Kitabı oku: «Очерки по истории станицы Митякинской и Тарасовского района. Книга 2», sayfa 3
Это в значительной степени осложнило положение Донской армии и атамана Краснова. Он, забыв, что ещё недавно сам призывал казаков заключить союз с германским императором и заключил с Германией договор, теперь, на открытии Круга обвинял в содействии германцам казаков Митякинской и Луганской станиц. И это лицемерное обвинении вызвало глухой протест среди белых казаков. И не только среди них.
Один из вождей красного казачества Ф. Миронов, в обращении к казакам писал:
«В своей речи при открытии Круга Краснов говорил: «Еще раньше Гундоровская, Митякинская и Луганская станицы призвали самочинно немцев себе на помощь…»
«…Станицы призвали самочинно немцев себе на помощь…» Генерал Краснов! А когда ты приехал победителем на коне и издал свой приказ Всевеликаму Войску Донскому – 4 мая 1918 г. за №1, то ты в нем прямо писал: «Вчерашний внешний враг, австро-германцы, вошли в пределы войска для борьбы в союзе с нами с бандами красноармейцев и водворения на Дону полного порядка».
А теперь, чуя поражение, чуя, что близится время дать ответ пред обманутыми казаками, ты хоть на время стараешься отдалить час расплаты и лжешь пред Большим Кругом собравшихся обывателей и шкурников, что не ты призвал немцев на Дон, а митякинцы, луганцы, гуундоровцы. А еще наглее прозвучала в твоей речи очередная ложь, когда ты, всевеликий разбойник, сказал: «Немцы обещали покинуть землю Всевеликого Войска Донского тогда, когда я скажу им, что это можно сделать без опасности для донской самостоятельности. По соглашению со мной они уводят свои гарнизоны из Донецкого округа, освобождают от гарнизонов Каменскую, Дачкина, Лихую, а также станции Екатериненской дороги». Не ты, жалкий раб капитала и царизма, пожелал удаления немцев и не по соглашению с тобою они покинули Дон, а пожелала этого Советская власть Российской Республики, и соглашение было с нею, а не с тобою, слуга Вильгельма.
Никогда бы ты не согласился лишиться таких союзников, да и немцы не расстались бы с донским хлебом и быками, да у Вильгельма дела плохи. У него тоже революция, а там, на западе, французы да англичане бьют…».
Согласно вышеупомянутым пунктам, атаман Краснов просил кайзера Вильгельма способствовать расчленению России и создании нового сепаратного государства: « … составить прочное государственное образование на началах федерации из Веевеликого Войска Донского, Астраханского войска с калмыками Ставропольской губернии, Кубанского войска, а впоследствии по мере освобождения – и Терского войска, а также народов Северного Кавказа. Согласие всех этих держав имеется».
Но мало того, Краснов де факто нижайше просил своего сюзерена – германского кайзера Вильгельма, кроме коренных казачьих территорий, присоединить к сепаратной республике часть территорий российских губерний: «Просить признать Ваше Императорское Величество границы Всевеликого Войска Донского в прежних географических и этнографических его размерах, помочь разрешению спора между Украиной и Войском Донским из-за Таганрога и его округа в пользу Войска Донского, которое владеет Таганрогским Округом более пятисот лет и для которого Таганрогский округ является частью Тмутаракани, от которой и стало Войско Донское.
Просить Ваше Величество содействовать к присоединению к Войску по стратегическим соображениям городов Камышина и Царицына Саратовской губернии и города Воронежа и станции Лиски и Поворино и провести границу Войска Донского, как это указано на карте, имеющейся в Зимовой станице».
Де факто, последний приведённый абзац, говорит о признании Всевеликим Войском Донским, своей вассальной зависимости от Германии. Так как исторически, Войско Донское отправляло зимовые станицы только в Москву и С. Петербург, в столицы Российского царства и империи, подданными которых казаки себя считали. После этого, обвинения того же атамана Краснова в том, что это большевики сделали революцию на германские деньги, выглядят по крайней мере не серьёзными. Особенно если учесть, что казачьи части поковника Бармина и другие, помогали германской армии захватывать Донбасс и в частности Луганск. Но пока ещё Донская армия была сильна и предстояли долгие бои.
