Kitabı oku: «Защитник 80-го уровня», sayfa 3
Разделение властей
Высшей ценностью, определяющей смысл и применение других норм закона, являются права человека. Одна из фундаментальных норм – провозглашенное нашей Конституцией разделение властей. Власть в Российской Федерации делится на три ветви, самостоятельные и независимые друг от друга: исполнительная, законодательная и судебная власти. При этом глава государства – президент – гарант прав и свобод человека. Для чего же нужно разделение властей и кто впервые предложил его?
Если обратиться к истории этого вопроса, то вспоминаются в первую очередь две великие фигуры: Жан-Жак Руссо и Шарль де Монтескьё. В основе всех религий лежит постулат: «Вся власть от Бога», а Руссо утверждал, что источником власти является народ, власть эта неделима и народ должен напрямую определять, какой жизнью следует жить в данной стране. Эта народная власть абсолютна и не должна ничем ограничиваться. Монтескьё полемизировал с Руссо и подверг сомнению необходимость существования любой верховной власти в стране. Никакой верховной власти не должно быть по той причине, что главное – свобода личности. Необходимо наличие определенной территории свободы, которую государство почитает и не вторгается в ее границы; судебная власть должна охранять свободу личности от государства и не позволять исполнительной власти зарываться. Именно эта теория разделения властей, приоритет прав человека и свободы личности, и была воспринята буржуазными революциями. На законодательном уровне такая конструкция разделения властей впервые была воплощена в американской Декларации независимости и французской Декларации прав человека и гражданина. И американцы, и французы, ведомые опьяняющим лозунгом «Свобода, равенство и братство!», пришли к выводу, что власть в принципе должна быть у граждан на подозрении и необходим такой баланс властей, при котором ни одна из них не могла бы пожирать другую. Это реалистичный взгляд на человеческую природу, не полагающий человека совершенством и средоточием всех добродетелей, а понимающий, что людям свойственны определенные качества, которые могут в какой-то степени расшатать их разумность. Как было сказано одним умным философом, который анализировал систему властей в Америке, американцы считают, что одни амбиции могут быть укрощены только другими амбициями.
Конституция РФ 1993 г. восприняла эту концепцию разделения властей. Она провозгласила наше государство правовым, демократическим и социальным. Правовым и социальным оно не является, но, по моей оценке, безусловно, демократическое. Демократия наша слабенькая, хиленькая, имеющая крен к авторитаризму, причем я бы здесь не упрекал никого из действующих персоналий, стоящих во главе страны. Конституция была принята с перекосом в сторону президентской власти. Это было сделано не случайно. Могло ли наше государство быть правовым, демократическим и социальным в 1993 г., когда буквально за два месяца до принятия Конституции Борису Николаевичу Ельцину пришлось приказать стрелять по зданию Верховного Совета, а немногим ранее, в 1991 г., рухнул тоталитарный советский режим, при котором, конечно, ни о каком разделении властей и речи не было, потому что тоталитарный режим характеризуется абсолютной властью государства? Все решалось на уровне высших партийных органов. Собственно говоря, была декорация демократии: Верховный Совет, ничего не решавший, правительство, которое самостоятельно не могло предпринимать абсолютно никаких действий, и суды, которые считать властью было бы чистой насмешкой.
Так вот, принцип разделения властей является фундаментом для выделения и существования самостоятельной судебной власти. Какие предпосылки для наличия независимой судебной власти вообще должны присутствовать и есть ли они у нас в стране? Есть. Первая предпосылка – сама организация государства как демократического и в таком виде, при котором права человека провозглашаются высшей ценностью. Права эти, что очень важно, признаются естественными, то есть данными человеку от рождения, а не дарованными ему государством. Это вовсе не означает, что они биологически запрограммированы, – просто человечество вступило в этап осмысления соотношения личности и любых коллективов, в которые она может входить. Таким образом, была очерчена территория свободы. Ее, конечно, нет в абсолютистских монархиях и тоталитарных государствах. Примеры удушения свободы в XX в. – советский тоталитаризм, нацистская Германия, диктаторские режимы, периодически возникающие в самых разных странах.
