.
Все это время Уоллис не сводит с меня взгляда, мои уши начинают гореть. И потому я пропускаю момент, когда Дешан выхватывает у меня из рук блокнот.
– Эй!
Тянусь за блокнотом, но Дешан отступает, открывает его и смотрит на картинки. Несколько страниц трепещут на холодном ветру, но остаются в блокноте.
– Ух-ты, это действительно здорово, – говорит Дешан. – Трэв, думаю, она тоже имеет отношение к морским делам.
Он захлопывает блокнот и бросает его через мою голову Трэвису так, что я не могу перехватить его, даже подпрыгнув. Вставший тем временем со скамейки Трэвис ловит его и открывает. Несколько страниц летит по ветру.
– О, так вот почему ты за него заступаешься. Вам, ребята, нравится одно и то же.
– Верни немедленно! – Никто не должен заглядывать в этот блокнот. Я приношу его в школу, потому что он не такой важный, как остальные мои блокноты, но в нем тоже рисунки для «Моря чудовищ» – например, неоконченные страницы комикса – и они могут выдать меня. Кроме того, мне не нравится, что самодовольный взгляд Трэвиса Стоуна шарит по ним. Я не разрешала ему смотреть на мои рисунки, даже когда мы дружили, и не собираюсь менять свои привычки. Бросаюсь к Трэвису, чтобы забрать у него блокнот, но он перебрасывает его Дешану.
Я не буду собачкой. Не в выпускном классе. Не буду я этого делать. Но Дешан стоит с блокнотом в руках и просматривает страницы, и он не сойдет с места, пока я опять не начну рыпаться. Мои глаза застилают слезы. Прекрасно. Теперь я еще и рыдаю. Пусть мне будет еще хуже. Сжимаю кулаки и иду на Дешана. Но как только я подхожу достаточно близко, он смеется и бросает блокнот обратно Трэвису.
Снова разворачиваюсь, готовая кричать от отчаяния, и вдруг обнаруживаю, что между мной и Трэвисом возникает Уоллис и в руке у него блокнот. Должно быть, поймал на лету. Я и не подозревала, что он способен двигаться так быстро. Трэвис выглядит одновременно ошарашенным и слегка впечатленным. Уоллис поворачивается и смотрит на него, Трэвис примерно моего роста, так что, когда они оба стоят, Уоллис возвышается над ним на полголовы, и он значительно шире. Трэвис кажется саженцем, растущим рядом с дубом.
Уоллис направляется к нему, все его тело напряжено, и Трэвису ничего не остается, кроме как поднять руки и сделать несколько шагов назад.
– Да ладно. О'кей. Успокойся, чувак. Черт побери. – Он смотрит на Дешана, дергает головой в сторону стоянки, и они быстро направляются туда. По пути Трэвис поднимает одну из выпавших страниц, смотрит мне в лицо, складывает ее и кладет себе в карман.
А Уоллис уже идет по дорожке и поднимает другие выпавшие страницы. Я наклоняюсь за теми, что лежат рядом со мной – Эмити приводит в действие свои кристаллы, чтобы взмыть в небо, Дэмьен окружен облаком тумана и стаей воронов ужаса – и вытираю глаза.
Уоллис возвращается, блокнот он держит нижней его стороной вверх, так что может положить на твердую обложку один из своих листков и что-то написать на нем. Он засовывает этот листок в блокнот вместе с подобранными страницами. Он не смотрит на меня так, будто я невидимка, он вообще на меня не смотрит; отводит глаза влево, затем вправо, затем опускает их и стоит молча, пока я не забираю у него блокнот. Я чуть не роняю его, но успеваю поймать, прижав к ноге.
Парень стоит рядом. Я должна что-нибудь сказать? Он хочет, чтобы я что-нибудь сказала? Уоллис чешет затылок, опускает руку к шее и делает глубокий вдох.
Сую руку в карман и достаю телефон, но Эмми и Макс, наверное, сейчас недоступны. Эмми в колледже, а Макс на работе. Мои пальцы зависли над экраном. Уоллис продолжает стоять, но теперь у него тоже в руке телефон.
Он вынул телефон. И не обращает на меня никакого внимания.
Твердым шагом иду прочь, так что он не успевает поднять глаз. Я совершенно уверена, что он скоро сделает это, но я уже на полпути к стоянке, и мне безразлично, если он считает меня странной, потому что я никогда больше не буду унижаться в его присутствии. Добравшись до машины, ныряю в нее и захлопываю дверцу. На стоянке еще слишком много машин, чтобы уехать. В любом случае перед тем, как тронуться с места, надо снять с плеч рюкзак.
Перекладываю его на пассажирское сиденье, застегиваю ремень безопасности и кладу лоб на руль. Делаю вдох. Делаю выдох. Я не в себе. Это плохо. Жар немедленно заполняет машину, и меня одолевает огромное смятение. Почему Трэвис и Дешан именно сегодня пристали к Уоллису? Почему Уоллис сам не мог с ними справиться? Почему он, возможно, пишет фанфики к «Морю чудовищ»?
