Kitabı oku: «Детектив из Мойдодыра. Том 1», sayfa 6
5
В таком порядке они и появились.
Чарик вошел следом за Алексом, увидев меня, дернулся. Я посмотрел на появившийся в его руке пистолет и нахально зевнул. Я своего дурака отвалял – теперь их очередь.
– Здравствуйте, Наталья Васильевна, – сказал Чарик, не сводя с меня цепкого взгляда. – Отдай ствол, если жить будищь.
Наталья Васильевна изумленно смотрела то на Чарика, то на мои манипуляции. Я осторожно вынул пистолет и бросил на пол.
– Здравствуйте, Наталья Васильевна, – прозвучало хором, и опять мне:
– Попался, дружок. – Это хриплый Пояс.
– Тебе конец, ублюдок. – Это стандартный Сом.
– Здравствуйте, мальчики, – все также удивленно отреагировала Наталья Васильевна. – Что все-таки происходит? – и тут же ее голос зазвенел металлом:
– Назад, Пояс! К стене!
– Но, Наталья Васильевна…
– К стене, я сказала! Чарик, Сом – к стене!
Они поворчали, но отошли и стали нахально разглядывать остальных козлят. Девушки, уставшие быть зрителями, повеселели. Волк и Дедушка с Витей остались в партере.
– Здравствуй, Стасик. К стене! Здравствуй, папа.
– Здравствуй, Наталья. И этот здесь!
Клина к стене не отправили. Он подошел к Наталье Васильевне, внимательно ее осмотрел и поцеловал в лоб. Она чмокнула его в щеку.
В зале повисло облако паузы.
Разборку начал Алекс.
– Наташа, в чем дело? Они схватили меня в «Короне», угрожали, отняли машину у Мити. Этот вот …
Он возмущенно махнул рукой в сторону Клина. Пояс оторвался от стены, и они с Алексом с дотошной аккуратностью повторили наш этюд на кухне у Натальи Васильевны.
Алекс сполз на пол, оставляя на стене кровавый след.
Кто-то ахнул, кто-то хихикнул.
– Во дает толстый! – восхищенно охнул Витенька.
– Да я за тобой могу спрятаться, – обиделся Пояс.
– Хватит болтать! Пусть посторонние уйдут, – распорядился Клин. – Кто хозяин дома?
– Я не пойму, почему вы здесь командуете? – возник из транса Дедушка. – Идите, девочки. Витенька, иди с девочками наверх.
Стайка выпорхнула из зала. Последним балетно вышагивал Волк. Проходя мимо Чарика, он неожиданно получил мощного пинка и вылетел за дверь.
– Шевелись, цапел, – с ненавистью сказал вслед Чарик. Он же не знал, что Волк является частью художественной композиции.
Дедушка снова возмутился.
– Я тоже хотел бы знать, что все это значит. Может, молодой человек, вы и меня швырнете о стену?
– Могу швырнуть о противоположную, – пожал плечами Пояс.
– У меня украли дочь, и мы нашли ее в этом доме, – как-то не очень уверенно констатировал Клин.
– Господи, Наташенька, это ваш папа? Но кто же вас крал? – засуетился Дедушка. – Наташенька, скажите ему, мы пригласили вас участвовать в конкурсе.
– В чем дело, Наталья? – Клин повысил голос.
Наталья Васильевна невинно улыбнулась.
– Но, папа, я же оставила дома записку: «уехала танцевать». Меня, действительно, никто не крал. И, потом… – Она выпустила невидимое жало и ударила папу в самое сердце. – Я не думала, что ты вспомнишь обо мне раньше, чем через месяц-полтора.
Черствый Клин рассыпался в крошку.
– Ох, Натаха! Да я бросил все свои … То есть, я так беспокоился! И еще мне сказали, что тебя запихнули в машину и увезли.
Клин виновато покосился на свою команду. Те доверчиво закивали.
– Ну, да, – подтвердила Наталья Васильевна, – мы торопились на конкурс.
Клин благодарно посмотрел на дочь и голосом интересующегося папы спросил:
– А что за конкурс?
– Пусть молодые люди садятся и ведут себя прилично, – подал голос Дедушка. – Как, простите, ваше имя-отчество?
– Василий Анатольевич.
