Kitabı oku: «Снежная девочка», sayfa 2
Глава 4
Лишь те, кто не перестают искать, находят себя.
27 ноября 2003 5 лет с момента исчезновения Киры
На пересечении 77-й улицы и Сентрал-Парк-Уэст в Нью-Йорке в 9.00 утра 27 ноября сотни помощников и волонтеров толпились вокруг больших надувных фигур, которые вот-вот должны были подняться с земли. Всех, кто принимал участие в запуске огромных шаров, которым предстояло пронестись по улицам Нью-Йорка и оказаться перед универмагом «Мэйсис» на Геральд-сквер, разделили на группы. Они были одеты в соответствии с персонажем, которым управляли: те, кто отвечал за полет отважного поросенка Бейба, были в розовых куртках, те, кто нес харизматичного мистера Монополия, были в элегантных черных костюмах, а те, кто сопровождал легендарного Игрушечного солдатика, – в синих комбинезонах. На Геральд-сквер утро началось с грандиозного флешмоба «Америка поет» в разноцветных толстовках, а за ним последовали выступления лучших артистов страны.
Город превратился в один большой праздник. Люди на улицах улыбались, а дети с волнением стекались к месту, где проходил парад. Даже предприниматель Дональд Трамп прилетел на собственном вертолете, чтобы передать телеканалу «Эн-би-си» вид с воздуха на процессию, шедшую по прямым линиям Манхэттена.
Исчезновение Киры Темплтон уже кануло в Лету, но осталось в подсознании города. Матери и отцы шли вплотную за своими детьми, соблюдая меры предосторожности, о которых раньше даже не задумывались. Они избегали «опасных точек» – мест наибольшего скопления людей. Перекресток Таймс-сквер, финальная точка парада у магазина «Мэйсис» и более отдаленная часть Бродвея были заполнены туристами, взрослыми и жителями соседних городов. Семьи с детьми предпочли наблюдать за происходящим неподалеку от места начала парада – с параллельной улицы Сентрал-Парк-Уэст. Так было безопаснее: широкая проезжая часть и тротуары исключали пробки и давку.
Было 9.53 утра, и ровно в тот момент, когда надувная Большая Птица из «Улицы Сезам» взмыла в воздух под пристальным взглядом сотен улыбающихся детей и родителей, на середину улицы ворвался пьяный мужчина, гневно крича сквозь слезы:
– Следите за детьми! Следите за своими детьми, иначе этот город поглотит их! Он поглотит их, он поглощает все хорошее, что есть на его улицах! В этом городе нельзя никого и ничего любить, иначе он отберет это, как отбирает все, что попадается ему на глаза!
Некоторые родители перевели взгляд с гигантской желтой птицы на пьяного мужчину, одетого в запятнанный костюм без галстука. У него была неухоженная темная борода и взлохмаченные волосы. Из пораненной губы стекала кровь, пачкая воротник рубашки. Глаза мужчины переполняли боль и отчаяние. Он прихрамывал – на одной ноге вместо ботинка остался только белый носок с абсолютно черной подошвой.
Несколько волонтеров подошли к мужчине, чтобы успокоить его.
– Эй, дружище, не рановато ли так набираться? – сказал один из них, пытаясь увести его в сторону.
– Сегодня День благодарения, как вам не стыдно? – сказал другой. – Уходите отсюда, пока вас не арестовали. Дети же смотрят. Ведите себя прилично.
– Мне было бы стыдно участвовать… в этом. Быть частью этой… этой машины, которая пожирает детей! – закричал пьяница.
– Секундочку… – сказал один из волонтеров, припоминая что-то. – Вы же отец той девочки, которая…
– Не смей упоминать мою дочь, ублюдок!
– Точно! Это вы… Вам не стоило приходить… сюда, – продолжил тот, стараясь проявить сочувствие.
Аарон понурил голову. Он всю ночь провел в барах, пока они не закрылись. Затем он пошел в магазинчик и купил бутылку джина, которую продавец-пакистанец согласился продать ему из жалости. Аарон одним глотком осушил треть бутылки, и его сразу же стошнило. Тогда он сел и расплакался. До начала парада «Мэйсис» и пятой годовщины исчезновения Киры оставалось несколько часов. Накануне он проснулся в слезах, как и все предыдущие годы. Аарон никогда не пил до того, как потерял дочь. Он вел правильный и здоровый образ жизни и позволял себе бокал белого вина, только когда они принимали гостей в его бывшем доме в Дайкер-Хайтс, престижном районе Бруклина. После случившегося с Кирой он ни дня не обходился без виски. Разница между Аароном Темплтоном 1998 года и Аароном Темплтоном 2003 года была разительной. Жизнь явно не была к нему благосклонна.
Заметив происходящее, подбежал полицейский.
– Сэр, вам нужно уйти, – заявил он, схватив Аарона за руку и указывая на заграждения. – Здесь могут находиться только участники шествия.
– Не трогайте меня! – крикнул Аарон.
– Сэр… пожалуйста… я не хочу вас арестовывать на глазах у детей.
