Kitabı oku: «Тоже люди», sayfa 5
Утром она спросила у Старого Лео:
– Пап, помнишь, когда я сошла со «Звездного волка», со мной еще был пленный землянин. Ты, случаем, его не ликвидировал?
Лео на минуту задумался:
– Дай-ка сообразить. Нет. Сразу-то приказа к расстрелу я не дал, а когда ты уехала, вспомнил о нем, да подумал: вернешься – вдруг будешь жалеть? Он ведь, кажется, тебе чем-то приглянулся… Я отправил его на рудник. Он ведь здоровый детина. Значит, коли надсмотрщики не прибили и обвалом не накрыло, то точно живой.
– Знаешь, пожалуй, я наведаюсь на рудник. – Кошечка старалась казаться как можно более равнодушной.
– И зачем это тебе? – Лео даже слегка удивился.
– Интересно посмотреть, что там делается. Я ведь тоже хозяйка Джорджии?
– Конечно. – Старый Лео поцеловал дочь в лоб. – Хозяйка всего, что тут есть. Только, ради Бога, не лазь в саму шахту. Там грязно и пыльно.
– Что ты, папочка! Я только гляну с гребня и назад.
И она пошла собираться, и все ее мысли почему-то были исключительно о пленном чужаке.
Кошечка надела скромненький бирюзовый комби и такую же шляпку. Потом долго рылась в кладовке и наконец нашла маленький бинокль на шнурке.
– Ни в коем случае не спускайся в штольни. Смотри только с отвала, – еще раз посоветовал ей Старый Лео. – А то запачкаешься и надышишься черти чем. Потом будет болеть голова.
– Я все сделаю так, как ты говоришь, – весело сказала девушка. – Ты самый заботливый папочка в мире!
Она села во флаер и тронула водителя-охранника за плечо. Тот дал малую скорость, и флаер, весь дрожа, как в лихорадке, поднялся и двинулся в сторону рудника. Кошечка обернулась и помахала отцу рукой. Она продолжала смотреть в сторону удаляющейся усадьбы, пока та не скрылась за холмом.
Рудник возник как-то вдруг. Флаер вскарабкался «на горку» над очередным горбом холма, похожего на огромный бархан, и Кошечка увидела ямину шахты, огороженную рядами «колючки» и с «вышками» по углам, грузовые платформы и, как будто жавшиеся друг к другу в испуге, покосившиеся и заплатанные бараки немного в стороне.
Флаер снизился и приземлился на пологом возвышении из шлака. Девушка тут же поднесла к глазам бинокль и стала рассматривать людей, копошащихся у дыр спуска. Сгорбленные грязные невольники вручную выкатывали и опрокидывали в контейнеры скрипучие вагонетки, (а из крайних узких «дыр» вообще просто таскали руду в корзинах на спине) и опять скрывались в темных отверстиях. На противоположном отвале за подобием стола под навесом, неряшливо сколоченным из остатков пластиковых контейнеров, расположилась кучка надсмотрщиков – видно, они там систематически перекуривали. При появлении хозяйского флаера солдаты тут же бросили картишки и затушили бычки, разбежались по постам и стали усердно понукать и даже «взбадривать» резиновыми плетками наиболее медлительных невольников.
Кошечка стала пристально всматриваться в лица рабов, снующих с корзинами и занятых вагонетками. Однако транспортировкой руды наверх, видимо, занималась определенная «бригада», и через некоторое время лица (и номера на робах) стали повторяться. Землянин же среди них так и не появился.
– Слушай, а мой отец покупал рабов для рудника в ближайшие три месяца?
– Нет. Работорговцы вообще что-то давно не наведывались, – ответил солдат.
– Значит, номер чужака один из последних, – предположила Кошечка и тут же приказала водителю: – Вниз. К выходам из штолен.
– Но хозяин… – попытался было возразить охранник.
– Делай, что я говорю, и не смей проболтаться Старому Лео, – оборвала его Кошечка.