Противостояние
При подготовке этой главы, использовались материалы: из книги Венклова А. В. «Атаман Краснов и Донская армия», И. Н. Оприца «Лейб-Казачий его Величества полк в годы революции и Гражданской войны».
1 (14) февраля 1919 года красные заняли Миллерово и станцию Красновку. 2 (15) февраля они пытались продвинуться дальше. Им противостояли отряд Туроверова в 947 штыков и отряд генерала Макарова – 1713 штыков, 1546 шашек (из них Мешковский полк – 279 штыков, 10 офицеров; Мигулинский полк – 40 штыков, 156 шашек, 12 офицеров; 12-й Донской полк – 210 штыков, 115 шашек), а так же мобилизованные старики и подростки ст. Митякинской. Красное наступление было отбито.
Однако положение было серьёзное и атаман Краснов, во время переговоров с английским генералом Пулем, уверял того, что он предпримет все меры для укрепления фронта и разгрома большевиков: «Я принял следующие меры: «2-ю Донскую казачью дивизию при 8 конных орудиях и одном броневом поезде а сосредоточиваю в районе Луганска для упорной обороны этого направления. Я мобилизую старых казаков Гундоровской, Митякинской и Луганской станиц и в каждой из этих станиц ставлю по 200 таких казаков при двух пулеметах – это составит на всем Луганском фронте около 4 тысяч человек при 8 орудиях. Руководство этим районом я вверяю генерал-майору Коновалову, опытному и решительному офицеру генерального штаба».
4 (17) февраля 1919 года казаки митякинского ополчения укрепились в хуторах южнее Миллерово, а 5 (18) нанесли несколько ударов восточнее и заняли несколько хуторов у слободы Криворожье. Но перелома в боях здесь добиться не удалось.
В упорных встречных боях с 5 февраля на Митякинском и Миллеровском направлении не только не удалось разбить группу красных силами не менее трех дивизий, но наоборот, после ночного тяжелого боя с 9 на 10 февраля казачьи части, бывшие до сего времени крепкие духом, потеряли устойчивость. Выдвинутый последний резерв – группа генерала Постовского – под давлением превосходящих сил противника от наступления переходит к обороне и постепенно осаживает.
Опасаясь быть отрезанными, стали отходить за Донец части Западного фронта белых от Миллерово и ст. Митякинской, и отошли 17 февраля (2 марта 1919 года). Коновалов под Луганском, опасаясь разлива, отошел еще позже – 19 февраля (4 марта). После ухода за Донец началось следствие по действиям генерала Гусельщикова не выполнившего приказ. Станица Митякинская и её хутора были заняты частями РККА.
Красные стремились на плечах отступающего противника перейти замерзающий Донец и ударить на Новочеркасск. Впрочем, Новочеркасск уже рассматривался как второстепенная цель. Донская армия считалась разбитой. 17 февраля (2 марта) главком Вацетис указал командованию Южного фронта: «Прошу обратить внимание на более энергичные действия частей 8 и 9 армий в направлении на станцию Лихая и оттуда в тыл частей противника, сражающегося в Донецком районе и севернее». Но и на Новочеркасск и на Лихую путь лежал через Донец.
10-я армия к этому времени ломая сопротивление арьергардов Мамонтова и широко применяя обходные действия, вышла в район ст. Шутово, установив связь левофланговыми частями с советскими войсками степного участка. Медленнее наступала 8-я армия, которая, имея в боевом составе лишь две дивизии, смогла за это время продвинуться только на 60—80 км. Уже на подходе к слободе Дячкино и станции Глубокой, она встретила упорное сопротивление добровольческих частей генерала Май-Маевского и отборных белоказачьих отрядов генерала Иванова.
