Kitabı oku: «Жизнь после. Истории из работы медсестры хосписа», sayfa 2

Чем больше медсестер из хосписа я встречала, тем более привлекательной казалась их работа. Я решила, что буду следить за вакансиями, и даже подала несколько заявок, но безуспешно. В то время в моем районе было всего лишь три хосписные компании, в каждой из которых работало по три медсестры. Не говоря уже о том, что все вакансии требовали опыта работы в хосписе, что было своего рода уловкой-22⁴. Только благодаря счастливой (для меня, по крайней мере) череде событий я наконец-то пришла к цели.

Однажды, когда я работала в доме престарелых, раздался тихий стук в дверь моего кабинета.

Я крикнула «Войдите!» Меня поприветствовала женщина, явно чем-то озадаченная. Посетительница объяснила, что она дочь Тима, пациента из палаты № 404, у которого был рак мозга и чье состояние быстро ухудшалось. Работники хосписа должны были принять его час назад, но до сих пор никто не появился и не связался с ней каким-либо способом. Я улыбнулась и сказала ей, что позвоню в компанию, пытаясь скрыть гнев, разгоравшийся во мне. Очевидно, эта женщина чувствовала себя уязвимой и не хотела жаловаться, но ситуация, в которой она оказалась, была поистине ужасной. Я знала, что у пациентов был исключительно положительный опыт работы с этой компанией, но происходящее сейчас не было в порядке вещей.

Как только эта женщина ушла, я подняла телефонную трубку и позвонила в хоспис. Телефон успел прозвонить несколько раз, прежде чем мне ответила женщина, представившаяся Кристин. Я объяснила ей ситуацию и сказала, что очень расстроена из-за Тима и его семьи. Так получилось, что в тот день я выпила слишком много кофе, да и накануне мало спала, так что я была более прямолинейной, чем обычно.

– Оказаться в ситуации, когда тебе необходимо лечь в хоспис, должно быть, один из худших опытов в жизни. А чувство, что компании на тебя наплевать, вдобавок ко всему только усугубляет положение. Я уверена, что у вас есть оправдание, но все равно нехорошо, что вы так обошлись с Тимом.

Кристин объяснила, что в прошлые выходные без предупреждения из их компании уволилась одна из медсестер, поэтому порядок работы сильно нарушился.

– Однако я могу лично прийти и принять Тима, – продолжила она. Я выдохнула с облегчением.

– Простите, что доставила вам неприятности, – сказала я. Кристин повесила трубку.

Час спустя Тима госпитализировали. Семья выглядела счастливой и обнимала Кристин, которая, как и обещала, зашла попрощаться. Я смотрела, как она моет руки, стоя в нескольких футах дальше по коридору, когда она поймала мой взгляд и направилась в мою сторону.

– Вы – Хэдли? – спросила она.

– Да, простите еще раз.

– Все в порядке, правда, – сказала Кристин. – Мне нравится, как сильно вы беспокоитесь о своих пациентах, – Она помолчала пару секунд, прежде чем продолжить.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, но могла ли я видеть ваше имя среди заявок в прошлом?

Я огляделась, убеждаясь, что никого из моих коллег нет поблизости.

– Да, около полугода назад. Но я не прошла.

– Вам все еще интересно? – спросила Кристин.

– Абсолютно, – ответила я, стараясь, чтобы мой голос не звучал пискляво, как это обычно бывает, когда я взволнована.

– Можете зайти ко мне на собеседование после работы?

– Увидимся в пять, – сказала я.

* * *

Я была так счастлива получить работу. И все же, сидя здесь, в этой комнате с мисс Глендой, я чувствовала себя не в своей тарелке. Я задавалась вопросом: а подхожу ли вообще для хосписа? Размышляя обо всем этом, я услышала какое-то шевеление и увидела, что мисс Гленда открыла глаза и смотрит на меня снизу вверх.

– Привет, – сказала я ей с улыбкой.

– Мне только что приснился самый прекрасный сон, – счастливо вздохнула она. – Я летела над цветочными полями со своими родителями. Моя мама выглядела великолепно, такой молодой. Я чувствовала столько счастья и умиротворения.

