Kitabı oku: «Три подруги и древнее зло», sayfa 14

Глава XXVII

Я не спрашивала куда мы идем, просто шла, подчиняясь змею и по привычке стараясь смотреть себе под ноги, хотя по какой именно поверхности мы ступали так и осталось для меня загадкой. Разглядеть было ничего не возможно. Мы как будто двигались над непроглядной пропастью, идя прямо по воздуху, вот только ощущения невесомости не было. Под моими ступнями что-то было, и это «что-то» казалось одновременно и жестким, и пружинящим. И шершавым. И скользким. И ровным. И периодически уходящим вниз, а после сразу же поднимающимся вверх.

Но из чего бы не состояла эта дорога, она изматывала. С каждым сделанным шагом идти становилось всё труднее и труднее, словно этот мир высасывал из меня силы, кормясь ими. Кормясь мной.

Когда я уже начала спотыкаться о собственные ноги от усталости, аспид, который за все время не произнес и звука, резко остановился. Да так, что я по инерции сделала ещё один шаг, толкнулась в широкую спину и едва не рухнула ему под ноги.

Змей успел выставить руку и подхватить меня под поясницу. Обратно убирать конечности он не спешил, наоборот, прижал к себе с нечеловеческой силой. Другой рукой он как бы невзначай провел по талии, поднялся выше, до самой груди, и уложил теплую ладонь на солнечное сплетение. Мгновенно от этого места по телу начали распространяться приятные теплые круги, как если бы я вдруг вновь оказалась дома, в море. И усевшись на один из пахнущих солью и ветром камней, отдыхала, слушая шум и плеск волн, подставляя скользкую от воды кожу под солнечные лучи.

Стало очень спокойно, так спокойно, как было только в детстве, в какие-то давно и безвозвратно потерянные времена, когда те, кому ты верил были рядом и этого оказывалось достаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности.

Начало клонить ко сну, всё тело обмякло, и я доверительно прижалась к аспиду, уронив свою голову на его обнаженную грудь. Он не сопротивлялся, наоборот, обнял крепче и глубоко вдохнул запах моих волос. Что-то мокрое и теплое быстро коснулось щеки и пропало. Потом это повторилось вновь и вновь. Чувство спокойствия мигом пошло на спад. Я приподняла начавшие тяжелеть веки и увидела, как длинный тонкий раздвоенный язык появляется и исчезает в клыкастой пасти, касаясь моей кожи. Он… пробовал меня на вкус?

Волны тепла, расходившиеся по телу, перестали казаться такими уж приятными. Тело напряглось, и змееподобное существо это почувствовало. Мягко прикоснувшись к подбородку, он приподнял мою голову себе навстречу и заглянул в мои глаза. Не знаю, что он хотел там увидеть и увидел ли вообще, но вот я в его точно кое-что увидела.

Увидела зеркальное отображение девушки, которую он держал в руках.

И разум мой завопил, всеми силами отказываясь признавать в ней – меня. Потому что это не могла быть я. Просто не могла.

Я не могла быть этим экстремально худым и очень хрупким, будто доживающим последние три минуты своей жизни созданием с кожей цвета морской жемчужины. Несоразмерно огромные и вытянутые к вискам глаза ярко выделялись на узком треугольном лице, подчеркнутые впалыми щеками и острыми скулами. Длинные волосы цвета небесной лазури с проблесками серебра заканчивали образ космического пришельца, разбившегося о Землю.

Со страхом схватившись за собственное неузнаваемое лицо, я хотела закричать, что это не я, что не может быть такого, чтобы кто-то вроде меня настолько изменился! Но змей уже знал, что я собиралась сказать. Вытянув длинный тонкий палец, он прикоснулся к моему виску.

