Kitabı oku: «Всего лишь женщина», sayfa 3
Татьяна
…Сократ спросил молодого человека:
«Куда надо идти за молоком и мукой?»
На что удивленный молодой человек ответил:
«На базар».
Тогда Сократ: «А за добродетелем?» —
И, увидев удивленное лицо молодого человека, сказал: «Иди за мною, я покажу…»
С Таней мы познакомились случайно. Это было в первый год моего приезда в Москву. Тогда я еще была абитуриенткой МГУ. Я жила в ФДСе (Филиал Дома Студента при МГУ). И вот, не зная города, после очередного вступительного экзамена решила прогуляться по проспекту. И где-то в магазине, за чем-то в очереди (а длинные очереди, как правило, сближают народ) я познакомилась с Татьяной. Она мне тогда показалась страшно умной и даже немного странной. Ну, надо думать, она тогда училась на мехмате. Мы с ней разговорились, нашлись общие интересы, она мне очень понравилась, даже было жаль расставаться. Но, ничего не поделаешь, дороги наши на этом разошлись. Мы, пожелав друг другу всего хорошего, расстались.
Затем, осенью того же года, не поступив в университет, я временно устраиваюсь на работу, где мне предоставляют общежитие, и случайно встречаю ее там. Правильно говорят, что мир тесен. И мы подружились. Таня была постарше и стала мне примером для подражания. Многим хорошим во мне – манерами, умением вести себя и преподносить, деталями этикета, мировоззренческими моментами – я обязана ей. Она мне была хорошей подругой и одновременно достойным учителем. Такие люди редко встречаются на жизненном пути, мне просто повезло. В общежитии она оказалась потому, что оставила мехмат. Но впоследствии восстановилась на экономическом факультете и успешно окончила его. (Кто бы сомневался, она же такая умница!).
Но жизнь внесла коррективы в наши судьбы. Позже Татьяна серьезно занялась астрологией, училась в школе Глобы, и теперь у меня есть личный астролог. Она не раз составляла мне в подарок на день рождения соляр, личный астрологический прогноз на один год, за что я ей всегда была благодарна. Я, вообще, люблю, когда мне гадают, а астрология – научное гадание, я считаю. И девяносто процентов того, что она мне расписывала по гороскопу, сбывалось.
Татьяна была виновником нашего знакомства с мужем.
Конечно, случайного. В общежитии я дружила с двумя девочками из Якутии, Аидой и Ритой. И однажды, как обычно бывает у подруг, я за что-то на них обиделась и какое-то время с ними не общалась. Раньше, бывало, я к ним забегала каждый день, а тут принципиально выжидала первого шага с их стороны. Считала, что их двое и им легче идти на компромисс (они жили в одной комнате, а я в другой квартире двумя этажами ниже). Но время шло, а с их стороны не было никаких телодвижений в моем направлении.
И вот однажды – это был праздник 1 мая (Ты что?! Это был великий праздник для Советского народа. «Мир. Труд. Май.» – такие лозунги висели везде по городу). Ко мне зашла Татьяна, поздравить, пообщаться, и предложила подняться к моим подружкам. На правах старшей, как всегда, начала мне советовать: не стоит из-за пустяков терять хороших друзей, это глупо… Она была так убедительна, что мне ничего не оставалось, как принять ее предложение и подняться к девчонкам. К тому же Таня сказала, что у них праздничное застолье и много приглашенных молодых людей.
Стало ясно, что, пока я, обиженная, ходила, дуясь, как индюк, девочки даром времени не теряли и познакомились со многими мальчиками из соседнего общежития. Когда мы к ним поднялись, вечеринка была в самом разгаре. Народу собралось много, преимущественно молодые люди мужского пола. Моему приходу девчонки обрадовались искренне. Стали суетиться, сажать меня за стол, угощать. Народ веселился, как мог. Кто сидел за столом, травил анекдоты, кто танцевал, кто парочкой уединялся в соседних комнатах. Короче, это была настоящая тусовка молодежи начала 80-х. Музыка звучала самая популярная в то время – итальянцы Сан-Ремо, «Арабески», «Отаван» и, конечно, всеми любимый «Бони-М».
Меня на танец пригласил один из молодых людей. Танцуя, спросил, как меня зовут, сам представился. А затем выяснил, сколько мне лет.