Флаер опустился на площадке около рудника. Надсмотрщики вытянулись во фрунт и поприветствовали прибывшую хозяйку нестройным «Здравия желаем». Кошечка вылезла из машины и картинно улыбнулась:
– Приветик, ребята. Кто тут у вас старший?
Вперед выступил мужчина с плетью и короткоствольным бластером, неопрятный, лысоватый и дряблый. На вид ему было никак не менее шестидесяти лет, но Кошечка знала, что он гораздо моложе, а видимое состояние – прямое следствие тлетворного влияния отравляющих паров рудника. Кошечка поманила его пальцем и кокетливо взглянула в глаза исподлобья:
– Давненько тут служишь?
– Десятый год, – отрапортовал наемник.
– Ты сейчас пойдешь в штольни и выведешь сюда последние пять номеров, – вкрадчиво произнесла Кошечка. – Сделаешь быстро – заработаешь мою благодарность.
Я не могу этого сделать, леди. Эти рабы прикованы в штольнях, а ключами ведает инженер смены. – Лицо стражника омрачилось.
– Ну, тогда позови мне того, кто с ключами, – так же «благосклонно» промурлыкала девушка и, заметив, что глаза наемника жирно заблестели, подумала, что, пожалуй, не следует с ним переигрывать.
Ждать пришлось всего несколько минут. Пресловутый инженер невольничьей смены вместе с давешним посыльным появились из ближайшего барака. При нем была объемистая сумка с номерными брелками.
– Мне нужно, чтобы сюда были выведены невольники последних номеров, – без предисловий повелительно начала Кошечка… и осеклась, потому что вдруг засомневалась: «А если земляшке присвоили не последний, а просто свободный номер?» Тогда она подумала с полминуты и продолжила: – Нет, не так. Будет гораздо лучше, если вы проводите меня в шахту и покажете рабов, которые появились на руднике последними.
– Но хозяин говорил, чтобы вы не спускались в шахту, – попытался было опять встрять водитель.
– Заткнись. Не твоего ума дело, куда собирается хозяйка. А проболтаешься моему папаше – сильно пожалеешь, – огрызнулась девушка и решительно направилась к входу в шахту, напяливая услужливо поданную каску прямо поверх шляпки.
В штольнях, где шла добыча, было темно и душно как в гробу. Кошечкин слух «окунулся» в какофонию звуков, издаваемых кирками, ломами и осыпающейся породой. Все это отдавалось причудливым эхом в извилистых коридорах, а еще временами слышалось какое-то звяканье, скрип, невнятная ругань и надрывный кашель. Фонари под сводом, казалось, совсем не горели, так как жадная порода поглощала свет. Поэтому, хотя рудокопов, судя по всему, в непосредственной близости было множество, Кошечка никого толком не могла разглядеть. Только смутные силуэты, шевелящиеся во тьме.
Начальник смены, усердно считавший ответвления, наконец остановился и указал на один из тупиков:
– Здесь работает номер 596. Самый «свеженький». Позже него никого не прибывало. – И осветил фонарем человека, долбящего киркой стену с жилой из руды.
Кошечка с трудом узнала землянина: такой же грязный и сгорбленный, в сильно обтрепанной робе, прикованный цепью за ногу, как и все остальные невольные «участники» процесса добычи.
Пленный распрямился и замер, часто моргая отвыкшими от света глазами.
Кошечка приблизилась к нему и насмешливо спросила:
– Почему же ты не здороваешься со мной так, как у вас принято? Не узнал? Или работа здесь заставила тебя забыть о манерах и вежливости?
Землянин тихо, но со спокойным достоинством и расстановкой ответил:
– Приветствую вас, леди Лилия, и сразу же прошу прощения за допущенную бестактность. Однако мне подумалось, что в данной ситуации подобная церемония была бы неуместна.
– Почему же?
– Видите ли, скорее всего, вам было бы противно прикосновение чего-то грязного. Поверьте, леди, мне и самому такое состояние крайне неприятно.
