Kitabı oku: «Приключения в Африке», sayfa 16
Глава XXVII
Продолжение путешествия. Лошади и быки разбегаются. Преследование. Надежды и опасения. Караван потерян. Возрастающая жара. Мужество Омра. Временное облегчение. Отчаяние. Вода, наконец, найдена. Сигналы Суинтона.
Тучи рассеялись, и вместе с ними рассеялись надежды на облегчение; путешественники молча сидели, и каждый думал свою грустную думу.
– Оставаться здесь бесполезно, – сказал наконец майор. – Если мы не пойдем дальше, то погибнем наверное. Впряжем быков и будем ехать всю ночь. Животным будет легче на ходу, и люди будут менее склонны предаваться мрачным размышлениям о своем несчастии. Теперь они ничем не заняты, потому жалуются друг другу на свою судьбу и усиливают безотрадное настроение. Теперь девять часов, будем ехать вперед, пока хватит сил.
– Я согласен с вами, майор, – сказал Александр, – а как вы думаете, Суинтон?
– Я тоже думаю, что так будет лучше. Надо разбудить народ. Все равно спать нельзя, потому что сюда уж доносится рев львов, а нам нечем поддерживать костры.
– Скрип фургонных колес все-таки может держать их в некотором отдалении, – сказал майор.
Разбуженные готтентоты, сонные и недовольные, стали запрягать быков. Сон был их главным прибежищем и утешением во всяком несчастии, при голоде и жажде. Запрягли быков и отправились в путь. Но не успел караван пройти несколько верст, как рев львов, подошедших совсем близко, так напугал лошадей и быков, что они все, кроме запряженных, быстро помчались по направлению к северу.
Александр, майор и Омра, ехавшие на лучших лошадях, бросились за ними вдогонку. Александр просил Суинтона ехать дальше с караваном, пока они пригонят скот. Они мчались так быстро, как только могли нести их лошади, но свободные быки и лошади бежали вперед еще с большей быстротой, как будто львы гнались за ними по пятам. Было так темно, что всадники решительно ничего не видели перед собой и ехали по направлению, откуда слышали стук копыт убегающего скота. Проехав верст пять или шесть, они потеряли всякие признаки его и остановили измученных коней.
– Надо возвращаться назад, – сказал Александр, – животные могут обежать кругом.
– Пожалуй, – согласился майор, – только я сойду с лошади; она вся дрожит, пусть отдохнет немного. Советую и вам обоим сделать то же.
– Облака снова собираются, – сказал Александр. – Может быть, мы не потерпим разочарования во второй раз.
– Да, вон и молнии сверкают на горизонте, может быть, Бог поможет нам в нашем несчастии.
Лошади задыхались от жажды и усталости. Прошло около получаса времени, прежде чем путешественники решились снова сесть на них, чтобы присоединиться к каравану. Тучи закрыли все небо, и упало уже несколько капель дождя.
– Слава Богу! – вскричал Александр, поднимая кверху лицо и с наслаждением ощущая влагу. – Теперь надо возвращаться.
Они сели на лошадей и поехали, но в темноте потеряли дорогу и сами не знали, куда ехали, вправо или влево. Но это не особенно заботило их, мысли их были поглощены так страстно ожидаемым дождем. Более трех часов испытывали они муки Тантала, прислушиваясь к грому и смотря на вспыхивающую молнию, но, кроме нескольких капель, упавших с неба, не дождались ничего. Надежды снова сменились тяжелым разочарованием. Перед рассветом тучи опять разошлись, и при свете звезд путешественники заметили, что едут по направлению к северо-востоку.
Они, молча, изменили направление. Утомление и безнадежное отчаяние снова овладели ими. Все невообразимо страдали от жажды, и жаль было смотреть на несчастных лошадей, которые шли с понурыми головами и высунув сухие языки. Наступило утро, и не было видно никаких признаков каравана. Густой туман поднимался от земли, и путешественники надеялись, что, когда он рассеется, им легче будет найти дорогу. Но, увы! Они увидали все ту же однообразную местность, все тот же ковер цветов без запаха. Солнце было уж высоко, и жара возрастала. Во рту все пересохло, язык прилипал к небу. Они медленно и безмолвно ехали по пестрому лугу, и ни одного деревца, которое указало бы на близость реки, не видно было на горизонте.
