Kitabı oku: «Джаз-банда», sayfa 13
25
Дом-2
Свой татарский период, как вы помните, я начал с парковочного проекта. Им я занимался всё это время, и он же привёл к развалу нашего коллектива из восьми человек. Когда нам нечего было делить, мы были неплохой командой, а потом началась какая-то шляпа.
Стоянка быстро стала приносить хорошие деньги, не требуя при этом чрезмерного внимания. Уже не помню расценки, вроде ночь стоила рублей тридцать, сутки пятьдесят, врать не буду. За вычетом расходов и отчислений в общак чистой прибыли выходило в районе ста тысяч, которые делились на восьмерых.
Ещё по паре тысяч каждый делал себе, что называется, мимо кассы. Мы распределяли дни, в которые должны контролировать, и каждый записывал все свои приходы и расходы в общую амбарную книгу. Все видели, что происходит в чужие дни, и примерно понимали, кто сколько прикарманил. Обычно просто не записывалась часть машин. Понемногу шабашили и сторожа, не портя статистику. Иногда их ловили за руку, проводили профилактическую работу. Могли в виде побоев, но чаще закрывали глаза, позволяя подзаработать по мелочи.
В общем, жить было можно. Мои однокурсники, подрабатывая по ночам и отсыпаясь на лекциях, зарабатывали в разы меньше.
Деньги всё и испортили.
Постепенно стали возникать микроконфликты. Когда хозяев сразу несколько – по сути, хозяев и нет. Кто-то всё больше тянул одеяло на себя, кто-то забивал на обязанности. Одни были недовольны, как другие отработали свои дни, вторые – что кто-то взял больше, третьи ещё чем-то. Начинался бардак.
В коллективе сформировались свои внутренние группки (я и Ростик, Вова и Гоша, Стас и Кирилл, а Петя с Мопедом были «и нашим, и вашим»). И внутри них было не всё гладко, например, мы с Ростиком всё чаще ругались. Атмосфера становилась все более напряжённой, все будто были против всех.
Это отражалось не только на стояночном проекте, но и на других делах. В какой-то момент распри стали заметны Артёму, и он сделал управленческий ход, который непонятно как расценивать. Возможно, хотел как лучше для всех. А, может, только для себя, чтоб повысить управляемость нами и иметь конкретного ответственного за общие косяки. Или действовал по принципу «разделяй и властвуй». Какую бы цель не преследовал, это ещё сильнее нас разобщило.
Гошу назначили кем-то вроде смотрящего за возрастом. Первым среди равных, как Ванёк и Кулик в своих компаниях. Возможно, у старших было иначе, у нас же это было что-то непонятное. Если надо было собраться, задача ставилась Гоше. Он всех обзванивал, выслушивал отмазки, ругался, в итоге чужие прогулы становились его косяком. Если нужно было напрячь кого-то, отвезти кого-то или привезти что-то, Гоша должен был найти исполнителя. Если Артёму нужен был доклад о происходящем внутри нашего круга, предполагалось, что Гоша отчитается. Всё это вызывало раздражение.
Со стороны вроде бы рост. Гоша становился как бы на полголовы выше нас, и имел постоянный прямой диалог с топ-менеджментом. С другой – был козлом отпущения и дивидендов не имел, только сплошные напряги.
Выбор был неожиданным и неясно, чем продиктованным. Сам Гоша не рвался, перед Артёмом себя не зарекомендовал и организатором хорошим не являлся. Да, парнем был неплохим, прошаренным, но – не лидером. На эту роль больше подходил Ростик. Хотя он, будучи дальновидным, скорее всего, отмазался бы.
А вот Мопед явно был бы не против. Он очень хотел казаться круче, чем есть. Но было понятно и ежу, что фигура эта слабая и кроме понтов там ничего нет. Однако он пытался плести интриги и даже втихоря капать на мозги ванькам, принижая своих товарищей и возвышая себя. Тем было плевать на сашины амбиции, зато под шумок узнавали всю нашу внутреннюю кухню. Наши говнотёрки им были только на руку – стоянка была привлекательным активом, который можно в дальнейшем отобрать.
