Kitabı oku: «Триединый», sayfa 5
– Благодарю вас, директор, – с должным почтением ответил я.
И подумал: я, конечно, немного нервничал, но на работе мне мозг и покруче выносили, особенно на совещаниях.
– Что ж, – Краус поднялся. – Добро пожаловать в «Стальные розы», Виктор. Попрощайтесь с родителями. Раньше ближайших выходных вы не сможете их увидеть. Когда закончите, служащий отведет вас в вашу комнату. После покажет вам территорию… Помощник Хауф, проводите родителей Виктора.
– Да, директор.
Альфред Краус склонил голову, прощаясь:
– Саэр, саэри… – и, не оглядываясь, ушел к огромному письменному столу, стоявшему подле окна.
* * *
Когда мы покинули директорский кабинет, в коридорах уже появились ученики.
Должно быть, закончился урок, – подумал я, разглядывая их.
Воспитанники «Стальных роз» не походили на привычных мне школьников. Они не бегали, не кричали, не толкались. Передвигаясь группами или поодиночке, ученики сохраняли достоинство и степенность. Трудно сказать, было это следствием воспитания или обеспечивалось присутствием надзирателей, наблюдавших за порядком.
Ловя любопытные взгляды, я проследовал за провожатым в жилое крыло. Комната, в которой меня поселили, оказалась небольшой и скупо обставленной. Кровать, платяной шкаф, стол, стул, стеллаж для книг – вот и все убранство.
– Обратите внимание, учащийся Ардисс, – вежливо сказал проводник, указывая на лежавшую на столе книжку, – это правила школы. Извольте внимательно изучить их и запомнить.
– Ага, – ответил я. – Обязательно.
После этого он повел меня осматривать школу. Но прежде мы заглянули в комнату, где с меня сняли мерку.
– Это для формы, – пояснил сопровождающий.
Школа оказалась очень большой. Множество классов, несколько залов для тренировок, библиотека и даже собственная больница. Во дворе был парк, площадки для учебных боев, ипподром… Пока мы обошли все, я даже несколько подустал.
– Колокол подаст сигнал к ужину, – сообщил провожатый напоследок. – Вы можете воспользоваться оставшимся временем для того, чтобы разложить вещи и ознакомиться с правилами. Если вам потребуется какая-либо помощь, обратитесь к любому надзирателю.
– Я понял. Спасибо.
Когда дверь закрылась, я упал на кровать.
Фух, наконец, можно немного побыть одному! Поездка, экзамен, экскурсия, впечатления – все это изрядно меня измотало. И еще я с удивлением ловил себя на мысли, что скучаю по Росальбе, Эзерину и дому. Странно, конечно. Они ведь ненастоящие родители… Или дело в том, что это единственные люди, с кем я по-настоящему знаком в этом мире?
Чтобы отвлечься, я взял книгу с правилами. Вернулся на кровать и начал читать.
* * *
За окном было еще светло, когда тишину разорвал низкий звон колокола. Я дернулся от неожиданности. Раскрытая книжка съехала с груди и плюхнулась на пол. Усевшись, я зевнул. Поглядел на валявшиеся на полированных досках пола правила. Вновь зевнул.
Блин, ну и нудятина! Я ведь еще даже историю школы на четверть не осилил. А еще сами правила и бог знает, что еще…
Подобрав книгу, я бросил ее на стол и вышел из комнаты.
У меня от рождения неплохая память, которую прокачала необходимость ориентироваться в лабиринтах нашего титанического офиса, состоявшего из нескольких соединенных между собой десятиэтажных корпусов. Поэтому столовую я нашел без труда. И остановился в дверях, не зная, куда сесть.
В просторном помещении находилось множество столов, рассчитанных на шесть человек каждый. Большинство из них было занято.
О, может туда? – мой взгляд остановился на столе, за которым сидели лишь три девушки: одна во главе, две справа и слева от нее.
Игнорируя многочисленные взгляды, я пересек зал и уселся на свободном конце, напротив ученицы, что сидела посредине. Вспомнив правила этикета, с запозданием спросил:
– Надеюсь, вы не возражаете… э-э… – что следует говорить дальше, я забыл, поэтому, не закончив мысль, поинтересовался: – Тут подают или нужно где-то брать еду самому?