И сумбурные, испуганно мечущиеся мысли прорезал голос, который одновременно показался и чужим, и знакомым, как будто последний раз я слышала его когда-то очень давно. Возможно, даже не в этой жизни. А потом забыла. Но я совершенно точно знала его, потому что был он особенным. Таким, что услышав однажды, больше не забудешь. Низкий, гортанный, протяжный. На рычащих звуках он падал ещё ниже, отдаваясь вибрацией где-то в груди, а на шипящих – угрожающе задерживался, с медлительностью готовящейся к атаке змеи.

– «Сейчас ты увидишь то, ради чего я позвал тебя сюда», – начал он и я испытала острейшее желание уточнить, кто он, куда «сюда» и как именно позвал, но усилием воли это желание подавила, решив сперва дослушать до конца. – «Помни, ты должна сохранять абсолютную тишину. Это важно, потому что любой посторонний и непривычный звук способен привлечь их внимание. И если они поймут, что в мир мертвых попала живая, не отпустят тебя».

«Кто они?», – хотела спросить я, но лишь кивнула в ответ, зачарованно рассматривая большеглазое создание в отражении змеиных глаз.

– «Смотри!», – приказал змей и развернул меня спиной к себе, а лицом…

…лицом к огромной черной змее, свернувшейся громадными толстыми кольцами. Размерами своими они были способны посоперничать с домом.

Массивная вытянутая морда мирно покоилась на кончике хвоста, как бы замыкая последнее, внешнее кольцо. Черные чешуйки, которые больше походили на панцирь, были чуть приподняты над кожей, напоминая череду мелких щетинок.

Змея то ли спала, то ли притворялась спящей, не обращая на нас никакого внимания. Но это было не так важно, как то, что в центре последнего, самого внутреннего кольца лежал котенок.

Хотя нет, не так.

Там, внутри гнезда, свитого змеей из собственного тела лежал самый настоящий маленький лев. Он был молод, у него не было гривы и больших сильных лап, зато имелась крайняя степень истощения. Под кожей цвета пустыни, местами истончившейся настолько, что казалась почти прозрачной, отчетливо просматривалась каждая косточка, каждое ребрышко. В некоторых местах кожу покрыли струпья и белые шрамы. Кто-то бил львиного ребенка хлыстом.

– «Ты должна освободить её», – проговорил в голове голос аспида.

– «Её?», – удивленно обернулась я на него.

– «Да, это она, – мысленно подтвердил голос у меня в голове. – И ты пришла сюда за ней».

У меня не было никакого желания организовать спасательную операцию по вызволению из плена дикого котенка. И как должна была это сделать? Как я вообще могла кого-то спасти, если сама толком не понимала, где оказалась, как оказалась и каким образом мне вернуться домой?

Домой…

А где мой дом?

Что-то не так было с этим словом. Словно у него имелось двойное дно… как будто был ещё какой-то смысл, помимо очевидного. И тот, второй, самый главный я, кажется, начала забывать.

– «Изнанка уже начала действовать на тебя. Это гиблое место, злое, плотоядное, – мысленно проговорил змей в ответ на мой подслушанный вопрос. – Надо поторопиться».

Его слова почему-то разозлили меня.

– И как ты себе это представляешь? – сказала я возмущенно, поворачиваясь всем телом к своему пернатому спутнику.

Сказала вслух.

В этот раз аспид не успел среагировать.

И в следующий момент я заорала от боли.

Опустив глаза, которые мгновенно заволокло туманом слез, я увидела два огромных клыка, которые вонзились в мой живот, протыкая его насквозь. На черной змеиной морде, что схватила меня поперек, горели яростной злобой два глаза.

Короткое движение мощными челюстями – и я оказалась в воздухе, обездвиженная, насаженная на два змеиных зубы как бабочка на булавки.

Доля секунды ушла на попытку вздохнуть, которую сопроводило вязкое бульканье в легких, а после меня швырнули в темноту. Каждой разорванной мышцей, каждой сломанной костью я ощутила, как клыки выскальзывают из моего тела, и я улетаю в пустоту, где нет ничего и никого.

Глава XXVIII

Пробуждение было не менее болезненным, чем сам сон.