Донские казачьи части, противостоящие этому натиску, были обескровлены. Полковник Фолометов, временно командующий Гундоровским полком, 19 февраля (4 марта) 1919 г. доносил Гусельщикову: «Прошу покорно дать от своего имени телеграмму командующему Донской армией с просьбой отдать категорическое приказание окружному атаману Донецкого округа и станичному атаману Гундоровской станицы о немедленной высылке в Георгиевский полк всех казаков, высланных в станицу для сопровождения больных и раненых, а также по другим причинам выбывшим временно из полка». Состояние 96 пешего Митякинского полка было не лучше.
Пользуясь своим небольшим численным превосходством, главком Южного фронта Гиттис решил нанести главный удар по группе Май-Маевского. Против Покровского оставлялся небольшой заслон в 7500 штыков и 600 сабель (1-я Московская рабочая дивизия, 41-я стрелковая дивизия, бригада 42-й стрелковой дивизии). 13-я армия должна была атаковать Май-Маевского с фронта, а остальная часть 13-й армии (8000 штыков и 1900 сабель) и партизаны Махно должны были атаковать его из района ст. Рутченкова во фланг и тыл. Успех операций строился на расчете устойчивости красного заслона против группы Покровского и своевременности прибытия в Луганск 12-й стрелковой дивизии. Но противник сорвал этот план. Группа Покровского сама перешла в наступление против красного заслона на Луганском направлении. 27 и 28 марта передовые части заслона были сбиты со ст. Первозвановка и Картушино. 29 марта противник превосходными силами смял 41-ю стрелковую дивизию и отбросил ее на Луганск. 8-я армия начала последовательно сворачивать свои части на помощь заслону. Противник бил их по частям и ко 2 апреля отбросил 8-ю армию на Луганск. Здесь она оперлась на начавшие подходить эшелоны 12-й стрелковой дивизии. 13-я армия и партизаны Махно оказались предоставленными сами себе. Они достигли некоторых местных успехов, но утратили их, после того как Май-Маевский, избавившись от угрозы 8-й армии, обрушился на них своей конницей.
Не смотря на начавшееся 27 марта наступление на Луганск 12 стрелковой дивизии РККА, донское командование 30 марта (12 апреля) сняло из-под Луганска и перебросило к Репной 1-ю Донскую дивизию (которая успела дойти до Зверево, но участия в боях не принимала) и сведенные в 1-й корпус полковника Н. П. Калинина 8-ю и 11-ю дивизии. Прикрывать Донецкий бассейн остались два пеших полка – Луганский и Митякинский при бронепоезде «Партизан полковник Чернецов».
Неудача наступления частей РККА весьма тяжело отразилась на положении Южного красного фронта, так как во времени она совпала с началом казачьего восстания в тылу, в районе ст. Вешенской и Казанской. Это восстание было поднято тем казачеством, которое в конце 1918 г. выразило покорность советской власти и было распущено по домам целыми полками с оружием в руках, что явилось, конечно, большой ошибкой. Теперь казаки выступили под эсеровскими лозунгами. Восстание подобно масляному пятну ширилось во все стороны от этих станиц. Оно сильно ограничило оперативные возможности Южного фронта.
Тем не менее главком Гиттис стремился во что бы то не стало выполнить поставленную ему задачу. Теперь он решил перенести направление главного удара, и атаковать 9 армией. Две дивизии этой армии (16-я и 23-я стрелковая) за счет растяжки 14-й стрелковой дивизии от устья р. Донец до ст. Каменской должны были сосредоточиться в районе ст. Гундоровской и Ново-Божедаровки. 12-я стрелковая дивизия 8-й армии подтягивалась в район Митякинской. Эти три дивизии совместно должны были атаковать правый фланг Добровольческой армии, в то время как 8-я армия атакует ее с фронта.