– Это ужасно, – сказал наконец Александр, с трудом выговаривая слова.
– Мы, вероятно, погибнем, – сказал майор, – но все-таки не будем терять надежды на Бога.
В эту минуту маленький Омра, бывший позади них, подъехал к ним и, предлагая им готтентотскую трубку, которую он закурил, сказал:
– Курите… Будет не так плохо.
Александр взял трубку и, затянувшись несколько раз, почувствовал, действительно, что-то вроде облегчения. Он передал трубку майору, который последовал его примеру и тоже почувствовал себя несколько лучше.
Они продолжали ехать по направлению к югу, но жара так усиливалась, что делалась почти невыносимой. Наконец, лошади остановились. Всадники сошли и медленно погнали перед собой лошадей по цветущему лугу. Начались миражи, которые мучили их еще больше. Один раз Александр вдруг просиял и молча, так как не мог говорить, указал вперед, где он видел фургоны. Все бросились в ту сторону и нашли только куаггу, которую они приняли за фургон. По временам им казалось, что они видят озера в отдалении, и они спешили туда. Потом они видели реки и острова, покрытые сочными лугами, и снова возвращались назад в тяжелом разочаровании. Все это было результатом необыкновенной прозрачности воздуха и отражения лучей солнца в душной равнине. Что дали бы несчастные путешественники за какой-нибудь куст, который дал бы им защиты от палящих лучей солнца! Им казалось, что на головах их лежат раскаленные уголья, и мысли их путались. Несчастные лошади шли шагом, слегка подгоняемые Омра, который страдал как будто меньше других. Время от времени он давал трубку то Александру, то майору, но, в конце концов, и она перестала облегчать их страдания. Наконец, солнце стало постепенно опускаться, лучи его становились менее отвесны и не жгли так ужасно. Мысли путешественников начали приходить в порядок.
Ночью они сели рядом с лошадьми и измученные усталостью и жаждой впали в беспокойное забытье. Сны рисовали им те же мучительные картины, какие рисовал им днем мираж. Они видели себя в земном раю, слышали чудную музыку, переходили от источника к источнику, утоляли жажду и отдыхали на свежей, душистой траве. Но потом все это исчезло, и начинались кошмарные видения палящего солнца, бесплодной пустыни и мучения голода и жажды. Часа через два беспокойный сон был нарушен ревом льва, который был, по-видимому, очень близко.
Они открыли воспаленные глаза, и все тело их горело, как в огне. Омра стоял около них и держал лошадей, которые пытались бежать. Только второй рев льва привел их в себя. При ослепительном блеске звезд они увидали его шагах в ста от себя. Омра вложил уздцы лошадей в их руки и отвел их в противоположную сторону. Они машинально повиновались мальчику, не замечая даже, что он сам не следовал за ними. Через некоторое время послышался снова рев льва, и вслед за ним раздался крик лошади, очевидно, сделавшейся его жертвой. Оба вздрогнули, и, оставив лошадей, поспешили с ружьями на помощь Омра, отсутствие которого только теперь заметили. На полпути они встретили мальчика, который тихо сказал:
– Льву нужна была лошадь, а не маленький бушмен.
Они остановились на несколько секунд, но крики бедного животного и хрустение костей слишком тяжело было слышать. Это заставило их поспешить к оставшимся лошадям, которые стояли неподвижно, точно парализованные страхом.
Пройдя около часу вместе с лошадьми, путешественники остановились у небольшого скалистого холма и снова легли, не будучи в состоянии идти дальше или соображать что-нибудь. Даже рев льва не мог бы поднять их теперь, и, может быть, им было бы легче, если бы зверь пришел и прекратил их мученья. Но вдруг другой звук, более нежный, поразил тонкий слух Омра. Он толкнул Александра и приложил палец к губам, предлагая прислушаться.