– Звучит потрясающе! – сказала я ей. Так оно и было.

Мисс Гленда вздохнула и посмотрела на деревянный стол рядом со мной.

– Я вижу, моя сестра все еще здесь. Она сказала, что будет со мной, пока не придет время уходить.

Я взглянула на деревянный стол, но все, что там было, это книги. Заинтригованная, я спросила мисс Гленду, куда она направляется.

– Я не знаю, – ответила она, поднимая одеяло, которым была накрыта, а потом снова набрасывая его на себя. Через несколько мгновений вошла Мария. Она подошла к кровати, поцеловала маму в макушку и со вздохом сказала, что почувствовала себя гораздо лучше после сна.

– Я тоже, – мисс Гленда улыбнулась.

– Ты все еще видишь свою сестру? – спросила Мария.

Я уже приготовилась к ответу мисс Гленды, зная, что дочери это не понравится.

– Нет. Наверное, я просто устала, – ответила она, поворачивая голову, чтобы встретиться со мной взглядом. Она смотрела мне прямо в глаза с вызовом, чтобы я не поправляла ее. Я не проронила ни слова.

Мария в очередной раз выдохнула и заметно расслабилась, когда держала мать за руку. Она повернулась ко мне и поблагодарила за то, что я «вылечила» ее маму. Я не знала, что ответить, поэтому промолчала.

Делая вид, что листаю ее медицинскую карту на планшете, я продолжала наблюдать за мисс Глендой. Я заметила, что она то и дело поглядывала на стол рядом со мной, а затем на потолок, где висела люстра, на то самое место, куда она смотрела, когда сказала мне, что ее сестра все еще здесь. Я продолжала вглядываться в тот угол комнаты, но так ничего и не разглядела. Мне было интересно, что видела она.

В полдень дочь мисс Гленды сказала, что я свободна. Вернувшись в свою машину, я позвонила Кристин.

– Привет. Мисс Гленда и ее дочь говорят, что у них все в порядке. Не знаю, что мне делать.

– Отлично! Ей что-нибудь было нужно?

– Нет, она просто спала, а когда проснулась, сказала мне, что все еще видит свою сестру, при этом дочери она солгала, сказав обратное.

– По-моему, она очень хорошо знает свое окружение и понимает чувства дочери. С ума сойти, что наши близкие приходят за нами, а?

– Это нормально? – недоверчиво спросила я.

– О да, это случается постоянно, – беззаботно ответила Кристин. – Что ж, в этой ситуации необходимости в постоянном уходе нет, пока не понадобится наше вмешательство. В наших рекомендациях говорится, что медсестры должны обеспечивать лечение по крайней мере один раз в час, чтобы можно было назвать это непрерывным уходом. То, что нам не пришлось прибегать к нему – наилучший сценарий из всех возможных, так что мы просто назовем это длительным сестринским визитом.

Я согласилась с Кристин, повесила трубку и, шокированная, уставилась на подъездную дорожку перед собой. Ведь не может такого быть, что мисс Гленда действительно видит свою покойную сестру, верно? Я снова достала планшет, пролистывая ее медицинскую карту, чтобы посмотреть на самую последнюю запись врача: «Это 86-летняя женщина с метастатической меланомой, категорически отказавшаяся от дальнейшего лечения после того, как ей была рекомендована операция. После обстоятельного разговора с пациенткой, которая проявила бдительность и хорошую осведомленность о происходящем, мы решили обратиться в хосписные службы».

Рак кожи – это не то, что вызывает спутанность сознания или галлюцинации. Я посмотрела результаты последней компьютерной томографии в поисках другого объяснения. Я нашла скан, сделанный всего за неделю до этого, и приступила к чтению: «Большое количество узлов в воротной вене, сопряженное с выраженным, неравномерным утолщением стенки тонкой кишки в ингибирующем факторе лейкимии с последующей дилатацией желудочно-кишечного тракта. Никаких признаков инвагинации кишечника».

По сути, рак распространился на ее желудочно-кишечный тракт, но это все равно не объясняло спутанность сознания. Сбитая с толку, я уставилась в окно. В этом не было никакого смысла.

