Kitabı oku: «Учение о бытии», sayfa 26

Поскольку, таким образом, сродство сводится к количественному различию, оно, как избирательное сродство, снимается, а свойственное ему исключающее сводится к условиям, т. е. к определениям, являющимся относительно сродства чем-то внешним, к сцеплению, нерастворимости возникающих соединений и т. п. С этим представлением можно отчасти сравнить тот образ рассуждений, который имеет место при рассмотрении действия тяжести, когда то, что в себе присуще самой тяжести, необходимый переход движущегося маятника в состояние покоя, сводится к сопутствующим его движению условиям внешнего сопротивления воздуха и т. п. и приписывается вместо тяжести исключительно трению. Здесь, по отношению к природе качественного, присущего избирательному сродству, нет разницы, является или понимается оно в форме этих обусловливающих его обстоятельств. С качественным, как таковым, начинается новый порядок, спецификация которого уже не есть количественное различие.

Если, таким образом, различие химического сродства установляется с точностью, как ряд количественных отношений в противоположность избирательному сродству, как выступающей здесь качественной определенности, нисколько не связанной с этим порядком, то это различие снова превращается в полную путаницу тем способом, которым в новое время с химическими явлениями приводятся в связь электрические, причем надежда бросить свет посредством этого долженствующего быть более глубоким принципа на главное, на отношение меры, оказывается совершенно обманчивою. Эта теория, совершенно отожествляющая электрические явления с химическими, поскольку она касается их физической стороны вообще, а не только отношений меры, не подлежит здесь ближайшему рассмотрению и упоминается лишь для показания того, что она спутывает различения определений меры. Сама по себе она должна быть названа поверхностною, так как поверхностность состоит в том, чтобы отожествлять различное, упуская из внимания различие. Что касается сродства, то поскольку химический процесс отожествляется с электрическим, равно как с явлениями пламени и света, оно сводится к «нейтрализации противоположных электричеств». Представляется почти комическим (стр. 63 и сл.), когда отожествление электричества и химизма изображается так, что «хотя электрические явления объясняют взаимодействие тел на большем или меньшем расстоянии, их притяжение до соединения (т. е. еще до наступления химического процесса) и возникающее через это соединение пламя (?), но не дают никакого ключа к пониманию причины продолжающегося с такою большою силою по уничтожении противоположных электрических состояний соединения тел»; т. е. эта теория приводит к тому результату, что электричество есть причина химического процесса, но что электричество вовсе не объясняет того, что в химическом процессе есть химического.

Тем, что химическое различие сводится вообще к противоположности положительного и отрицательного электричеств, различие сродства стоящих по ту и другую сторону агентов определяется, как порядок электроположительных и электроотрицательных тел. Но при отожествлении электричества с химизмом по их общему определению упускается из виду уже то, что первое вообще и его нейтрализация непостоянны и остаются внешними для качества тел, химизм же в своем действии и особенно в акте нейтрализации захватывает и изменяет всю качественную природу тел. Так же непостоянна в электричестве противоположность его, как положительного и отрицательного; она столь непостоянна, что зависит от малейших внешних обстоятельств и не может идти ни в какое сравнение с определенностью и постоянством противоположности кислоты, напр., металлам и т. п. Изменчивость, могущая иметь место в химическом процессе вследствие очень сильных воздействий, напр., повышений температуры и т. д., не идет ни в какое сравнение с поверхностностью электрической противоположности. Дальнейшее же различие внутри рядов каждой из обеих сторон между более или менее электроположительными или более или менее электроотрицательными свойствами есть также нечто совершенно неточное и непостоянное. Между тем, из этих рядов тел (стр. 84) «на основании их электрического расположения должна возникнуть электрохимическая система, которая из всех наилучше приспособлена к тому, чтобы дать идею о химии». Эти ряды приводятся; но каковы они в действительности, об этом упоминается на стр. 67: «таков приблизительно порядок этих тел, но этот предмет так мало исследован, что нельзя еще утверждать ничего вполне достоверного об этом относительном порядке». Как относительные числа этих (впервые установленных Рихтером) рядов сродства, так и в высшей степени интересное сделанное Берцелиусом приведение соединений двух тел к немногим простым количественным отношениям, совершенно независимы от этого, долженствующего быть электрохимическим, месива. Если истинной путеводною звездой в установлении этих пропорций и в достигнутом со времени Рихтера всесторонним их расширением был путь опыта, то тем более отличается от него смешение этих великих открытий с лежащею вне опыта пустынею так называемой атомистической теории; лишь эта попытка оставить принцип опыта могла послужить мотивом к тому, чтобы снова принять ранее того, главным образом от Рихтера идущую мысль, – установить постоянные порядки электроположительных и электроотрицательных тел, долженствующие иметь вместе с тем химическое значение.