Сейчас, с высоты своего возраста, я бы отметила, что спрашивать у дамы, сколько ей лет, не слишком корректно. Но когда тебе всего семнадцать, этот вопрос не имеет никакого значения. А ему, он сказал, двадцать три. Ему хотелось произвести на меня впечатление и подчеркнуть, какой он взрослый. Своей цели они достиг. Мне он действительно показался таким солидным! Не чета моим ровесникам. И держался он несколько развязно, самоуверенно, с некоторым снисхождением ко мне. Вроде сделал одолжение, обратив на меня внимание. Меня его поведение, с одной стороны, немного раздражало, но, с другой, – почему-то казалось лестным. Наверно, потому, что Таня Пунченко смотрела на него с откровенным обожанием (была такая у нас девушка, лет двадцати с хвостиком, и она нам казалась старой невостребованной девой). Потом мой ухажер куда-то исчез, а через некоторое время подошла Пунченко и сладко-певучим голосом, в котором звучала черная зависть, пробубнила, что меня ждут в соседней комнате. Я пошла туда и увидела, что мой ухажер вальяжно, как кот мартовский, развалился в постели. И, улыбаясь, пригласил: «Иди ко мне, моя сладкая». Меня от такого хамства чуть не стошнило! Я возмутилась до глубины души и, оскорбленная, немедленно ретировалась.
Вернувшись к себе, я увидела моих друзей с другого конца города. Позвонить они мне не могли: телефонов тогда ни у кого из нас не было. Я жила в Ясеневе, а друзья приехали из Медведково и приглашали меня поехать погулять с ними в Парк культуры. Но я, подавленная, не хотела никуда ехать. И осталась одна в квартире, все где-то гуляли.
Под вечер, немного успокоившись, поскучав в одиночестве, я решила опять подняться к девочкам. Там народ уже разошелся, мои девочки полупьяные тоже разбрелись. И мне ничего не оставалось, как вернуться к себе. Я вышла из квартиры и вызвала лифт. И вдруг из той же квартиры появился мой недавний ухажер. И мило улыбнулся:
– Можно с вами на лифте спуститься?
– Пожалуйста, – великодушно разрешила я.
От его былого хамства не осталось и следа. Он тогда был пьян, а теперь выглядел свеженьким, как огурчик, видимо, где-то отоспался. И куда пропала его вальяжность, развязность? И уже не казался таким взрослым. Пожалуй, появилась даже застенчивость. И почему-то очень располагал к себе, внушал доверие. В лифте мы ехали не долго, еще бы, спуститься на два этажа! Но за это время я, вдруг осмелев, предложила ему:
– Может, зайдете ко мне на чашку кофе?
И сама себе удивилась: я редко общалась с юношами, была девушкой очень скромной, стеснительной, в некоторой степени даже забитой комплексами.
Хотя Аида и Рита меня морально поднатаскали в этом отношении. Они обе были скороспелками, для них опыт первых любовных свиданий, первых поцелуев остался в прошлом. И меня, всю в мечтах и грезах о неземной любви, о принце на белом коне, который будет моим первым мужчиной и обязательно на мне женится, они не понимали. И вообще, они меня считали, говоря языком моих детей-подростков, безнадежным тормозом. Конечно, мне об этом не говорили: побаивались. Я выросла правильной донельзя и всех доставала своей праведностью. Я четко знала, что хорошо, а что плохо. И была в своих высказываниях всегда безапелляционна. Я даже, не стесняясь, могла выказать свое презрение по поводу их опыта первого любовного свидания и первых поцелуев, которые не увенчались счастливым браком. Я считала это сверхлегкомыслием. Но, несмотря на это, они часто рассказывали не без удовольствия о своих любовных похождениях и тем самым, сами того не осознавая, незаметно вносили коррективы в мою психику.
Но особую роль в воспитании и становлении моей личности сыграла, конечно, Таня. Она ненавязчиво, мягко старалась сгладить все мои угловатости, всегда так дипломатично, безболезненно указывала на мои ошибки, что мне не оставалось выбора, как признать их и постараться исправить. Образованная, деликатная, она была для меня неоспоримым авторитетом. Ученицей я была, надо сказать, очень старательной. Как губка, все впитывала в себя, анализировала и делала выводы. И к тому времени, когда я впервые пригласила к себе молодого человека, я уже была немного другой.
