какао пирамиды чили полозья вместо колеса нет скальпы это к могиканам здесь регби вражьей головой Не хвастаясь, но и без ложной скромности скажу , что о конкисте знаю больше среднего россиянина. Главным образом, о завоевании Перу и Чили - читала позапрошлой осенью "Ines del Alma Mia" Исабель Альенде о событиях тех времен. Испанское чтение не самая комфортная зона, а когда речь о хитросплетении политических интриг, цепи альянсов и предательств, военных компаниях, в которых надобно разобраться, чтобы лучше понимать книгу, то хронология событий из независимого источника необходима. Однако, Чили - это вторая волна колонизации, связанная с углублением на материк. Самое начало, завоевания Кортеса в Мексике и сказочное обогащение первой волны конкистадоров, рассказы о котором всколыхнули пассионарность, погнав десятки тысяч испанцев за океан - об этом немного думала прежде.
И я почти совсем ничего не думала о цивилизациях, разрушенных европейским вторжением. Вернее, были две градации. Первая - сочувствие всем угнетенным, нормальное для советской школьницы, узнающей о эпохе Великих географических открытий. Индейцев бедненьких жалко, а Кортес - гадина. И вторая, относящаяся к более просвещенному возрасту: вторжение ужасно и достойно осуждения, но если предположить, что жестокая цивилизация, практикующая человеческие жертвоприношения, продолжала беспрепятственно развиваться или, чего доброго, ею овладели бы идеи экспансии - что было бы тогда с нашим миром? Больше об этом не думала. Не знала и знать не хотела, какова была эта культура, какие принципы лежали в основе миропонимания ее людей, чем дышали, как объясняли мироустройство и чем руководствовались, отправляя свои жестокие обряды.
Не то, чтобы не хотела знать - случая подходящего не представлялось. С этой книгой случилось. Роман американского писателя Гэри Дженнингса "Ацтек" - это фундаментальное произведение, энциклопедия южноамериканской жизни периода, непосредственно предшествовавшего европейскому вторжению. Нравы, жизненный уклад, особенности образования и воспитания, основные занятия и образ жизни различных пластов тамошнего (довольно сложно организованного) общества; религиозные культы и отправление обрядов; власть и армия; законодательство, путешествия и торговля, праздники; культура, наука и искусство. Кажется нет такой области, которой не коснулся автор.
Роман построен как рассказ от первого лица - повесть о своей жизни человека, принимавшего непосредственное и весьма живое участие в событиях, одновремено являющаяся протоколом допроса святой инквизиции, под диктовку записываемым четырьмя писцами, обученными скорописи (прообраз стенографии,который католическая церковь начала практиковать задолго до того, как светские власти взяли метод на вооружение). Одна перебеленная копия отправляется за океан королю Карлосу и его интерес к рассказу безбожника-ацтека служит залогом сохранения жизни этого человека на всем протяжении повествования. Принцип Шахерезады, ну, вы понимаете.
Дженнингс не изобретает для своего романа колеса (простите за каламбур, ибо как раз колеса южноамериканские цивилизации не знали и чуть позже я объясню, почему). Он берет канву плутовского романа, герой которого - выходец из низов, но смышленный, храбрый, целеустремленный и достаточно удачливый - претерпевает на протяжении жизни многие изменения в сословном, имущественном положении, меняет общественный статус - большей частью в лучшую сторону; путешествует, пробует силы во многих, часто диаметрально противоположных, занятиях. И остается невредим, проходя через все катаклизмы, уготованные судьбой.
Сын мастера каменоломен, зрение которого катастрофически ухудшается, что делает его аутсайдером в привычных мальчишеских забавах и закрывает карьеру воина, заставляя искать компенсации в занятиях книжника - практика в чтении и письме. Затем феерический взлет - способный парнишка замечен и взят в обучение при дворце правителя. Карьера в качестве придворного живописца и личного секретаря весьма высокопоставленной и,хм, обладающей смутными моральными цензами особы. Фиаско, военная служба и неожиданное везение в Цветочной войне (ах о цветочных войнах непременно нужно будет рассказать отдельно, здесь не место). И вот уже он купец - странствует по дорогам обитаемого мира; креативное мышление и врожденная обучаемость помогают заключать выгодные сделки, преуспеть и обогатиться.
У него будет все и он всего лишится. Больше кого бы то ни было в своем мире знающий о нем, он увидит закат этого мира и станет летописцем его крушения. Справедливости ради, Дженнингс обильно насыщает роман шокирующими сценами сексуальных перверсий, каннибализма, кровавых человеческих жертвоприношений, описанных со всеми чудовищными подробностями. В том смысле, что интересно будет не только читателю,взыскующему историко-культурных знаний. Однако, вкус не отказывает автору - читается на одном дыхании и не вызывает тошноты.
P.S. Обещала про колесо. Они не знали практики перемещения в пространстве посредством колеса из-за особенностей рельефно-климатических условий: где не болота, там горы - колеса вязнут. Джорог не строили, тамошние цивилизации, несмотря на жестокую воинственность, в сути были мало экспансивны, а животных, которых можно было бы использовать в качестве тягловой силы, в Южной Америке не было
«Ацтек» kitabının incelemeleri, sayfa 2