Тщета той основы, каковою для химического сродства должна служить противоположность электроположительных и электроотрицательных тел, если бы даже эта противоположность была сама по себе фактически правильнее, чем она есть, легко обнаруживается и экспериментальным путем, что приводит снова к дальнейшей непоследовательности. На стр. 73 признается, что два электроотрицательных тела, сера и кислород, соединяются гораздо теснее, чем, например, кислород с медью, хотя последняя электроположительна. Таким образом, опирающаяся на общую противоположность положительного и отрицательного электричеств, основа сродства должна отойти на задний план перед простыми более или менее в пределах одного и того же ряда электрической определенности. Отсюда делается тот вывод, что степень сродства тел зависит, следовательно, не исключительно от их специфической однополярности (с какою гипотезою связано это определение, в это здесь вдаваться нечего, она имеет здесь значение лишь указания или на положительное, или на отрицательное электричество); степень сродства должна главным образом зависеть от напряженности их полярности вообще. Здесь мы тем самым приближаемся к рассмотрению сродства, как сродства избирательного, о котором у нас, главным образом, идет речь; посмотрим же, что оказывается относительно последнего. Так как только что было признано, что степень сказанной полярности, если она существует не только в нашем представлении, не есть, по-видимому, постоянная величина, но весьма зависит от температуры, то в результате всего этого оказывается не только то, что каждое химическое действие в основе своей есть явление электричества, но и что действие, зависящее, по-видимому, от так называемого избирательного сродства, производится лишь более сильною в одних телах, чем в других, присущею им электрическою полярностью. В конечном результате всего этого блуждания в гипотетических представлениях мы остаемся, стало быть, при категории большей напряженности, которая есть столь же формальная категория, как и избирательное сродство вообще, и тем, что эта категория сводится к более сильной напряженности электрической полярности, она ни на шаг не приближает нас сравнительно с прежним к какому-либо физическому основанию. Но и то, что здесь должно быть определено, как бóльшая специфическая напряженность, сводится далее лишь к упомянутым, уже установленным Бертолле модификациям.

Заслуга Берцелиуса и слава, приобретенная им вследствие распространения учения о пропорциях на все химические отношения, не должны сами по себе служить поводами к тому, чтобы не обращать внимания на недостатки вышеприведенной теории; ближайшим же основанием к указанию этих недостатков должно служить то обстоятельство, что такая односторонняя научная заслуга, как доказывает пример Ньютона, может способствовать установлению авторитета и в связанном с нею неосновательном построении неудовлетворительных категорий, а что именно такая метафизика выступает и повторяется с наибольшею притязательностью. Кроме форм отношения меры, присущих химическому сродству и избирательному сродству, могут быть рассмотрены еще и другие, касающиеся качеств, квалифицирующихся в некоторую систему. Насыщение химических тел образует систему отношений; самое насыщение основывается на определенной пропорции, в которой соединяются два количества, имеющие одно относительно другого материальное существование. Но существуют такие отношения мер, моменты которых нераздельны и не могут быть представлены в различном один от другого существовании. Таковы упомянутые ранее непосредственные самостоятельные меры, представителями коих служат удельные веса тел. Последние суть отношения весов тел к их объемам; показатель отношения, выражающий определенность одного удельного веса в отличие от других, есть определенное количество, вытекающее лишь из сравнения, внешнее их отношение во внешней же рефлексии, не основывающееся на собственном качественном отношении к противостоящему существованию. Можно было бы предложить задачу установить относительные показатели ряда удельных весов, как систему на основании правила, которое специфицировало эту чисто арифметическую множественность в ряд гармонических узлов. Такое требование было бы уместно и для познания вышеупомянутых рядов химического сродства. Но наука еще так же далека от того, чтобы этого достигнуть, как и от того, чтобы обнять системою мер числа, указывающие расстояния планет солнечной системы.