Прислушавшись еще некоторое время, Омра сделал знак майору и Александру, чтобы они следовали за ним. Звук, услышанный Омра, был кваканье лягушки, которое свидетельствовало о близости воды. Фырканье лошадей подтверждало предположения. Омра пошел через ближайшие утесы, спускаясь все ниже и ниже, все время прислушиваясь к повторяющемуся кваканью лягушки. Наконец, он увидал отражение звезд в небольшом озерце. Он указал на него Александру и майору. Они припали к земле и пили, пока не утолили жажду, толкая Омра, чтобы он делал то же. Но мальчик, который спас им жизнь, только после них утолил свою жажду. Затем они поспешили к лошадям и привели их к воде. Бедные животные с жадностью пили, отходили и снова возвращались, чтобы пить. Все делали то же, и никому не хотелось уходить от воды. Александр и майор хотели лечь здесь же, но Омра отговорил их.
– Нет, нет, – сказал он. – Лев придет сюда пить. Опять на скалу и там спать. Я приведу лошадей.
Нельзя было не послушаться разумного совета. На вершине утеса путешественники легли спать и проспали спокойно до рассвета.
Проснувшись, они почувствовали себя освеженными и мучились теперь только голодом, которого не замечали при мучениях жаждой. Омра тоже спал, а лошади паслись в нескольких шагах от них на траве.
– Мы должны благодарить Бога и этого мальчика за наше спасение, – сказал майор. – Мы были более дети, чем он, в эту ночь, и он оберегал нас. Я не мог говорить вчера, и вы также не могли, но оба мы понимали, что, пожертвовав лошадью, он спас нам всем жизнь.
– Он дитя пустыни, – сказал Александр, – он вырос среди львов и привык быть изобретательным при самых крайних положениях в жизни. Но мы все еще в пустыне и потеряли наших товарищей. Что нам делать? Будем ли мы продолжать разыскивать караван или направимся прямо к западу, где можем встретиться с ними у реки?
– Мы поговорим об этом потом, – возразил майор, – а теперь пойдем опять напиться, и затем я постараюсь подстрелить что-нибудь, чтобы поесть. Теперь меня мучает голод почти так же, как мучила жажда.
– Меня тоже, и я пойду с вами. Только нужно быть осторожнее около воды, чтобы не повстречать нашего неприятеля.
– Да, лев, пожалуй, тоже захочет закусить, – сказал майор.
По дороге к воде путешественники увидали голову антилопы за верхушкой утеса. Майор выстрелил, и животное упало. В ответ на выстрел раздался страшный рев, три льва выскочили из-за утеса и легким галопом побежали вниз на долину.
– Оба наши предположения оправдались, – заметил Александр, когда они подошли к убитой антилопе. – Но как приготовим мы мясо?
– Может быть, удастся набрать хоть немного сухих сучков на костер. А вон идет и Омра. Возьмем нашу добычу, напьемся и вернемся к нашей стоянке.
По дороге они встретили еще несколько крошечных лужиц, вода которых была для них целительным нектаром прошлую ночь. Теперь они прошли мимо них, потому что имели в виду воду из чистого озерца.
Омра стал собирать сухие растения, траву и мхи со скал, из которых скоро образовался небольшой костер, на котором можно было кое-как испечь нарезанные куски мяса антилопы. Когда голод был утолен, жажда возобновилась, и все пошли к озеру, где напились вдоволь. Омра испек, сколько было возможно, мяса, и получился запас на целые сутки. Затем напоили лошадей и снова поехали по направлению к югу. Еще день прошел в тщетных поисках каравана. Воды опять не было. Жара была ужасная. Ночью путешественники снова обессиленные лежали на земле и думали, что смерть была бы желанным избавлением от страданий. Утром они с трудом встали и знаками дали понять друг другу, что следует все-таки попытаться найти караван. Говорить они опять не могли.