– Виктор Викторович, – представился Дедушка и продолжил:
– Через неделю в Одессе пройдет международный конкурс «Эротическое шоу». Наша фирма тоже принимает в нем участие. Мы собрали довольно сильную группу. Алик… – Дедушка скосил глаза и жалостливо вздохнул. – Алик специально ездил в Петербург, чтобы передать Наташеньке приглашение от Вити.
Он посмотрел на Клина и поспешно поправился:
– От нас с Витей… От фирмы… Вы, наверное, недолюбливаете Витю?
Дедушка еще раз виновато взглянул на Клина.
– Я с вашим сыном незнаком! – отрезал Клин. – Видел только на фотографии.
– Ой! – всполошился Дедушка. – Ему же надо срочно позвонить в «Корону». Ведь он не знает, что молодой человек, который украл Витеньку, – жест в мою сторону, – уже вернул Витеньку.
У меня голова шла кругом от такого обилия Витенек, поэтому я не заметил, как очередь дошла до меня.
– Крадешь, значит? Визы в Африку? – зловеще произнес Клин. – Ну, с тобой разговор особый. Пояс, посмотри за ним, чтоб не сбежал. Тем более, ты у него в долгу.
Мне надоело стоять в углу. В конце концов, я не запятнал звание частного детектива и вернул дочь безутешному отцу.
– Если дело в долге, то пусть они все за мной смотрят.
– Папа, Витя, что с вами? О чем вы?
Наталья Васильевна подошла ко мне и взяла за руку.
Я улыбнулся ей.
– Наташа, мы с Клином ни разу не виделись. Общались только через Костика.
– Какой я тебе Клин, щенок? – загремел Клин. – Причем здесь Костик? Чарик, на кого он работает?
– На «Мойдодыра», – нагло заявил я. – Кстати, кто-то из ваших парней забрал мое удостоверение.
Стас порылся в карманах.
– Вот его ксива, шеф. Липа какая-то. Забыл вам показать.
Глаза у Клина вылезли на просторный лоб. Наконец, он переварил, буркнул Стасу:
– Не забыл бы – не ходил бы с разбитым котелком.
Потом мне:
– Так ты и есть тот идиот, который придумал «Мойдодыр»? Как я сразу не догадался! – и снова заорал:
– Почему в удостоверении: «МДД»? Во всех документах написано черным по белому: «Мой-до-дыр!» Что ты здесь делаешь? Зачем вьешься вокруг моей дочери и морочишь мне голову с Африкой?
Я не мог сразу ответить на столько вопросов. Наталья Васильевна пришла мне на помощь.
– Он искал меня, папа.
– Почему он искал тебя? Почему не сообщил мне? Почему не на работе? Откуда он, вообще, все узнал?
– Ох, папа, да не кричи же ты так!
Клин затих.
– Правда, Витя, а как ты узнал, что я здесь?
– Наташа, я приехал сюда не за тобой, – не глядя на нее, выдавил я.
– Что значит: не за тобой? – начал опять кипятиться Клин. – За Поясом, что ли?
– Папа!
– У меня украли секретаршу.
Клин с язвительной ухмылкой открыл было рот, но промолчал.
Пришел Дедушка с куском ваты и склонился над Алексом. Наталья Васильевна легонько взяла меня за подбородок, подняла голову.
– Расскажи, что случилось.
Я довольно подробно рассказал.
Когда я дошел до Алекса и «Шанс-Данса», Дедушка спросил:
– Так это вы, молодой человек, разгромили «Шанс-Данс»? Ну, это уже… Бандитизм какой-то.
Его перебил Клин очень нехорошим голосом:
– Чарик, так где, ты говоришь, вы его выследили?
Чарик опять ударился в акцент.
– Чарик, не понял!
– Что здесь непонятного, папа? Ты вышел на «Шанс-Данс» через своего одесского друга, послал туда ребят. Они там порезвились, потом увидели Витю. Если бы не Витя, они бы взяли Алекса. Чарик здесь ни при чем, это Витя им все карты спутал.
Наталья Васильевна закончила перевод и прижалась ко мне.
– Так это вы, молодой человек, разгромили «Шанс-Данс»? – обратился Дедушка к Чарику. – Ну, это уже…
– Это недоразумение мы уладим, – заверил Клин.