Мопед и был сожран первым. Это произошло неожиданно. Знакомый мент рассказал одному из ваньков, что, ещё учась в школе, Саша проходил свидетелем по какому-то делу и давал показания. И несколько человек сели в тюрьму. Не только рассказал, но и предоставил распечатки.
Момент расставания был каким-то мрачным, молчаливым. Собрались в дальнем углу стоянки, наш возраст и половина ваньков. Погода была тоскливая, на небе тучи, моросил дождь. Не все знали, что на повестке. Я не знал. И сам Мопед тоже. Распечатки пошли по кругу, дошли до него.
Саша занимался бодибилдингом, почти профессионально. Колол гормон роста. Роста был небольшого и раскачался как кабачок. Любил пользоваться своей силой и гордился эффектным телосложением. А тут словно моментально сдулся. Как-то съёжился и будто в собственную тень превратился. Не стал отпираться, доказывать, что это фейк, что подставили, разъяснять, как всё было на самом деле. Просто стоял, опустив голову. Наверно, был в шоке.
Кто-то из ваньков сказал что-то дежурное. Повисла тишина.
– Я всё понял, пацаны, – выдавил наконец Мопед. – Я пойду тогда.
И поплёлся к выходу. Все молча смотрели ему в спину. Я вспомнил конец фильма «Профессионал», где расстреляли уходящего Бельмондо.
Потом молча разошлись и мы. Каждый думал своё, переваривал произошедшее.
Я не испытывал тёплых чувств к Александру. Временами он вообще казался мне неприятным типом. А тут подумал, что ничего плохого лично мне он не сделал, я его не осуждаю, а только жалею.
Саше нравилось быть частью бригады. Эти доспехи нужны были ему как никому. Я вспомнил несколько его фраз, где это проскальзывало. По большому счёту, каждый из нас в отдельности тогда ничего особого не представлял. Но Саша, наверно, был наименее самодостаточен и наиболее зависим от коллектива.
Он жил где-то на Западе. Но больше я его не встречал.
Хоть мы все и грызлись, и Мопед всем надоел своим бесхитростным интриганством, но событие было грустным. А потом оказалось, что всем произошедшее понравилось, хоть вслух никто и не произносил. Акционеров стоянки стало на одного меньше, и доход каждого вырос.
Следующим стал Петя, месяца через три. Выяснилось, что он подсел на игровые автоматы. А лудомания, кто не в курсе, подчас хуже наркомании. Стали наблюдать за ним, копать под него. Обратили внимание, что мимо кассы проводит больше остальных. Кто-то произнёс слово «крыса». Потом оказалось, что он всем должен, некоторым не отдаёт уже давно. Повернули это как кидалово своих. Вспомнили ещё какие-то старые ситуации, где вёл себя нечистоплотно.
Опять собрались на стоянке, уже без ваньков. Всё ему высказали. Он оправдывался, наезжал в ответ, повышал голос. Попытался спровоцировать драку с Ебуном.
Неподалёку прошёл мужик, поставивший машину. Посмотрел в нашу сторону, улыбнулся.
– Хули лыбишься, гандон! – заорал Петя, и тот ускорил шаг. Связываться с толпой на взводе было себе дороже.
Гоша сказал, что вопрос решён – дальше нам не по пути.
– Ну и пошли вы все нахуй! – Петя плюнул, развернулся и ушёл. Шагом пободрее, чем Мопед.
Краем глаза заметил, что Ростик смотрит на меня. Всё было понятно без слов – выдай он сейчас мой секрет, я пойду следом.
Наверняка каждый в тот момент подсчитывал, насколько вырастет его доля на этот раз. А я думал, как поскорее уколоться.
В отличие от Мопеда Петю я встречал потом на районе не раз. Здоровались, обменивались дежурными фразами. Разговор не клеился, Петя всякий раз был злой, огрызался. Да и о чём нам уже было говорить.
– Вы чё творите, дураки, – сказал мне в тот вечер Варёный. – За каждым что-то есть. Ты сам вот уверен, что завтра не попадёшь?