Хотя удельные веса ближайшим образом, по-видимому, не имеют между собою никакого качественного отношения, но тем не менее такое отношение между ними существует. Когда тела химически соединяются или даже только амальгамируются или смешиваются, обнаруживается также и нейтрализация удельных весов. Было уже указано выше на то явление, что объем даже при смешении остающихся одно к другому химически безразличными веществ не равен сумме их объемов до смешения. То определенное количество, в котором они вступают в взаимное отношение, в них взаимно изменяется, и таким образом они оказываются соотносящимися качественно. Здесь определенное количество удельного веса оказывается уже не только постоянным сравнительным числом, но изменчивым относительным числом; и показатели смесей дают ряды мер, определяемые принципом, отличным от того, которому подчинены относительные числа удельных весов тел, вступающих в смешение. Показатели этих отношений не суть исключающие определения мер; их развитие непрерывное, но содержит в себе специфицирующий закон, отличный от формально развивающихся отношений, которым подчинены множества, и ход развития тех и других несоизмерим.

В. Узловая линия отношений меры

Последнее определение отношения меры состояло в том, что оно есть специфически исключающее; исключение присуще нейтральности, как отрицательное единство различаемых моментов. Для отношения этого сущего для себя единства к другим нейтральностям избирательного сродства не оказалось никакого дальнейшего принципа спецификации; последняя остается лишь при количественном определении сродства вообще, по которому (определению) определенные количества нейтрализуются и тем самым противостоят другим относительным избирательным сродствам своих моментов. Но далее ради сохранения основного количественного определения исключающее избирательное сродство продолжается и в других нейтральностях, и эта продолжаемость есть не только внешнее сопоставление различных отношений нейтральности или сравнение, но нейтральность, как таковая, обладает в себе разделяемостью, так как те многие, от объединения которых она произошла, вступают в отношение, как самостоятельные нечто, каждое, как безразлично соединяющееся с тем или другим противостоящим рядом, хотя и в различных специфически определенных количествах. Поэтому мера, обоснованная таким отношением в ней самом, сохраняет собственное безразличие; она сама в ней самой есть внешнее и в своем отношении к себе изменчивое.

Отношение относительной меры к себе отличается от ее внешности и изменчивости, как от ее количественной стороны, оно есть отношение к себе в противоположность последней, сущая, качественная основа, – сохраняющийся материальный субстрат, который, как вместе с тем продолжаемость меры в ее внешности с нею самою, должен содержать в своем качестве принцип спецификации сказанной внешности.

Исключающая мера по этому своему ближайшему определению, как внешняя в своем бытии для себя, отталкивает себя от себя самой, полагает себя, как другое лишь количественное, которое, как таковое, есть другое отношение, стало быть, вместе с тем другая мера, и определяется, как сама в себе специфицирующая единица, производящая в ней отношения меры. Эти отношения отличны от вышеупомянутого сродства, в котором самостоятельное относится к самостоятельному другого качества и к ряду таковых; первые имеют место в одном и том же субстрате, в одних и тех же моментах нейтральности; мера определяет себя, отталкиваясь от себя к другим лишь количественно отличным от нее отношениям, которые образуют равным образом сродства и меры, перемежаясь с теми, которые ставятся лишь качественными различиями. Они образуют, таким образом, узловую линию мер на скале большего и меньшего.