Девицы, сидевшие по бокам, покраснели от возмущения, потеряв дар речи. Та же, что сидела напротив, – бледная, с длинными прямыми волосами с фиолетовым отливом, – удивленно посмотрела на меня. Если бы не холодная надменность, я бы даже назвал ее красавицей.
– Как ты, смеишшшш! – все-таки сумела злобно выдавить ее соседка слева. От ярости она даже не смогла нормально выговорить слово и шипела, точно змея.
– А что, здесь зарезервировано? – непринужденно поинтересовался я.
Глаза у ледяной красотки расширились. Я мимоходом отметил, что они были фиолетовыми.
– Что ты себе позволяешь, невежа? – подключилась к беседе третья особа. От едва сдерживаемых гнева и возмущения ее голос скрежетал, словно ржавая циркулярная пила. – Кто разрешил тебе беспокоить саэри Мэльволию?!
Я поморщился от резких звуков. И посмотрел прямо на бледную красотку:
– Так понимаю, что она назвала твое имя? Очень приятно. Позволь представиться: Виктор Ардисс. Я новый ученик.
Игнорируя меня, она выпила глоток воды из высокого хрустального стакана. Изящно вытерла губы белоснежной салфеткой. Встала и, ни слова не говоря, ушла.
Подруги, или кем они там были, рванули за ней, хотя в их тарелках оставалось полно еды.
Я пожал плечами и развалился на стуле. Осмотрелся. Ученики вокруг, похоже, потеряли ко мне интерес. Или, возможно, правила этикета не позволяли им долго пялиться на незнакомца. Так или иначе, они вновь принялись за еду, негромко переговариваясь и не глядя в мою сторону.
Кстати, о еде. В животе у меня уже начало бурчать от голода – с последнего приема пищи прошел изрядный срок. Что делать? Искать кухню? Но вдруг это непозволительно для аристократа? А если я тихонько стяну с тарелки девчонки, что по-змеиному шипела, вон тот нетронутый шницель – это хуже, чем поиски кухни?
Меня выручил один из надзирателей. Он подошел к столу и поинтересовался, почему я не в форме и отчего не ем. Я объяснил, что новенький и только поступил в школу. Выслушав, надзиратель ушел. Вскоре вернулся в сопровождении прислужницы в коричневом платье и накрахмаленном белом фартуке. Женщина держала в руках поднос с несколькими тарелками. Выставив их передо мной, она поклонилась и ушла.
– Приятного аппетита, учащийся Ардисс, – пожелал надзиратель.
– Спасибо, – искренне ответил я.
Еда оказалась вкусной. Что ж, похоже, с голода я здесь не помру. Уже хорошо.
Поужинав, я в одиночестве вернулся в свою комнату. Там уже ждала новая форма: кто-то аккуратно повесил ее в шкаф и оставил дверцу открытой, чтобы я увидел. Подумав, я решил, что необходимо ее примерить. Мало ли, что может оказаться не так. Не хотелось бы, чтобы проблемы вылезли завтра перед уроками.
Ученики «Стальных роз» носили строгие брюки и френчи серого цвета. Под френч надевалась белая рубашка. В особо торжественных случаях, форму дополняли короткий плащ-крылатка и головной убор, смахивающий на кепи.
Одежда девушек почти не отличалась: их френчи были чуть короче, а вместо брюк – юбки до колен и белые чулки.
Видимо, человек, снимавший мерку, великолепно знал свое дело: форма села просто идеально. Жаль, в комнате не было зеркала, и я не мог полюбоваться собой.
Укладываясь спать, я размышлял, каким будет завтрашний день. Признаюсь, поначалу я немного волновался. После успокоился. В конце концов, с учебой справляюсь – испытание это подтвердило. А с одноклассниками как-нибудь найду общий язык.
Была, конечно, проблема нераскрытого Дара. Но, судя по спокойному отношению взрослых, ничего страшного в этом не было. А, значит, я легко впишусь в коллектив. В конце концов, я старше, умнее и опытнее!
С этой мыслью я заснул, не подозревая, насколько сильно ошибался.
Глава 6
Школьная жизнь оказалась совсем не такой, как мне представлялось. Выяснилось, что быть юным аристократом не так-то просто. По крайней мере, здесь, в «Стальных розах». Нет, я, конечно, не ожидал неистовой роскоши, балов, кутежей, азартных игр и завтраков в постель. Но и к тому, с чем довелось столкнуться, тоже не был готов.