Уверен я, конечно, не был. Более того, я был уверен, что буду следующим. Надо было завязывать, пока не поздно, но я уже не мог. Кайф уже давно превратился в лекарство.
Но следующим оказался Кирилл, через пару месяцев. Ему вменялось, что стал сильно бухать и это сказывалось на коллективе. Забивал на дела, мог пропасть на неделю. Становился неадекватным, ввязывался в конфликты. Один раз мы подорвались среди ночи его выручать, его собирались побить какие-то нерусские. Приехали, оказалось, он поругался с персоналом магазина, размахивал ножом и орал, что он из татар.
– Прямо как Тихон, – сказал Варёный, услышав про кирилловские проделки.
И рассказал, как Тиша исполнял в былые годы. Как-то раз, например, в запое залез на горку на детской площадке и поссал с неё. А потом размахивал стволом и даже пытался стрелять, но друзья предусмотрительно опустошили обойму. Это дошло до Татарина, тот лупил алкаша как сидорову козу. Пиздюки потом три дня кровь по офису оттирали. Хотел отшить, но ограничился штрафом – отобрал машину. Которую Тихону купила жена.
Однажды Кирилл нагрубил по телефону Грише и не помнил этого. По такому случаю собирались в офисе, виновный был бит Григорием. Вынесли последнее китайское.
Припомнили заодно, что утаивал приход с некоторых своих индивидуальных дел, чтоб в общак не засылать.
Кирилл не прислушался и опять пропал на несколько дней. Это были дни, когда он должен следить за стоянкой. Его функции тогда взял на себя Ростик. Когда он всё-таки дозвонился до Кирилла, тот был невменяем. Предложил Ростику выкупить его долю стоянки, а самому выйти из проекта. Ростик молча отключился.
Артём сказал – не надо отшивать, пусть уйдёт сам. Видимо, понимал, что политически неправильно отшивать сразу троих за полгода. Это деморализует весь коллектив, и ничто не помешает продолжить эту игру в «Дом-2». И по городу пойдут слухи, что у нас какая-то ерунда творится.
Ростик снова не без труда дозвонился Кириллу и объявил решение коллектива – мы расстаёмся, но даём сохранить тебе лицо. Кирилл сказал, что хочет прокапаться и перезвонит, как придёт в себя. Не перезвонил и пропал окончательно. Мы приходили к нему домой, девушка, с которой он жил, сказала, что уехал лечиться в другой город. Больше я его не видел. Через несколько лет наткнулся на его страницу «ВКонтакте». Профиль закрыт, на аватаре улыбающийся Кирилл, совсем не похожий на пьяницу. Я отправил заявку в друзья, он не ответил.
Теперь слабым звеном был я.
– В следующий раз буду звонить тебе, – сказал мне тогда Ростик.
Я в те дни пытался перекумарить на фене и уже терял связь с реальностью. Воспринял слова друга в штыки, начал выпендриваться, нормального диалога не получилось.
26
Уход в закат
Прошла пора выпускных экзаменов. Ростик кое-как всё сдал. Я даже не пытался – а толку? Не появлялся там сто лет. Может, вообще уже отчислили. Хотя если из общаги пока не выселяли, значит, ещё числюсь.
Варёный уже пару месяцев как пропал. Спросить о нём было не у кого, никто же не знал, что мы кореша не разлей вода. У меня было две версии – закрыли или передознулся. Хорошо, что пропал, иначе наш марафон так и продолжался бы.
Не стал дожидаться, пока выселят, переехал к тёлке. С грехом пополам переломался, прямо у неё на глазах. Она была в шоке. Представьте себе, трое суток беспрерывного поноса, рвоты, лежания часами в ванне, ворочанья в мокрых простынях и бесконечного нытья. Не такого она меня знала когда-то.
А дальше были несколько месяцев жесточайшей депрессии.
Пожил у другой тёлки, потом неделю на стоянке. Даже когда там жил, мою часть дел выполнял уже Ростик. На мозги капать перестал. Забирал мою долю, я даже не пытался возразить.
А потом поехал к родителям в деревню. Как побитый пёс. Неудачник, уехавший покорять город, а вернувшийся унылым говном.
