Kitabı oku: «Триединый», sayfa 7
Глаза Мэльволии широко распахнулись: видимо, встреча оказалась сюрпризом и для нее. Скулы девушки слегка порозовели, уголки красивых губ чуть приподнялись.
– Рада встрече… Виктор. – Судя по тону, она была вполне искренна. – Что вы… что ты здесь делаешь?
– Тренировался, – я неопределенно махнул рукой в сторону полигонов. – А ты, похоже, решила пострелять?
Она взглянула на лук:
– Это мое основное оружие. Я всегда совершенствуюсь во владении им.
– Раньше не видел тебя, хотя выхожу каждое утро. Неужели мы всякий раз ухитрялись разминуться?
Мэльволия качнула головой:
– Обычно я упражняюсь днем и вечером. Но сейчас решила увеличить количество тренировок.
– Почему?
– Через месяц состоится большой турнир, разве ты не знаешь? Он проходит регулярно.
Настала моя очередь отрицательно крутить головой:
– Я же первый год учусь здесь, поэтому не слыхал о таком. А что за турнир?
Со стороны школы поплыл мелодичный звук колокола. Мэльволия встрепенулась:
– Прости, у меня не так много времени. Нужно идти. Потом поговорим… если ты не против.
– Конечно, нет! – ответил я. – Видеть тебя – это всегда удовольствие.
Румянец на ее скулах стал отчетливее:
– Вот как?
– Даже не сомневайся! До встречи!
Когда мы отошли друг от друга на несколько шагов, у меня появилась идея.
– Фиорелла!
Остановившись, она обернулась.
– Если ты ничего не запланировала на вечер, могу заглянуть к тебе в гости. Выпьем чаю, и ты расскажешь мне о турнире. Я пирожных принесу. Как, договорились?
Помедлив, она молча кивнула. Резко повернув, продолжила путь.
Интересная девчонка, – думал я, приближаясь к величественному зданию школы. – Сколько в ней всего намешано: и холод, и милота, и отстраненность, и… Вроде и замкнута, и в то же время хочет общаться. Может, ей так же одиноко, как и мне? Никак не пойму. Однозначно могу сказать лишь одно: она очень привлекательна. – Я невольно усмехнулся. – Не такой броской и вульгарной красотой, как Одджид, и не такой яркой, как Селия. Фиорелла более утонченная, что ли… Настоящая наследница старого благородного клана.
В порядке бреда я задумался, кого выбрал, если бы пришлось: Лейхандер или Мэльволию. И завис. Они обе такие разные, но при этом невероятно хорошенькие! С другой стороны, что с того? Можно подумать, мне что-то светит с ними…
* * *
В тот же день, на уроке фехтования нас вновь выставили против учеников шестой ступени. Когда наставник разбивал нас на пары, я подал голос:
– Уважаемый учитель, вы позволите мне сразиться с саэри Лейхандер?
Наставник Ансельм автоматически нашел взглядом огненные кудри Селии.
– Почему бы и нет? – сказал он. – Вы наверняка сможете хоть чему-то у нее научиться.
На моем лице появилась ухмылка: я рассчитывал здорово удивить и преподавателя, и Селию. Недаром я столько времени убил на утренние тренировки! В учебных спаррингах я почти не участвовал, чтобы не испортить сюрприз. Сегодня же намеревался отработать на все сто.
– Почему ты захотел биться со мной? – неожиданно смущаясь, поинтересовалась Селия, когда мы встали друг напротив друга.
– Мне приятно твое общество, – подмигнул я.
Селия вдруг просияла и тут же залилась краской.
– А еще, – продолжил я, – мне хочется взять реванш за наш прошлый поединок.
В этот миг пробудился боевой характер Селии. Позабыв о недавнем смущении, девушка недоверчиво взглянула на меня, вопросительно подняв бровь.
– Гляжу, вы уверены в своих силах, саэр Ардисс, – задорно промолвила она.
– А то, – взяв меч на изготовку, я принял атакующую стойку. – Осознав глубочайшую правоту ваших слов, сказанных после прошлого сражения, я много тренировался.
– Вот как! – красавица просияла еще сильнее: бои явно радовали и захватывали ее. – Что ж, в таком случае, очень рассчитываю на отличный поединок!
Глава 9
– Да что же это такое, – в сердцах ворчал я, в очередной раз пропуская потенциально смертельный удар.
Я ничего не понимал. Куда, на фиг, делись все мои восхитительные новообретенные навыки, благодаря которым я разгромил поганцев в Сером переулке?