На этот раз план был сорван командармом 9-й Всеволодовым. Сосредоточившим 23-ю стрелковую дивизию не в указанном районе, а в районе ст. Усть-Белокалитвенской, в 100 км от 8-й армии. 23-я дивизия 12 апреля переправилась через Донец и овладела ст. Репная, но была с трех сторон окружена противником и с большими потерями отброшена на левый берег Донец. Почти одновременно приступила к форсированию Донец и 16-я стрелковая дивизия с задачей взять ст. Каменскую. Эту задачу она выполнила 10 апреля, заняв плацдарм на правом берегу Донец и, окопавшись, успешно удерживала его в течение последующих 4—5 недель. Действиями 16-й стрелковой дивизии был достигнут известный тактический успех. С Каменского плацдарма при наличии доброй воли командования 9-й армии можно было развить дальнейшие активные действия. Но оно не проявило ее и на этот раз, и операции 9-й армии окончательно замерли к 19 апреля. Митякинский юрт был оставлен белыми. И тот час крестьяне близлежащих слобод вспомнили про древний принцип: «кровь за кровь, око за око». Они начали мстить казакам за те грабежи и бесчинства, которые совершались в их слободах и посёлках после свержения советской власти.
Из докладной записки члена Донбюро Сырцова в ЦК ВКП (б) о положении на Дону:
«Победы Красной Армии вдохнули уверенность в крестьян, и они начинают расправу с казачеством. Ревкомы под влиянием требований крестьян переименовывают станицы и хутора в волости и деревни. Заложники прилегающих к району восстания станиц, взятые карательными отрядами и переданные волостным ревкомам, крестьянами перебиты. В целом ряде станиц и хуторов выводится из обихода слово „казак“. „Теперь нет казаков и иногородних – есть только крестьяне“, – говорят мужики и жестоко мстят своим недавним угнетателям. Станицы в Миллеровском районе обезлюдели: казаки с семьями и кое-каким имуществом ушли с отступающей армией, зная, что оставшихся ждет крутая расправа. Крестьяне ближайших к станицам Луганской и Митякинской волостей сейчас же, после занятия станиц нашими войсками, приехали на подводах организованным путем забирать оставшееся имущество, видя в нем законную компенсацию за те грабежи, какие казаки систематически проводили по отношению к крестьянам».
Тем временем, начавшееся 11 марта 1919 г. Верхне-Донское восстание, не смотря на своё успешное начало, оказалось в тяделейших условиях и могло быть подавлено частями РККА. Для предотвращения развития подобной ситуации, командование Донской армии решило оказать помощь восставшим. К театру боевых действий Добровольческой армии были переброшены свежие резервы и соотношение сил изменилось.
Так, если еще 28 марта соотношение сил обоих противников на Южном фронте, на главнейшем участке борьбы, на участках 13, 8-й и 9-й армий, выражалось в почти полуторном перевесе красных, а именно против 41 000 штыков и шашек белых красные располагали 56 000 штыков и шашек, то уже 20 апреля это соотношение сил изменилось в обратную сторону, а именно – против 54 000 штыков и шашек всего красного Южного фронта белые располагали 77 300 штыками и шашками, а к началу мая путем ряда мобилизаций и усиленных формирований довели эти силы до 100 000 штыков и шашек.
Наступление на станицу Митякинскую и далее на Миллерово и соединение с воставшими верхне-донскими казаками, было решено начать 1 мая с захвата переправы через Донец в районе станицы Калитвенской. Для этого следовало захватить плацдарм красных, который прикрыал собой мост. Генерал Секретев решил на плечах красных переправиться через Донец, взять мост целым и немедленно продолжать наступление всем отрядом. Наступление планировалось начать получасовой арт. подготовкой гранатами из 20 орудий, за это время будут уничтожены проволочные заграждения опутывавшие в 8 рядов плацдарм.. После чего, прямо в лоб должны были пойти 78 донской и 96-й Митякинский полк, за ними 7-ая батарея, за ней четыре сотни 80-го Джунгарского Калмыцкого полка, затем 8-я батарея, за которой переправляется 9 дивизия, которая идет сейчас же вправо (восточнее) 8-ой и сменяет 96-ой полк, который переправившись через Донец наступал правее 78-го полка. После всех должны были переправляться – резервы отряда: бригада ген. Постовского, батарея Упорникова. Моральное и быть может главное воздействие на красных должны были оказать две калмыцкие сотни, которые с началом арт. подготовки вплавь должны были переправиться через Донец. Одна сотня должны сразу броситься на север, чтобы успеть захватить в хуторе в 2-х верстах штаб большевиков, а другая должна была отрезать красных. Они должны были показаться на верху скалы, чтобы «товарищи» видели бы и знали, что калмыки отрезали им путь к отступлению, что заставит бойцов 16 дивизии красных скорее бросить окопы, или же плыть через реку под метким обстрелом батареи Упорникова. А при атаке на пехоту казаки все время должны были кричать: «Калмыки… Калмыки…».