Распорядок дня и строгие порядки больше напоминали армию. Удары колокола поднимали учеников ровно в шесть утра. Исключение делалось лишь для больных, находившихся на лечении.
После побудки требовалось быстро облачиться в то, что здесь воспринималось спортивной одеждой: широкую, не стеснявшую движений белую рубашку без пуговиц, свободные, сужавшиеся книзу штаны, гетры и кожаные ботинки с голенищами, достававшими чуть ли не до колен. Шнуровать эти «кеды» было сплошным мучением, и я каждый раз с тоской вспоминал любимые кроссовки.
Одетые школьники строились попарно и выходили во двор. Там всех, независимо от пола и возраста, ожидала утренняя гимнастика. Бег, прыжки, растяжка – где-то сорок минут подобных радостей. Первое время меня все это напрягало, но постепенно я втянулся.
По возвращении нам давали полчаса, чтобы привести себя в порядок – умыться и переодеться. Далее следовал завтрак, и начинались уроки.
Программу обучения я бы назвал весьма специфической. Примерно треть учебного времени отводилась более-менее понятным предметам: словесности, математике, геометрии, истории, географии, химии, механике, законоведению. Раз в несколько дней их дополняли уроки музыки и танцев.
С этой частью я неплохо справлялся – отец, Эйлер и Касдор здорово меня натаскали. Пришлось, конечно, немного покорпеть над механикой и законоведением. Но школьникам давали лишь основы, не особо углубляясь в прикладную часть, поэтому мне быстро удалось разобраться и догнать остальных. Даже с танцами дела обстояли прилично: спасибо матушке, учившей меня дома.
Хуже всего давалась музыка. Вокальные упражнения оказались не самой сильной моей стороной. Мало-мальски сложные инструменты я также не сумел освоить. Поэтому преподаватель, видя отсутствие способностей и тяги к музицированию, определил меня в группу барабанщиков. Чувство ритма у меня имелось, партии ударных были самыми примитивными, так что и в этом направлении ситуация понемногу выправилась. Я даже получал удовольствие, мерно долбя длинными палочками с тугими кожаными шарами на концах по здоровенному барабану.
А вот магическо-боевая часть занятий, которой отводилась другая треть дня, радости у меня не вызывала. Как назло, этому аспекту обучения в школе уделяли чуть ли ни большее внимание, чем естественным наукам и прочим дисциплинам.
Прежде всего, абсолютно все ученики были обязаны заниматься фехтованием. И не только на мечах, но также на протазанах – копьях с длинными, широкими кинжаловидными наконечниками. Разумеется, на уроках использовалось преимущественно деревянное оружие. Но до меня доходили слухи о тайных дуэлях среди учащихся последней ступени, где фигурировали стальные клинки.
За пределами обязательной программы существовало множество вариаций. Кто-то учился владеть парными кинжалами, кто-то практиковался в стрельбе из лука, кто-то учился сражаться топором или еще чем-нибудь из арсенала холодного оружия. До огнестрела в мире магов никто не додумался. Я взял этот факт на заметку, решив обдумать когда-нибудь позже.
Как минимум раз в неделю наставники заставляли подопечных сражаться между собой. Я говорю не о стандартных спаррингах, которые были нормой на каждом занятии. Нет, они поступали интереснее: представители одной ступени бились со соперниками другого уровня.
Всего было семь ступеней – по количеству лет обучения. Поступившие школу двенадцатилетки начинали с первой. Выпускники, в основном, достигшие девятнадцати – возраста совершеннолетия, – покидали школу, поднявшись на последнюю, седьмую ступень. Меня, к примеру, сообразно возрасту и подготовке, зачислили на пятую.
Так вот, учебные бои, как индивидуальные, так и групповые, считалось допустимым проводить с учениками на год младше или на год старше. Именно во время одной из подобных тренировочных схваток я впервые встретился с Селией Лейхандер.
Нет, я и раньше видел ее в школьных коридорах – подобную яркую особу сложно не заметить. Среднего роста, с красивой спортивной фигурой, она напоминала бушующее пламя. И не только длинными, слегка вьющимися волосами цвета заходящего солнца, но и невероятной энергичностью. Она быстро ходила, громко разговаривала, а дралась с яростью десятка драконов. Причем даже, когда не использовала Дар. Не знаю, обращала ли она внимание на меня прежде, но наш поединок определенно запомнила.