В тот день у нас в квартире никого не было до утра. Мы с моим новым знакомым очень долго мирно беседовали. Рассказывали друг другу о себе, о своей жизни, о родителях, братьях, сестрах, о друзьях… Чем больше я о нем узнавала, тем больше он мне нравился. И чувствовала, как я ему тоже нравлюсь. Я впервые почувствовала свою власть над мужчиной. И мы стали целоваться… Почему-то в тот момент, я не думала, женится он на мне или нет. Мне было просто с ним хорошо. Поцелуи вызывали во мне противоречивые чувства. С одной стороны, они мне нравились новизной и неизведанностью. И мне стало еще лучше. Но, с другой стороны, меня не покидала мысль о том, как это негигиенично. Но, в конце концов, природа взяла свое, и мы с ним процеловались почти всю ночь. Под утро я его проводила и, счастливая, легла спать.
На другой день я помчалась рассказывать об этом великом событии Татьяне. И вдруг… Слова Татьяны прозвучали громом среди ясного неба. Оказывается, мой ухажер считался бойфрендом моей подруги Аиды. Мне стало не по себе. И я сразу бросилась к своим подругам. А войдя, сходу запричитала:
– Аидочка, милая, прости меня, если сможешь! Но я же не знала, честное слово!
Они, конечно, ничего не поняли и стали меня расспрашивать. Когда я призналась в своем грехе, неожиданно начали громко и весело смеяться. И Аида, обращаясь к Рите, взмахнула руками:
– Не может быть! Неужели это произошло с ней? Может, она решила нас разыграть? – Они опять весело рассмеялись, и Аида повернулась ко мне:
– Можешь не извиняться. Мы с ним уже расстались, не сошлись характерами. У меня теперь другой. Ты лучше расскажи, как это с тобой случилось? Мы что-то упустили? Такая метаморфоза! И когда ты только успела измениться? Вы только целовались или… А тебе понравилось?
После того вечера мы с моим ухажером всегда вместе вот уже более двадцати лет…
Ревность
Что держит людей друг подле друга? Вопрос, конечно, риторический. Любовь? «Любовь бывает долгою, а жизнь еще длинней…». Ревность? Преданность? Привычка?
Что такое ревность? По Далю: «Ревность – это слепая и страстная недоверчивость, мучительное сомнение в чьей-нибудь любви или верности».
А в народе говорят, что ревность – попутчица любви. Она садится в поезд одновременно с любовью, но не всегда выходит с нею на одной станции. Часто бывает, что любовь на одной из станций сошла с поезда, а ревность осталась с тобою до конца пути.
Ревность, пожалуй, зародилась во мне параллельно любви. Еще будучи женихом и невестой, мы с Костей встречались очень часто. Иногда оставались вместе сутки напролет. Вечерами всегда стремились к друг другу. Мои подруги и его друзья составляли нам большую компанию. Собирались где-нибудь: в комнате общежития у мальчиков, на улице, на волейбольной или детской площадке. Мальчики нам играли на гитаре, и мы все вместе пели. Спиртными напитками особенно не увлекались, у нас были другие интересы. У нас с моим женихом с каждой встречей зарождалось то большое и светлое, о котором некоторым только помечтать. С каждым днем мы все сильнее привязывались друг к другу, что порой никак не могли расстаться даже ненадолго. После наших вечерних прогулок допоздна я порой шла к нему ночевать. Для этого ему приходилось просить ребят освободить комнату на ночь.
В молодежном общежитии это явление было не редкостью, так что угрызениями совести мы не мучились. Эти ночи нам казались сказочными. Мы могли проболтать всю ночь ни о чем, целовались до умопомрачения. Но дальше поцелуев у нас не шло. Это все моя закомплексованность, наверное.
Однажды вечером получилось так, что я с подругами осталась в комнате с другими мальчишками, мы играли то ли в карты, то ли во что-то еще, не помню. А мой жених с другими своими друзьями увлекся волейболом на улице. Стоял теплый летний вечер, окно было открыто нараспашку, и через окно мы с ним обменивались воздушными поцелуями. Потом я увлеклась игрой и не заметила, как наступила темень. Наши волейболисты вернулись домой, но моего возлюбленного среди них не было. Я стала спрашивать ребят, где же Костя. Они удивились: вроде бы он тоже шел вместе с ними. И пошли его искать. И мы с подругами тоже. Только найти его мы не сумели, хотя обошли все места, где предположительно он мог быть. Было уже очень поздно. И нам, озадаченным и недоумевающим, ничего не оставалось, как вернуться к себе домой.