Я подскочила на постели, тяжело дыша, хватаясь за резко разболевшийся правый бок и обильно потея. Пот катился с меня градом. Волосы на затылке промокли, как и тонкая ткань наволочки на подушке. Приподняв одежду, в которой и уснула, я уставилась на собственный живот. Он был в порядке и выглядел как обычно, за исключением двух ярко-красных пятен, расположившихся именно в том месте, где укусила змея.

Пятна стремительно бледнели, сливаясь с кожей и исчезая буквально на глазах.

– Что произошло? – зашептала я, прижимая ладони к животу. – Что произошло? И почему произошло?

Ответ нашелся сам.

– Ведьма сказала в зеркало не смотрись. Но я посмотрела. Я посмотрела… Значит… в зеркале – не одна тень, а несколько?

Вскочив, подбежала к стене, чувствуя, как дрожат и подкашиваются колени.

Нащупав выключатель, ударила по нему со всей силы, включая свет в комнате.

– Шо… шо таое? – невнятно забормотала заворочавшаяся на диване подруга, укрывая голову одеялом.

Я не позволила.

Сорвала одеяло и рухнула на пол перед диваном. Ниса упрямо пыталась уползти и спрятаться в ворохе постельного белья.

– Вставай, – задергала я её изо всех сил. – Вставай!

– Да что случилось? – кое-как раскрыла глаза банши, отмахиваясь от меня как от назойливой мухи. – На нас опять кто-то напал?

– Можно и так сказать, – выдохнула я и вновь подскочила. Силой заставила сонную подругу сесть, сама плюхнулась рядом и начала быстро-быстро пересказывать свой сон, боясь, что, как и многие другие, он начнет выветриваться из моей головы, исчезнув раньше, чем я успею все рассказать.

А рассказать надо было.

– Серьезно? – уставилась на меня подруга с изрядной долей скепсиса, когда я закончила. – Ты разбудила меня, потратившую полночи на выдраивание твоей квартиры, из-за кошмара? Тебе что, пять?

– Это был не просто кошмар, – замотала я взъерошенной головой. – Это было на самом деле.

– То есть, – кашлянула в кулачок подруга, – ты хочешь сказать, что во сне отправилась в Изнанку, погуляла по миру мертвых, встретилась с мужиком у которого вместо головы была змеиная морда с перьями, а после на тебя напала другая змея – огромная, черная, злая, охранявшая львенка, которого тебе надо было спасти?

Я закивала.

– Знаешь, – поморщилась подруга, недовольно почесывая переносицу. – Это бред. Вообще никакого смысла. Видимо, даже твое самообладание не безгранично и твой мозг просто тебе об этом напомнил, выдав ужастик.

– Сама ты… ужастик! – рявкнула я, подхватываясь.

Громко топая, отправилась на кухню. Заваривать кофе.

Через некоторое время ко мне присоединилась Ниса.

Прошла мимо, села за стол, уперла подбородок о руки и стала наблюдать. На лице её читалось тревога пополам с сочувствием. Возможно, она мне поверила. А возможно, решила, что я сошла с ума и за мной следовало приглядывать. Вдруг решу полетать, заразившись дурным примером своей крыши.

– Хорошо, что твоем доме не так уж много зеркал, – первой заговорила она после длительной и давящей паузы. – Твоё лицо сейчас блестит так, как будто у тебя каждый день Масленица. Словно ты блины жаришь и себе на лицо складываешь.

– Спасибо за поддержку, подруга, – скривилась я, убирая турку с огня и выливая крепкий ароматный напиток в большую кружку, заполняя её под самую кромку. – Нет у меня никакой Масленицы, я просто вспотела.

– Я бы сказала, очень обильно вспотела, – хмыкнула подруга и кивком головы указала на посуду, вместимостью больше трехсот миллилитров: – Не многовато ли для половины второго ночи?

Я пожала плечами, с глухим стуком ставя полную емкость на стол.

– Говорят, Бальзак выпивал по пятьдесят чашек кофе в день.