Я решила, что этому должно быть какое-то объяснение, просто я его еще не знаю. Обучение в хосписе включает в себя неделю работы за компьютером и непосредственное общение с медсестрой, во время которого новичкам предоставляется компьютерный курс и книга для чтения. Большая часть обучения состоит из составления графиков, отвечающих рекомендациям программы Medicare, поскольку это важная часть ухода за больными в хосписе. И это реально сложно – могу сказать, что мне потребовалось около трех лет, прежде чем я почувствовала, что действительно разобралась во всех рекомендациях. Всему остальному обучают с помощью наблюдения – то, чем я и занималась с Кристин в тот день. Может показаться, что этого слишком мало для подготовки, но на мой взгляд, вполне достаточно. Существует так много сценариев, с которыми вы можете столкнуться, работая медсестрой в хосписе, что никакая книга или курс никогда не смогут охватить их все. Эти знания должны быть получены из первых рук, путем наблюдения, а потом, со временем, уже через выполнение реальной работы.

Остаток дня я планировала провести в компании медсестры по имени Аманда, поэтому со вздохом отложила планшет и поехала на встречу с ней к пациенту домой. Понаблюдав, как Аманда завершает очередной визит, я спросила, видела ли она мисс Гленду.

– Да, я принимала ее. Разве она не прелесть?

– Она очень милая, – согласилась я. – Но она говорит, что видит свою покойную сестру. Вам не казалось, что ее сознание спутано?

– О нет, она ответила на все мои вопросы, когда я спросила, знает ли она, где находится, кто является президентом и как ее зовут. Я была поражена тем, что она знает президента, а еще больше тем, что она не просто назвала имя Обамы, но и сказала, что скоро президент поменяется. Так что нет, она определенно в трезвом уме.

– Ха-ха, – только и смогла произнести я, не веря своим ушам. – Получается, некоторые люди действительно видят своих умерших близких? Это нормальная вещь?

– Да, – ответила она, – все они видят одно и то же. Не имеет значения их раса, религия или любой другой фактор, о котором вы могли бы подумать.

Я кивнула и старалась казаться уверенной, но моя голова шла кругом. Почему все медсестры ведут себя так естественно и непринужденно в подобной ситуации?

В тот день мы с Амандой позвонили медсестре ночной смены, чтобы отчитаться о дневных пациентах, и она тоже совсем не была удивлена поведением мисс Гленды.

– Так что не удивляйся, если тебе придется навестить ее сегодня вечером, – сказала медсестре Аманда. – Если она не позвонит, то Хэдли первым делом навестит ее завтра утром.

Она не позвонила, поэтому на следующее утро я приехала в дом мисс Гленды ровно в восемь.

Мисс Гленда все еще спала, когда я вошла в ее спальню и тихо поставила свою сумку на пол.

– Здравствуйте, мисс Гленда, это Хэдли, – поприветствовала я ее, откидывая одеяло, чтобы показались руки. Они были еще бледнее, чем вчера, и теперь отливали синевой. Я дотронулась до ее правой руки, оказавшейся холодной как лед. Я снова обратилась к ней с осторожностью:

– Мисс Гленда?

Я вытащила стетоскоп, который был засунут в карман халата, и поднесла к ее груди. Ее сердце билось так медленно и слабо, что его едва можно было расслышать. Я надела ей на руку манжету для измерения давления и нажала кнопку «пуск». Прибор издал звуковой сигнал и начал надуваться, громкий звук моторчика был единственным звуком в комнате, не считая неглубокого дыхания мисс Гленды. Я увидела, как манжета сдулась, и попыталась надуть ее снова, но через несколько секунд та дважды выдала ошибку, а затем отключилась.

– Мисс Гленда, я собираюсь проверить повязку у вас на спине, – на этот раз я говорила громко. Я перевернула ее крошечное тельце. Контур подушки оставил вмятину в верхней части спины, но повязка была чистой. У пожилых людей часто появляются разрывы на коже и пролежни, в которых может быстро начаться заражение, если их не лечить, поэтому мы постоянно находимся начеку. Я передвинула подушку и положила ее под грудную клетку, затем медленно опустила тело обратно на кровать, расположив его так, чтобы мисс Гленда лежала слегка на левом боку.