Мы провели уже… сколько? Семь боев. И в каждом Селия разделывала меня, даже не напрягаясь. Как так-то?
Я встряхнулся, разминаясь, и вновь поднял меч:
– Еще разок!
Несколько взмахов, финт – и лезвие деревянного меча Селии замерло возле моего виска, обозначив удар, который в реальном бою мог бы снести треть черепа.
Я с трудом сдержался, чтобы в ярости не зашвырнуть куда-нибудь меч.
Похоже, Селия заметила мое состояние.
– У тебя стало получаться значительно лучше, – без особой уверенности в голосе заявила она.
Это что – она меня утешить пытается? У меня совсем опустились руки.
– Спасибо, – уныло ответил я. – Прости, что не показал класс. Вообще ничего не показал…
– Не расстраивайся, – пылко сказала Селия. – Ведь я – один из лучших бойцов школы. Учитывая это, ты вполне неплохо держался.
Я удрученно вздохнул.
– Спасибо, Селия. Ты не только красива, но и очень добра.
Пока она, жутко покраснев, пыталась справиться с внезапно сбившимся дыханием, я побрел прочь, уныло волоча тренировочный меч по земле. Заметь это Ансельм, мне бы конкретно влетело за подобное обращение с оружием – пускай и учебным. Но в тот момент мне все было безразлично. Я не понимал, что происходит. Почему я разнес шестерых, но ничего не сумел противопоставить одной-единственной девушке? Что не так?!
* * *
До вечера я пребывал в скверном настроении. Чувствовал себя так, будто мне подарили нечто прекрасное, а после коварно отобрали. Я был настолько разочарован и сердит, что в таком состоянии не хотел идти к Фиорелле. Но обещания нужно исполнять – этого правила я придерживался даже в своем мире. Поэтому взял себя в руки и направился в кондитерскую. В конце концов, вдруг визит к снежной королеве развеет тоску?
* * *
В это раз дверь открыла сама Фиорелла. На ее лице держалось все то же отстраненное выражение, что и обычно, но мне показалось, что девушка рада моему приходу.
– Красивое платье, – сказал я, разглядывая светлое воздушное одеяние. – Тебе очень идет.
Она на миг застыла. После немного неуверенно коснулась платья на груди, ближе к шее, там, где висел простой на вид кулон.
– Благодарю вас, саэ… благодарю, Виктор.
– И украшение милое, – добавил я.
Теперь ее пальцы ткнулись в кулон.
– Спа… спасибо.
Странно она реагирует, – подумалось мне. – Ей что, никогда не говорили комплиментов? Не хватало еще засмущать ее в край…
– Как и обещал, принес пирожные, – я поднял пакет почти на уровень глаз и, шурша бумагой, слегка покачал.
Мэльволия немного оживилась.
– Каноли?! – с надеждой поинтересовалась она.
– Нет, но тоже отличные. Уверен, тебе понравится. Чай будем пить?
– Конечно, – на ее губах появился намек на улыбку. – Пожалуйста, проходи.
В этот вечер, чай нам подала служанка – та самая, что в прошлый раз звала Фиореллу купаться.
– А что, Уолиду ты уволила? – схохмил я.
Мэльволия непонимающе взглянула на меня.
– Она не служит мне. Как я могу ее уволить?
– Прости, видимо, неудачно пошутил. Просто хотел спросить, почему ее не видно. Обычно она и та, другая… забыл ее имя… всегда крутятся рядом с тобой.
– Я просила их сегодня не приходить.
– Ух ты, – вновь попробовал сострить я, – так у нас почти что свидание!
Мэльволия застыла, не донеся чашку до рта. Ее взгляд пронзил меня, словно стрела.
– Сви… свидание?
– Забудь, – поспешно ответил я. – Лучше попробуй пирожные. Они с заварным кремом.
Изящные пальчики Фиореллы подхватили лакомство. Девушка откусила маленький кусочек. Ее глаза засияли:
– Как вкусно! Еще лучше, чем каноли!
У меня потеплело на душе.
– Это же здорово! Рад, что тебе понравилось.
Стараясь держаться в рамках приличия, я отхватил почти половину другого пирожного. Оно и правда оказалось отменным.
Наслаждаясь нежным вкусом крема, я задумался. Прежде я никогда не фанател по сладкому. Когда мы куда-нибудь выбирались с Олесей, в отличие от нее, я не заказывал десерты, ограничиваясь чашкой кофе. Теперь же уминал сладости, как внедорожник бензин. И что самое интересное, хотел еще. Может, это из-за растущего организма?
