Kitabı oku: «Дорогие наши малыши. Сборник детских рассказов», sayfa 2

Второй побег

Осмелевший лягушонок приблизился к Окейне и, увидев на ее теле ссадины, прикоснулся к ним своими холодными лапками. От приятного прикосновения Окейна очнулась, а ее ранки тут же зарубцевались. Когда ее глаза привыкли к темноте, она разглядела лежащего без движения Простика и обратилась к Попрыгунчику:

– Попрыгунчик, сделай что-нибудь, чтобы Простик очнулся.

Попрыгунчик прыгнул к Простику и стал прижиматься всем своим скользким телом то к одной, то к другой ранке.

Через некоторое время Простик открыл глаза и, увидев Окейну, слабо ей улыбнулся. Окейна придвинулась к Простику и, погладив его по голове, нежно произнесла:

– Милый Простик, я так хочу, чтобы ты поскорей поправился. Ее горячая слезинка упала Простику на лоб, отчего он сделал смешную гримасу и тихо заявил:

– Простику не нужно поправляться, так как он самый здоровый из всех здоровых на свете.

С этими словами он поднялся и подбоченился.

Окейна очень обрадовалась, слезы перестали литься из ее красивых глаз, и она предложила:

– Ну, что ж, самый здоровый, тогда бежим отсюда поскорей, пока волк не проснулся.

Так они и сделали. Выбравшись из пещеры, они взяли курс на юг, в сторону ближайшего шоссе для того, чтобы даже если волк погонится за ними, то к проезжей части он подойти не решится.

Попрыгунчик еле за ними поспевал.

Целый час беглецы выбирались из лесной чащи. Сначала они услышали шум проезжавших по шоссе машин, потом увидели в предрассветном сумраке и саму дорогу.

– Вот мы и выбрались из леса, – воскликнула Окейна.

– Выбраться-то мы выбрались, но осторожность нам у дороги не помешает, – предупредил Простик.

Прячась в кустах, они пошли вдоль дороги по направлению деревни, которую два года тому назад покинул Простик.

А Попрыгунчик, первый раз увидевший дорогу, выскочил на нее и стал весело прыгать по асфальту.

Глупый Попрыгунчик, он даже не представлял себе, какой опасности подвергает свою жизнь.

Простик и Окейна стали махать ему руками и кричать о том, чтобы он немедленно уходил с проезжей части дороги, но развеселившийся Попрыгунчик не слышал их увещеваний и продолжал прыгать, как заведенный.

Естественно, он не заметил приближения машины, и, если бы не девочка, которая сидела на переднем сиденье рядом с папой, быть бы ему раздавленным колесами автомобиля.

Заметив на дороге что-то скачущее, девочка громко закричала:

– Папочка, остановись, папочка, остановись.

– Сидевший за рулем отец резко затормозил, и машина остановилась в сантиметре от Попрыгунчика.

Попрыгунчик сначала опешил, а потом припустился со всех лап в сторону кустов, за которыми прятались Простик и Окейна.

Выскочившая из машины девочка побежала вслед за лягушонком. Отцу ничего не оставалось делать, как последовать вслед за ней. В кустах они увидели шар и кеглю.

– Папочка, давай возьмем их с собой, – предложила девочка.

– Леночка, у тебя и так в доме много игрушек, зачем тебе шар и кегля. Может, не стоит их брать?

– Нет, папочка, – заупрямилась Леночка, – у меня еще никогда не было такого большого шара и такой красивой кегли, я хочу с ними поиграть.

– Ну, хочешь, так хочешь, – согласился с ней папа и, взяв шар и кеглю, понес их к машине.

Попрыгунчик поспешил за ними, стараясь не отставать. Более того, он первым запрыгнул в машину и укрылся под сиденьем

Так Простик, Окейна и Попрыгунчик попали в дом к Леночке.

В гостях хорошо, а дома ……

Леночка с родителями жила в большом и красивом особняке на берегу живописного озера. Перед домом на зеленой лужайке красовался фонтан, а к озеру вела вымощенная красной плиткой дорожка.

В доме имелась специальная игровая комната, в которую Леночка каждый день заглядывала, чтобы поиграть со своими любимчиками. Игрушек у нее было очень и очень много. Одних только кукол насчитывалось больше двадцати, и каждая кукла имела свой гардероб. В отсутствие Леночки куклы постоянно ссорились, пытаясь доказать друг другу свое превосходство. А где ссоры, там и рукоприкладство, отчего вид у кукол становился совсем неприглядным.