– Думаешь, это признак гениальности? – с сомнением повела бровью подруга.

– Скорее уж, сумасшествия.

– Ты тоже, знаешь, особо адекватной сейчас не выглядишь.

Я потерла лицо ладонями.

– Что-то происходит, – выдохнула я, складывая руки на столе. – Я не знаю, что именно. В моем распоряжении даже не кусочки паззла, а их обломки, что рассыпаются как песок, едва лишь стоит прикоснуться.

– Поэтично, – оценила подруга. – Может тебе пойти по стопам Шекспира? Ну, на худой конец Чуковского. Подумай.

– Нет, спасибо, – закатила я глаза. – Поэтесса из меня хуже, чем певица. А пою я так, что однажды, услышав меня, соседский пес завыл и принялся рыть землю. Наверное, пытался вырыть нору, чтобы в ней спрятаться. Ну, или проложить тайный ход куда-нибудь в Антаркт…

Договорить я не успела. Задребезжал телефон. Не мобильный, а домашний, стационарный.

Мы с Нисой синхронно обернулись на оживший в коридоре аппарат.

– Кто может звонить в такой время на домашний телефон? – протянула подруга, не сводя взгляда с беспокойного устройства, нарушившего ночную благодатную тишину, предназначенную для всецелого отдыха.

– Кто-то, кто знает номер, – я размышляла, следовало ли мне подойди к телефону или нет.

Посреди ночи с хорошими новостями не звонят.

– Зачем тебе вообще домашний телефон? – поморщилась подруга. – Кому он вообще нужен в наше время?

– Не знаю, – оставаясь все в той же обернувшейся позе ответила я. – Он появился здесь раньше меня. А я не стала убирать. Сохранила на всякий случай. Вдруг мобильную связь отключат.

– Только если наступит конец света, – развеселилась подруга.

– Кто знает, что случится завтра, – не стала я спорить, встала и направилась к не унимавшемуся устройству. – Алло, – с раздражением проговорила, сняв трубку.

– Президенту Зимбабве проще дозвониться, чем тебе, – раздался на том конце отчетливо взвинченный голос Гриши. – Вы с подружкой когда последний раз свои телефоны проверяли на предмет работоспособности?

– Зачем тебе президент Зимбабве, – я сверилась с настенными часами, – в без пяти два часа ночи мне не интересно, а вот зачем тебе в такое время я понадобилась?

– Затем, что именно в твоей квартире наши труп, – начал с раздражением Гриша. – Забыла?

– Такое забудешь, – проворчала я. – Захочешь, да не получится.

– В общем, мне пришлось поднять на ноги полгорода, но кое-что я разведал.

– Выкладывай, – потребовала я, делая шаг в сторону, чтобы к трубке могла прислониться и подруга, проявившая жадное любопытство к нашей беседе.

– Значит так, найденная в твоей квартире четырнадцатилетняя Агата Станиславовна, – начал Гриша, а у меня возник вопрос, который следовало бы задать ранее, но я не сделала этого.

– Погоди, погоди, – остановила я оборотня. – А как вы имя-то узнали?

– Очень просто, – хмыкнул Гриша самодовольно. – При девчонке был телефон. Пробили номер, выяснили, что зарегистрирован он на Станислава Миронова, сорока пяти лет отроду, состоящего в браке и имеющего дочь. Дальше проще. Созвонились с родителями, описали ребенка. Мама с папой сквозь рыдания подтвердили, что это их чадо, которое должно было находиться в гостях у своей подруги Лили.

– Лиля – это моя соседка, я так понимаю, – вставила я.

– Да, – подтвердил Гриша. – Лиля Белецкая и Миронова Агата учатся, а вернее, учились в одной школе. Тесно дружили не только между собой, но ещё с двумя мальчишками из того же учебного заведения – Костей Петуховым и Женей Федорчуком.

– Четыре человека. Как раз вся та гоп-стоп компания, с которой мы давече виделись, – проговорила Ниса.