Дано отношение меры, некоторая самостоятельная реальность, качественно отличная от других. Такое бытие для себя, поскольку оно вместе с тем есть по существу некоторое отношение определенных количеств, открыто для внешности и для изменения определенного количества; оно имеет известную ширь, в пределах которой оно остается безразличным относительно этого изменения и не изменяет своего качества. Но наступает некоторый пункт этого изменения количественного, при котором качество изменяется, определенное количество оказывается специфицирующим так, что измененное количественное отношение превращается в меру и потому в новое качество, в новое нечто. Отношение, выступающее вместо первого, определяется им отчасти вследствие качественного тожества моментов, находящихся в сродстве, отчасти вследствие количественной непрерывности. Но поскольку различение приходится на эту непрерывность, новое нечто относится безразлично к предыдущему, изменение есть внешнее изменение определенного количества. Оно проистекло поэтому не из предыдущего, а непосредственно из себя, т. е. из внутреннего еще не пришедшего к существованию специфицирующего единства. Новое качество или новое нечто подвергается такому же процессу своего изменения и т. д. в бесконечность.

Поскольку переход от одного качества к другому совершается в постоянной количественной непрерывности, отношения, приближающиеся к некоторому квалифицирующему пункту, рассматриваемые количественно, различаются лишь, как большее и меньшее. Изменение с этой стороны есть постепенное. Но постепенность касается лишь внешности изменения, а не качественного; предыдущее количественное отношение, бесконечно близкое к последующему, есть все же другое качественное существование. Поэтому по качественной стороне чисто количественный процесс постепенности, не представляющий сам в себе границы, абсолютно прерывается; поскольку вновь выступающее качество по его чисто количественному отношению есть относительно исчезающего неопределенно другое, безразличное, переход к нему есть скачок; оба они положены одно против другого, как совершенно внешние. Возникает естественное желание сделать понятною постепенность перехода при некотором изменении; но постепенность есть собственно именно совершенно безразличное изменение, противоположность качественному. В постепенности скорее снимается связь обеих реальностей, все равно, принимаются ли они за состояния или за самостоятельные вещи; положено, что ни одна из них не есть граница другой, но что они совершенно внешни одна другой; тем самым устраняется именно то, что нужно для понимания, хотя бы в малой степени.

Примечание. Уже натуральная система чисел обнаруживает такую узловую линию качественных моментов, проявляющихся в просто внешнем процессе. Она (система) есть, с одной стороны простое, количественное движение вперед и назад, постоянное прибавление или убавление, так что каждое число находится в том же арифметическом отношении к своему предыдущему и последующему, в каком находятся и они к своим предыдущим и последующим и т. д. Но возникающие таким образом числа имеют к другим предыдущим и последующим еще и специфическое отношение, или сложное, выражаемое между некоторыми из них целым числом, или отношение степени и корня. В музыкальных отношениях выступает гармоническое отношение в скале количественного процесса через некоторое определенное количество без того, чтобы последнее для себя имело в скале иное отношение к своему предыдущему и последующему, чем они в свою очередь к своим предыдущим и последующим. Поскольку тоны, следующие за основным тоном, кажутся все более удаляющимися или числа путем арифметического процесса все более и более изменяющимися, выступает, напротив, внезапно возврат, поражающее совпадение, которое подготовляется качественно непосредственно предыдущим, но является некоторым actio in distans, отношением к отдаленному; движение просто безразличных отношений, которые не изменяют предшествовавшей специфической реальности и вообще не образуют таковой, внезапно прерывается, и между тем как в количественном смысле оно продолжается по-прежнему, возникает через скачок новое специфическое отношение.