Там побухал с местными, покурил, как раз сезон. Боялся, что встречу кого-то из старых маковых наркоманов и продолжу колоться. В детстве мы говорили про них шёпотом – «он колется, ворует мак в огородах». Теперь сам мог к ним примкнуть. Но мне повезло – они все уже передохли.
О коллективе вспоминал редко, и он обо мне почему-то тоже. Пару раз звонил Гоша, я не ответил. Он прислал смс: «Перезвони, сука».
Ростик написал смс: «Живой?». «Да», – ответил я. Потом добавил: «Не знаю пока, как дальше быть, позже выйду на связь».
В конце осени пришла повестка в армию.
Написал Ростику: «Ухожу в армию». Дождался ответа – «Удачи» – и выкинул симку.
Шумных проводов не делали. Посидели с родителями, попускали сопли, и отец отвёз на призывной.
В армии мне очень не понравилось, зато депрессию как рукой сняло. И вообще на том этапе жизни она оказалась для меня самым лучшим, что только можно придумать.
Уже из армии, отслужив год, давно придя в себя, позвонил Ростику. Думал, там все рвут и мечут, настроены с меня спросить, а, может, и отшили заочно. Оказалось, всем на меня пофиг. Все посчитали, что я сам отошёл, втихоря, малодушно ни с кем не поговорив. И даже обрадовались – толку от меня уже никакого не было, а ещё одним акционером меньше. Правда, каким-то образом туда всё-таки пролез Гриша, получая долю, но не участвуя в операционной деятельности.
Вернулся через полтора года в деревню. Пожил полгода у родителей. Потом поехал в Москву начинать новую жизнь. В тот город я уже не возвращался, только через годы приезжал несколько раз уже как турист.
Вот и всё.
Сам себе представляю, что собрал узелок и ушёл в закат – так стрёмный финал этой истории выглядит красивее.
Была ли она вообще, иногда думаю я. И сам себе отвечаю – а хрен её знает, может, приснилось.
Такие дела.
Часть 3. Двадцать лет спустя
С начала описываемых событий прошло двадцать лет. Я уже упоминал, что люблю наблюдать за жизненными историями людей. Поэтому, конечно же, не мог отказать себе в удовольствии выяснить, с кем что произошло за это время.
В век социальных сетей и мессенджеров это несложно. Когда соцсети только появлялись, никто из моего окружения не заводил аккаунты. Или заводили пустые. Выставлять напоказ свою жизнь считалось неприемлемым. А размещать в открытом доступе сведения о себе и публиковать свои фото для криминальных людей и вовсе недопустимо.
Сегодня в интернете можно найти информацию почти о каждом. Теми же соцсетями пользуются почти все, с кем я тогда пересекался. И по большинству не скажешь, что эти милые люди имели дело с преступным миром.
Кто-то засветился в криминальной хронике. Кто-то – в светской. А кто-то до сих старается не светиться. Но на чужой роток платок не накинешь и земля полнится слухами.
С некоторыми я общаюсь, хоть и не с каждым удалось расстаться красиво. Все повзрослели, поумнели, старые обиды забылись. Кто-то вспоминает о прошлом с неохотой, кто-то со смехом, кто-то с недоумением – неужели всё это случилось с нами? А некоторые и по сей день там.
Итак, рассказываю, о ком знаю. Не ранжирую по значимости, вспоминаю в порядке появления в тексте.
* * *
В городе многое изменилось. Снизился и уровень криминала. Но город по-прежнему пропитан им на всех уровнях, от быта простых людей до высших властей. Только вслух об этом говорится уже меньше и бравировать причастностью стало немодно, да и небезопасно. То, что раньше было в порядке вещей и легко прокатывало, сегодня может запросто лишить свободы.
Матня и сегодня живее всех живых. Территория расширилась за счет новых жилых комплексов. Численность группировки при этом уменьшилась. Быть самому по себе уже не так опасно. Район на район никто уже не бегает, потому численный перевес не особо нужен. И районные авторитеты предпочитают вести дела без молодёжи. Сборы как явление никуда не исчезло, только их стали проводить пореже и не так демонстративно. Большой толпой в наше время собираться опасно. Теперь предпочитают собираться отдельными звеньями, постоянно меняя места.