– Виктор Ардисс, – объявил наставник Ансельм вежливо-отстраненным тоном, – Сегодня вашей соперницей будет ученица шестой ступени Селия Лейхандер. Оружие – протазаны.
Рыжеволосая красавица танцующей походкой приблизилась ко мне. Даже в кожаном панцире, защитных наплечниках, набедренниках и плотных рукавицах она выглядела сногсшибательно. Изучающе глянув на меня сквозь блестящую решетку шлема, отсалютовала, ловко крутанула древко протазана, с гудением рассекая воздух, и приняла боевую стойку.
Приветствовав соперницу легким поклоном, я выставил протазан, крепко ухватив ладонями.
– Учащийся Ардисс, – тут же раздался голос наставника по фехтованию. – Хотя это и тренировочное оружие, не стоит держать его, будто служанка швабру.
Он говорил без насмешки, все так же невозмутимо, как и раньше. Но меня задело то, что это происходит на глазах Селии. Тем более что она-то была первоклассным бойцом, побеждавшим даже ребят с выпускной ступени.
– Распределите вес между обеими ногами. Не раскачивайтесь. Расслабьте кисти: не нужно давить так, будто пытаетесь выжать из копья сок. Древко протазана держите под несколько бо́льшим углом… Гм, уже лучше. Начинайте!
Я, тяжко вздыхая, прилежно старался выполнить его распоряжения. А потом будто попал в ураган.
Стремительно перемещаясь, Селия обрушила на меня град ударов и уколов, всякий раз атакуя с нового направления. Я изо всех сил пытался парировать, и даже что-то ухитрялся отбивать. Но все равно наконечник ее протазана, сделанный из жесткой кожи, вновь и вновь утыкался мне в грудь, живот, шею, бедро, обозначая смертельно опасные ранения.
Досадуя, я утроил усилия, стремясь показать себя хоть чуточку лучше. Я даже первый раз за весь бой предпринял попытку атаковать. Селия без особого труда увернулась от моего выпада. И, в свою очередь, от души двинула меня древком в район солнечного сплетения. Запоздало уклоняясь, я качнулся, зацепился ногой за ногу и, выронив протазан, улетел в шикарный розовый куст – один из тех, что обрамляли тренировочную площадку. Вообще, на школьной территории росло невероятное количество роз, неожиданно, правда?
– Учащийся Ардисс, будьте любезны, вернитесь на поле, – наставник Ансельм, покачав головой, отошел к другой паре учеников.
– Я ожидала более интересного поединка, – с ноткой разочарования заявила Селия, снимая шлем. – Вам следует прилежнее относиться к занятиям.
Даже так? Вот же самоуверенная девчонка! – Я на миг рассердился, но тут же взял себя в руки. В конце концов, это просто учебный спарринг. И если я проиграл бой на дурацких палках, что мешает попробовать превратить поражение хотя бы вничью?
Выдираясь из колючек, я отломал стебель с красивым алым цветком.
– Мне бесконечно жаль, саэри, что разочаровал вас, – с изящным поклоном я протянул Селии розу. Она автоматически взяла ее. – Но меня сразило не ваше копье, а ваша красота.
И тут Селия, неистовая, отважная, идущая напролом Селия покраснела. Удивленный такой реакцией, я смотрел на нее. Она же застыла, опустив глаза. Затем взмахнула протазаном, точно намереваясь врезать мне по голове. Но на полпути остановила движение, резко крутанулась на пятках и ушла. Мне не было видно, но по позе показалось, что на ходу она разглядывает цветок.
Хм, странно. Зная ее взрывной характер, я думал, что она швырнет розу мне в лицо – после такой-то выходки. Собственно, чего-то наподобие я и добивался. Хотел вывести Селию из равновесия, чтобы стереть самодовольное и высокомерное выражение с ее милого личика. В принципе, пожалуй, получилось. Пусть и совсем не так, как я предполагал. Что ж, ладно…
* * *
Этот день оказался богатым на приключения. После странно завершившегося боя с Селией Лейхандер, я, волоча протазан, добрался до оружейной стойки. Оставив копье, пошел к себе. Переоделся. Уселся за стол, открыл тетрадь по законоведению. Некоторое время пытался вникнуть в записанные ранее особенности морского права. Зевнул и отодвинул конспект.