Приходя каждый раз в комнату, Леночка удивлялась, отчего это куклы такие растрепанные.

– Странно, – говорила Леночка, – вчера, перед уходом в спальню я их всех причесала, а сегодня они лохматые, как обезьяны.

Услышав такое про себя, обезьяны начинали искренне возмущаться, только этого возмущения Леночка не замечала, так как все ее внимание было сосредоточено на куклах.

Другие игрушки тоже были недовольны тем, что воображалы-куклы пользовались особым вниманием девочки. А были среди них и совсем дикие животные, такие как львы, тигры, бегемоты, слоны, жирафы, крокодилы… В общем, всех и не перечислишь.

Вот в такую компанию и попали наши беглецы.

Выходя из комнаты, Леночка улыбнулась куколкам, погрозила пальчиком диким зверюшкам и произнесла:

– Если будете обижать новеньких, я завтра же вас накажу.

Но разве напугаешь диких зверей маленьким пальчиком. Как только дверь за Леночкой закрылась, дикие звери сбились в кучу и стали разрабатывать план по наказанию новичков.

Ну, что поделаешь, звери есть звери. Хотя и у людей нередко замечается желание поиздеваться над новичками.

После небольшого шушуканья, звери двинулись в сторону Простика и Окейны. Попрыгунчик в это время отсыпался в цветочном горшке и зверями замечен не был.

Итак, дикие безобразники приближались к нашим беглецам, и было в этом приближении что-то варварски агрессивное.

Дрожащая Окейна прижалась к Простику и прошептала:

– Простик, они, кажется, хотят нас побить.

– Не бойся, милая, – обняв Окейну, произнес Простик, – так просто они со мной не расправятся.

Даже куклы в этот раз забыли про распри и, устремили свои взоры на угол, в котором шар прикрывал своей грудью кеглю.

Но кукольные взоры не излучали энергию соболезнования или сопереживания, из них исходили лучи неприкрытого любопытства и даже азарта.

– Ой, что сейчас будет, – пищали одни.

– Так им и надо, – восторгались другие.

– Будут знать, как уединяться от нашей компании, – заявляли третьи.

А четвертые бодрыми призывами даже поддерживали атакующих.

Услышав поддерживающие скандирования, дикие звери устремились на Простика, и тому пришлось применить все свое борцовское мастерство, чтобы отразить первую атаку.

– Хорошо, что я в свое время изучал приемы каратэ, – вытирая пот, подумал Простик.

Но дикие звери вновь бросились на Простика, и теперь им удалось его окружить. Особенно свирепствовали тигры, они так и норовили наброситься на его спину. Окейна попыталась помочь Простику, но одним ударом слона была отброшена в угол.

И плохо было бы Простику, если бы не проснувшийся от шума Попрыгунчик.

Спрыгнув с цветочного горшка, он так заквакал, что звери сначала опешили, а потом забились по своим углам.

Забьешься тут, если какой-то неизвестный зеленый зверь так страшно орет, то есть квакает. Разве поймешь, что у этого орущего зверя на уме.

Мало того, что он орет, так еще и прыгает, как сумасшедший. Нет уж, нет уж, лучше подальше от беды.

А Попрыгунчик еще немного покрасовался перед восхитившимися его подвигом куклами и попрыгал зализывать раны своего друга.

Приведя себя в порядок, наши путешественники решили, не дожидаясь рассвета, покинуть этот красивый, но негостеприимный дом. Хорошо, что окно комнаты Леночка забыла закрыть. Вот только забраться на него Простику и Окейне удалось с большим трудом.

Забраться на окно было трудно, зато спрыгнуть в дворовый сад оказалось делом простым.

Вот моя деревня

И снова дальняя дорога по лесам и полям, по холмам и косогорам, по болотам и буреломам.

В одном месте им встретился медведь, но он был так занят поеданием малины, что только кивнул в знак приветствия и продолжил лакомиться.

Зато лесная рысь долго преследовала их, укрываясь в зеленой листве и размышляя над тем, полакомиться ими сейчас или дождаться полночи.

В полночь, когда наши путешественники улеглись спать, рысь подкралась к их шалашу, заглянула внутрь, но, обнюхав шар и кеглю, только скривила свою усатую мордочку и поспешила на свежий воздух.