Весь маневр был доведён до казаков, каждый из них знал что делать. И все было разыграно, как по нотам. Услышав крики «Калмыки..» и увидев их от себя вправо от реки, «товарищи» бросились вплавь через реку, так как мост был уже захвачен казаками. Много их погибло в реке под меткими шрапнелями Упорникова. Из двух с половиной тысяч, по сведению штаба красных, мало кого спаслось. На хуторе калмыки захватили весь штаб красных. В результате генерал Секретев силами 3 кавалерийских дивизий 11 мая прорвал оборону центра 9 армии (РККА).
Прорыв генерала Секретева получил решающее значение для всего Южного фронта. Советская «История Гражданской войны» отмечает: «Окончательно надломил силы Южного фронта прорыв центра 9 армии 11 мая на стыке 23 и 16 дивизий. Белые 16 мая дошли до Миллерово, углубившись в тыл красных на 75 километров, окончательно разрезали 9 армию на две части: находившаяся на правом фланге армии 16 дивизия отходила на северо-запад, в район станицы Митякинской, в расположение 8 армии, а 2 другие дивизии, 23 и 14 отходили в общем направлении на северо-восток, огибая район восстания с востока».
Освобождение Луганска, ст. Луганской и Митякинской, белым командование было возложено на 3 Донской казачий корпус (ДКК) с последующим наступлением на Воронеж. Во исполнение этой директивы, часть 3 ДКК двинулась вдоль железной дороги в Воронежском направлении. Другая часть 3 ДКК по взятии 19 мая Луганска двинулась вдоль железной дороги в Елецком направлении. В промежутке между этими направлениями действовала группа генерала Абрамова, уроженца станицы Митякинской. Она состояла из 1 и 2 Донских дивизий. Но дивизии эти были дивизиями только номинально. Так в 1 Донской дивизии, после трех месяцев боёв числилось 250 штыков и 300 шашек, то есть, 50% от личного состава полностью укомплектованного казачьего полка. А так же 4 орудия и 20 пулемётов. Люди и лошади были вымотаны беспрерывными боями, однако обстановку требовала энергичного наступления. Так как было необходимо во что бы то не стало сломить боевой дух противника и не дать ему оправиться. Для этого, 1 Дивизия была усилена Лейб-Гвардии казачьим полком.
10 мая конница Лейб-Казачьего полка, по приказу командира 1 ДКД выступила из села Политровки и присоединилась к пешим казакам своего пока, занимавшим участок на правом берегу Донца, от устья оеки Деркул, через село Макаров-Яр, Новобежедаровка, до станции Давыдовка включительно. Штаб полка и 6 сотня разместились в хутре Ильевском. Противник, находившийся на левом берегу Донца, с 10 по 14 мая 1919 года обстреливал передний край полка из орудий, винтовок и пулемётов. В районе Новобежедаровки красноармейцы паромную переправу, но эта попытка была отбита огнём.
В ночь на 15 мая командир 1 ДКД приказал конным сотням Лейб-Казачьего полка переправиться через Донец на пароме у села Суходол и к 12 часам по полудню занять ст. Митякинскую. После чего продолжить движение в северо-западном направлении и выйти к железной дороге между станцией Чеботовка и реки Деркул и разрушить железнодорожное полотно.