Кошечка невольно улыбнулась:
– А ты такой же забавный, как и раньше…Я тут на досуге вспомнила про тебя, и мне вдруг захотелось поболтать с тобой в домашней обстановке. – И, уже обращаясь к сопровождающим стражникам, добавила: – Немедленно отправить этот номер на внеочередную санобработку, снабдить новой одеждой и обувью, а также обеспечить конвой. Он должен быть в хозяйской усадьбе у моей двери ровно через два часа и не минутой позже…
Стражник начал перебирать ключи, и Кошечка нетерпеливо фыркнула:
– Живее, солдат. Время пошло.
Замок был разомкнут, цепь снята, и землянин, склонив голову и прижав ладони к груди, произнес:
– Благодарю вас, великодушная госпожа.
– Жду через два часа в усадьбе, – еще раз напомнила Кошечка скорее стражникам, нежели землянину, и направилась к выходу.
Чуткое ухо уловило звук шагов в коридоре. Кошечка почему-то лихорадочно заерзала в кресле, примеряясь, как бы покрасивее сесть. Шаги смолкли, прозвучало тихое ругательство, и раздался деликатный стук в дверь.
– Войдите. – Девушка машинально поправила прическу.
Дверь отворилась. На пороге стояли солдат конвоя и пленный. Землянин неплохо выглядел – все та же невозмутимая стать, свойственная только внутренне уверенным в себе людям, хотя месяцы безвылазного пребывания в шахте и давали о себе знать. Кожа его, когда-то имевшая красивый оттенок натурального загара, побледнела почти до молочной белизны, он похудел, и озера глаз еще отчетливее выделялись на осунувшемся от утомления и плохого питания лице, однако приобретшем теперь еще более заметные благородно-утонченные черты.
– Оставь нас, – махнула рукой Кошечка стражнику.
Солдат тут же ушел.
Землянин же поклонился и поцеловал поданную Кошечкой руку.
– Присаживайся, – миролюбиво предложила она, разглядывая его с головы до ног. – Побеседуем.
Пленный сел в кресло, непринужденно облокотившись на спинку и положив ногу на ногу. Такой вольности в присутствии хозяйки не позволил бы даже и начальник стражи, однако Кошечка и не заметила этой крайней наглости, настолько была поглощена раздумьями о том, как начать разговор.
– Ну, как тебе здесь нравится? Понял, кто здесь хозяин? – наконец задала она «риторические» вопросы. – Я поболтала о тебе с надсмотрщиками, так они говорят, что ты был несколько раз избит невольниками, работающими с тобой рядом, и даже не пытался защитить себя. Почему ты не дал им сдачи сразу или хотя бы не отомстил немного погодя, чтобы больше неповадно было? Неужели ты слабее их порознь или просто струсил?
– Не вижу в этом смысла, – ответил землянин. – Они ведь несчастнейшие люди. Жить так, как они живут, просто нельзя.
– Ты еще и жалеешь своих обидчиков? Да ведь они издевались над тобой! Причиняли тебе боль!
– К сожалению, разум их беспробудно спит, а существование тянется бесконечной чредой унижений и ненавистной механической работы при отсутствии возможности проявить хоть какие-то человеческие чувства. Насильственно низведенные до состояния вьючных животных, эти несчастные просто не в состоянии общаться по-человечески: их часто охватывает безысходное отчаяние, что и проявляется в постоянной озлобленности, а то и вообще в немотивированной агрессии ко всем окружающим. И в довершение всего они несвободны даже в движениях, держать людей на цепи – это дичайшее варварство…
– Ах, тебе не понравилось цепь? По-твоему, так твои хозяева – дикари и варвары? – Кошечка усмехнулась при мысли о том, как сейчас «пугнет» чужака, и достала из ящика стола наручники, красноречиво щелкнув браслетами. – А знаешь, мне нравится, когда некоторые особо дерзкие рабы просят прощения за непонравившиеся хозяйке слова, стоя на коленях. И тогда жизнь ничтожного наглеца, вымолившего помилование таким образом, может быть существенно улучшена. В противном случае – сначала карцер и хорошая порка, а потом опять забой, цепь и кирка до тех пор, пока не вытащат на свет Божий в последний раз только за тем, чтобы окончательно зарыть в соседней братской яме.