Мало того, что шар с кеглей и чистыми-то пахли не привлекательно для семейства кошачьих, а тут еще и не мылись несколько дней. Нет, они, конечно, купались в лесном озере сегодняшним утром, но за день изрядно пропотели, пробираясь через буреломы.

– Тьфу, какая гадость, – возмутилась рысь, – и что я за ними тащилась весь день.

А наши путешественники крепко проспали до самого рассвета, даже не догадываясь о том, что их жизни в эту ночь были на волоске от …… Были, но не оказались, и слава богу.

Умывшись утренней росой, наши путешественники приступили к поиску завтрака. Попрыгунчик быстро наелся мошками, которых было не счесть возле старого болота, а Простик с Окейной позавтракали черникой, да земляникой.

После завтрака наша троица опять отправилась в путь с мыслью о том, что до деревни осталось только два перехода.

Один переход они сделали до обеда, во время которого гостеприимные белки угостили их лесными орехами. Ох, и вкусные были орехи, то ли оттого, что наша троица очень проголодалась, то ли оттого, что орехи предлагались им от чистого сердца. А, может быть, от того и от другого.

Попрощавшись с гостеприимными белками, наши путешественники пустились в последний переход и к вечеру вышли к излучине реки, возле которой и находилась деревня. Вот только жителей в деревне они так и не нашли. Старики все повымирали, а молодежь разбежалась в поисках заработка.

Простик с Окейной решили остаться на ночлег в опустевшей деревне, чтобы, как говорится: «утро вечера мудренее». Утром они собирались подумать о своих дальнейших шагах.

А ночью по указке хозяина боулинг-клуба в деревню наведалась полиция. Она хотела найти беглецов, чтобы вернуть их хозяину.

Хорошо, что Попрыгунчик остался на улице и спал очень чутко. Услышав разговор полицейских, он так расквакался, что разбудил Простика и Окейну. Выглянув в окно, Простик увидел полицейских и вместе с Окейной поспешил скрыться в близлежащем лесу.

Полицейские, не найдя беглецов, немного посовещались и отправились в обратный путь.

Когда они уехали, Простик с Окейной вышли из лесу и решили, не теряя времени, покинуть деревню.

Попрыгунчик отказался от их предложения идти в сторону родины Окейны и остался в деревне.

– Что я там буду делать, в этом жарком климате – сказал он, – я лучше останусь здесь, на своей родине. Здесь мне все привычно и знакомо.

На прощание, крепко обнявшись с Попрыгунчиком, Простик и Окейна скрылись в полусонном лесу.

Пожелаем же им счастливого пути и радостной встречи с родителями Окейны.

Хихиград и его обитатели

В дальней стороне, за высокими горами, у берега теплого моря стоял красивый белоснежный город с озорным названием Хихиград.

В этом городе жили очень веселые и отзывчивые люди. Все свои действия и поступки они сопровождали задорным смехом, всякими шутками-прибаутками и никогда не унывали.

Самых маленьких жителей этого города называли хихикалами, юноши и девушки прозывались хахакалами, люди среднего возраста звались хохокалами, а симпатичные старички и старушки именовались хехекалами.

Щедрое Солнце щекотало хихиградцев своими ласковыми лучами, отчего они заливались звонким и жизнерадостным смехом. К слову сказать, Солнце над Хихиградом никогда не заходило за горизонт, а лишь прикрывало свои большущие глаза и это служило для хихиградцев сигналом для отхода ко сну.

Волны теплого моря в этот момент заводили свою колыбельную песню, от которой у всех жителей города слипались глаза и по телам разливалась приятная нега.

Сны хихиградцам снились только цветные и, конечно же, веселые.

Через определенное время Солнце дисциплинированно открывало глаза, послушный ветер теребил колокола хихиградской звонницы и малиновый звон, разливаясь по улицам и площадям Хихиграда, будил его обитателей.

Все жители города одновременно выходили на веселую зарядку, обмениваясь друг с другом своими сновидениями.

После зарядки теплое море принимало хихиградцев в свои объятья. Купание сопровождалось веселым смехом и задорными песнями. А их хихиградцы знали превеликое множество.

Хихикалы плескались на мелководье и звонко напевали:

 
Мы с водичкою морскою
Неразлучные друзья.
Не знакомы мы с тоскою.
Нам скучать никак нельзя.
 

Хехекалы с умилением наблюдали с берега за проделками маленьких хихиградцев, мурлыкая что-то веселенькое себе под нос.