– У нас чистое дело! – возмущенно продолжал Дедушка. – Мы не продаем девочек в стриптиз-бары, тем более, в Африку. Мы продаем программы. Мы набираем танцовщиц, делаем программы и устраиваем гастроли. Алик ездит по городам и привозит девочек сюда. Они здесь репетируют, здесь и живут. Условия хорошие. Можете пойти, проверить. Девочки довольны. Правда, Наташенька?
– Правда, Виктор Викторович. Не волнуйтесь, папа восстановит ваш филиал. Ведь это все из-за меня. Но главное другое: что с девушкой? Это, между прочим, твоя служащая, папа.
– Так какого черта он… – Клин посмотрел на меня, на нее и запнулся. – Ладно, вернемся в Питер, будем искать. Так и сказали: клоун, говоришь? Они что, тебя хорошо знали?
Я чувствовал сквозь полотенце тепло, идущее от Натальи Васильевны, и не хотел пререкаться.
Клин тоже чувствовал, что что-то не так. Он подозрительно прищурился.
– Наталья, а что ты его, собственно, так опекаешь?
– Потому что он – мой любовник.
Я обалдел. Четыре груди издали мощный завистливый вздох.
Клин яростно сверкнул на меня глазами и пообещал:
– Вылетишь из «Мойдодыра», как из «Узи»! – и добавил с отвращением:
– Ну, все успел!
Наталья Васильевна подошла к отцу, обняла его и что-то зашептала на ухо.
Клин обмяк.
– Натаха, когда же он успел?
Кажется, это единственное, что он страстно хотел узнать.
– Еще успеет, – ответила Наталья Васильевна и сделала заявление:
– Виктор Викторович, миленький, мне очень жаль, но я не буду участвовать в программе. Я поеду с папой и с ребятами домой.
– Но как же так, Наташенька, ведь осталась всего неделя?
– Нет, Виктор Викторович, извините за все это, и спасибо. У меня ведь и сессия скоро.
Клин просиял.
– Папа, мы с Витей уходим. Вы тут разбирайтесь с ущербом. Куда тебе позвонить?
Клин назвал номер, забеспокоился.
– Куда это вы собрались?
– В гостиницу.
– Я сейчас пошлю Стаса за билетами.
Наталья Васильевна взяла меня за руку и повела из зала. У двери обернулась.
– Папа, мы полетим завтра и не очень рано.
Клин вспомнил, кто здесь главный.
– Хорошо, дочка.
Я тоже кое-что вспомнил.
– Стас, отдай-ка мои сигареты.
Я сидел на краю гостиничной кровати, одетый в уголок простыни, наброшенный на колени. Сзади меня сидела совсем неодетая Наталья Васильевна. Наше взаимное узнавание бурно и ликующе пронеслось по номеру от ванной комнаты до постели, где и завершилось, принеся мне новый приступ головной боли.
Ее осторожные пальцы чертили зигзаги на моем затылке, темени, висках, иногда к ним присоединялись и губы. Два теплых круглых котенка терлись носами о мои плечи.
Боль отпускала. Я блаженствовал, окунувшись в ощущения, почти не слушая Наталью Васильевну. Я был, кажется, счастлив.
– … он тогда учился в морском училище имени Макарова. Ну, форма, и все такое…
– Имени адмирала? – зачем-то спросил я. Наверное, чтобы показать, что я внимателен, как никогда.
– Имени пистолета, – ответила бдительная Наталья Васильевна. – Не хочешь, могу и не рассказывать.
– Прости, Наташа, я слушаю, только не очень внимательно.
– Ну, тогда слушай хотя бы с интересом.
Я протянул руки назад, обнял ее ноги и стал слушать с интересом.
– Ну, вот, высокий, красивый, в форме. И танцевал так здорово! Я тоже хорошо танцевала. Мы на танцах и познакомились. А летом я сбежала с ним в Одессу. Я не то, чтобы в него влюбилась. Молоденькая была, глупая, да и одна совсем. Папа тогда работал у сумчатых, а мама от нас еще раньше ушла… Чему ты улыбаешься?
Я, действительно, улыбнулся, но, вроде бы, не затылком.
– Да трудно представить Клина челноком.
Наталья Васильевна рассмеялась.
– Папа и не был челноком. Он работал в Австралии. У него был хороший контракт и перспективы открыть свою фирму. Совместное предприятие. Все пошло прахом.
– Почему?