Все утро бродили они, разыскивая следы фургонов. Жара возрастала, и прежние нестерпимые мучения возобновились. Наконец лошади не могли идти дальше, обе они легли на землю, и путешественники были уверены, что они больше не встанут. Отвесные лучи солнца жгли так невыносимо, что они спасались от них, зарыв головы в пустой муравейник. Так лежали они в таком же беспомощном и безнадежном состоянии, как их лошади. Губы их высохли и растрескались, сухой, тяжелый язык едва поворачивался во рту, глаза горели, как уголья, на осунувшихся лицах. Александр рассказывал потом Суинтону, что мысли его почему-то все время упорно возвращались к моменту отъезда из Англии, когда он говорил, что, может быть, прах его останется непогребенным в пустыне. Он мысленно молился и готовился к смерти. Майор был погружен в такие же мысли. Говорить они не могли, не могли также и обмениваться знаками, потому что лежали в разных местах с зарытыми в муравейник головами. Наконец, ими овладело какое-то оцепенение, и они потеряли сознание. А между тем час облегчения снова приближался. Пока они так лежали, тучи опять стали собираться на небе, и на этот раз они уже не имели в виду посмеяться над несчастными страдальцами. Перед наступлением вечера полил сильнейший дождь и скоро наводнил всю долину внизу.
Омра, сохранивший гораздо больше сил, чем его господа, выполз из муравейника и, как только разошелся дождь, стал вытягивать за плечи Александра и майора из муравейника. С великим трудом удалось ему освободить их головы из-под муравейника и повернуть их лицом кверху. По мере того, как одежды их промачивались дождем, и в рот попадала вода, они начинали оживать и приходить в себя. Поднялся ветер, и к утру стало очень холодно.
На рассвете дождь прекратился, и когда взошло солнце, путники радовались его живительным лучам, которые на этот раз только согревали их, а не сжигали. Лошади встали и ели тут же траву, а путешественники с жадностью уничтожили остатки невкусного полусырого мяса антилопы. Опять явились надежды на спасение у оживших и ободрившихся путешественников, но они решили не искать больше каравана в пустыне, а лучше вернуться к берегам Желтой реки.
У них было две лошади, а Омра мог ехать позади которого-нибудь из них, когда устанет идти пешком. У них еще были ружья и порох, и, хотя они знали, что им придется перенести еще много трудностей, но были уверены, что хуже перенесенного ими быть не может. Они сели на лошадей и поехали к западу шагом, потому что животные были еще очень слабы. До заката солнца они сделали около десяти верст и стали присматривать место для остановки на ночь. Топлива для костров у них не было, но они надеялись приехать к одному из рукавов реки к вечеру следующего дня, если их лошади уцелеют от львов. В воде они теперь не чувствовали недостатка, так как часто встречали ручейки, которые еще не пересохли от палящих лучей солнца. Но они знали, что, если еще один день не будет дождя, им предстоят прежние мучения от жажды. Потому им и не оставалось больше ничего делать, как спешить вернуться к реке, чтобы не погибнуть в пустыне.
Когда они сидели на небольшом холме, который выбрали для ночевки, и стреляли по временам, чтобы отпугивать ревущих поблизости львов, Омра вдруг вскрикнул и указал на небо. Большая ракета взвилась к небу и с треском рассыпалась блестящими звездами.
– Это караван! – вскричал майор. – Суинтон вспомнил, что в моем фургоне были спрятаны ракеты.
– Мы, должно быть, прошли мимо него, – сказал Александр, вскакивая. – Благодарение Богу за Его милосердие!
Омра побежал за лошадьми, которые паслись поблизости и из боязни львов, инстинктивно не удалялись от своих хозяев. Тотчас майор и Александр сели на лошадей, причем первый взял к себе Омра, и поскакали по направлению к северу, где была видна ракета. Через некоторое время взлетела вторая ракета, и, при свете ее, путешественники увидали фургоны на расстоянии не более версты от них. Лошади как будто тоже почувствовали близость каравана и прибавили шагу. Через несколько минут они вмешались в пасущееся стадо, а Александр и майор были в объятиях Суинтона и окружены готтентотами, которые приветствовали их громкими и восторженными восклицаниями.