Хахакалы в это время заплывали далеко в море и там резвились с поджидавшими их дельфинами, а хохокалы медленно плавали вдоль берега, подставляя свои лица ласкам легкого бриза.

После водных процедур румяное Солнце своими лучами заботливо обнимало мокрые тела хихиградцев, приглашая их к завтраку.

Питались хихиградцы, в основном, овощами и фруктами, которых на побережье было видимо-невидимо. Причем фрукты и овощи были такими большими, что одного апельсина вполне хватало на компанию из 8—10 хихиградцев.

А арбузы с тыквами вырастали до таких размеров, что хихиградцам приходилось выдалбливать в них отверстия, проникать внутрь и наслаждаться сладкой мякотью.

Очищенные от мякоти арбуз или тыква превращались, в дальнейшем, в превосходные жилища.

В течение дня хихикалы только тем и занимались, что выдумывали для себя все новые и новые игры. Хахакалы в это время сочиняли веселые – развеселые песни, а хохокалы писали интересные книжки, в которых добро всегда побеждало зло.

Хехекалы весь день грелись на солнышке, вели заумные беседы и следили за проказами малышей.

Так и текла в Хихиграде размеренная жизнь, полная веселья и радости.

Но, в один не совсем удачный день разбуженное море прибило к берегу плот с пятью бородатыми чужеземцами.

Их внешний вид отличался свирепостью и коварством. Наверное, поэтому жители города назвали бородачей хихиморами.

Но это не помешало хихиградцам отнестись к хихиморам с искренним сочувствием и уважением.

Предоставив хихиморам под жилье самые большие арбузы и тыквы, они угощали их всевозможными вкусностями.

Хихиморы же не торопились выражать отзывчивым хихиградцам свою признательность.

Более того, они стали приносить горожанам одни неприятности.

Прежде всего, они не хотели вовремя ложиться спать и, как только Солнце закрывало глаза, начинали горланить препротивные песни.

От этих песен мурашки пробегали по спинам хихиградцев и сон боялся навещать их дрожащие тела. О зарядке хихиморы и слышать не хотели.

Просыпаясь в полдень, они наполняли свои животы таким количеством пищи, что шевелиться после обеда уже не могли.

Лежа на Солнце, они громко икали и лениво переругивались. Было ясно, что в их словарном запасе не нашлось места для добрых, не ругательных выражений.

От нежелания умываться, бороды хихимор слиплись, руки покрылись грязной коростой, а от ног так неприятно пахло, что находиться рядом с ними было просто невыносимо.

Впрочем, хихиградцы теперь не имели ни малейшего желания приближаться к этой бородатой компании.

Обжившись и обнаглев окончательно, хихиморы стали запрещать хихиградцам петь веселые песни и писать хорошие, добрые книжки.

Маленькие хихикалы совсем перестали играть в свои любимые игры, отчего хехекалы потеряли аппетит, безнадежно разводили руками, тяжело вздыхали и охали.

Хихиград окутала тревожная тишина, периодически разрываемая пронзительными воплями хихимор.

Солнце все больше мрачнело, наблюдая с высоты творящуюся на земле несправедливость.

Оно какое-то время еще надеялось, что жители Хихиграда сумеют постоять за себя. Но доброта и терпение хихиградцев были безграничны.

Они не роптали даже тогда, когда хихиморы выгнали их из собственных жилищ.

И тогда Солнце показало свой независимый нрав. Сначала оно опалило хихиморам их клочкастые бороды, затем острыми лучами стало колоть их ожиревшие тела.

Хихиморы пытались спрятаться от солнечных лучей в своих хоромах, но Солнце распалилось до такой степени, что прожгло корки арбузов и тыкв, в которых укрылись хихиморы.

Солнечные лучи с новой силой обрушились на чужеземцев. Они безжалостно хлестали их до тех пор, пока те не запросили пощады.

Выслушав мольбы о пощаде, Солнце позволило хихиморам смастерить из большой тыквы баркас и отплыть на нем в открытое море.

Хихиградцы вернулись в свои жилища и стали молиться Солнцу, сделав его своим божеством.

Жизнь в Хихиграде потекла своим чередом, только песни, которые в настоящее время звучат над городом, наполнены какой-то неподдельной грустью, а сами хихиградцы нередко с опаской смотрят в море, как будто видят вдали приближающуюся беду.

