«Любовь во время чумы» kitabından alıntılar, sayfa 34
"иероглифы ее судьбы на вспотевшей ладони"
"она не будет лить слезы и не станет растрачивать оставшиеся годы, варя на медленном огне похлебку из личинок былых воспоминаний"
Любовь остается любовью во всякие времена и повсюду, но особенно сильной и острой она становится по мере приблежения к смерти.
Пошел он в задницу, сеньор архиепископ!
Она вздохнула: «Невероятно, столько лет быть счастливой в бесконечных ссорах и препирательствах, черт возьми, не зная на самом деле, любовь ли это».
И продолжали класть им, как положено, мыло в мыльницу, на постель – наволочку с их монограммой, и ставить для них прибор на столе глядишь, и возвратится без предупреждения из смерти, как, бывало, делал при жизни.
- Любовь смешна и в нашем возрасте! - закричала она. -А в их возрасте любовь - просто свинство.
... взять его под руку и перевести через изрытую лунными кратерами улицу и газон с растрепанными ветром маками на другую сторону, к тротуару смерти.
Со школьных времен она твердо знала, что церковники не одарены Господом добродетелями. Это было единственное существенное разногласие в их семейной гармонии, которое оба старались благополучно обходить.
... объезжал ютившиеся на болотистом берегу убогие домишки, проповедуя слово одного из тех многочисленных богов, которых доктор Хувеналь Урбино всегда писал с маленькой буквы, дабы отличить от Своего.