– О, блондинка, и ты тут! – недобро воскликнул Гриша, услышав замечание банши.

– И я тут! – поддержала его фальшивую радость она, а дальше сурово заявила: – Я всегда буду тут. Так что, можешь даже не надеяться…

– На что? – удивленно покосилась я на подругу.

– А ни на что пусть не надеется, – отрезала она, обращаясь одновременно и ко мне, и к оборотню.

– Ладно, продолжим, – сказала я в трубку, не имея желания разбираться в этой странной ситуации.

– Да, – поддержал меня Гриша, но как-то чуть менее уверенно и немного растерянно. – Подростки часто гуляли вместе, а с наступлением каникул так и вовсе практически все время проводили в обществе друг друга. В основном собирались дома у твоей соседки. У Лили единственной практически всегда дома не было никого из взрослых. О том, что ребятня увлекалась магией и эзотерикой родители первый раз услышали. И услышали это от меня, говорят, ничего подобного никогда за своими детьми не замечали.

– Конечно, не замечали, – фыркнула Ниса с видом специалиста, знающего, о чем он говорит. – Нынешние родители настолько оторваны от своих детей, что вообще не знакомы с ними по-настоящему. В сказки верят и считают своих детишек безгрешными милыми ангелами, а по факту «ангелы» уже давно «демоны».

– Это всё лирика, – отмахнулся Гриша, зашуршав бумагами. – А в сухом остатке у нас есть следующее. Ди, дверь твоей квартиры не вскрывали и не использовали дубликат. Открыли родным заводским ключом.

– Отпечатки пальцев проверили? – отрывисто спросила я, чувствуя, как сердце ускорило свой бег. Потому что я кое-что вспомнила. Кое-что связанное с ключами от моей квартиры.

– Да, с учетом общей базы биометрических данных это было не трудно, – откровенно поделился Гриша. – Идентифицировали отпечатки троих – твои, твоей подруги и погибшей Мироновой. Но есть ещё кое-что. В некоторых местах отпечатков вообще не было, а именно на ручках входной двери и двери в ванную.

– Кто-то их стер, – догадалась я.

– Да, в квартире был кто-то еще, помимо девочки, потому что мы этого не делали, – торопливо проговорила Ниса. – Мы ничего не вытирали, а сразу вызвали тебя.

Меня посетило воспоминание о том, как я бегу в ванную, гонимая приступом тошноты. И все время до появления оперативной группы, возглавляемой Гришей, провожу около унитаза.

Увлеченная бунтом организма, я не видела, чем в промежутке между этими двумя событиями занималась Ниса…

– Я вам верю, – прозвучал уверенный голос Гриши, выводящий меня из раздумий. – Значит, кто-то, у кого были ключи от квартиры вошел вместе с девочкой, они вместе устроили погром, а дальше этот неизвестный убил подростка и покинул квартиру, заперев дверь на замок.

– Или второй вариант, – начала развивать собственную теорию подруга. – Девчонке кто-то дал ключи, она вошла в квартиру, учинила беспорядок в попытках что-то найти, а потом выбравшаяся из зеркала тень её убила.

– А кто тогда запер дверь? – усомнилась я. – Причем, снаружи, не изнутри. Не думаю, что тень умеет пользоваться ключами.

– Хорошо, третий вариант, – не собиралась сдаваться банши. – Кто-то вошел в квартиру и начал здесь что-то искать. Одновременно детишки по соседству как раз проводили ритуал вызова духа. Тень из зеркала их услышала, вселилась в девчонку и напала на незваного гостя, разозлившись за вторжение. Но неизвестный оказался сильнее, убил одержимую тенью школьницу и покинул квартиру никем не замеченным. А тень вернулась в зеркало.

Повисло молчание.

– А вот это уже интересная теория, – понизив голос, проронила я.

– Правда? – обрадовалась Ниса, просияв широкой улыбкой. – Видишь, я тоже могу быть умной!