У подростков модно быть блогерами, а не бандитами. Если когда-то на Матне и Стройдетали за шорты можно было нехило отгрести, теперь никого не удивишь танцующими тиктокерами. Правда, они по-прежнему в зоне риска. Да и то – надают пинков, и даже телефоны не отберут. Век технологий, фигли, мигом отследят и через полчаса уже в кутузке будешь париться.
ОПГ «Стройдеталь» перестала существовать. На районе снесли почти весь старый жилой фонд, жителей расселили по разным локациям. В новостройки въехали другие люди. Остатки стройдеталевских примкнули к Матне.
На Матне появилась бригада «Вовановские». Мой дружище так и остался в системе и сделал неплохую карьеру. Только предпочитает называть себя не криминальным авторитетом, а авторитетным бизнесменом. Коммерсом быть уже давно не западло. Вован старается не участвовать в сомнительных делах, прикрывает себя со всех сторон и подумывает, как бы полностью легализоваться.
Его парковка на Третьем квартале переросла в стоянку и ей несколько лет занимались его молодые. Потом на её месте построили детский сад.
Одно время у Вована были проблемы с алкоголем, теперь даже не курит. Ходит в тренажёрный зал и бегает на школьном стадионе. Не бедствует, построил загородный дом, ездит на машине за восемь миллионов. У его жены салон красоты на Стройдетали. Когда-то она жила этажом выше, мы пересекались в лифте, и я неумело подкатывал. Она была постарше и поумнее, подтрунивала над нами, что мы гопники. Помню, спрашивала: «А где твой друг, как его, Вован, что-то давно не видно?»
Чёрный отошёл от дел. Возглавляет службу безопасности в семейном бизнесе родителей жены. Те высоко поднялись, городским бандитам к ним близко не подойти.
Главный у волынских (так и не узнал, как его зовут), оказывается, уже тогда был человеком немолодым, около пятидесяти. Он периодически сидел, подорвал здоровье и лет в шестьдесят помер.
Малюта вроде бы до сих пор жив, на свободе и при делах. Часть оставшихся без главарей черновских и волынских перешла к нему. Часть – к ещё одной сформировавшейся на Матне бригаде. Некоторые примкнули к Вовану. А кто-то рассредоточился по другим бригадам вне района. Например, волынский Эдик перешёл к центровским, укрепив их позиции.
Здоровяк Лось пробегал с пиздюками и молодыми лет до тридцати, пока не отшили за совокупность косяков. Живёт всё там же, женился, есть дети. Ездит в Москву работать, пьёт.
Братья Крючки сели на большие сроки за убийства, подробностей не знаю.
Мой сосед Рамиль спился и умер от цирроза. Говорили, из дома последние месяцы уже выходил редко. Стал тощий, а живот как арбуз.
Абрек отслужил в армии и подался в гаишники. По отзывам, стал гандоном, штрафует даже бывших друзей и при этом шутки шутит. Живёт где и раньше. Один раз матнёвская шпана сожгла ему машину. Он звонил Вовану и пытался качать права, тот даже слушать не стал.
Светка родила третьего, муж тот же. Сильно растолстела. Муж тоже жирный как свинья, и дети пухляши. Старший сын заканчивает школу, вроде с Матнёй рыщет.
Алиса живёт в Москве и крутится в полубогемных кругах. Судя по фото и длинным бредовым постам в соцсетях плотно сидит на стимуляторах.
Васёк, говорят, спился и умер. Его друг Чапаев работает в компьютерной фирме. Много лет сидит в одном и том же маленьком офисе в центре, принимает заказы. Старший Серёга, который их бил, до сих пор в деле.
Жук освободился и быстро снова присел. На зоне ему комфортнее, чем на воле.
Кривоносый матнёвский торчок, ставший депутатом, пробыл им недолго. Усоп скоропостижно якобы от сердечных проблем.
Стройдеталевские Красавцы работают таксистами, пугают клиенток.