После рассказа Александра и майора о перенесенных ими страданиях, Суинтон сказал, что часа через три скот вернулся к каравану, и все были уверены, что они следуют за ним. Видя, что их нет, Суинтон решил отправиться немедленно искать их, даже не дожидаясь утра. Но скот был так утомлен, что его с трудом заставляли двигаться, и, пройдя около десяти верст, все быки, даже в упряжи, легли на землю. Тринадцать быков умерли, и других ждала та же участь, если бы благодетельный дождь не восстановил силы всех.
Суинтон говорил, что он уже начал терять всякую надежду на спасение друзей и не видел никаких средств помощи, когда вспомнил о ракетах, как о последнем прибежище.
– Как бы то ни было, – прибавил Суинтон, – мы никогда не должны приходить в отчаяние, пока не испробуем все средства спасения. Вы верите, конечно, мои дорогие друзья, что я был несчастнейшим человеком, думая, что вернусь без вас на Кап. Но, конечно, я не оставил бы страну, пока не нашел бы вас живыми или не убедился бы в вашей смерти.
– Наше спасение нужно считать чудом, – сказал майор. – Когда мы лежали, зарыв головы в муравейник, я уж совершенно потерял надежду когда-нибудь встать на ноги.
– Также и я, – сказал Александр. – После Бога мы обязаны спасением маленькому Омра. Я все готов сделать для мальчика, если вы поручите его моим попечениям.
– Мы все позаботимся о том, чтобы ему было хорошо, – сказал Суинтон, – потому что все сознаем, как многим обязаны ему.
– Так и будет, – подтвердил майор. – А теперь скажите, далеко ли до реки Моддер?
– Около сорока верст, я думаю. И было бы лучше отправляться в путь как можно скорее. Хотя в реке и должна быть вода, но ручьи, которые будут попадаться нам по дороге, могут скоро высохнуть. Во всяком случае, у нас впереди еще целая ночь для отдыха. Идите скорее в ваши фургоны, а мы будем караулить караван от диких зверей. Мы стреляли целые ночи, пока вас не было, а вместо дров жгли для приготовления кушанья шесты с фургонов.
Жесткие матрацы фургонов показались нашим несчастным путешественникам самыми удобными мягкими постелями. Оба проспали до утра, как убитые, несмотря на то, что Бигум выражала свой восторг по поводу возвращения хозяина самыми необузданными прыжками и ласками.
На рассвете быки были впряжены, и караван продолжал путешествие. В дичи не было недостатка, так что путешественники стреляли ее, не останавливая каравана. К ночи было сделано двадцать пять верст, и во время остановки снова шел сильный дождь, так что все промокли и зябли всю ночь. Костров не зажигали, за недостатком топлива. Но все эти неприятности были ничтожны в сравнении с недостатком воды. На другой день были уже видны деревья на берегу реки Моддер. Готтентоты приветствовали их радостными криками, так как знали, что от этой реки недалеко уж и до границы колоний, следовательно, близок конец долгого и утомительного путешествия.
Глава XXVIII
Паника, произведенная львом. Опасное положение Омра и Толстого Адама. Встреча с бушменами. Скот украден. Попытка вернуть скот. Быки отравлены. Смерть готтентота. Прибытие в Капштадт.
После трудного и мучительного перехода необходимо было дать отдых скоту, и потому путешественники решили пробыть несколько дней на берегу реки Моддер. Пастбища здесь были великолепные, всякой дичи пропасть. Гну, прыгунчики и антилопы всевозможных видов стадами ходили по роскошным лугам. Путешественники тоже нуждались в хорошем отдыхе, хотя близость Капа и возбуждала в них желание скорейшего возвращения.
Как обыкновенно, караван остановился на возвышенности, на некотором расстоянии от реки, чтобы избежать столкновения с дикими зверями, которые скрывались днем и выходили ночью охотиться за животными, приходящими к воде. Так как лесу кругом было вдоволь, то костры пылали всю ночь, и путешественники могли спать.
