«Madame Bovary» kitabından alıntılar, sayfa 5
Эмма походила на всех любовниц; очарование новизны, спадая, как причудливая одежда, обнажало вечное однообразие страсти, у которой всегда одни и те же проявления, один и тот же язык.
у него был один из кризисов, когда душа человеческая бессознательно открывает все, что в ней таится, как океан в бурю открывает все от прибрежных водорослей до глубинных песков.
Cлово — это прокатный станок, на котором можно растягивать все чувства.
Как будто истинная полнота души не изливается порой в самых пустых метафорах! Ведь никто никогда не может выразить точно ни своих потребностей, ни понятий, ни горестей, ведь человеческая речь подобна надтреснутому котлу, и мы выстукиваем на нем медвежьи пляски, когда нам хотелось бы растрогать своей музыкой звезды.
Я признаю религию, у меня своя религия. Я даже религиознее их всех, со всеми их штуками и фокусами. Да, я поклоняюсь богу! Я верю во всевышнего, в творца; мне все равно, каков он, но это он послал нас сюда, чтобы каждый исполнял свой долг гражданина и главы семейства! Но мне не к чему ходить в церковь, целовать серебряные блюда и кормить из своего кармана ораву обманщиков, которые и без того едят лучше нас с вами. Бога можно с таким же успехом почитать и в лесу, и в поле, и даже просто созерцая небесный свод, подобно древним. Мой бог — это бог Сократа, Франклина, Вольтера и Беранже! Я — за «Исповедание савойского викария» и за бессмертные принципы восемьдесят девятого года! И поэтому я не допускаю существования старичка-боженьки, который прогуливается у себя в цветнике с тросточкой в руках, помещает своих друзей во чреве китовом, умирает с жалобным криком и воскресает на третий день. Все эти глупости абсурдны сами по себе и, сверх того, никоим образом несовместимы с законами природы; последние, кстати сказать, доказывают, что попы, сами погрязая в позорном невежестве, всегда пытались утопить в нем вместе с собой и весь народ!..
Она не была ни особенно мягка, ни чувствительна к чужим страданиям, как, впрочем, и большинство людей, вышедших из деревни: в их душах навсегда остается что-то от жесткости отцовских мозолей.
Ему хотелось почитать длинные ее письма - более ранней
поры. Они хранились на самом дне коробки, и, чтобы извлечь их, он вывалил
все остальные и машинально начал рыться в груде бумаг и вещиц, обнаруживая
то букетик, то подвязку, то черную маску, то булавку, то волосы - темные,
светлые... Иные волоски цеплялись за металлическую отделку коробки и
рвались, когда она открывалась.
Скитаясь в воспоминаниях, он изучал почерк и слог писем, разнообразных,
как их орфография. Были среди них нежные и веселые, шутливые и грустные: в
одних просили любви, в других просили денег. Какое-нибудь одно слово
воскрешало в его памяти лицо, движения, звук голоса; в иных случаях,
однако, он ничего не в силах был припомнить.
Заполонив его мысль, женщины мешали друг другу, мельчали, общий уровень
любви обезличивал их. Захватив в горсть перепутанные письма, Родольф
некоторое время с увлечением пересыпал их из руки в руку. Потом это ему
надоело, навело на него дремоту, он убрал коробку в шкаф и сказал себе:
- Все это ерунда!..
Он и правда так думал; чувственные наслаждения вытоптали его сердце,
точно ученики - школьный двор: зелени там не было вовсе, а то, что в нем
происходило, отличалось еще большим легкомыслием, чем детвора, и в
противоположность ей не оставляло даже вырезанных на стене имен.
В их равнодушных взглядах отражалось спокойствие, которое достигается ежедневным утолением страстей, а сквозь мягкость их движений проступала та особая жестокость, которую пробуждает в человеке господство над существами, покорными ему не вполне, развивающими его силу и тешащими его самолюбие, будь то езда на породистых лошадях или связь с падшими женщинами.
Есть две морали. Есть мелкая, условная, человеческая, – она вечно меняется, она криклива, она копается в грязи. Но есть другая мораль – она вокруг нас, как вот эта природа, и она над нами, как голубое небо, откуда нам светит солнце.
И тем не менее... сегодня что-то потянуло меня к вам! С небом не поборешься, против улыбки ангела не устоишь! Все прекрасное, чарующее, пленительное увлекает невольно.