Землянин медленно встал из кресла и склонился перед Кошечкой, протягивая обе руки для наручников.
Кошечка вдруг смутилась и растерялась: ей казалось, что она заранее просчитала его реакцию, однако подобного она явно не предусмотрела.
Около минуты длилось тягостное молчание. Наконец пленный поднял на нее взгляд и твердо сказал:
– Просить прощения за свои слова я не собираюсь. Ведь они все равно правда – независимо от того, нравятся они вам или нет. Оскорбить же вас лично, леди, не хотел.
Тут девушка очнулась от растерянности и с поспешностью произнесла:
– В другое время я с удовольствием приказала бы сейчас же нещадно высечь тебя за непомерную для раба спесь и отправить обратно в шахту в самый дальний забой. Но сегодня я почему-то подозрительно добрая, так что тебе на самом деле очень повезло с хозяйкой, хотя ты этого пока и не осознаешь. Ох! Учить тебя, дурака, долго еще учить уму-разуму…Присядь, что вскочил? Наш разговор еще не окончен.
Землянин снова сел в кресло и вдруг, прикрыв рот ладонью, глухо закашлялся.
– На, возьми. – Кошечка быстро достала из кармана носовой платок и протянула ему, наблюдая, как его скулы подергиваются неестественным румянцем.
Он взял платок и прижал к губам. Кошечка ждала, пока приступ кашля закончится. Наконец землянин успокоился и устало откинулся на спинку кресла, щеки его все еще пылали.
– Да ты заболел! – Кошечка постаралась сделать выражение лица как можно более равнодушным и даже брезгливым. – Слабак! Другие невольники работают в шахте годами, а нежный земляшка не выдержал и нескольких месяцев!
– Все люди на руднике больны в той или иной степени. Все без исключения, а не только подневольные рабочие. – Землянин опять открыто глянул в глаза девушке. – Даже ваш отец выглядит нездоровым.
– Что? Да как ты смеешь?! – вспылила Кошечка. – Повелитель Джорджии полон здоровья и жизненных сил! Все рабы обязаны желать ему здоровья! Впрочем, – уже с грустной задумчивостью продолжала она, – он действительно стал себя плохо чувствовать. Он, конечно, отрицает, что часто бывает на руднике. Это ложь, чтобы меня успокоить. На самом деле он не может бросить дела. Ведь наше время никому нельзя доверять, все нужно контролировать! Последнее время дела идут хуже и хуже, рудник снижает добычу. По сравнению с прошлым годом он стал давать на треть меньше выработки. Рабы мрут как мухи, новые невольники дорожают, да и завозят их реже и реже. Стража требует повышения жалованья и надбавок за то, что приходится лазить по дальним забоям… Отца все это ужасно огорчает.
– Шахта очень опасна, пыль и испарения руды ядовиты, средств защиты вообще не предусмотрено. Ваш отец очень серьезно болен. И, судя по всему, заболевание у него вступило в решающую фазу. Я своими глазами видел, как умерли несколько человек, а предшествующие смерти симптомы были у всех одинаковы и разнились только силой выраженности. Все эти люди были на последней стадии болезни и переступили тот рубеж, на котором находится теперь ваш отец. Болезнь протекает у всех примерно одинаково, и думаю, при отсутствии должного лечения подобный конец – лишь дело времени и личной прочности организма пораженного.
– Ты что же, еще и врач?
– Для подобных выводов достаточно элементарных знаний по медицине и умения наблюдать.
– Ладно, и что же ты, наблюдатель, посоветуешь?
– Вашему отцу нужно немедленно начинать лечение. Надеюсь, где-нибудь у вас существует место с нужными для восстановления дыхательной системы условиями и контингентом врачей-специалистов.