Каждый день они отправлялись на охоту и возвращались с добычей. Суинтон заметил здесь один из видов антилоп, образца которого еще не было в его коллекции. Увидев однажды утром в телескоп несколько таких антилоп на небольшом расстоянии от лагеря, путешественники тотчас же собрались на охоту. Партия готтентотов, среди которых были Омра и Толстый Адам, отправилась вперед, чтобы обойти животных и загнать – в круг. Охота была очень удачна, и Александр с первого же выстрела уложил одну из антилоп. Убитое животное взвалили на одну из лошадей и отправили с готтентотом в лагерь. Охотники хотели попытаться убить еще одну из убежавших антилоп и уж повернули в ту сторону лошадей, когда увидали на небольшом расстоянии от себя, на холме, трех громадных львов. Один отделился от товарищей и пошел по направлению к охотникам. Лошади с ужасом шарахнулись в сторону и поскакали галопом к лагерю. Среди готтентотов произошло страшное смятение. Всадники хотели остановить лошадей, но они сбросили их на землю и умчались. Между тем лев был уже шагах в пятидесяти от них. Еще через минуту, в два прыжка, он был уже среди них, прежде чем охотники пришли в себя и успели взяться за ружья. Никто не выстрелил, все разбежались по разным направлениям.
Но не всем удалось удачно отбежать в сторону. Толстый Адам попятился и наткнулся на Омра, бывшего позади него. Оба упали спинами на землю. Лев остановился на секунду и посмотрел на разбегающихся людей. Адам попробовал приподняться, но лев бросился на него и ударом лапы опрокинул его снова на землю. Затем он поставил ногу на его грудь и торжествующе оглядывался кругом. Омра сначала лежал неподвижно, наблюдая за врагом. Заметив, что тот смотрит в другую сторону, он незаметным образом откатился подальше, думая ускользнуть от него. Однако лев услыхал шорох и с рычаньем повернулся к мальчику. Омра снова замер на месте. Лев растянулся во всю длину тела несчастного Адама, не выпуская из виду Омра.
Можно представить себе беспокойство остальных охотников, наблюдавших эту сцену из лесу в некотором отдалении. Они считали уже и Адама, и Омра погибшими. Хотели стрелять, чтобы отвлечь внимание зверя от намеченных жертв. Но Суинтон остановил, говоря, что лев, по-видимому, не голоден и не обозлен еще.
– Очень может быть, – прибавил он, – что лев, позабавившись немного, уйдет, не причинив вреда несчастным пленникам. Если же его раздражить выстрелами, он уничтожит их наверное.
Суинтона поддержал Бремен, потому решили подождать еще некоторое время.
Но так как лев лежал всей тяжестью на Адаме и закрывал задом его лицо, несчастный чувствовал, что задыхается. Он пытался высвободить лицо и голову, но едва сделал он несколько движений, как лев укусил его за ногу. От боли Адам вздрогнул всем телом и сделал несколько еще более порывистых движений, чтобы освободиться.
Омра, заметив, что лев стал лизать кровь, текущую из раны Адама, думал, что может воспользоваться этим временем и снова попробовал откатиться дальше. Но лев опять поднял голову, услышав шорох, затем встал, подошел к Омра и, взяв его зубами за одежду, легко перенес к Адаму и положил рядом. После этого он занял прежнее положение. Омра лежал неподвижно.
Часть сидящих в засаде охотников отделилась и отправилась в противоположную сторону, чтобы окружить зверя. Александр и майор все время порывались сделать нападение, но Суинтон удерживал их. Лев, между тем, снова закрыл рот Адама лапой, так что тому пришлось освобождать голову, чтобы было возможно дышать. За эту попытку лев укусил его в плечо. Вкус крови, по-видимому, начал возбуждать аппетит зверя, и потому он продолжал кусать в разных местах руку Адама, слизывая текущую из ран кровь.