– Из-за меня. Папа все бросил и вернулся. Это было его первое настоящее дело. Раньше мы бедно жили. Я и на море-то до этого не была. Но он меня не винил. Дела у него появились новые, а я у него одна… Мы с Виктором жили на даче. Тогда дом гораздо меньше был – это они потом отстроились. Виктор Викторович ко мне очень хорошо относился. Он работал где-то в культурном секторе, начальником управления, что ли, и обещал устроить нам с Виктором гастроли на лето. Ты слушаешь?
– Да.
– А то у тебя что-то руки затихли. – Наталья Васильевна чмокнула меня в ухо. – А что это у тебя уши опухли?
– Это чтобы лучше слышать.
– А шея опухла, чтобы лучше ярмо носить? Ладно, завтра покажешь, кто тебе надрал уши.
Ее неустающие пальцы соскользнули мне на шею. Мои руки тоже продолжили свой путь.
– Да, так вот, Виктор мне как-то быстро разонравился, и я вернулась домой. А через два дня приехал папа. Я немножко поплакала, он немножко посердился. Но страх у него остался. Ведь у него кроме меня никого нет. Зато мне стало легче с ним управляться. Когда до него дошли слухи о моих беспорядочных связях, и он попытался на меня наорать, я сказала, что меня подсознательно тянет к мужчинам из-за недостатка отцовской любви. Проблема решилась в мою пользу – он купил мне машину. А потом и другую вместе в шофером, телохранителем и возлюбленным. В одном флаконе.
Я хмыкнул.
– Да, сэкономили… И часто ты его так взбадриваешь?
– Нет, милый, не часто. Во всяком случае, возлюбленного он мне купил только одного, и тот сбежал через полтора месяца. Кроме того, я ведь тоже боюсь. Я боюсь, он иногда жалеет, что у него дочь, а не сын, что с сыном ему было бы легче… В этот раз я не собиралась ехать. Когда Алекс позвонил, и мы договорились встретиться в «Лучике», я специально вызвала тебя. Пораньше. Чтобы рассказать… ну, может, посоветоваться… в общем, затащить тебя, наконец, в постель. Я же знала, что ты влюбился в меня по уши с первого взгляда. А ты приехал такой неприступный…
– Восхищен железной логикой ваших последующих действий, Наталья Васильевна.
– Вот-вот, именно такой! – Она рассмеялась. – Бросил беззащитную принцессу одну в огромном городе и не позвонил ни разу. Хорошо, хоть догадался Алексу нос разбить. Я плохо хранил ваше тело, – передразнила она меня. – Да ты его, можно сказать, законсервировал до сегодняшнего дня. Вот скажи, чего ты тянул? Молчишь? Как же, ты стоял в карауле, а на посту сексуально сноситься запрещено, стоя и с командиром. Твои извилины выстроены в колонны по четыре. Уберите руку, прапорщик!
Я не выполнил приказ. Она не настаивала.
– Мои извилины, Наташка, с прошлой ночи представляют собой беспорядочную мешанину. А кто тебя запихивал в машину?
– Ой, да никто не запихивал! Я хотела сказать папе, что уезжаю на пару недель, чтобы он не беспокоился. Но разве до него дозвонишься! Я оставила записку.
– Но ты же не написала, чтобы он не беспокоился.
– Ну, я обиделась, расстроилась. Я же тоже влюбилась, а ты не звонишь, засел в своем «Мойдодыре». Я все про тебя знаю… А папа испугался, что я опять в бегах. Он собрал свою лучшую команду, а чтобы они не расслаблялись, придумал это похищение. Ему и перед ними неудобно, что у него такая бесноватая дочь. Вот какую кашу ты заварил!
У меня опять заныло внутри.
Наталья Васильевна прижалась ко мне и ласково заворковала:
– Не волнуйся, милый. Найдем мы твою девочку. Может, завтра и найдем. Все будет хорошо, Витенька. Иди ко мне, я тебя пожалею.
Я зарылся в нее лицом и уснул, как вкопанный.
Встреча у стойки регистрации рейса Одесса – Санкт-Петербург прошла прохладно. Я кивнул коллегам, поздоровался с Клином и сдал ему Наталью Васильевну. Они отошли в сторону и долго беседовали.
Мне собеседника не досталось, и я бездумно шатался по залу.
На одном из кругов меня перехватил Пояс. Он был чем-то озабочен.