Рома по-прежнему живёт в Америке. Общаемся по скайпу раз в год, он всякий раз с косяком в зубах. Очень доволен лигалайзом.
Вороватый прораб продолжил красть и был осужден условно. Выгораживая себя, сдавал всех, кого знает, не побоялся и на малютовских донести. У ребят были проблемы, удалось решить, хоть и не без труда. Прорабу пришлось скрываться от пацанов. Нарушил требования по условному сроку, заменили на реальный. Стал скрываться ещё и от органов. Поймали ли и кто первый – неизвестно.
А про ту промзону видел сюжет в новостях. Какие-то нерусские злодеи держали там пленника. Причём неподалёку от ангара с крадеными стройматериалами, и примерно в то же время.
Кеша, знавший толк в пиаре, продолжил работать над своим имиджем и обрастать связями. Дойдя до старшего возраста, создал общественную организацию (что-то про молодёжь и патриотизм) и всё больше сближался с властями. В конце концов стал депутатом городской думы. Побыл им один созыв, разочаровался, заскучал, и подался в бизнес. Сегодня уважаемый человек в своём сегменте, никто плохого про него не скажет.
Боксёр, отжимавший телефоны, отсидел один срок за гоп-стоп, а через несколько лет присел за убийство. Вроде в уличной драке перестарался, но кто знает, как там на самом деле было.
Потаскуха Вика спилась, опустилась, бомжевала на районе и сдохла под забором как собака. Все пацаны отсидели. Надеюсь, у всех жизнь сложилась нормально. Только это вряд ли – столько лет с ВИЧом, многие без терапии. Никто ей не отомстил.
Фашист умер. От чего конкретно неизвестно, да и важно ли. Там было всё – алкоголизм, наркомания, ВИЧ, гепатиты, тубик. Киоск всё стоит.
Промзавод всё ещё функционирует, правда, с перебоями. То есть заказы и набираются новые работяги, то заказов нет и начинаются сокращения. Периодически появляются вбросы, что его закроют, снесут, а территорию застроят жильём. Думаю, не закроют ещё долго. Даже если заказов не будет – выделят субсидии из бюджета. Нельзя закрывать – градообразующий объект, могут начаться социальные волнения.
Группировка «Третий квартал» формально ещё существует, но уже давно ни на что не влияет. Всеми активами на её территории владеют другие. Вступают в неё только глупые школьники, ещё не разобравшиеся, что к чему. Старшие – кучка лузеров, блатующие в пределах своих дворов. В основном работают на том же заводе. Сборы проводят редко и чаще всего пьяными.
ОПГ «Татарские» больше не существует. Палыч, как человек умный и дальновидный, понимал, что надо перестраиваться на новые рельсы. Кажется, это ему удалось. Ещё при мне он начал разделять легальные дела и криминал, стараясь, чтобы они поменьше пересекались. И чтобы его имя меньше ассоциировалось с преступным миром.
Бригада стала лишь одним из его активов. Не самым доходным, но самым токсичным. И наконец он от него избавился, окончательно отдав власть Кулику.
Несколько лет шёл процесс, который сегодня просвещённая часть российского общества называет словом «транзит». В переходный период «татарские» всё чаще назывались «куликовскими». В конце Палыч вообще поставил запрет на упоминание его имени и прозвища. «Татары» окончательно стали «куликами».
Чем сейчас занимается Палыч и где обитает – мне неизвестно. По слухам, живёт в Москве, занимается бизнесом. Вроде как-то в политике участвует. Он явно пользуется правом на забвение – в интернете о нём никакой информации.
Кулик неплохой организатор и в городе достаточно авторитетен. Но – до Палыча ему далеко. Да и время уже другое. Размеры бригады уже не те, влияния былого тоже нет. Хотя самому Кулику, судя по всему, хватает – человек он очень обеспеченный. Слышал, даже первым в городе «Теслу» купил.
Моё студенческое общежитие модернизировали. Вместо бабушек-вахтёров там теперь современный ресепшн с деловитыми женщинами на аутсорсе и с лицензированными непьющими охранниками. На входе стоят рамки с металлоискателями, бумажные пропуски заменили на электронные. Территорию огородили, и теперь у крыльца никакой сброд не ошивается. У всех студентов в комнатах компьютеры и ноутбуки. Бухают меньше, в моде учёба, спорт, развитие.