Поднимаю глаза и смотрю на блокнот. Он же что-то написал на своем листке, вряд ли фанфик к моему комиксу. Беру блокнот. Открываю его и достаю листок, который он в него положил.
Обычный лист из обычного блокнота. На нем удивительно четким и аккуратным почерком – хотя он писал очень быстро – выведено:
Спасибо.
Рисунки действительно очень хорошие.
полбяныехлопья: Продолжай
полбяныехлопья: Подожди
полбяныехлопья: Значит ты заступилась за него?
Таящаяся: Да.
полбяныехлопья: …не вижу здесь никакой проблемы, Э
полбяныехлопья: Они обидели тебя?
Таящаяся: Нет… не так чтобы. Просто забрали у меня блокнот и немного покидали его.
Таящаяся: О'кей послушай я знаю что все выглядит совсем не страшно
Таящаяся: Но, ты не представляешь как этот парень смотрит на меня. Что-то вроде «Какое право ты имеешь просто стоять передо мной, ведь ты страшнее, чем то, что я изрыгаю, объевшись мексиканской еды».
3:19
(Корова_Апокалипсиса присоединился(-ась) к беседе)
Корова_Апокалипсиса: похоже, я не вовремя. я пошел.
полбяныехлопья: У Э кризис
Корова_Апокалипсиса: кризис в связи с чем?
Таящаяся: Да просто один наш новенький идиот, который то ли фанат, то ли не фанат Моря чудовищ определенно считает меня самым большим ничтожеством на свете.
полбяныехлопья: С какой стати ему так считать? Ты за него заступилась
Таящаяся: Я не знаю! Возможно потому, что я выставила его в невыгодном свете как мужчину. Или еще почему-то. Макс, мне нужен совет парня, который считает себя ущербным.
Корова_Апокалипсиса: почему ты немедленно предположила, что я когда-то прежде чувствовал себя ущербным?
Таящаяся: Потому что ты здесь единственный мужчина.
Корова_Апокалипсиса: если ты хочешь знать, чувствуют ли себя ущербными некоторые парни, когда девушка заступается за них перед хулиганами, то к несчастью я должен сказать, что да, такое случается.
Корова_Апокалипсиса: НО Я НЕ О СЕБЕ.
Корова_Апокалипсиса: ПУСТЬ ВСЕ ЗНАЮТ, ЧТО МАКС ЧОПРА НИКОГДА НЕ ЧУВСТВОВАЛ СЕБЯ УЩЕРБНЫМ.
Корова_Апокалипсиса: нет, правда, этот парень тебе что-то сказал? почему ты так переживаешь?
Таящаяся: Он НИЧЕГО не сказал. Вот в чем проблема!
Таящаяся: Он просто стоял и даже не смотрел на меня.
полбяныехлопья: А ты что-нибудь сказала?
Таящаяся:… Нет
полбяныехлопья: Ох
полбяныехлопья: Э
полбяныехлопья: Возможно проблема в этом
Корова_Апокалипсиса: тебя обучает социальным навыкам двенадцатилетняя девчонка из колледжа. как ощущения?
полбяныехлопья: Мне четырнадцать, а не двенадцать
полбяныехлопья: Придурок
Корова_Апокалипсиса: подожди, он что-то написал тебе в блокноте? и что там было?
Таящаяся: Он написал спасибо и что картинки хорошие.
полбяныехлопья: О БОЖЕ ТЫ МОЙ
полбяныехлопья: ВОТ ПОЧЕМУ ОН ПРОМОЛЧАЛ
Таящаяся: Что?
полбяныехлопья: ОН СЛИШКОМ НЕРВНИЧАЛ
полбяныехлопья: БОЮСЬ ТЫ ЕМУ НРАВИШЬСЯ Э
Таящаяся: Я очень, очень сомневаюсь в этом.
Таящаяся: То есть, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО сомневаюсь.
Таящаяся: Он не относится к тем парням, у которых я обычно вызываю интерес.
Корова_Апокалипсиса: а у каких парней ты обычно вызываешь интерес?
Таящаяся: У тех, которых сама придумываю.
Корова_Апокалипсиса: ваааааааааааааааааааааааааааааааааааау
Корова_Апокалипсиса: вааааааааааааааааа ааааааааааааааааааааааааааааааа ааааааааааааааааааааааааау
Корова_Апокалипсиса: вааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа аааааааааааааааа ааааааааа ааааааааааааааааааааааау
Корова_Апокалипсиса: хочешь, чтобы я пришел и заполнил твой дом котами прямо сейчас или отложим это на несколько лет?
Таящаяся: Ха ха
Таящаяся: Мне придется сидеть рядом с этим парнем в классе для внеклассной работы. И что мне ему сказать?
полбяныехлопья: А что ты ему раньше говорила?
Таящаяся: Ничего, говорю же.
полбяныехлопья: Тогда продолжай в том же духе
полбяныехлопья: Если он захочет что-то сказать тебе он это сделает
Таящаяся: Почему двенадцатилетняя девчонка знает больше о мальчиках чем я?
Полбяныехлопья: МНЕ ЧЕТЫРНАДЦАТЬ