Я в ту ночь глаз не сомкнула. Не могу описать, что я испытывала: скорее всего, новое для меня чувство оскорбленного самолюбия, смешанное с тревогой. Я еле дождалась наступления утра. Мне казалось, что с рассветом мой Костик появится и все станет на свои места. Но его не было. Тут я не выдержала и побежала к нему. Я в мыслях подготовилась к самому худшему: прихожу, а там ребята сидят над телом моего любимого… Да, на воображение мне не приходится жаловаться. Но в действительности оказалось, что он банально загулял. Я его увидела живого и здорового, развернулась и собралась уйти, но он побежал за мной, схватил меня и начал объяснять, оправдываться и убеждать, что нет причин на него обижаться.
По соседству с нами жили две девочки-молдаваночки. Одна из них была смазливенькая, а другая – почти дурнушка. Так вот эти две вечно ошивались во дворе в поисках любви. Со смазливенькой, звали ее Яной, переспали почти все наши мальчики. Она сама как-то нам, девочкам, рассказывала и этим гордилась. Кто знает, может, просто рисовалась. При мальчиках она менялась: млела, делала какие-то немыслимые ужимки, беспричинно начинала смеяться… Мы с подругами ее не любили. В тот злополучный вечер эти молдаванки привычно вышли на улицу и подцепили моего бесхозного в тот момент жениха. Он оправдывался, что соблазнили его посылкой из дома со всякими домашними вкусностями. Он зашел, видите ли, только чайку попить с домашним вареньем из солнечной Молдавии, но засиделся, а когда стал выходить, оказалось, что подъезд вахтеры уже закрыли.
– Дорогая, это не то, что ты думаешь.… – твердил он. – Я только тебя люблю, ты должна мне верить, у нас ничего не было, мы всю ночь просидели на кухне за столом…
Не знаю, почему я его тогда простила. Мне казалось, он был так убедителен. А может, я просто хотела поверить в его верность. А может, уже успела полюбить…
После этого случая однажды у них в общежитии произошла грандиозная драка. И моего избранника как одного из лидеров и зачинщика драки отправили домой. Он в то время проходил дипломную практику от училища. После 8 класса не пожелавший дальше учиться в школе, Костик решил получить полное среднее образование в нефтяном училище, а заодно получить и профессию прибориста. Хотя училище находилось в одной из союзных республик, на дипломную практику студентов направили на шинный завод Москвы. Уезжая, он обещал, что обязательно вернется за мной.
Прошло две недели. Поначалу я не находила себе места. Вечерами с подругами мы сидели дома, они из-за солидарности со мной. Тоска была невыносимая, беспросветная. Время остановилось для меня. Подруги даже плакали вместе со мной, очень меня жалели. Но постепенно я стала привыкать жить без него. Его друзья часто заходили к нам, и мы с девочками по-прежнему ходили к ним в гости. Рита встречалась с закадычным другом моего жениха, а Аида была непостоянна в выборе бойфренда, никак не могла определиться.
Через две недели неожиданно, без всяких вестей, ко мне вернулась моя любовь. Съездив в училище, он на уровне администрации решил все проблемы, получил разрешение на продолжение практики и приехал обратно. От счастья я была на седьмом небе. Я любила и любима! Что еще нужно для счастья женщине, пусть даже очень молоденькой, семнадцатилетней? И наша любовь увенчалась свадьбой. Выходя замуж несовершеннолетней, я мало что осознавала. Я была в глубоком опьянении любовью и жила бессознательно. Пожалуй, прав был старина Фрейд, когда утверждал, что человек только десять процентов жизни проживает осознанно, а остальные девяносто процентов уходят в бессознательное.
К сожаленью, параллельно с любовью пришла и ревность. Она развивалась и быстро росла. После случая с Яной я по любому поводу устраивала сцену ревности своему мужу и всегда обязательно ее вспоминала.
И вот, спустя два года, однажды у нас с мужем состоялся доверительный разговор в спокойной обстановке насчет ревности, отношений женщин и мужчин. И не знаю почему, муж мой так расслабился, вспомнил тот случай двухлетней давности с Яной, начал откровенный рассказ. Поначалу его соблазнили именно посылкой из дома, но потом события развернулись совсем по-другому, нежели он мне тогда рассказывал. У ревнивых людей очень развито шестое чувство. И я все это время подозревала, что было все не так, как меня убеждал мой благоверный. Эти две молдаванки просто заперли его у себя в комнате и не выпускали. Сначала он лег с Яной. Они занимались любовью прямо при соседке. Потом Яна ушла в ванную, а ее подруга прилегла к нему в постель.