– Слушай, ты Наташке не нажаловался, что я тебя это… ну… подушил немножко?
– Кому – Наташка, а кому – Наталья Васильевна, – поправил я.
– Да ладно, кончай придуривать, насмотрелись. Не говорил, а?
– Кому?
– Ну, ты и зануда! Наталье Васильевне.
– Нет, не говорил. Хвастаться особо нечем. А что? Надо сказать?
– Не, не надо. Не говори. Это мы с тобой понимаем, что ничего особого. А моя Маринка узнает, что я кого-то душил – все, кранты. Шкуру пинцетиком сдерет и лимонным соком заправит. Она у меня – эстет. – Пояс потер шею под ухом. – А я ей не скажу про твое копыто. Ей бы это тоже не понравилось. Хоп?
Я вспомнил, что вчера в потоке правды умолчал про Никитича.
– Хоп!
Пояс обрадовался, гулко хлопнул меня пятерней по спине и испуганно обернулся в сторону Натальи Васильевны.
– Ладно, пойду к ребятам. Костику – привет.
– Кому – Костик, а кому – Константин Сергеевич.
Я уже скучал без Натальи Васильевны, но после ее вчерашнего рассказа хотелось, чтобы и Клину досталось хотя бы часа четыре покоя. Тем не менее, когда мы прошли в салон ТУ-154, Наталья Васильевна села со мной, помахав Клину, оставшемуся на три ряда сзади.
– Ты ему маши каждые полчаса, он это заслужил.
– Ты тоже кое-что заслужил. – Она прижалась ко мне. – И не только от меня. Ты знаешь, папа обещал приз в десять тысяч долларов тому, кто первым найдет его беспутную дочь?
– Ну, что-то такое слышал. И кто же этот счастливчик? Неужели, Алекс? Я бы ему не давал.
Наталья Васильевна засмеялась.
– Кто, вообще, самый главный счастливчик во всей этой истории?
– Ну, я, конечно, а… – Тут до меня дошло, и я так яростно замотал головой, что скривился и охнул. – Нет, нет, Наташа, я здесь ни при чем. Я нашел тебя случайно и, вообще… бесплатно. Я этих денег не заработал.
– Ты забыл добавить: «Клянусь честью!». Господи, Витя, тебя уже год, как выгнали из армии, а ты все атакуешь мирное население! Так бы и дала сумкой по твоей больной голове.
Я попытался обидеться, но Наталья Васильевна организовала довольно горячий поцелуй, после которого у меня осталось только чувство благодарности. Я опять почему-то искренне посочувствовал Клину.
– Если честно, то эти деньги заработала я. Но мне он и так даст. Так что, лучше подумай, милый, какой ты мне сделаешь подарок.
Я думал весь перелет. Наталья Васильевна спала, уютно устроившись у меня на груди. Я боялся пошевелиться, не говоря уж о том, чтобы махать Клину каждые полчаса.
Я весь затек и окаменел, но насчет подарка так ничего и не придумал.
6
В десять утра я появился в «Мойдодыре».
Я открыл дверь и прошел через пустую приемную. Ленкин стол был покрыт пылью. Мой – тоже. Я уселся в кресло и стал ждать. Наталья Васильевна обещала позвонить в десять. После обеда будет звонить Клин, расспрашивать меня о Лене.
Настроение было паршивое. Я не знал, где и как искать. Можно, конечно, назначить приз в десять тысяч, но вряд ли это поможет.
Можно позвонить Ленке домой. У меня в бумагах где-то был ее телефон. Но что я скажу, если она не вернулась? Тем более, что я в этом и не сомневался, я хорошо помнил тот гнусный хрипящий голос.
Наталья Васильевна все не звонила. Я решил заполнить пустоту и позвонить Костику в офис, но его телефон напрочь вылетел из головы.
Я обернулся. Смятый клочок бумаги так и лежал на полу. Я встал, поднял его и услышал, как открылась входная дверь и легкие каблучки застучали в приемной.
Нет, чудес не бывает. То есть, бывают, но не так часто. Это оказалась всего лишь Лиза. Она поздоровалась и без приглашения свалилась в кресло, показав мне трусики с птичкой. Интересно, сама Петренко их когда-нибудь носит?
– Я тут мимо шлялась. Ну, и зашла, – беззаботно объяснила она.