На рассцвете 15 мая конные сотни лейб-казаков под командой подесаула Агафонова переправились через Донец у Суходола и устремились к хутору Верхне-Грачинскому Гундоровской станицы. Правее хутора Нижне-Грачинского, той же станицы, наступал Гундоровский батальон, сформированный из стариков гундоровцев. Ещё правее наступал Лугано-Митякинский и Каменский полки.
В 5 верстах севернее от указанных хуторов, были расположенны одноимённые хутора, но уже Митякинской станицы: Нижне и Верхне-Грачинский. Где располагалось несколько полков большевиков. Узнав о выдвижении белоказаков, большевики нанесли удар по авангардной сотне подесаула Агафонова. Лейб-казаки под натиском превосходящих сил противника отошли в хутор Верхне-Грачинский (Гундоровской), гда и заночевали.
По данным разведки в Митякинских Грачинских хуторах были сосредоточены 25. 37 и 41 пехотные полкии 2 революционный казачий полк. Кроме того, в соседних хуторах оасполагались 31, 33, и 43 советские пехотные полки.
16 мая в 3 часа утра пеши части лугано-митякинского полка и гундоровского батальона внезапным ударом выбили противника из Грачинских хуторов. Однако удержать их не смогли, оттеснённые контрударом красных они отощли и закрепились на песчаных буграх на версту южнее.
Тем временем в командование конными сотнями вступил прибывший полковник Позднеев. Днём к лугано-митякинцам перешёл разъезд из красного революционного полка. Как оказалось они были мобилизованными верхнедонцами и не горели желанием воевать за советскую власть.
17 мая в 9 часов утра лугано-митякинцы и гундоровцы атаковали Грачинские Митякинские хутора, с целью отвлечь внимание и облегчить продвижение конных сетен лейб-казаков вдоль Донца на ст. Митякинскую. Части РККА ответили контратакой. Гундоровский батальон, атакованный конницей противника, начал беспорядочный отход, грозивший перерасти в катастрофу. Видя это, полковник Позднеев бросил 1 сотню лейб-казаков в атаку с фронта, а остальными двумя ударил во фланг и тыл красной коннице. Ободрённые гундоровцы остановились, и красные были отброшены на исходные позиции.
На этом, активные боевые действия в этот день завершились. Ночью на 18 мая, сторожевое охранение занимала сотня подъесаула Агафонова. Остальные сотни находились на попасе за хутором. Утром в сторожевом охранении завязалась перестрелка. Для того, что бы прояснить ситуацию, полковник Позднеев вместе с адьютантом подесаулом Кутейниковым выехал к месту перестрелки.
«На песчанных буграх, где стояло сторожевое охранение, – говорит дневник полковника Позднеева, – какоето смятение, масса всадников, а затем сильный пулемётный огонь. Сотня подъесаула Агафонова отходит. Несут тяжелораненного в живот подхорунжего Черепахина».
Черепахин Федот, кадровый довоенного времени урядник. Согласно «Базы данных №2: „Участники Белого движения в России“. Волкова Сергея Владимировича, полный Георгиевский кавалер. « … высокого роста, красивый казак, умный, рассудительный, отличавшийся храбростью и исключительной боевой добросовестностью, пользовался большим авторитетом и любовью в сотне. принимал неизменное участие во всех боях полка и, сам уроженец станицы Митякинской был теперь убит накануне освобождения станицы, в какой нибудь версте от своего дома, где его ждали отец, мать и жена».
Перед глазами Позднеева предстала следующая картина: вправо от рощи в беспорядке отходят старики гундоровцы. Слева разворачивается какая то лава. Из лневника боевых действий полка:
«Послал ординарца за 3 и 6 сотнями с подъесаулом Авиловым, я его немедленно двинул на помощь старикам гундоровцам. Но тут от подъесаула Агафонова узнаю, что влево не его лава, а эскадроны противника, уже заходящие нам в тыл.
Немедленно карьером отзываю подъесаула Авилова, а сотней подъесаула Агафонова атакую эскадрон красных. Одновременно подъесаулАвилов заходит плечёми атакует три эскадрона противника во фланг и тыл. Красные бегут. Наша пехота восстанавливает своё положение.