– Такого совета можно было ожидать от чужака. Ведь ты просто не представляешь, каких деньжищ будет это стоить! Ах да! Ведь у себя на родине ты привык пользоваться всеми благами задаром и не в курсе проблем обычных людей, – спохватилась Кошечка. – Так вот, нам с отцом всякие там крутые клиники, санатории и курорты практически недоступны, ведь для того, чтобы ими воспользоваться, пришлось бы истратить без остатка сбережения, отложенные на черный день, да и этого вряд ли хватило бы. А теперь нужно неотлагательно покупать еще и новых рабочих для рудника, ведь те, что есть, скоро передохнут, и добыча вообще остановится. А рабы сейчас ох как не дешевы!
– Можно спросить? – почти перебил ее землянин.
– Спрашивай.
– Как это «покупать»?
Кошечка на минуту задумалась.
– Вот дурак! Как это «покупать»? Глупейший вопрос. Ну, понимаешь… – Тут она решила объяснить так, как ей когда-то объясняли в школе: – Все вещи оцениваются в определенное количество абстрактных единиц, в которых выражаются материальные затраты и труд производителя. Например, – тут девушка показала золотое колечко на пальце, – правда, красивенькое?
– Очень изящное.
– И стоило оно мне почти полтысячи единиц, потому что из редкого металла и с драгоценным камушком, да и работа кое-чего стоит. Ну, и еще нужно получить выгоду, то есть сверх затраченного, иначе никто бы и не почесался. Вот я и купила его за кругленькую сумму. Теперь понятно?
– Почти понятно. Только не ясно одно: как в разряд вещей попали люди? Или их изначально заказывают у родителей-производителей и этим покрывают их материальные затраты и труд на производство?
Такое предположение было так нелепо, что Кошечка расхохоталась. Это было ужасно смешно, тем более что перед ней был все-таки вполне взрослый и самостоятельный мужик, к тому же, похоже, не плебей и всамделишный капитан звездолета, а не какой-нибудь умственно отсталый сиротина, проведший всю жизнь безвылазно в прибежище для инвалидов.
Пережив приступ веселья, Кошечка посмотрела на землянина. Он наблюдал за ней с таким серьезным видом, что она опять не смогла удержаться от смеха. Наконец она устала смеяться и проговорила:
– Ну и придурок же ты… или просто притворяешься! Еще никто, наверное, не задавал столь глупых вопросов!
Пленный же ничуть не смутился:
– Я спросил согласно логике.
– Ладно. Если ты такой наивный, то придется тебя просвещать. Мы часто воюем, потом захват поселений на периферийных, слабо защищенных или отсталых планетах, да и вообще, большинство рабов уже рождаются рабами потому, что их родители – рабы. Люди – такой же товар, как и все остальное. Был бы устойчивый спрос – кто-нибудь да обязательно наладит предложение. Правда, последнее время невольники стали очень дорогим товаром. Пираты, промышляющие такого рода торговлей, поперевелись, к тому же центральные власти принимают против работорговли закон за законом. А знаешь, вот ваша Земля могла бы предоставить отличный товар такого рода. Сам говоришь, армии у вас нет. Кто же будет защищать и охранять планеты, если случится налет? Да грабить вас будет просто развлечением!
Землянин еле заметно сжал губы и слегка нахмурился. Он явно не желал, чтобы его чувства и мысли были сейчас раскрыты.
Но Кошечка уже все «просекла» и ехидно заметила:
– Ты бы с большим удовольствием врезал мне за эти слова? Не так ли?
– Не так. – Пленный ответил еле слышно, сквозь зубы.
– Обещаю, я не рассержусь на тебя. Не бойся сейчас признаться в очевидном: будь мы на равных, просто плюнул бы мне в лицо и добавил кулаком.
– Я и не боюсь. – Землянин вздохнул. – Но драться, тем более с женщиной, противоестественно и не по-мужски. Я о таком и не думал, а делать бы не стал в любом случае.