Удивительные макаронки

Нельзя сказать, чтобы Леночка не любила макароны. Они ей, конечно, нравились. Но если кашу Леночка съедала довольно таки быстро, то за тарелкой макарон сидела минут двадцать, а то и все тридцать.

Первое время она ела их с помощью ложки, но непослушные макаронки постоянно сваливались с нее. Леночке приходилось рукой укладывать макаронку в ложку и только после этого отправлять ее в рот. Но не успевала Леночка поднести ложку ко рту, как непослушная макаронка спрыгивала в тарелку. И все приходилось начинать сначала. Некоторые макаронки до того распустились, что во время еды по несколько раз спрыгивали с ложки. Хорошо, если спрыгивали они в тарелку, а бывали случаи, когда макаронки попадали в подол Леночкиного платья, а то и на пол.

Леночка грозила им пальчиком, сдувала с них пыль, настойчиво укладывала в ложку и вновь отправляла в рот.

А когда работать ложкой Леночке надоедало, она откладывала ее в сторону и начинала отправлять макаронки в рот с помощью рук.

И процедура эта доставляла Леночке истинное удовольствие. Она аккуратно брала пальчиками макаронку, поднимала ее вверх, а потом осторожно опускала в рот. Иногда, подняв макаронку вверх, она надолго задумывалась, представляя макаронку маятником, и только после этого отправляла ее в рот.

А бывало и так, что макаронка сначала оказывалась на Леночкином носу, а потом медленно перемещалась в ее рот.

Каждый раз мама терпеливо ждала, пока Леночка управится с макаронами, но однажды не выдержала и она.

– Леночка, – сказала мама, – ты у меня уже совсем взрослая, а взрослые кушают макароны с помощью вилки.

Почувствовав себя совсем взрослой, Леночка без всяких капризов отложила в сторону ложку и взяла в руки вилку.

Но вилка оказалась не самой лучшей помощницей, так как макаронки ловко изгибались, стараясь уклониться от неприятных уколов. А когда Леночке все-таки удавалось зацепить макаронку вилкой, та ухитрялась от нее отцепиться перед самым ртом.

Но с помощью вилки Леночка научилась делать из макаронок некоторые буквы алфавита, которые она выучила совсем недавно.

Под Леночкиной рукой с вилкой макаронка послушно превращалась в букву О.

И буква Р из макаронки получалась очень даже хорошей.

А как здорово выглядела макаронка в виде буквы С.

Так, превращая макаронок в буквы, Леночка, во-первых, научилась ловко управлять вилкой, а, во-вторых, без труда выучила весь алфавит.

А после того, как она выучила весь алфавит, она стала быстро поедать макаронки, так как торопилась к своим любимым книжкам, которые ей понравилось читать самой.

Ай, да макаронки, ай, да вкусные помощницы.

Сказка про браконьеров

Браконьеры

В дождливую пятницу сентября собрались у Носатого его закадычные дружки Лохматый и Бородатый. После короткого приветствия уселись они за кухонный стол и стали обсуждать свою готовность к завтрашнему походу в лес.

Нет, туристами они никогда не были, да и на природу выезжали только в качестве браконьеров. Braconnier, так на французский лад величают псовых охотников. В нашей же стране браконьерами называют тех людей, которые, без всякого на то права, охотятся на диких животных, ловят рыбу запретными способами и добывают редкие дикорастущие растения. Дикорастущие растения нашу троицу не интересовали, а вот диких животных и рыбку уничтожали они в больших количествах.

– Ну что, Лохматый, все ли капканы приготовил к завтрашней охоте? – спросил Носатый.

– Обижаешь, Носатый, у меня все тип-топ, – прохрипел Лохматый.

На браконьерском языке «тип-топ» означает «все хорошо, все готово».

– А у тебя, Бородатый, сети готовы? – обратился ко второму дружку Носатый.

– Готовы и сети, короче, и багор готов, так что рыба, короче, от нас не уйдет, – доложил Бородатый.

Вроде бы нормально излагал свои мысли Бородатый, но слово-паразит «короче» значительно удлиняло его речь. Кстати, слова-паразиты засоряют нередко и детскую речь. Причем, дети так к ним привыкают, что и не замечают вовсе. Но что-то я совсем отвлекся от разговора закадычной троицы.

– Я тоже свое ружьишко почистил, патроны приготовил, ножи наточил, – доложил дружкам Носатый, – так что ранним утром выезжаем в лес. На том разговор и закончился.