Кроме порубленных нами, взято 20 пленных принадлежащих 3 эскадрону 33 особого железнодорожного полка (из Астрахани в 4 эскадрона общей численностью в 240 шашек) заменившего 2 революционны казачий, убранный красными с фронта за ненадёжность. Наши потери: умерший от раны подхорунжий Черепахин и 3 раненых казака».
19 мая на поддержку Лейб-казакам, гундоровцам и лугано-митякинцев прибыли атаманцы в составе 28 казаков с 1 пулемётом и конная сотня 4 полка с пулемётной командой в 4 пулемёта. Одновременно прибыл полковник Лобов, который будучи старшим по производству, принял командование конницей.
Сотня есаула Агафонова находилась в хуторе, а остальные, в виду отсутствия фуража, на попасе. Ближе к вечеру командование советских войск вновь попыталось атаковать Грачинские Гундоровские хутора, усилив конницу большим колличеством пулемётов. Действовали они как и в предыдущий день. Один эскадрон, при поддержке 2 пулемётов обходил гундоровцев с фланга, ещё три, при поддержке 4 пулемётов атаковали пехоту по фронту. Гундоровцы, атакованные с двух сторон, начали поспешный и беспорядочный отход, который мог перерасти в панику и бегство. Видя тяжёлое положение пехоты полковник позднеев приказал подъесаулу Агафонову, ударом во фланг красной коннице задержать её продвижение, а сам отправил вестового к полковнику Лобову, просить поддержки.
Полковник Лобов прислал 4 пулемёта, которые остановили продвижение красной конницы, но не более того. Несколько атак подъесаула Агафонова так же оказались не результативными из-за большого перевеса сил. Подошедшие 3 и 6 сотни лейб-казаков, а так же сводная атаманская сотня, развернувшись слева от сотни Агафонова, ударили во фланг красноармейцев и те отошли, опасаясь окружения.
В этот же день, в 4 часа утра, через Донец, переправилась у хутора Манохина, расположенного в 3 верстах от хутора Верхне-Грачинского, пешая казачья сотня сотника Чекунова, усиленная пулемётной командой есаула Болдырева. В то время, когда они подходили к хутору Верхне-Грачинскому, на казаков напоролся красный эскадрон. Бой был короткий и ожесточённый, потеряв много убитых и раненых и один пулемёт, красный эскадрон поспешно отошёл.
Командир гундоровского батальона в этот день особенно горячо благодарил лейб-казаков. Если бы не их поддержка, то батальон прекратил бы своё существование. вырубленный красноармейцами.
К 12 часам 20 мая в Грачинских Гундоровских хуторах сосредоточилась вся 1 Донская казачья дивизия, точнее то, что от неё осталось после многомесячных ожесточённых боёв. В Лейб-Казачьем полку насчитывалось 110 штыков, 64 шашки и 4 пулемёта; атаманцы – 30 штыков, 25 шашек и 1 пулемёт; 3 Калмыцкий полк – 30 штыков и 4 пулемёта; 4 полк – 17 штыков, 60 шашек и 4 пулемёта; прикомандированный к дивизии Чугуевский уланский полк, в составе 60 штыков, 60 шашек и 4 пулемёта. Всего 250 штыков и 300 шашек при 17 пулемётах и 4 орудиях.
Однако приказ по армии требовал прорыва на участке 3 Донского корпуса. Задача была возложена на 1 ДКД, Гундоровский батальон и лугано-митякинский полк. Начало атаки было назначено на 3 часа утра в ночь на 21 мая. Удар должна была наносить лейб-казачья сводная пешая сотня, имея в поддержке атаманцев. Одновременно с ними половина конных казаков должна была начать обход хутора Н.-Грачинского Митякинского с запада. Другая половина – с востока. Артиллерия дивизии должна была поддержать атаку, оставаясь на правом берегу Донца.