Второй предпосылкой является определенная организация судебной власти. Она должна быть автономна по отношению к другим властям, и это подкреплено определенными условиями ее функционирования. В частности, не должна, например, исполнительная или законодательная власть постоянно решать, как содержать судебную систему. То есть в бюджете выделяется строка на финансирование судебной власти и ни при каких обстоятельствах она не может изменяться. За это, между прочим, долго бились. Сейчас исполнительная власть в лице Министерства финансов не может сказать: «А вот, знаете, тут бюджет нам надо перекроить, и давайте мы урежем финансирование судов, потому что у нас есть, как мы считаем, какие-то более важные задачи». Такого быть не должно, и сегодня у нас сложилась ситуация, когда эта строка в бюджете неприкосновенна. Другой вопрос, что возникают колоссальные споры о том, какие деньги выделить с самого начала, но это проблема оценочная. «Где деньги, Зин?» – вот тот постоянный вопрос, который задает министр финансов, и задает правильно, но коли бюджет сверстан, то в отношении судебной системы он уже неуместен.
Следующий важный момент – формирование судебных кадров.
При советской власти отбор происходил следующим образом: на должность судьи рекомендовали партийные органы. Практически все советские судьи были членами партии. Кадровый отбор в 1990-е гг. производила у нас исполнительная власть, Министерство юстиции. Собственно говоря, это мы унаследовали от советского режима, и только в 1998 г. был образован Судебный департамент при Верховном суде РФ. Таким образом, кадры для судебной работы подбирают уже в рамках самой судебной системы – это действительно одно из условий независимости. Сейчас часто, думаю, из популистских соображений, высказывается мнение, что порядок формирования судейского корпуса у нас в конечном счете недемократичен и ставит судей в зависимость от исполнительной власти, так как судьи в федеральные суды не избираются. Мировые судьи избираются законодательными собраниями, региональными думами, а федеральные судьи назначаются президентом. Подобные заявления звучат от Коммунистической партии, от Либерально-демократической партии… Однако выборность – это не тот способ формирования судейского корпуса, потому что судебная власть должна быть независима не только от государства, но и в широком плане – от общества. Когда судья избирается на определенный срок, он думает только о том, как бы ему переизбраться на следующий. Поэтому ясно, что его психология подвержена некоторой оглядке на общественное мнение. Нет, гарантии независимости судей должны быть совершенно другими. После сдачи претендентом на судебную должность экзаменов специальной комиссии и прохождения через квалификационные коллегии судей президент назначает судью на должность. А гарантией независимости судей является их несменяемость. Правоведы, к числу коих принадлежу и я, считали, что ненормально, когда у нас федеральные судьи назначались первоначально на три года. Д.А. Медведев3 согласился с тем, что это надо изменить, потому что в течение первых трех лет исполнительная власть через председателей судов формирует у федеральных судей репрессивную, обвинительную психологию. С учетом их качественного подбора она и так у них сформирована, поскольку, к великому сожалению, судейский аппарат себя воспроизводит. Судьи рекрутируются главным образом из помощников судей, из секретарей судебных заседаний, в последнее время усиливается приток из правоохранительных органов (следователи, прокуроры, сотрудники ФСБ и МВД, налоговики). Адвокатов в судьи не берут. Это огромная проблема. Говорят об излишней репрессивности нашего уголовного суда и о том, что на него оказывается давление, особенно по делам, имеющим политическую мотивацию, когда власть заинтересована в вынесении обвинительного приговора. Такое давление по ряду дел есть, но психология наших судей такова, что на них и давить не надо. Когда в судьи идет бывший прокурор или следователь, у него изначально имеется некая репрессивная, обвинительная установка, он с ней приходит. Около 80 % судейского корпуса на Западе формируется из адвокатов и частных юристов. Здесь, как говорится, статусная характеристика. Безусловно, у юристов, которые работают с людьми и задача которых – помочь им реализовать свои частные права и интересы, изначально несколько иные представления о справедливом правосудии, чем у тех, кому законом предписано осуществлять уголовное преследование, обвинять и т. д. Вот две предпосылки независимой судебной власти, и они существуют в нашей стране. Просто судейский корпус должен наполняться другими людьми.