– Вот видишь, ты сразу же смирился, заменив естественную реакцию протеста на философствование. Как говориться, подставил вторую щеку для еще одной оплеухи. Ты так же делал и на руднике. Разве подобные тебе не идеальны как невольники? Что может быть лучше для хозяина, чем раб, не смеющий защищаться от издевательств из-за соображений «идейного» порядка? – Она посмотрела на него с испытующе подчеркнутым высокомерием, но пленный как будто и не заметил этого откровенного «укола» в самолюбие, а последние слова так вообще пропустил мимо ушей и вдруг сказал спокойным и даже деловым тоном:
– Как я понял, вам очень нужно, чтобы рудник работал, но нежелательно тратить на него «единицы», или «деньги», которые у вас тут в ходу повсеместно как некий универсальный символ перераспределения материальных ресурсов. Если бы вы выслушали мое предложение, то вам бы не понадобилось покупать этих несчастных, загодя обреченных на непосильный механический труд и мучительную болезнь, как правило, заканчивающуюся летальным исходом.
– Что же ты хочешь предложить?
– Почему бы вам не поставить в шахте автоматическое оборудование? Оно гораздо производительнее, долговечнее, да и обслуживающего персонала требует не в пример меньше.
Кошечка опять рассмеялась:
– Да оно же стоит опять же бешеных денег! Наверное, дороже, чем рудник со всеми потрохами! Да и где его нам достать? Только если у вас на Земле!
– Зачем так далеко лететь за примитивными автоматами? – Лицо землянина отразило неподдельное удивление. – Нужного материала предостаточно прямо на территории рудника, так что больших энергетических затрат для производства деталей с нуля или их дальней транспортировки вообще не понадобится. Можно просто сразу спроектировать и собрать оборудование на месте из уже имеющегося материала.
– И кто же будет этим заниматься? Ведь для этого на Джорджии должен иметься хоть один человек, хорошо в этом смыслящий. Вряд ли здесь найдется специалист, способный воплотить эти сказочные мечты в реальность.
– Вообще то, дело вполне осуществимое. Если хозяйке будет угодно, я бы мог заняться этим проектом незамедлительно, – таким же спокойным тоном заверил землянин. – Только мне для этого нужны некоторые инструменты, которые найдутся на каждом космическом корабле или катере, может быть, два-три помощника для ускорения процесса, ну и какой-нибудь исходный материал. Я видел «богатейшую» свалку у самого рудника, там среди прочего валяется почти целый орбитальный катер.
– Эта ржавая консервная банка относится еще к временам моего прадедушки.
– Это ничего. Наверняка его детали все еще годятся для использования.
– Признайся, в действительности ты служил техником на своем звездном судне? Возвел себя в капитаны на словах для солидности? – неожиданно спросила Кошечка и добавила: – Для капитана это уж слишком грязная работа.
– Плох тот капитан, который не разбирается в технических основах практически. Я всегда пытался научиться как можно большему и никогда не стеснялся что-либо делать своими руками. А работа грязновата, так это ничего, можно после и помыться. Главное, принесет реальную пользу.
– Кому? Тебе? Ты – раб!
– Не мне. Ну и что из этого? Работа – это не только обязанность, но и удовольствие.
– Удовольствие? – Кошечка опять рассмеялась. – Работа – это удовольствие! И ты действительно так думаешь? Это стоит записать! Ладно, можешь идти отдыхать. Я распоряжусь, чтобы тебя не загоняли обратно в забой. И о твоих автоматах тоже подумаю. Иди…
Землянин встал, изящно поклонился и исчез за дверью.
Прошло совсем немного времени, а первые автоматы были уже готовы. Землянин работал день и ночь. Стражники и остальной «свободный» персонал рудника с некоторым недоверием (и скрытым интересом) наблюдали за его работой, но мешать не пытались. Землянину даже выделили двух помощников, тоже подневольных.
Кошечка каждый день тайком от Старого Лео заглядывала на рудник. Чаще всего она наблюдала с отвала прямо из флаера, «перебрасываясь» фразами с часовыми, и с полным равнодушием относясь к их грубым словесным шуткам и липким комплиментам.
Бывало, что хозяйка «снисходила» прямо к шахте, сажая флаер на площадку перед спуском. Тогда она обязательно подзывала землянина, который тут же бросал работу, здоровался с ней в изысканных (и потому удивительных и совершенно непривычных для здешнего люда) выражениях и даже неизменно удостаивался чести «приложиться» в поцелуе к ручке хозяйки. После этой «церемонии» они уходили под навес «общаться», присаживались на скамейку практически рядышком. При этом хозяйка приказом отсылала любопытствующих стражников на недосягаемое для слуха расстояние и разговаривала с пленным по целому часу и более.