Слышать это не было сил. Пораженная и шокированная, я замкнулась. Мне стало очень плохо и больно. Прощения он у меня никогда не просил. И на этот раз тоже. Его разд ражала моя ревность, и он говорил, что я зациклена на этом, что это история двухлетней давности и пора ее забыть…
Ну, почему я не ушла от него тогда? Может, потому что любила… Интересно, что он меня тоже ревновал, не переставал боготворить, любил меня. Я была в том уверена. Но почему же он тогда поступал со мной таким варварским образом? И это, оказывается, были только цветочки, ягодки меня ждали впереди.
В начале нашей семейной жизни, не имея собственного жилья, мы снимали комнату у одной бабушки. У нее была трехкомнатная квартира. Она жила с внучкой от дочери. А дочь, отсидевшая за что-то в тюрьме, иногда появлялась в квартире на неопределенное время. И когда она появлялась, мой муж с ней мог просидеть на кухне допоздна за игрой в карты. Я в эту компанию не вписывалась никак. Во-первых, не выносила открытого грубого мата из уст этой женщины. Во-вторых, она на меня действовала подавляюще, и я старалась с ней пореже общаться. А муж чувствовал себя, как в малиннике, хотя он вообще-то не любил грубых женщин. Она была старше нас на добрых десять-пятнадцать лет, но это не мешало моему мужу делать ей комплименты, флиртовать с ней и весело проводить с ней время. В такие ночи я лежала без сна, глубоко несчастная, чувствуя себя покинутой и одинокой. Я время от времени выходила на кухню под каким-нибудь предлогом и напоминала мужу о позднем времени и о том, что ему завтра на работу. Идти на открытый конфликт при этой мерзкой женщине мне казалось унижением. Но однажды, дождавшись под утро мужа, я закатила ему скандал. И тогда он меня избил… В нем полыхала настоящая ненависть, жестокость. Он защищал таким образом свою свободу.
– Занудина! Ты меня достала своей глупой ревностью! Ну, что произошло?! Подумаешь, поиграл в карты с соседкой! Хочешь из меня сделать подкаблучника? Ну, чего тебе не хватает? Ведь я же люблю тебя, ведь я с тобой…
И на этот раз не последовали с его стороны извинения, наоборот, я была во всем виновата.
– У тебя нездоровые мысли, воспаленное воображение. Тебе надо лечиться, а не пить у меня кровь.
Ну, почему я тогда не положила конец нашей связи? Боялась остаться одна? Да нет, я этого никогда не боялась, но почему же позволила над собой издеваться? А может, я на самом деле больная, все преувеличиваю, накручиваю? Может, на самом деле ничего особенного не происходит, это все мне кажется, это плоды моего больного воображения? Господи, как же мне разобраться в себе? Не сходить ли к психиатру? Не знаю… Но на этот раз опять все так и осталось… И это был далеко не последний случай.
…Моя семейная жизнь и дальше протекала на фоне постоянной и мучительной ревности. Несмотря на это, я была счастлива с мужем. Обоюдно ревнуя друг друга (кто больше, кто меньше), мы не могли жить друг без друга. Бывало, он меня с маленькими детьми на все лето отправлял в деревню к родителям. Ну, понятно, свежий воздух, витаминчики в виде свежих фруктов, которых в деревне в изобилии… Но его терпения хватало ровно на неделю. Через неделю он меня начинал атаковать ежедневными междугородными звонками, хотя это было недешевым удовольствием. Его голос переполняли нежность и любовь ко мне. А еще ревность… И, в конце концов, мне приходилось недельки через три возвращаться в Москву.
Наши встречи всегда были такими бурными. Влюбчивая по натуре, я вновь по уши влюблялась в собственного мужа, причем, прямо в аэропорту, не сходя с трапа самолета. Мне, только что вернувшейся из провинции, он казался столичным франтом, очень значительным. И я тихо гордилась, что он мой муж. Он для такого случая наряжался, как на свидание, приезжал всегда с цветами и светился от счастья. И мы в очередной раз переживали сладостный медовый месяц. Встречая меня в очередной раз, он всегда говорил:
– Какой же я идиот, что позволил вам уехать так надолго! Я тут чуть с ума не сошел без вас. Жить без вас не могу! Я теперь только понял, как я тебя сильно люблю. В следующий раз поедем только вместе.
И в такие минут ревность переставала душить меня. Эти счастливые дни перечеркивали все плохое в нашей семейной жизни.