Учить уроки не хотелось. А больше заняться было нечем. Прочие ученики сейчас находились на занятиях по волшебству. Там их обучали владению Даром: применению в повседневной жизни и в бою – если умение подходило для такого. Еще были тренировки, во время которых посвящали в тонкости концентрации, позволявшей использовать Дар с большей эффективностью. Я побывал на парочке таких, познакомился с техникой дыхания и принципами сосредоточения на мысли и объекте. Это чем-то напоминало медитации из нашего мира. К моему огромному сожалению, полученные навыки не выявили мои способности.
В окружении учеников, творивших чудеса, я начал чувствовать себя ущербным. И в итоге попросил разрешения не посещать уроки магии, пока не раскроется мой Дар. Наставник отправил запрос директору и тот дал позволение. С тех пор я проводил эту часть учебного дня в своей комнате или прогуливаясь по бескрайнему школьному двору, местами напоминавшему парк. Вот и сейчас, решив, что засну, если останусь в помещении, решил пройтись.
К моменту моего выхода, во дворе уже начали появляться другие ученики. В основном, те, кто успел разделаться с заданиями наставников. Они расхаживали по аллеям, сидели на вычурных садовых скамьях и даже прямо на траве, беседовали, смеялись. Я шел между ними, подобно невидимке. Меня никто не окликал, не приветствовал, не втягивал в разговор. Нельзя сказать, что я был изгоем. Но между мной и остальными школьниками словно возвышалась стеклянная стена.
Такая ситуация сложилась вскоре после моего появления в «Стальных розах». Когда на первом уроке наставник представил меня ученикам пятой ступени, я ловил на себе любопытные взгляды. На перерыве между занятиями, некоторые подходили ко мне, знакомились, расспрашивали, откуда я приехал… Но уже на следующий день все как будто потеряли ко мне всякий интерес. Не то, чтобы меня бойкотировали или что-то типа того, нет. При встрече они вежливо здоровались, порой сообщали о чем-то, связанном с занятиями. Но никогда не приглашали в компании, не звали куда-нибудь. Пару раз, когда я подходил к увлеченным беседой одноклассникам, они либо умолкали, либо, как подобает юным аристократам, благовоспитанно интересовались, нужно ли мне что-то от них. Причем за внешней обходительностью скрывалась отстраненность или даже холодность: дворяне мастерски умеют демонстрировать такие почти неосязаемые нюансы в отношениях.
Поначалу я недоумевал, чем вызвано такое отчуждение. Поводов я, вроде, не давал, как-то отрицательно проявить себя не успел. Пораскинув мозгами, пришел к выводу, что их отношение вызвано моим провинциальным происхождением, тогда как подавляющее большинство учащихся «Стальных роз» – представители знатных столичных семей. Либо тем, что они учатся вместе уже пятый год, хорошо знают друг друга, у них давно сложились устойчивые группы, а тут внезапно появляется какой-то хрен с горы… Ну, или повлияли все причины сразу.
С одной стороны, меня не сильно трогал игнор чопорной аристократической школоты. С другой, это не делало мое пребывание в «Стальных розах» комфортным. Вдобавок, я ощущал недостаток общения. Дома я мог поговорить с Росальбой, Эзерином, Онрисом, Ивеллой, Касдором, Эйлером, кем-то из горожан, наконец. Здесь же моими собеседниками стали бы разве что наставники и надзиратели. Откровенно говоря, такая себе компания. И они явно не те люди, знакомство с которыми пригодится в будущем.
Я в задумчивости брел по мощеной брусчаткой дорожке, пока не оказался на маленькой круглой площади, где сходилось несколько аллей. В центре росло дерево, вокруг которого расположились скамейки. Все они были заняты, но возле одной собралось удивительно много учеников. Заинтересовавшись, я приблизился.
Причина оказалась банальной: на скамейке сидела Танирис Одджид, некоронованная королева школы.