– Но есть загвоздка. Получается, тень хотела прогнать незваного гостя? Тогда почему не вселилась непосредственно в него? – погружаясь в задумчивость протянула я.

– Может быть, это был кто-то очень сильный? Магически, – вновь начала фонтанировать идеями подруга. – Или вселиться в того, кто совершил целенаправленный ритуал призыва проще, чем просто в кого-попало.

– Да, – заговорил Гриша, как бы намекая на то, что он все ещё с нами на связи. – Теория и правда не плоха. Укладывается в то, что рассказали друзья Агаты. Пришлось сильно надавить на их родителей, подключив кое-кого из моей стаи, но…

– …но, когда ты главный хвостатый, раздавать указания не так уж и трудно, – ехидно улыбнулась трубке подруга.

Оборотень её физиогномических упражнений не видел, но по голосу всё понял.

– Не только указания, но и глотки вырывать не трудно, – заявил он с угрозой.

– А я слышала, что ты не любишь самостоятельно лапки марать, – с тонким намеком протянула подруга, блеснув хитрыми глазами.

– А зачем, если всегда можно перепоручить грязное дело специально обученным людям? – не стал спорить оборотень.

– В таком случае, не твои ли специально обученные люди шастали по квартире моей подруги? – усилила напор Ниса, желая перейти в стадию откровенной войны.

Гриша на мгновение умолк, словно не ожидая таких претензий, а после рявкнул:

– Зачем мне это?!

– Не знаю, может Максик распорядился? А у того, кажется, вообще в голове происходят периодические замыкания, отсюда и очень странные мотивы. Кто знает, что ему в очередной раз в башку залетело? И все мы в курсе, что ты играешь за его команду.

– У меня нет выбора, – тихо и как-то немного грустно проговорил Гриша.

Мы с подругой обменялись взглядами.

– Почему? – встревожилась я.

– Потому что… Ди, ты должна знать, что он не отступит. И пойдет до конца. Ты себе даже не представляешь, на что он решился из-за тебя.

– Ты можешь внятно сказать?! – гаркнула на него Ниса, крепче вцепляясь в трубку и едва ли не вырывая её у меня из рук. – Эмоции себе оставь! Тут тебе не съемки «Санта-Барбары»!

– Нет, не могу, – вздохнул оборотень и по тону я поняла, что он собрался отключиться.

– Эй, погоди, погоди! А что по поводу друзей Агаты? Ты так и не сказал!

– Петухов и Федорчук признались, что вызывали дух Распутина, когда произошло что-то странное, – нехотя выдавил из себя Гриша, после небольшой заминки.

– Распутин явился? И не в виде духа, а лично? – зло хохотнула подруга. – Ещё бы Пугачева на чай пригласили.

– Нет, мальчишки сказали, что мир вдруг перевернулся, словно сделав кувырок, и завис вверх ногами, – быстро заговорил оборотень. – А что произошло после, они не помнят. Скорее всего, потеряли сознание. Первым пришел в себя Федорчук, увидел рядом лежащего в бесчувственном состоянии друга, испугался и сбежал. Потом очнулся Петухов, осознал, что в квартире подруги вообще кроме него никого нет и отправился домой, решив, что друзья решили над ним подшутить – сперва усыпили как-то, а после бросили одного. Мальчик сказал, что когда уходил, захлопнул дверь на замок. Если верить словам пацанов, то Миронова и Белецкая исчезли одновременно. Что случилось с Мироновой уже более-менее понятно, но куда запропастилась вторая девчонка – неизвестно. Кстати, вместе с Лилей пропала и её мать. На работе сказали, что управляющая взяла отпуск за свой счет. Впервые за восемь лет. Пока что это всё. Появятся новости – перезвоню.

И полетели короткие гудки. Гриша оборвал разговор.

Мы с подругой остались стоять друг напротив друга с телефонной трубкой противно голосящей пунктирными звуками.

Я аккуратно вернула её на базу и вернулась в кухню. Кофе остыл, но даже в таком виде я была готова выпить его хоть литр.