Несмотря на все эти движения, мисс Гленда не пошевелилась и не издала ни звука. Скорее всего, она была в коме. Я вышла в коридор, где стояла Мария, и сообщила ей новость так мягко и аккуратно, как только могла. По ее щекам мгновенно потекли слезы.

– Что мне делать? – спросила она.

– Я думаю, вам следует поговорить с ней, сказать, как сильно вы ее любите. Во время обучения я узнала, что люди все еще слышат нас, даже если не могут ответить.

Мария кивнула и вытерла лицо тыльной стороной ладони. Я наблюдала, как она опустилась на колени у постели своей мамы и с любовью начала убирать ее белые локоны с лица.

– Мама, это я. Мне жаль, что вчера я была так резка с тобой. Я просто чувствую себя такой потерянной. Ты научила меня всему, что я знаю, за исключением одной важной вещи: ты не учила меня, как справиться с потерей самого важного человека в моей жизни. Что мне теперь делать без тебя?

Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, пока я смотрела на них двоих. А затем мисс Гленда сделала один вздох, гораздо громче, чем все ее вздохи до этого. Был ли это последний ее вздох? После затишья, которое казалось вечностью, но на деле, вероятно, длилось всего минуту, мисс Гленда еще раз громко вздохнула. Затем последовала долгая пауза. Дочь положила голову на руку матери.

– Ты можешь пойти к своей сестре, – всхлипнула она. – Я знаю, ты тоскуешь по ней. Я уже скучаю по тебе, мама. Я люблю тебя.

Мисс Гленда сделала короткий, более спокойный вдох, а затем все стихло. Через несколько мгновений дочь поняла, что все кончено. Она растерянно вглядывалась в лицо матери. Я инстинктивно протянула руку и положила ее Марии на плечо. В ответ она положила свою руку на мою. Мы постояли так какое-то время, я не хотела быть первой, кто пошевелится. Через несколько минут Мария повернулась ко мне: «И что теперь?»

Я не знала. Это был мой первый раз, когда я справлялась со смертью в одиночку, и внезапно забыла все, чему меня учили.

– Позвольте мне провести быструю проверку. Извините, – пробормотала я, направляясь к своей сумке. Я порылась в своих бумагах и нашла чек-лист с надписью «Смерть пациента, пошагово». Я сразу же приступила к первому шагу: Послушайте сердце пациента в течение двух минут. Если сердцебиения нет, то посмотрите на часы и назовите время смерти.

Я повернулась к Марии.

– Сейчас я должна назвать время смерти. Я не думаю, что обязана говорить это вслух. Вы не против присутствовать при этом?

– Не против, – ответила она. – Скажите это вслух. Думаю, это поможет мне осознать реальность происходящего.

– Хорошо, – сказала я, вставляя стетоскоп в уши.

Я подошла к мисс Гленде и крепко прижала прибор к ее груди. Полная тишина. Я посмотрела на свои часы и подождала, пока секундная стрелка совершит полный оборот. Мария стояла рядом. Свет в люстре погас, и я невольно отвела взгляд, пропустив момент, когда секундная стрелка почти достигла отметки двенадцать, отмечая первую минуту. Мария нахмурилась в замешательстве. Я ничего не сказала, продолжая прислушиваться к сердцу, полная решимости на этот раз не промахнуться. Пока я наблюдала за стрелкой, люстра мигнула и снова зажглась. Прошло целых две минуты, а я так и не услышала сердцебиения.

Я взглянула на Марию, и она ободряюще кивнула мне, как бы говоря: «Я справлюсь с этим».

– Время смерти: 8:42 утра, – прошептала я.

Ровно в этот момент в углу комнаты раздался громкий хлопок. Люстра перегорела, оставив нас в полной темноте.

Глава вторая
Карл

Примерно после восьми месяцев наблюдения и работы под присмотром медсестер я была готова взяться за своего первого пациента в одиночку. Я испытывала чувства тревоги и предвкушения одновременно, когда постучала в дверь мистеру Карлу. И хотя отточила все необходимые навыки ухода за больными, я знала, что все еще не готова ко многому. Рано или поздно я окажусь в ситуации, с которой никогда не сталкивалась ранее.