– Ты вроде намеревалась рассказать мне о турнире, – напомнил я, когда количество пирожных значительно уменьшилось.
Мэльволия с изяществом промокнула губы тонкой салфеткой, украшенной кружевом.
– Турнир Доблести – главное ежегодное соревнование между всеми школами страны. Чтобы попасть на него, участники должны победить на нескольких турнирах поменьше. Сделать это очень сложно, поэтому в финал обычно выходят команды трех-четырех ведущих школ. Чаще всего – ученики из «Бастиона», «Стальных роз» и «Утренней зари». Но последние два года команду «Зари» выбивали из турнира ученики «Алмазного вихря»…
– «Алмазного вихря»? – переспросил я, заметив, каким тоном она произнесла это название.
– «Бастион», «Стальные розы», «Утренняя заря», «Надежда Иризии» – старые школы с крепкими традициями. И все они, в какой-то степени, самостоятельны. Да, их поддерживают те или иные аристократические семьи, но школы им не принадлежат.
«Алмазный вихрь» – совсем другое дело. Школу создал и полностью контролирует род Зангар. Произошло это всего три года назад. За это время «Вихрь» набрал необыкновенную популярность. То, чего другие учебные заведения добивались десятилетиями, эта школа получила, будто по волшебству. Все больше и больше аристократических семейств хотят отдать туда своих детей. И не последнюю роль в этом играют победы учеников «Алмазного вихря» на Турнире Доблести. Их бойцы выступают все лучше и лучше. В прошлом году они оказались вторыми, уступив «Бастиону». В этом же грозятся забрать чемпионский титул. Судя по результатам отборочных турниров, это не пустая похвальба. Говорят, команду «Зари» они разбили, не дав ни единого шанса. А ученики «Утренней зари» всегда выступали достойно…
– Разве турнир может быть так важен?
– Да, – кивнула Фиорелла. – Почти все родители ориентируются на победы. Ведь это означает, что в школе хорошие наставники, способные многому научить. А еще, сильные ученики.
– И что?
На бледном лице Мэльволии отразилось легкое удивление.
– Это же очевидно, – терпеливо принялась растолковывать она. – В школах создаются связи и альянсы, которые иногда сохраняются на всю жизнь. Одаренным ученикам гарантировано блестящее будущее в любой сфере. А добившись чего-то, они стремятся окружить себя верными людьми, которых хорошо знают. Если получается – родственниками. Но чаще – теми, с кем учились.
– Ты хочешь сказать, что успешные выпускники какой-то школы тянут за собой остальных?
– Именно, – едва заметно кивнула Фиорелла. – Поэтому родители стараются отдавать детей в наиболее престижные школы, тем самым обеспечивая их будущее.
– Отец говорил мне нечто подобное… Погоди, если система так работает, то всюду моментально образуются группы, действующие в личных интересах!
– Конечно. Например, в армии и среди хранителей больше всего выпускников «Бастиона». В управлении сейчас преобладают те, кто учился в «Стальных розах». А значительная доля богатейших предпринимателей и исследователей – выходцы из «Утренней зари».
– Как тогда все до сих пор не развалилось?
– Это заслуга Совета – его решения поддерживают баланс. К тому же, главы крупнейших родов понимают, что серьезный разлад приведет к хаосу, в котором пострадают все. Это сдерживает амбиции некоторых фамилий.
– Ты так много обо всем этом знаешь! – восхитился я.
– В моей семье с детства изучают подобные вещи, – ровно ответила она. – Это необходимость.
Я задумался о том, как, в сущности, мало еще знаю о мире Сагинеи. А ведь мне придется иметь дело со всеми этими интригами, балансами, интересами семей… Не то чтобы у нас ситуация была принципиально иной: частенько связи решают все. Но все же дома было как-то проще. Хотя, быть может, это всего лишь дело привычки.
Осознав, что пауза затягивается, я вернулся к беседе:
– Если правильно тебя понял, ты беспокоишься о том, что этот род… как его? Зангар? Окажется везде и нарушит сложившееся равновесие?
– Такое возможно, но потребует много времени. К тому же прочие семьи не уступят позиции легко. Нет, сейчас меня заботит только положение нашей школы. «Стальные розы» не должны проиграть.
– Почему?
– Потому что поражение школы нанесет урон репутации моего рода. Это недопустимо!
– Но ведь в прошлом году наша школа тоже не заняла первое место? Насколько могу судить, ничего ужасного не произошло, – осторожно заметил я.