Наемники, наблюдающие за подобными отношениями хозяйской дочки и странного невольника, сдержанно сплетничали меж собой и даже исподтишка язвили, но на большее никто не решался.
– Кто его знает, чем все это обернется? А пока этот сумасшедший под хозяйским покровительством. Тронешь его лишний раз или громко сболтнешь про него и наследницу какую-нибудь глупость, так наживешь себе ненужные проблемы и неприятности. – Таково было общее мнение.
Так незаметно прошло три недели. И вот однажды землянин завел разговор о работе, которую выполнял.
– Основные узлы и части линии закончены, – сказал он. – Теперь нужно установить оборудование на место.
– Хорошо, – одобрила Кошечка. – Что для этого нужно?
– Нужно остановить работу в основном коридоре на три дня.
– Шахта практически замрет на три дня? Отец вряд ли на это согласится. Три дня простоя! А вдруг автоматы не будут работать как надо? В этом случае не сносить тебе головы, и даже я бессильна буду что-то сделать.
– Они будут работать. Обещаю.
– Ты так уверен? Хорошо, я поговорю с отцом.
Кошечка действительно поговорила со Старым Лео в тот же день.
– Только двое суток и не минутой больше, – категорично заявил Лео, однако нешуточно заинтригованный. – Посмотрим, на что способен твой земляшка.
Старый Лео и Кошечка сидели на веранде и пили чай, когда со стороны холмов рудника был замечен бегущий человек. Через некоторое время он проскочил через ворота, рысью пересек двор и бросился к хозяевам, салютуя на ходу.
– Оно работает! Ей-богу! – без приветствий и предисловий прохрипел прибывший, оказавшийся посыльным солдатом с рудника, и во всем его виде сквозил восторг.
– Приди в себя и объясни толком, – выдержав начальственную паузу, приказал Старый Лео.
– Автоматы в шахте заработали! Клянусь, что такой механизации нет даже на Лее!
– Стоит взглянуть и проверить, – спокойно, но со скрытым любопытством сказал Лео, размешивая сахар в чае.
Кошечка же прикрыла нижнюю часть лица ладонью, стараясь не показывать своей радости, и нарочито равнодушным тоном добавила:
– Но сначала мы допьем чай. – И тут же взяла конфету, делая вид, что очень занята едой. На самом же деле она была готова сорваться с места прямо сию секунду и броситься к руднику.
Наконец, трапеза была окончена. Цыпочка стала убирать со стола.
– Ну а теперь поедем на рудник, посмотрим, – сказал Старый Лео.
– Сейчас, только переоденусь. – И Кошечка неспешно вошла в дом.
Но как только за ней закрылась дверь, и она убедилась, что ее никто не видит, шаги ее ускорились до быстрого бега. Она буквально влетела в свою комнату и тут же с головой залезла в гардероб. Ей хотелось выглядеть как можно лучше: Пусть он увидит! Я сумею произвести на него впечатление! Пусть земляшка будет сражен! Он просто обязан влюбиться в меня, ведь не он первый, не он последний… – подумала Кошечка, лихорадочно наряжаясь и подкрашиваясь. – Вот так годится. – Она еще раз повернулась, придирчиво оглядывая себя в зеркале. – По-деловому сдержанно и красиво.
Она последний раз провела расческой по волосам и выскочила из комнаты.
Отец, ожидающий ее во дворе уже во флаере, насмешливо заметил:
– Ну, ты и собираешься, прям как на свидание! А вырядилась-то, красотка, чтобы в эту грязь лезть!
– Но ведь на руднике полно мужчин, – улыбнулась в ответ Кошечка самой невинной улыбкой. – Если я хоть раз в месяц буду показываться там в таком виде, то тебе можно будет засчитывать это как премиальные страже. Отличная экономия. И они ведь не будут против? Правда? – Она подмигнула и отпустила воздушный поцелуй обалдевшему солдату.