Пока мы стояли у порога мистера Карла, Трэвис, медбрат хосписа, который недавно перешел в должность менеджера и передал мне несколько своих пациентов, вкратце изложил суть дела. В течение четырех месяцев он ухаживал за мистером Карлом, у которого была хроническая сердечная недостаточность. Трэвис сказал, что жена мистера Карла когда-то была медсестрой, а потому любила вмешиваться в решения медиков. Я кивнула, но почувствовала, как мое сердце забилось чаще.

Медсестры-ветераны склонны «поедать своих младенцев», часто издеваясь над менее опытными медсестрами. Я узнала об этом явлении рано, еще во время обучения. Некоторые медсестры-ветераны закатывали глаза, когда интернов вроде меня приставляли к ним, чтобы наблюдать за их работой. Другие показывали еще более очевидные признаки раздражения, громко говоря что-то вроде «Почему они всегда приставляют ко мне студентов? Они же знают, что я их ненавижу!» Даже после того, как я стала медсестрой, я все еще сталкивалась с негласной иерархией, которая включала в себя такие вещи, как дежурство, работа в выходные и ночные смены. Предполагалось, что мы, молодые медсестры, будем неукоснительно придерживаться этой иерархии.

Поскольку мне было известно, что мистеру Карлу было за восемьдесят лет, я предположила, что у его жены, мисс Мэри, за плечами тридцать или даже больше лет опыта работы медсестрой, как и у Трэвиса. Он заметил, что я встревожена.

– Не волнуйся, – заверил он меня, – они тебя полюбят.

Ровно в этот момент к двери подошла миниатюрная женщина лет восьмидесяти, одетая в ярко-розовый спортивный костюм, с идеально уложенными волосами и с макияжем.

– Трэвис! – воскликнула она, обнимая его.

«Отлично, – подумала я, – они будут крайне расстроены, когда услышат, что я его заменяю». Трэвис отошел в сторону, чтобы представить меня. Я заметила замешательство на лице Мэри: она переводила взгляд с Трэвиса на меня и обратно.

– Да, я получил должность менеджера, – сказал Трэвис, опережая вопрос Мэри. – Я планирую передать мистера Карла в умелые руки Хэдли.

Без всякого замедления Мэри ответила:

– Что ж, мы будем скучать, но мы очень за тебя рады. Давайте, заходите в дом. Сегодня невыносимо душно. Давайте выпьем сладкого чая.

Мы вошли в их очаровательный коттедж, наполненный естественным светом, растениями и книгами. Я почувствовала, что немного расслабилась, когда мисс Мэри протянула мне сладкий чай.

– Слышала, вы были медсестрой, – неуверенно начала я.

Она протестующе замахала руками:

– Педиатрия, милая. О хосписах я ничего не знаю. Если ты будешь рассказывать мне о своих действиях перед тем, как делать что-либо, я лезть не буду, – она подмигнула мне и улыбнулась.

Мы проследовали за Мэри по коридору в темную спальню, расположенную рядом со светлой гостиной. Там на больничной койке лежал мистер Карл. В свете телевизора я смогла разглядеть его черты.

– Дорогой, у нас новая медсестра, – радостно сообщила Мэри своему мужу.

Мистер Карл только хмыкнул и прибавил громкость телевизора. Трэвис усмехнулся про себя и спросил, можно ли ему включить свет.

– Нет, – хрипло ответил мистер Карл.

Трэвис все равно включил свет, извинившись и объяснив, что мы уйдем в течение десяти минут. Мистер Карл был явно огорчен, когда Трэвис осматривал его кожу в поисках каких-либо ран, нуждающихся в лечении. Я молча наблюдала за происходящим, пытаясь не показывать свою реакцию. Хотя я не была в том положении, чтобы комментировать происходящее и давать обратную связь, мне казалось, что Трэвису не следовало спрашивать разрешения у мистера Карла, тем более если он все равно собирался включить свет. Мне казалось, это создает ложную иллюзию выбора, что нехорошо для человека в положении мистера Карла, чьи возможности выбора и так были ограничены. Я сделала себе пометку, что окажись в подобной ситуации, я бы вместо этого объяснила, что собираюсь делать и зачем, и заверила пациента, что постараюсь закончить как можно скорее.