– Теперь нельзя больше ждать, сэр, – сказал Бремен Суинтону. – Лев возбудил аппетит кровью и непременно растерзает их.
– Я уже вижу, – сказал Суинтон. – Но все-таки надо попробовать не раздражать его сразу. Подойдем ближе и закричим.
Последовав совету Суинтона, все соединились и с громкими криками приблизились к льву. Лев оставил Адама и повернулся на крик. Охотники продолжали кричать, не двигаясь с места и не берясь за ружья. Прошло несколько минут. Лев то надвигался, то отступал; охотники, не меняя положения, продолжали кричать. Наконец, лев вдруг повернулся и легким галопом побежал в сторону. Охотники тотчас же бросились к Адаму и Омра, лежавшим на прежнем месте.
Омра, который совершенно не был ранен, тотчас же вскочил на ноги с радостными криками и хохотом. Но несчастный Адам не мог двигаться от потери крови и боли. Рана на его ноге была особенно серьезна, вследствие повреждения кости. Его осторожно отнесли в лагерь, уложили на одну из постелей в фургоне, и Суинтон осмотрел и перевязал его раны. Еще два дня пробыл караван на берегах реки Моддера, затем продолжал свое путешествие.
На второй день пути, путешественники заметили небольшие человеческие фигуры на вершине одного из холмов. Готтентоты сказали, что это бушмены, которых очень много в этих местах. По совету Суинтона были приняты меры для особенной охраны скота, который мог быть украден.
На следующий день несколько бушменов подошли к каравану и просили табаку и провизии. Путешественники снабдили их тем и другим. Во все время дальнейшего следования каравана, к нему приближались то мужчины, то женщины из соседних бушменских селений. Караван торопился, не делая больших остановок, потому что воды опять было мало и только в небольших ручейках, встречаемых по дороге. Так продолжалось до реки Черной, переправившись через которую, караван вышел из земли кафров.
Во время одной из остановок, весь скот пасся неподалеку от лагеря под присмотром готтентотов. Через некоторое время все караульщики испуганные прибежали в лагерь и сказали, что лев разогнал весь скот. Но бывший с ними Омра уличил их во лжи и сообщил, что никакого льва не было, а скот угнали бушмены, пока караульщики спали. Он тотчас же оседлал лошадей и торопил ехать догонять бушменов, говоря, что иначе весь скот будет перебит. Трое путешественников, Бремен, Омра и несколько более надежных готтентотов поехали догонять бушменов. Сначала они ехали по следам, оставленным скотом, но к ночи следы исчезли.
– Что нам делать? – спросил майор.
– Надо положиться на Омра, – отвечал Суинтон, – он хорошо знает бушменов, и им не удастся обмануть его.
Действительно, мальчик, который все время внимательно осматривал следы при лунном свете, скоро сообщил, что бушмены на этом месте повернули со скотом обратно. С версту путешественники проехали обратно, когда Омра сообщил, что следы поворачивают к югу. Проскакав около часу по новым следам, путешественники увидали свой скот, который гнали бушмены. Несколькими выстрелами им удалось уложить троих бушменов и разогнать остальных. Но воры не убежали сразу, а засели в кустах, откуда стали пускать в скот и путешественников отравленные стрелы. Одному из готтентотов стрела попала в шею. По приезде в лагерь Суинтон перевязал рану готтентоту, и затем все усталые и измученные, легли спать.
Утром оказалось, что девять быков были ранены отравленными стрелами бушменов и уже умирали. Раненый готтентот тоже умер, несмотря на все старания Суинтона, знавшего противоядие от яда, который употребляли бушмены. Это последнее событие отравило путешественникам удовольствие, которое они испытывали, кончая опасное и утомительное путешествие. Еще несколько раз встречали они бушменов, но уж не подпускали их к каравану, отпугивая выстрелами.
На некотором расстоянии от Капштадта путешественники поручили Бремену довести караван, а сами поехали вперед. Через несколько дней они благополучно прибыли в город и были радостно встречены Ферборном и его друзьями.