Старый Лео открыл для нее дверцу флаера и со смехом произнес:
– Залазь, кокетка, поехали.
Она впорхнула в машину. Флаер поднатужился и, с видимым усилием оторвавшись от поверхности, взял курс к руднику.
В шахте была приостановлена вся привычная работа. Практически все невольники «отдыхали» в бараках. Даже еле живых доходяг-штрафников из самых дальних забоев в кои-то веки спустили с цепей, вывели из темных каменных ловушек и отогнали в сторонку, под навес, к самой «колючке». Там они и сидели в плотной кучке, щурились, потирая глаза, совершенно ослепленные уже забытым солнечным светом, и кашляли с кровью – почти уже не люди, а так, высохшие и облезлые зомби в лохмотьях с номерами.
Практически все стражники, кроме часовых на вышках, тоже покинули свои привычные посты и толпились теперь на площадке перед входом, смолили сигаретами, трепались и наблюдали за новеньким погрузочным автоматом диковинного вида, проворно и чисто заполняющим принимающий контейнер с помощью весьма презабавного «хобота». Они были так увлечены, что даже не сразу заметили приближающийся хозяйский флаер.
Машина неуклюже-грузно приземлилась. Стража, опомнившись, наскоро построилась и, как только Старый Лео вылез из флаера, гаркнула «Здравия желаем!». Когда же вслед за отцом из машины на мелкий щебень грациозно выскочила Кошечка, по строю прокатилась осязаемо-жирная волна восхищения, и кто-то даже смачно зачмокал.
– Ну, посмотрим, посмотрим, – важно произнес Лео и медленно пошел к входу в шахту, по дороге оглядывая «зону приема сырья».
Кошечка тем временем рассматривала рабов, расположившихся на отвале, но землянина среди них не заметила.
«Он, наверное, внутри», – подумала она и поспешила за отцом.
Старый Лео уже спускался в шахту, основной вход в которую был настолько пологим, что не было надобности даже в примитивном подъемнике. По стене тянулась толстая труба, и в ней шуршало и пересыпалось: это была руда, идущая на поверхность.
Они дошли до разветвления туннеля и остановились. Тут транспортировочный модуль заканчивался, и начиналась собственно добывающая линия: свет фонаря выхватывал «мистические» очертания силовых блоков, дробился на мерцающие тени принимающих и «хищные» силуэты добывающих приспособлений.
Кошечка поминутно оглядывалась, ища глазами творца всех этих новшеств. В ее мозгу даже промелькнула мысль: а не сбежал ли земляшка, воспользовавшись оплошностью стражи и всеобщей восторженной суматохой?
«Нет, – тут же подумала она. – Он ведь тут чужак для всех и прекрасно понимает, что бежать ему просто некуда».
Тут ее глаза наконец различили знакомый человеческий силуэт. Землянин, измученный работой, спал, расположившись прямо у стенки бокового ответвления и склонив голову на кожух передаточного узла. Рядом с ним стоял открытый корабельный ящик, с разложенными с безупречной аккуратностью инструментами и горкой каких-то деталек на тряпке, чуть дальше привалились к стенке двое его спящих помощников.
Кошечка подошла ближе и осветила потное и перемазанное машинным маслом лицо направленным лучом фонаря, но пленный даже не шелохнулся.
– Почему он дрыхнет? – возмущенно проговорил Старый Лео и уже хотел пнуть спящего ногой, но Кошечка схватила его под руку и потащила к выходу.
– Ведь ты дал вместо трех дней на установку и наладку всего два. – Она улыбнулась отцу. – Он старался пустить автоматы вовремя и работал эти два дня без минуты передышки. Я думаю, что стоит дать ему возможность оборудовать всю шахту и обучить обслуживающий персонал.
– Да, – сказал Лео. – Неплохая работа, и производительность не в пример выше, чем при ручной добыче. Но как обучить чему-то дельному это тупое отрепье -невольников? Они ведь спят и видят, как бы чем-нибудь навредить или сломать что-нибудь ценное.