Химические соединения при прогрессивном изменении отношений смешиваемых веществ представляют качественные узлы или скачки, состоящие в том, что два вещества на известном пункте скалы смешения образуют продукты с особенными качествами. Эти продукты отличаются один от другого не только, как большее или меньшее, равным образом они не даны уже, хотя бы в меньшей степени, вместе с теми отношениями, которые близки к этим узловым отношениям, но связаны именно с данными пунктами. Например, соединения кислорода и азота дают различные азотные окислы и кислоты, появляющиеся лишь при определенных отношениях смешения и имеющие существенно различные качества, так что при промежуточных отношениях смешения не получается специфически существующих соединений. Окиси металлов, например, свинца, образуются при известных количественных пунктах окисления и различаются цветом и другими качествами. Они не переходят постепенно одна в другую, отношения, лежащие между этими узлами, не дают чего-либо нейтрального, какого-либо специфического существования. Возникает специфическое соединение без перехода по промежуточным ступеням, соединение, основывающееся на некотором отношении мер и имеющее особые качества. Или, например, вода при изменении ее температуры становится от того не только менее теплою, но проходит состояния твердости, капельной и упругой жидкости; эти различные состояния наступают не постепенно, но постепенный ход изменения температуры внезапно прерывается и задерживается этими пунктами, и наступление нового состояния оказывается скачком. Всякие рождение и смерть вместо того, чтобы быть продолжающеюся постепенностью, суть напротив ее нарушение и скачок из количественного изменения в качественное.

Говорится, что в природе не бывает скачков; и обычное представление, если оно желает понять происхождение или уничтожение, полагает, как было упомянуто, что поймет их, представляя их, как постепенное возникновение или исчезание. Но было уже сказано, что изменения бытия суть вообще не переход одной величины в другую, но переход от количественного в качественное и наоборот, становление другим, перерыв постепенности и качественно иное в противоположность предшествовавшему существованию. Вода через охлаждение не становится постепенно твердою так, чтобы она делалась сначала студенистою и постепенно затвердевала до консистенции льда, но становится сразу твердою; достигнув уже температуры замерзания, она, если остается в покое, может еще сохранять жидкое состояние, но малейшее сотрясение приводит ее в состояние твердости.

Предположение о постепенности происхождения основывается на том представлении, будто происходящее, существуя уже чувственно или вообще в действительности, не может еще быть воспринимаемо лишь вследствие его малой величины, равно как при постепенности исчезания небытие или другое, выступающие вместо исчезающего, также существуют, но еще незаметны; и притом то и другое существуют не в том смысле, что другое содержится в данном другом в себе, но в том, что имеет место, как существование, только незаметное. Тем самым происхождение и уничтожение вообще снимаются, или иначе, сущее в себе, внутреннее, в котором нечто есть до своего существования, превращается в малую величину внешнего существования, а существенное различие или различие понятия во внешнее просто количественное различие. Делать понятным происхождение или уничтожение постепенности изменения значит впадать в скуку, свойственную тавтологии. Трудность, встречаемая таким стремящимся к пониманию рассудком, заключается в качественном переходе нечто в его другое вообще и в противоположное ему; вопреки тому он представляет себе тожество и изменение, как количественно безразличные и внешние.

В моральном, поскольку оно рассматривается в области бытия, имеет место тот же переход количественного в качественное; различные качества являются основанными на различии величины. Через большее и меньшее превышается мера легкомыслия, и получается нечто совсем иное, преступление, причем право переходит в его нарушение, добродетель в порок. Таким же образом государства вследствие различия своей величины при прочих равных условиях получают разный качественный характер. Законы и устройство становятся иными, если увеличивается размер государства и число его граждан. Государство имеет меру своей величины, превзойдя которую оно неудержимо распадается, при том же самом устройстве, которое при ином размере составляло его счастие и его силу.