Не обнаружив никаких ран, Трэвис вкратце рассказал мисс Мэри о медикаментах, которые он собирается пополнить. Она понимающе кивнула.

Пять минут спустя мы с Трэвисом вновь оказались на улице под палящим солнцем.

– Он сварливый. Я должен был предупредить тебя.

Я прикрыла глаза от солнца и молча посмотрела в сторону своей машины. Работа в паре с другими медсестрами дала понять мне, какой я хочу быть рядом с пациентами, но иногда она показывала, какой я быть не хочу.

Два дня спустя я снова была у двери мистера Карла и Мэри, но на этот раз одна. Мистер Карл был теперь моим пациентом, и я была полна решительности вести себя с ним иначе. Для меня было очевидно, что мистеру Карлу по вполне понятным причинам не по душе паллиативная помощь. Он просто хотел, чтобы его оставили в покое и не мешали смотреть телепередачи. Поскольку я была молодой и энергичной медсестрой, то хотела переубедить его.

Когда мисс Мэри открыла дверь, я увидела, что сегодня на ней был надет другой спортивный костюм, на этот раз королевского синего цвета. Ее прическа и макияж снова были безукоризненны. Мне стало приятно от этого осознания. Я надеялась, что через пятьдесят лет буду выглядеть так же хорошо. Она жестом пригласила меня войти и сказала, чтобы я шла прямо в спальню мистера Карла, а она подойдет через минуту. Мистер Карл был все на том же месте, как и во время моего последнего визита. И снова комната освещалась только телевизором, а белые простыни мистера Карла были натянуты до подбородка.

– Здравствуйте, мистер Карл, можно мне войти? – негромко спросила я, слегка постучав в дверь спальни. Он посмотрел на меня, смутившись на мгновение, но кивнул головой в молчаливом согласии. Вместо того, чтобы включить свет, я села на стул около его кровати и спросила, что он смотрит.

– Спорт, – коротко ответил он.

Я молча наблюдала за ним в течение минуты, замечая, что он оглядывается на меня каждые несколько секунд.

– Тебе разве не нужно что-то делать? – наконец спросил он.

– Нужно, но я могу дождаться рекламной паузы. Я никуда не спешу.

Он поднял брови в явном удивлении, но ничего не сказал и снова повернулся к телевизору.

Как только началась реклама, я спросила, могу ли я включить свет, чтобы лучше разглядеть его кожу. Он кивнул, и я приступила к осмотру. Закончив, я собралась выключить свет, но он велел мне оставить его включенным. Я подчинилась и снова села за работу над документами. После нескольких минут молчаливого составления графика я заметила, что играет любимая футбольная команда моего парня Криса.

– О, мой парень смотрел этот матч прошлой ночью! – воскликнула я. – Он обожает спорт, но все, что он говорит, тут же вылетает у меня из головы.

Я увидела, как мистер Карл улыбнулся. Кажется, его твердая броня дала первую трещину.

– Я понимаю, что такое тачдаун, но что означает «первое касание»? – маленькая невинная ложь никому не повредит.

– Это когда они достигают точки на поле, а затем получают еще четыре попытки, чтобы продолжить двигаться по полю к тачдауну, – объяснил он.

– О-о-о, в этом есть смысл!

– Ты уверена, что достаточно умна, чтобы быть моей медсестрой? – спросил он со смешком.

Я пожала плечами:

– Думаю, вам придется узнать это на своем горьком опыте.

На этот раз он рассмеялся громче, и мисс Мэри вбежала в комнату, лихорадочно спрашивая, что случилось. Но ее беспокойство быстро улетучилось, когда она поняла, что мы просто смеемся.

Когда мы выходили из комнаты мистера Карла, мисс Мэри обняла меня и поблагодарила за то, что я заставила его улыбнуться. Она сказала, что не видела его улыбки уже несколько месяцев.