Коммендант Зинаида Львовна померла. Вместо неё какая-то женщина помоложе и по человеческим качествам поприятнее.
Ростик окончательно помешался на религии и сделал небольшую карьеру в церкви. Где-то кем-то служит. Не брезгует при этом коммерческими услугами вроде освящений машин для солидных господ. Сам ездит на джипе. Отрастил бороду, голос стал карикатурно-поповским.
Пацаны говорили, эти перемены в его сознании связаны с увлечениями грибами. Сам, конечно, отрицает. Заявляет, что всё дурманящее – от лукавого. При этом по-прежнему не дурак заложить за ворот и курнуть.
«Ассоциация защиты бизнеса» давно перестала существовать. Здание офиса принадлежало Палычу, он его продал. Теперь в нём медицинский центр. Говорят, когда делали ремонт, навыковыривали кучу жучков. Если офис действительно прослушивался, то разговоров там было столько, что упаковать могли абсолютно всех. Но – тогда многое было иначе.
Куликовские теперь собираются в офисе, где официально сидят несколько их ЧОПов.
Чел, сидевший на моей сперме, стал депутатом городской думы. С бывшим матнёвским Кешей они входили в какой-то думский комитет. Вроде Кеша даже его возглавлял, а тот был его замом. Тоже интересный поворот, ведь в то время, когда Кеша собирал со школьников деньги, зам уже был взрослым и влиятельным человеком. В следующем созыве его уже тоже не было.
Артём с женой и детьми уехал в Америку. По слухам, что-то не поделил с Татарином, и отдал все свои дела (уже почти легальные и весьма прибыльные) за возможность начать новую жизнь.
Чем там занимался – не знаю, но прижиться так и не сумел. Жена ушла к американцу, дети выросли и остались там, а Артемий вернулся на родину. Возродил Ассоциацию и под её эгидой попытался избраться в думу. Не получилось, против него развернулась кампания на основе его прошлого. Злые языки поговаривали, что это были Кеша со своим замом. Якобы боялись, что концентрация криминальных элементов в думе привлечёт внимание к ним самим. Думаю, это неправда, хотя бы потому, что Кеша второй раз не избирался. А его зам не стал бы разыгрывать карту с прошлым, потому что компромат на Артёма – это компромат и на него самого.
После неудачной попытки стать политиком Артемий пропал из города.
Ванёк здорово поднялся. Он теперь не просто авторитетный бизнесмен, а олигарх местного разлива. У него несколько строительных фирм, они часто выигрывают тендеры на городские подряды. Половина нового асфальта в городе уложена ими. Даже на федеральном уровне в чём-то поучаствовал.
По слухам, он как-то связан с органами. Мне рассказывали такой прикол. Приехал он на встречу с какими-то бандитами, а те говорят: ты – красный, мы с тобой даже разговаривать не будем. Сели в машину и уехали.
Гришу убили. Вышел ночью за сигаретами, и во дворе залётные пьяные отморозки забили насмерть. Хоронили в закрытом гробу. Их так и не нашли, хотя искали и менты, и пацаны.
Григорий уже давно отошёл от криминала, владел консалтинговой фирмой. Теперь ей руководит его жена. Хорошая женщина, мы с ней на какой-то большой попойке выходили покурить и разговорились по душам. Говорила – уговариваю Гришу порвать со всем этим, и он, кажется, сам уже хочет. У них уже тогда было трое детей, позже родили четвёртого.
Про Варёного давно ничего не слышно. Говорили, что опять посадили. И что вроде перед этим отшили из коллектива. А я почему-то думаю, что он умер.
Петю пытался найти в соцсетях и у пацанов интересовался – как в воду канул.
Стоянкой в последние годы её существования владели Гриша и Стас. Тогда уже грань между возрастами стёрлась, и они были на равных. Потом Гриша отошёл, Стас стал полноправным хозяином. Правда, недолго – власти передали участок крупному федеральному девелоперу, теперь там ещё один жилой комплекс. И большой многоуровневый паркинг.