И третье. Судьи применяют действующие законы. И в тоталитарных государствах принимаются законы и имеются судьи, их применяющие. Можно ли говорить в этом случае о наличии судебной власти? Ни в коей мере, потому что законы могут быть разными. Когда мы учились, право определялось по «Коммунистическому манифесту», хотя К. Маркс и Ф. Энгельс не претендовали на то, чтобы давать в этой агитке формулировку права. Считая, что должна произойти социалистическая революция, а осуществить ее должен пролетариат, основоположники бросали от его имени в лицо буржуазии: «Ваше право есть лишь возведенная в закон воля вашего класса, воля, содержание которой определяется материальными условиями жизни вашего класса». Но эта фраза очень понравилась большевикам. По этой формуле и жили: право – воля господствующего класса, возведенная в закон.
И все? Значит, право – это воля стоящих у власти субъектов, ничем не ограниченная, и они могут туда записать что ни попадя и это будет признаваться правом? Все мы, как в песне А. Галича, «от сих до сих, от сих до сих» зубрили Маркса, препарированного большевиками. А на самом деле есть Маркс до «Капитала», Маркс – автор экономических рукописей, Маркс – блистательный журналист «Новой Рейнской газеты» и Маркс, который стал строить законченную систему в «Капитале» и неизбежно скатываться к догматизму. У Маркса «докапитальского» есть чудесное выражение: «законодательство произвола», то есть Маркс указывал на то, что сам законодатель может хулиганить и принимать законы, являющиеся не правом, а произволом.
Как-то это забывают, а ведь известно, что советская власть сильно «хулиганила» в законодательстве, например, карая за сбор колосков с убранного уже колхозного поля, самовольную пристройку к дачному домику, валютные операции, за антисоветскую агитацию и пропаганду… Да и в любых тоталитарных государствах принимаются такие «хулиганские» законы. При А. Гитлере все лица неарийской расы признавались недочеловеками, это было закреплено в Нюрнбергских расовых законах.
Суд по определению обязан применять те законы, которые действуют в стране. Если суды прибегают к законам в соответствии с их содержанием, то какие же претензии можно к ним предъявлять? Особенно яркий пример: в 1930-е гг. у нас был принят закон, который карал так называемых «парикмахеров». Когда в деревнях провели коллективизацию, да в такой форме, что погибли миллионы людей, и было объявлено, что «все вокруг колхозное, все вокруг мое», то есть ничье, голодающие крестьяне выходили на уже убранные поля (машины не могли убрать урожай до конца, что-то оставалось), состригали колоски, собирали осыпавшееся зерно; их называли «парикмахерами». Был принят закон, по которому эти действия расценивались как хищение социалистического имущества, за это полагался расстрел. А субъектом этого преступления могли быть граждане с 12 лет, то есть детям могли назначаться смертные приговоры.
В связи с этим возникает вопрос: имеет ли характеристика законов какое-то отношение к судебной власти? Она же должна ограждать территорию свободы личности. Как быть? Здесь очень важна предпосылка, которая у нас ныне имеется. Сейчас, применяя закон, судья должен оценивать его с точки зрения соответствия Конституции РФ. В ст. 15 Конституции записано, что общепризнанные принципы и нормы международного права являются составной частью российской правовой системы. Эти международно-правовые принципы и нормы сформулированы в Декларации прав человека, целом ряде международных документов, под которыми стоит подпись в том числе России (в частности Европейской конвенции «О защите прав человека и основных свобод»). У нас, в отличие от той ситуации, которая была при советской власти, есть конституционализм, создан Конституционный суд, он и разрешает вопрос о конституционности закона с позиции этих общепризнанных норм и принципов уголовного права. Например, Пленум Верховного суда РФ еще в 1995 г. прямо предписал, что, если есть расхождение между федеральным законом и Конституцией, Конституция подлежит непосредственному применению как акт прямого действия. Поэтому наши судьи обязаны оценивать федеральные законы, которые они применяют, с точки зрения их правового характера. И если у судей нет сомнений, что закон неконституционный, они обязаны применять Конституцию напрямую, а если у них есть сомнения в конституционности закона, они должны приостановить рассмотрение дела и обратиться в Конституционный суд, чтобы тот разъяснил, является та или иная норма правовой либо неправовой. Таким образом, все предпосылки для существования у нас независимой судебной власти имеются.
Но есть ли у нас независимая судебная власть? На этот вопрос я отвечаю отрицательно. У нас есть суды, выполняющие те функции, которые, в общем, им предписаны: рассматривают дела, разрешают юридические споры. Но совокупность судов – не синоним независимой судебной власти. Вот только один пример.