В тот вечер за ужином я с энтузиазмом рассказывала Крису о своем новом пациенте. Он спросил, довольна ли я этим назначением.

– Да, – ответила я. – Я чувствую, что меняю ситуацию к лучшему.

– Я очень горжусь тобой, – сказал он, поцеловав меня в лоб, и встал из-за стола, чтобы убрать посуду.

* * *

Крис был физиотерапевтом, с ним я познакомилась на своей прошлой работе в доме престарелых. Когда только начала там работать, я заметила, что его имя постоянно на слуху.

– Вы уже встречались с физиотерапевтом? – спросила меня миссис Стюарт, когда я меняла простыни под ее хилым телом.

– Пока нет, – рассеянно ответила я, попутно осматривая ее кожу.

– Он тратит свой обеденный перерыв на то, чтобы помочь мне пошевелить ногами. Моя страховка больше не предусматривает визиты к физиотерапевту, так что он делает это абсолютно бесплатно.

Я никогда не слышала, чтобы врач делал что-то подобное.

– Это замечательно. Он – замечательный, – сказала я ей.

– Он потрясающий, – улыбнулась она и подмигнула.

Впервые я встретила Криса, когда принимала отчет от другой медсестры. Он был красивым мужчиной лет тридцати, я могла видеть его мускулы даже под медицинской формой. Его внешность была особенной. Как я узнала потом, это было результатом его японско-греческого происхождения. Медсестра представила нас, и мы застенчиво улыбнулись друг другу. Мельком я заметила, как одна из пациенток, мисс Морган, пристально посмотрела на нас, прежде чем проехать по коридору в своем кресле.

Позже в тот же день, когда я сидела в одиночестве на сестринском посту и составляла свои карты, мисс Морган заехала ко мне.

– У тебя есть молодой человек? – спросила она.

– Нет, – ответила я в замешательстве.

– Тебе следует почаще общаться с Крисом.

Я рассмеялась:

– Я бы с удовольствием, но у меня нет причин появляться в его стороне корпуса.

Дом престарелых был построен таким образом, что палаты и реабилитационный центр находились по разным сторонам здания, в центре которого находился кафетерий. Шансы на то, что мы увидимся, не считая случайных встреч в кафетерии, были невелики.

Мисс Морган нахмурила брови, явно что-то замышляя. Затем она быстро развернула свое инвалидное кресло и уехала прочь. Я выглянула за дверь, чтобы посмотреть, куда она направляется, и увидела, как она остановилась рядом со своими подругами – дамами из общества Красных шляп⁵. Пока они болтали и хихикали, я заметила, что они время от времени поглядывают на меня. Я опустила голову и продолжила составлять графики.

На следующий день я шла по коридору, когда увидела, как мисс Морган приподнимается из своего инвалидного кресла и опускается на землю. Крайне озадаченная, я подошла к ней:

– Все в порядке, мисс Морган?

– Ох, милая, боюсь, что я упала. Теперь мне нужно на физиотерапию. Не будешь ли ты так любезна отвести меня туда?

Я смотрела на нее с нескрываемым удивлением, прекрасно зная, что она «упала» намеренно. Она неубедительно изобразила гримасу боли, но в ее глазах плясали озорные искорки. Не зная, что еще делать в такой ситуации, я помогла мисс Морган сесть обратно в кресло и покатила ее в отделение физиотерапии.

Только завидев нас, Крис быстро встал из-за стола.

– Что случилось? – спросил он, опускаясь на колени рядом с мисс Морган.

– Я такая недотепа! Упала со стула, а эта милая медсестра любезно помогла мне подняться и привезла к вам.

Я не хотела возражать, поэтому сказала:

– Похоже, вы в надежных руках, так что скоро увидимся, когда я принесу ваши послеобеденные препараты.

– О нет! Это займет всего лишь минуту. Почему бы тебе не остаться, чтобы мне не пришлось тащиться на коляске самой так далеко? – невозмутимо парировала мисс Морган.