Спросить или нет? А вдруг она сама сейчас спросит: «А где Лена?». Придется сказать. Я испугался, вспомнив о Твиксе. Какая же кличка прилипнет тогда ко мне, крутому парню, у которого из-под носа увели девчонку?
– Здравствуйте, Лиза, – заторопился я. – Извините, мне надо позвонить.
– Звоните, звоните.
Она порылась в сумочке, достала пилочку для ногтей, посмотрела на меня.
– Звоните, Виктор Эдуардович. Я не спешу.
Я развернул бумагу, и на меня обрушился одесский синдром. Я тупо уставился на номер телефона и имя Валик, выведенное круглым бюрократическим Ленкиным почерком. Я перевернул лист. На другой стороне был номер телефона «Центурии», раздавленный рубчатой подошвой.
Я вернул лист в исходное положение.
Я не стал утешать себя мыслью, что Лена отпросилась на пару часиков у бандитов, открыла дверь отмычкой, подняла с пола бумажный комочек и оставила свои координаты. Нет! Она успела написать это во время похищения, очень рискуя и надеясь, что крупный петербургский детектив и специалист по борьбе с преступностью сразу возьмет след. Но круглый идиот и специалист по борьбе с сослуживцами бросил след в мусорную корзину. Да еще и не попал!
Я почувствовал себя деморализованным. Но не настолько, чтобы не ощутить прилив такого же охотничьего азарта, как и неделю назад.
Лиза уже что-то вовсю трещала, но я ее отключил. Так… Надо позвонить моей хорошей знакомой на АТС, вычислить Валика. Нагрянуть прямо сейчас и бить, бить, бить. Если и там вдруг возникнет Алекс – уничтожить. Нет, сначала разбить ему нос о ближайшую стену.
Я потянулся к телефону. Ах, да, надо еще выпереть эсминец «Стерегущий» из гавани.
– … он ее и трахнул, как боб черепаху, а про деньги она не знала, это – точно… – вернулся я в мир Лизкиных баек.
Вот и повод посоветовать ей заткнуться и вышвырнуть на улицу. Но замысловатый афоризм меня заинтересовал.
– Что? Кто там с черепахой?
– Ну, кто-кто – боб.
– Почему боб?
– Ну, я не знаю… – Лиза на секунду задумалась. – Потому что боб – он же маленький. И черепаха маленькая. Не кокос же, в самом деле. Это Вардаева так говорит. Она в седьмом классе была в каком-то лагере, ну, в общем, по ленинским местам, и там с мальчиком таким дружила… – Лиза пожала плечиками. – Да я и раньше слышала. Пословица такая есть.
Упоминание о Вардаевой меня успокоило. Что-то в этом роде я и предполагал. Мое любопытство было удовлетворено так же полно, как и черепаха. Я тактично предложил «Стерегущему» отдать швартовы.
– Ну, и пожа-а-луйста, – протянула она разочарованно. – Если вы хотите поговорить с ней наедине, то пожа-а-луйста.
Не понял. Кажется, я не семафорил на эсминец, что собираюсь звонить на АТС. И что жду звонка от Натальи Васильевны – тоже.
Я решил уточнить на всякий случай.
– С кем это поговорить?
Лиза закатила глаза к самому мозжечку, что-то там внимательно рассматривая. Потом глаза вернулись обратно, посмотрели на меня, как на полного идиота, и Лиза разъяснила:
– Да с ней, конечно!
С идиотом я, кажется, уже согласился, но сверчку это не понравилось, и он основательно взялся за скрипку. Предвестие бури, видимо, отразилось на моем лице, потому что Лиза оставила глаза в покое и затараторила:
– Я же вам уже целый час объясняю, Виктор Эдуардович, что про деньги она не знала, а взял их Валик, а ей не сказал.
– Ты знаешь Валика? Который похитил Лену? – зарычал я.
– Откуда я его знаю? Вы же меня в «Лучик» с собой не взяли, – обиженно ответила Лиза.
Надо будет разрушить «Лучик». И если там окажется Алекс…
– Они там потанцевали и познакомились. Зачем ее похищать? Это он так с вами пошутил по телефону, а потом Ленке рассказал, и про деньги, только позже… Ну, вы даете, Виктор Эдуардович! – Лизка опять закатила глаза, провоцируя сверчка. – Зачем похищать-то? Он просто подговорил ее с ним уехать, как будто бы отдохнуть, а там он ее, конечно, только и делал, что…
– Хватит! – заорал я.