Ее фиолетовые глаза стали совсем ледяными:
– В прошлом году среди участников команды не было никого из рода Мэльволия…
* * *
На следующий день я пропустил утреннюю тренировку. Я не проспал и не заболел. Просто потерял мотивацию. Какой смысл изнурять себя ни пойми зачем? Все равно не могу сражаться…
Весь день на душе скребли кошки. Меня терзала и внезапная пропажа бойцовского таланта, и то, что я быстро опустил руки. Прозвучит странно, но я сам себя считал слабаком и с удовольствием пнул бы под зад.
Чтобы отвлечься от подобных мыслей, после уроков я не пошел к себе, а отправился слоняться по двору. Ноги сами привели меня в Серый переулок. Как обычно, там никого не было. Проходя по пустынной мостовой, я шарил глазами по фасадам фальшивых домов, вспоминая бой.
Как я победил? В чем секрет?
Добравшись до того самого места, где меня поджидали нападавшие, остановился. Ощутил полустертую тень страха и возбуждения, охватившие меня при виде вооруженных тренировочными мечами учеников в масках. Припомнил их слова, и наступившую затем безмятежность, когда вдруг начал двигаться, не позволяя им даже коснуться себя, тогда как сам всякий раз наносил урон…
Я выругался. Неужели победа была случайностью? Невозможно! Одному противнику люлей выписать еще реально. Нагнуть шестерых случайно – за гранью вероятного.
Что же я упускаю?
Присев на прохладные камни, я привалился спиной к деревянной стене.
Возьмем для сравнения схватку с Селией. И там мечи, и здесь мечи. И в одном случае соперник превосходит меня, и в другом… Одджидовых симпов несколько, Селия одна. Дело в этом?
Закрыв глаза ладонями, я вновь прогонял бой в переулке перед мысленным взором. От начала и до конца. От конца до начала.
А потом сел, вытаращив глаза. Вот же оно! То единственное, что принципиально отличало вечерний бой от любой схватки с красноволосой валькирией!
Выходя против Селии, я мог чувствовать азарт, надежду, разочарование. Но никогда не было чувства опасности. Ощущения, будто мне действительно угрожает что-то, кроме шанса уязвить самолюбие. А вот устроившие засаду ушлепки заставили меня побеспокоиться. Глядя на них, я понимал, что мне не уйти без серьезных травм… если вообще удалось бы уйти.
Неужели для того, чтобы пробудить бойцовский талант, мне нужно по-настоящему рисковать? Если да, как это проверить?
* * *
На выходных меня неожиданно навестил Грегорис.
– Здравствуй, Виктор, – сердечно сказал он. – Твой отец сообщил, что очень занят, поэтому они с Росальбой не сумеют приехать. И попросил меня убедиться, что у тебя все в порядке.
– Здравствуйте, саэр Грегорис, – ответил я, как подобает юному дворянину в общении со старшим. – Благодарю вас за заботу. У меня все хорошо.
– Буду признателен, если ты станешь называть меня дядей, – улыбнулся он. – Мы с твоим отцом очень близки и я знаю тебя с самого рождения. Хотя ты этого, конечно, не помнишь.
– Хорошо, дядя Грегорис, – покладисто согласился я. – Нет, не помню, простите.
– Тебе не за что извиняться. Главное, что теперь ты здоров… Но, будет об этом… Ты готов?
– К чему? – удивился я.
– Росальба настаивала, чтобы я непременно отвел тебя в кондитерскую, – вновь разулыбался Грегорис. – Меня несколько удивляет такой выбор. Разве растущему мужчине больше не подойдет хороший стейк? Потому я нашел альтернативный вариант: мы с тобой съездим в ресторан!
У ворот школы нас ожидал экипаж. Пока он катил по нарядным улицам Гелдерна, Грегорис расспрашивал меня об учебе. Выяснив, что я вполне справляюсь со всеми дисциплинами, удовлетворенно кивнул:
– Не сомневался в этом. Эзерин всегда был среди первых. Ты пошел по его стопам.
Скромно умолчав об антиуспехах в фехтовании и волшебстве, я решил отвлечь Грегориса от темы моих достижений:
– Вы с отцом тоже учились в «Стальных розах»?
– Нет. – Он продемонстрировал серебряный перстень, на котором виднелось стилизованное изображение военного укрепления: – Честь и доблесть! Это девиз «Бастиона».
Его глаза чуть затуманились, черты лица смягчились. Школьные воспоминания явно вызывали у Грегориса положительные эмоции.