Я пожала плечами и присела на стопку синих гимнастических матов неподалеку, наблюдая, как Крис осматривает ее. Только потом Крис расскажет мне, что для него с самого начала было очевидно, что с мисс Морган все в порядке. И все же он подыграл ей.

– Тебе нравится новая работа? – спросил он меня, осматривая руку мисс Морган.

– Кажется, все работают здесь целую вечность и хорошо знают друг друга. Как новичок я чувствую себя немного не в своей тарелке.

– Я работаю здесь уже четыре года и знаю всех. Был бы рад познакомить тебя с остальными. Запишешь свой номер телефона? – спросил он, хватая блокнот со своего стола и протягивая мне. Я старалась скрыть свое волнение, когда записывала номер и возвращала блокнот.

И вот, почти два года спустя, мы все еще были вместе.

* * *

Через три дня после моего первого визита я вновь вернулась к мистеру Карлу. На этот раз я чувствовала себя гораздо увереннее. Мисс Мэри встретила меня в своем обычном спортивном костюме и помахала рукой, приглашая к пациенту. Я обнаружила его все на том же привычном месте, но на этот раз он улыбался.

– Мой парень был очень впечатлен моими футбольными познаниями, – сказала я. – Все благодаря вам!

– О, это пустяки, – ответил он. – Нам предстоит еще много работы! Вы слышали об Уэйне Болте?

– Понятия не имею, о ком вы говорите, – смеясь сказала я.

Пока я проводила свой медицинский осмотр, мистер Карл заполнял пробелы в моих знаниях, объясняя, что Уэйн был спринтером, который только что в третий раз подряд завоевал золото на двух Олимпийских играх. Пока я слушала сердце и легкие Карла, он сказал:

– Не говори своему парню, что это я тебе рассказал. Пусть он думает, что это твоя заслуга. Посмотрим, что он скажет.

Я улыбнулась и согласилась.

Как только вернулась в свою машину и направилась к следующему пациенту, я позвонила Крису и рассказала ему все, что узнала об Уэйне.

– Ты слышала о нем? – возбужденно спросил он, выдавая один малоизвестный факт об олимпийской карьере Болта за другим. Я с удовольствием позволила ему рассказать мне все это, пока пятнадцать минут ехала до дома следующего пациента.

Спустя несколько дней я радостно доложила мистеру Карлу, в каком восторге был Крис от моего новообретенного интереса к спорту. Мы вместе рассмеялись, когда Карл заверил меня, что это останется нашим секретом. Но вместе со смехом я почувствовала комок в горле. Я знала, что, позволяя связи между мной и Карлом укрепиться, я обрекаю себя на разбитое сердце. Я напомнила себе, что нужно жить сегодняшним днем, а не страхами завтрашнего – это обещание, которое дала себе, когда начала работать в хосписе.

Несколько недель спустя мистер Карл поприветствовал меня запиской, написанной от руки. Удивленная, я открыла ее и увидела новости за последние несколько дней.

– Я начал записывать информацию, – сказал мистер Карл. – Каждый раз, когда ты уходишь, я вспоминаю что-то еще, что хотел тебе сказать. Так я точно ничего не забуду.

– Идеально, – ответила я, – теперь я тоже ничего не забуду.

Через несколько часов я забрала Броуди из детского сада. Прежде чем войти внутрь, я несколько минут сидела в машине на подъезде к дому. Броуди заснул по дороге домой, поэтому, пока он спал, я достала из кармана халата смятую бумажку и начала читать ее, улыбаясь про себя. На тот момент новости Карла уже не ограничивались спортивными и включали в себя текущие события и другие достойные освещения темы. Он знал, что я мать-одиночка и у меня не бывает времени посмотреть или почитать новости, поэтому он взял на себя обязанность держать меня в курсе. Когда я поблагодарила его за то, что он делает, Карл сказал, что это дало ему смысл и ему интересно этим заниматься. Сложив записку и положив ее на центральную консоль машины, я аккуратно разбудила Броуди, и мы пошли в дом. За ужином я поделилась последними спортивными новостями с Крисом. Мысленно я поблагодарила мистера Карла за то, что он позволил мне выглядеть гораздо более эрудированной, чем была на самом деле.