Лиза испуганно заморгала.
– Ну, что это вы, Виктор Эдуардович? – и осторожно добавила: – В натуре.
– Зачем она оставила телефон?
– На всякий случай. Он – не местный, жил здесь у дяди. Ленка его телефон и написала, чтобы вы ее могли найти, если что. Они же недолго знакомы, мало ли что.
Я устало откинулся в кресле, потянулся было к сигаретам, но, заметив, что дрожат пальцы, передумал.
– А откуда ты это все знаешь?
– Я же вам целый час объясняю! Когда он сказал ей про деньги, она взяла у него на билет и уехала. Что она – дура, деньги воровать? Вчера утром прилетела и все мне рассказала.
– Так она здесь, в Питере?
– Ну, а где же еще, если за дверью стоит?
Я так хотел убедиться, что Ленка, живая и невредимая, если не считать черепаший образ жизни, находится рядом, в десяти шагах, что рванулся, сдвигая стол, и опрокинул кресло. Больно ударившись бедром об угол и поймав Лизкин очень интересующийся взгляд, я сдержался, остановился и солидно захромал к входной двери.
Лена сидела на скамейке, загоревшая и посвежевшая, и беззаботно сплевывала семечки. На ней была широкая, ниже колен юбка и полное отсутствие косметики.
Увидев меня, она встала и подошла, на ходу меняя облик на вопросительно-виновато-испуганный.
Я втянул ноздрями воздух и с шипением выдохнул. Спокойно.
– Ну, и где ты была?
– В Одессе, – тихо ответила она и добавила почти шепотом: – Отдыхала. С Валиком.
– В Одессе? – переспросил я тоже шепотом и заорал:
– В Одессе! С Валиком! Как кокос Вардаеву! Во все ленинские места!
Лена покраснела. Ее глаза расплывались за стеклами очков. Она зашептала:
– Нет, мы туда не ходили. Только в кафе и на пляж. А Вардаевой с нами не было. А я…
– Что ты там бормочешь?
– А я хочу у вас работать, ы-ы-ы…
Сзади распахнулась дверь, и выплыл «Стерегущий» в боевой готовности, с угрожающе торчащим главным калибром не очень крупных размеров. Мне было плевать и на эсминец, и на «ы-ы-ы». Наше сотрудничество закончилось. Как из «Узи». Но, в любом случае, я страшно рад, что девчонка в порядке.
– А я хочу у вас работать, ы-ы-ы… А мне у вас работать нравится, ы-ы-ы… А вы шеф такой хороший, ы-ы-ы… И добрый, ы-ы-ы…
В кабинете призывно зазвонил телефон. Я посмотрел на часы. И сорока минут не прошло, о пунктуальнейшая Наталья Васильевна!
– А я привезла печать, ы-ы-ы… Даже без премий, ы-ы-ы… И характеристики, ы-ы-ы…
Лизка отошла от двери, обстреливая меня презрением из смотровых щелей, открыв дорогу к телефону.
– А я на море никогда не была, ы-ы-ы…
Вот этот куплет я уже где-то недавно слышал.
Отставить, прапорщик! Какая Наталья Васильевна? Это звонит моя Наташка, которая тоже когда-то никогда не была на море, и я готов ждать ее звонка хоть пятьдесят минут. И она не бьется в сетях на другом краю бывшей страны, а здесь, рядом, только протяни руку. И это заслуга вот этой ниндзи-черепашки, согласной работать без премий, секса, моря, но лишь бы у меня.
– А я привезла сдачу, ы-ы-ы… А я все деньги отработаю, ы-ы-ы… По выходным и воскресеньям, ы-ы-ы…
Кажется, эта каторжная песня никогда не кончится.
– Деньги вычту из твоей проездной карточки.
Лена подняла голову. Своим сморщившимся шмыгающим личиком с большими глазами за круглыми стеклами очков она, действительно, напомнила мне добрую черепаху Тортиллу, оплакивающую потерю золотого ключика от потаенной дверки.
Я еще раз глубоко вздохнул, но уже без шипения.
– Ну, что ж, заходи, маленькая шл-л-л-л-л-леди…