– Дядя Грегорис, – позвал я. – Каким был мой отец в школе?
Он тепло улыбнулся:
– Благородным. Отважным. Решительным. Независимым… Эзерин всегда делал то, что считал правильным, даже если это расходилось с мнениями и ожиданиями окружающих. Надо сказать, в этом он совершенно не изменился.
– По нему и не скажешь, – вырвалось у меня в задумчивости.
– Характер мужчины проявляется в его делах и во взаимодействии с другими людьми. Возможно, ты мало наблюдал за своим отцом, раз до сих пор не заметил его сути. Это большое упущение. Эзерин – отличный пример для любого мальчика, желающего вырасти настоящим мужчиной… Я говорю не в укор тебе, Виктор, – добавил Грегорис, увидев выражение моего лица. – У тебя было не так много времени для этого после твоего… исцеления.
Я заметил, как он запнулся перед последним словом. Возникло ощущение, что Грегорис догадывается о чем-то, что могло произойти во время путешествия. Что же они от меня скрывают?
* * *
Ресторан оказался шикарным заведением почти в центре столицы. Метрдотель с почтением поклонился моему сопровождающему:
– Добрый день, саэр Грегорис! Рады вас видеть! Кабинет для вас и вашего спутника готов! Прошу, проходите!.. Саэр, – последнее слово вместе с поклоном было адресовано мне.
Кабинет представлял собой отдельную просторную комнату. Как и в главном зале ресторана, который я увидел краем глаза, все здесь дышало роскошью: от резных деревянных панелей на стенах до серебряных столовых приборов на белоснежной скатерти. Возле стола навытяжку замерли три официанта в строгих темных костюмах и белых перчатках. При виде нас с Грегорисом, они поклонились. Двое предупредительно отодвинули вычурные стулья, приглашая нас присесть.
Пока прислуга безмолвно носила еду на серебряных подносах, мы продолжили разговор, начатый по пути.
– Почему вы сказали, что поступки отца расходились с ожиданиями других людей? – спросил я.
– Очень многое из того, что мы делаем, – начал Грегорис, ополаскивая руки в чаше с водой, в которой плавали пурпурные лепестки какого-то цветка, – продиктовано нашим положением в обществе, обычаями, правилами приличия и тому подобными вещами. Эзерин всегда был выше условностей. Например, будучи представителем блестящего рода, он должен был общаться с равными себе. Но, вопреки ожиданиям, стал закадычным другом самого худородного ученика. Мне было приятно и даже льстило, но я не мог понять и принять это…
Заметив мой удивленный взгляд, Грегорис усмехнулся:
– Да, Виктор, я говорил о себе. Моя семья слишком мелкая и незначительная по меркам Иризии. Даже то, что я поступил в «Бастион» было счастливой случайностью: мой отец оказал услугу высокопоставленному члену Гранд-совета и тот в благодарность устроил меня в столичную школу.
Первое время я чувствовал себя чуть ли не отверженным среди других учеников. А потом на меня обратил внимание Эзерин. Когда же я сам сказал, что не дело ему якшаться с таким, как я, он лишь пожал плечами и заявил, что со мной гораздо интереснее проводить время, чем с остальными. «Большинство из них просто чванливые пустышки», – сказал Эзерин тогда.
Странно было слышать подобное от юноши из известного и уважаемого рода. Но в этом весь твой отец: он всегда удивляет.
Я попытался сопоставить слова Грегориса с тем, что видел дома. Скромное имение, пара слуг и прочее как-то не очень вязалось с образом отпрыска знатного рода. У меня забрезжила догадка.
– Дядя Грегорис, а что произошло с семьей отца? Она разорилась?
– Что? – удивился он. – С чего ты взял?
Не дождавшись ответа, продолжил:
– Нет, род Ардисс процветает, как прежде.
– Я иначе представлял себе процветание, – вырвалось у меня разочарованное бурчание.
– Не совсем понимаю тебя, – озадачился Грегорис. Он даже перестал резать истекавший соком кусок жареного мяса. – Ты встречал кого-то из своего рода?
– Разве есть кто-то еще, кроме отца? – вопросом на вопрос ответил я.
– Конечно, – с убежденностью заявил собеседник.
– Почему тогда отец не говорил о других?
– Ну, – протянул Грегорис, – вернись мы на семнадцать лет назад, я бы предположил, что Эзерин обижен и раздосадован. Сейчас же… возможно, он все еще хранит эти чувства?
– На что обижен?
– На решение рода, конечно, – пожал плечами Гегорис. – Ведь его изгнали…