В 3 часа утра сотник Григорий Чикунов повёл пешую цепь лейб-казаков в атаку под звуки сотенной гармони, бойко наигрывавший моти модной в те времена песенки «Карманчики». Ночь была тихой и тёплой, и звуки гармони слышались далеко. Через некоторое время послышались отдельные выстрелы, крики «Ура!» и частая стрельба в самом хуторе.
Тем временем, казаки сотника Чекунова полностью уничтожили сторожевую заставу противника, своевременно не сообразившую, что ей несут в предрассветной мгле звуки гармони, и ворвались в хутор, где началась паника. Сотник, разбив сотню на взводы, ввязался в уличный бой, послав за подкреплением, так как в хуторе было очень много красногвардейцев. Паника и подошедшие резервы довершили разгром красных. К расцвету хутор был очищен от неприятеля. Из допроса пленных выяснилось, что хутор был занят 35 советским полком и 33 особым «железным» конным полком.
Командир 33 конного полка товарищ Лепин был убит во время боя хорунжим Иловайским. При нём оказался планшет с рапортом о боях 17 по 19 мая, в котором указывались потери: полк потерял 102 лошади и 53 всадника. Кроме этого при комполка были обнаружены деньги – 10000 (40000?) руб., тут же розданные казакам. После чего пешие казаки продолжили наступление на ст. Митякинскую.
Тем временем полковник Позднеев с конницей из лейб-казаков и калмыков занял, в обеспечение правого фланга, хутор Верхне-Грачинский Митякинский, отданный противником без боя. Собственно этот хутор должны были атаковать казаки лугано-митякинского полка, но по неизвестным причинам его выступление задержалось и только к 8 часов утра этот полк вошёл в хутор. И только после этого лейб-казаки и калмыки полковника Позднеева продолжили наступление.
В 9 часов были заняты хутора Садковский и Дубовской, а к 3 часам дня казачья конница догнала пешую сотню лейб-казаков и атаманцев, уже вошедших на плечах красных в ст. Митякинскую. По сообщению очевидцев, население казачьих хуторов и станицы Митякинской встречало вошедших белоказаковколокольным звоном и крестным ходом. Казачки в прибранных по праздничному куренях накрывали столы и зазывали к себе лейб-казаков.
За день боёв 21 мая пешими лейб-казаки кроме больших потерь нанесённых красным в ночном бою убитыми и ранеными, взяли в плен 102 красноармейца, 4 пулемёта и большой обоз. Конной сотней подъесаула Авилова в атаке на хутор Маноцкий, було взято в плен ещё 30 человек и два пулемёта. Сотник Григорий Чекунов получил лёгкое ранение в горло.
В результате этой операции, весь фронт советских войск на протяжении 10 – 12 вёрст стремительно откатывался назад. Отступающая масса красных войск могли бы стать лёгкой добычей казаков и артиллерии, но кони, утомлённые днём непрерывных переходов, были не в состоянии преследовать противника. А артиллерия только переправлялась через Донец. По всей видимости командование 1 ДКД не было уверено в успехе операции и не решилось рисковать единственной батареей.
22 мая наступление продолжалось, но уже не такими темпами. 1 ДКД продвигалась не встречая стойкого сопротивления. 23 мая были заняты хутора: Роговский, Ушаковский и Н.-Герасимов. 25 мая была занята крестьянская и враждебно настроенная к белым слобода Волошина. 27 мая такая же слобода Титовка и хутора Чугинские.
Особенно ожесточённые бои в районе станиц Гундоровской, Луганской и Митякинской начались в январе 1919 года. 19 января 1919 года 9-й Донской казачий полк был снят с позиций у Луганска, а в ночь на 21-е января в Луганске началось восстание, которое способствовало быстрому захвату города партизанской дивизией Дыбенко. В результате чего из Луганска была выбита Добровольческая офицерская дружина и 5 донская батарея. Потеря Луганска ставила Добровольческую армию и казачьи части в тяжёлое положение, так как в городе находился патронный завод, выпускавший 500 млн. патронов в год.