Стас единственный из нашего возраста, кто остался в системе. Ничем особенным вроде не занимается и не стремится о себе громко заявлять. Семьи нет.
Вова Ебун работает замгендиректора какой-то шарашкиной конторы. Ездит на недорогой машине, отрастил живот. Были проблемы с алкоголем. Его сын уже отслужил в армии. С женой, с которой венчался, всё-таки развёлся. Не смог, говорит, перебороть свою животную сущность, начал изменять. Ростик на него из-за этого ополчился. Орал по телефону, что тот безбожник и осквернил институт венчания.
Гоша время от времени занимается какими-то темами. Одно время работал таксистом и пытался открыть свой свою службу такси. Последнее, что о нём было слышно – хотел открыть автосервис на Третьем квартале. Живёт с женщиной и её детьми от предыдущего брака, там же, на Третьем.
Кирилл переехал в Питер. Женился, есть дети. Работает риэлтором, судя по соцсетям – достаточно успешно. Вроде не пьёт, или старается не афишировать.
Саша Мопед работает тренером по бодибилдингу в фитнес-центре, принадлежащем жене коммерса, которого когда-то крышевал Татарин. Участвовал в полулюбительских местечковых соревнованиях, не победил.
Встретил его пару лет назад в торговом центре. Я на позитиве, рад встрече, а он какой-то дёрганый, раздражённый. Встреча получилась смазанной, напряжённой. Перекинулись дежурными фразами и разошлись. На прощание говорит – не подумай, что я зла держу, на курсе просто, стероиды они такие, нервы шатают.
Ахметовских больше нет. Подробностей не знаю.
Тихону на местном кладбище поставили большой памятник. Не знаю, за чей счёт – коллектива или вдовы. Она теперь знаменитая в городе бизнес-вумен, часто мелькает в местной прессе.
Весёлые шлюшки Иры тоже известны в городе. Белая работает в городской администрации пиарщицей. Чёрная – оппозиционная активистка. Они по разные стороны баррикад, но продолжают дружить. У обеих семьи, дети.
Ночной клуб, в котором в своё время отличился Стас, закрыли после массовой драки двух группировок прямо на танцполе. В ней убили случайного человека. Последний год существования уровень клуба снизился, пускали всех подряд. Здание уже несколько лет закрыто на реконструкцию, что там будет неизвестно.
Альфия преподаёт в том же универе. Вышла замуж за однокурсника, двое детей. Я отправил заявку в друзья «ВКонтакте», внесла в чёрный список.
Ленка переехала в Германию, вышла замуж за немца. Мы на связи, даже обсуждали, как бы встретиться. Однажды были очень близки к этому. Я был в Мюнхене на Октоберфесте, она тоже. Только были в разных павильонах, а кто там бывал, знает, что пробраться сквозь толпы из одного в другой не всегда реально. Тем более что были каждый со своей компанией, оба пьяны, ещё и со связью начались проблемы. Может, когда-нибудь всё-таки пересечёмся.
Её подруга Настя и бывшая Ростика сейчас домохозяйка. Несколько детей, располнела. Однажды звонила Ростику среди ночи пьяная, высказывала какие-то столетние обиды.
Брат Артёма Енот помер.
Бывшая «пирамидовская» Алина открыла ещё два салона красоты. Она известная в городе инстаграмщица. На одном местном сайте была статья про самых завидных невест города, она попала в их число. Правда, невесте уже лет пятьдесят. Хотя выглядит неплохо, следит за собой, сделала кучу операций.
Римма из кредитного отдела в «Колорадо» работает в крупном банке менеджером среднего звена.
Заходил в тот магазин как-то, издалека видел пройдоху Мудилова. В костюме, вроде управляющий.
Костыль сейчас играет на гитаре в широко известном в узких кругах эмо-ансамбле. Весь в наколках и пирсинге.
Ну, а я с тех пор жил в разных местах и в целом посмотрел мир. Он сильно отличается от того мирка, в котором я когда-то существовал.