Как и Селия, Танирис была ученицей шестой ступени. Насколько знаю, происходила она не из самого выдающегося рода, да и на занятиях, по слухам, особо не блистала. Но выглядела она… Грива темных волос, большие глаза кошачьего желто-зеленого цвета и фигура секс-бомбы. Даже я, со своим реальным возрастом и опытом другого мира, находился под впечатлением. А у местных парней буквально мозг выносило. Они стаями вились вокруг Танирис, стремясь привлечь ее внимание. У девицы, судя по всему, и так характер был не ахти, а многочисленные поклонники окончательно ее разбаловали. Наверно поэтому с ее смазливой мордашки не сходило капризное и высокомерное выражение. Хотя ее грудь…
Пока я стоял столбом, любуясь ее фигурой, Танирис, слушая какого-то высокого красавчика, без интереса скользила взглядом по окружающим ученикам. Неожиданно остановив взгляд на мне, повелительно произнесла:
– Эй ты, светловолосый! Сбегай, купи мне канноль!
И бросила монетку. Та, звякнув о камни, покатилась, а после упала набок в метре от моих ног.
Перестав разговаривать, все уставились на меня.
Глянув Танирис прямо в глаза, я шагнул вперед. Наклонившись, подобрал монету. Вокруг раздались смешки, во взглядах появилось пренебрежение. Не глядя по сторонам, я развернулся и зашагал к школьным воротам.
Излюбленная школьниками кондитерская «Аррьенас Фло» находилась в квартале от «Стальных роз». Оказавшись в светлом уютном помещении, пропахшем ванилью или чем-то похожим, я купил канноль – похожее на трубочку пирожное с нежной сливочной начинкой.
Когда я вернулся, неся сладость в тонком бумажном пакетике, все притихли: слышались лишь перешептывания. Танирис Одджид смотрела одновременно горделиво и презрительно, ее полные губы чуть изогнулись в самодовольной усмешке. Остановившись в паре метров от девушки, я громко объявил:
– Вот то, что ты просила.
И кинул пакет ей под ноги.
Танирис задохнулась, на ее скулах загорелись красные пятна. Она открыла рот, но от шока и гнева ничего не смогла сказать. Все вокруг застыли. Воцарилась мертвая тишина.
– Ладно, не благодари, – небрежно бросил я Одджид. – Еще чего понадобиться – обращайся. Если будут время и настроение, может, помогу.
Красотка побледнела. Ее немаленькая грудь ходила ходуном от тяжелого дыхания. Я не отказал себе в удовольствии несколько мгновений полюбоваться этим зрелищем. Потом прощально взмахнув рукой, отвернулся.
И наткнулся на изучающий взгляд девушки с бледным лицом и фиолетовыми глазами – той самой, что встретил в первый день в школьной столовой. Мэльволия – кажется, так ее называли спутницы.
От воспоминаний меня отвлек голос сзади:
– Эй, невежа! Думаешь, тебе сойдет с рук такое отношение к даме?
Я повернулся. Передо мной, горя негодованием, стояли несколько высокородных поклонников Танирис. А говорил тот самый долговязый красавчик, с которым она болтала раньше.
Глянув на него, я почувствовал нарастающее раздражение. Я всегда презирал «золотую молодежь». Придурки с зашкаливающим ЧСВ, которым все достается по щелчку пальцев.
Кто-то скажет, что я просто завидую. Вовсе нет. Да, дома мне хотелось иметь больше возможностей, которые дают деньги. Для этого я и искал способы заработать. Но я не завидовал ублюдочным мажорам. Меня задевала несправедливость. Почему одним достается все, а другим – ничего? И ладно бы они просто пользовались тем, что у них есть только благодаря рождению в богатой семье. Но они же постоянно понтовались положением и ресурсами, полученными от родителей, как будто сами все заработали. Драные короли жизни.
И сейчас этот тип, – холеный, смазливый, с модной прической и сверкающими драгоценными перстнями на руке, – олицетворял для меня всю эту мажорную мразь. С трудом сдержавшись, чтобы не обложить его трехэтажным – роль Виктора Ардисса все же следовало отыгрывать, я с издевкой сказал:
– Ух ты! Я и не знал, что собачки Одджид не только умеют служить, но еще и разговаривают!
Красавчик вспыхнул.
– Вызываю тебя! Немедленно! Прямо здесь! – яростно воскликнул он.
Его ладонь с расставленными пальцами поднялась на уровень моего лица. В ее центре возникло размытое облачко, из которого выскочил острый кусок льда длиной с карандаш и толщиной где-то в два пальца. Сверкая в солнечных лучах, сосулька, набирая скорость, полетела прямо в меня…