Аарон повернулся и понял, что все смотрят только на него. Никого не интересовали ни гигантская тень, отбрасываемая желтой птицей, ни маячившая вдалеке фигура Человека-паука, которую готовили к взлету. Он понурил голову. Снова сломлен. Повержен в пух и прах. Эмоциональное потрясение в день парада было невыносимым, и ему оставалось только вернуться в свою новую квартиру в Нью-Джерси, чтобы проспаться и рыдать в одиночестве. Но тут полицейский дернул его за руку: худшее, что тот мог сделать.
Развернувшись, Аарон с силой ударил полицейского кулаком в лицо, сбив того с ног, под изумленные взгляды сотен детей и родителей, которые тут же начали возмущаться.
– Как так можно! – крикнул один из зрителей.
– Прочь отсюда! – завопил другой.
В лицо Аарону прилетела бутылка с водой, и он начал ошеломленно озираться по сторонам, не понимая, откуда пришел удар.
Не успел он понять, почему на него кричат и гонят прочь, как к нему подбежали еще двое полицейских и грубо повалили на землю. При падении Аарон ударился лицом об асфальт. Менее чем через пять секунд его руки уже скрутили за спиной, а наручники перекрыли прилив крови к запястьям. Не успел его мозг осознать боль – на это ушло еще две минуты – как полицейские и кто-то из волонтеров подняли его под аплодисменты окружающих, приглушенные крики и стоны самого потерявшего надежду отца.
В полицейской машине он уснул.
Час спустя Аарон очнулся уже в управлении Западного бюро Департамента полиции Нью-Йорка со скованными за спиной руками, а рядом сидел добродушный пожилой мужчина с грустной физиономией. Лицо Аарона ныло, и он скривился, пытаясь стряхнуть засохшую кровь, но это была плохая затея. Теперь заболело все.
– Плохой день? – спросил незнакомец.
– Плохая… жизнь. – Аарона мутило.
– Ну, жизнь так и останется плохой, если ничего не менять.
Аарон посмотрел на него и кивнул. На мгновение он задумался, что, кроме наручников, ничто не выдавало в его собеседнике правонарушителя. Наверное, неоплаченный штраф за парковку.
Между столами прошла темноволосая женщина и обратилась к пожилому мужчине:
– Вы мистер Родригес? – Она достала из папки листок бумаги.
– Так точно, – подтвердил тот.
– Через пару минут подойдет мой коллега из отдела по расследованию убийств и задаст вам несколько вопросов. Хотите вызвать адвоката?
Аарон шокированно посмотрел на мужчину.
– В этом нет необходимости. Я уже все сказал, – спокойно ответил мистер Родригес.
– Как угодно. Но знайте, у вас есть право обратиться к местному адвокату, когда вы будете делать заявление.
– Моя совесть чиста. Мне нечего скрывать, – улыбнулся мужчина.
– Хорошо. Скоро за вами придут. А вы у нас… Темплтон, Аарон. Пойдемте со мной, пожалуйста.
Аарон неловко встал и кивнул на прощание мистеру Родригесу. Женщина шла быстрым шагом, а он держался позади, пока они не дошли до приемной.
– Вот ваши вещи. Позвоните кому-нибудь, чтобы за вами приехали.
– И все? – недоуменно спросил Аарон.
– Полицейскому, которого вы ударили, стало вас жаль. Он знает, кто вы. Видел вас по телевизору в связи с делом вашей дочерью. Он говорит, вы уже достаточно натерпелись, к тому же сегодня День благодарения. Он не стал выдвигать обвинений, и в отчете сказано, что вас арестовали только из-за буйного поведения. Это незначительное правонарушение.
– То есть… я могу идти?
– Не так быстро. Вы сможете уйти, только если кто-то заберет вас. Мы не можем позволить вам уйти одному, пока вы еще… ну, пьяны. Если хотите, можете поспать в приемной, но не советую, сегодня ведь День благодарения. Вернитесь домой пораньше, поспите, а затем поужинайте с семьей. Вас наверняка ждет вкусная еда.
Аарон вздохнул и оглянулся на место, где сидел мистер Родригес.
– Можно узнать, что он натворил?
– Кто?
Аарон кивнул в сторону мужчины.
– Он выглядит добропорядочным гражданином.
– О, так и есть. Прошлой ночью он застрелил четырех мужчин, которые изнасиловали его дочь.
Аарон сглотнул и посмотрел на мистера Родригеса с неким восхищением.
– Он, вероятно, проведет остаток жизни в тюрьме, но я его не виню. Если б я была на его месте… Не знаю, что бы я сделала.
– Но вы же работаете в полиции. Ваша задача – сажать в тюрьму плохих парней.
– Ну, именно поэтому я так и говорю. Я не особенно доверяю системе. Те, кого он убил, уже привлекались за несколько преступлений на сексуальной почве, но… вы знаете, где они были? На свободе. Не понимаю. С каждым разом я все меньше верю в правосудие. Вот почему я работаю в управлении с документами, а не ставлю свою жизнь на кон ради системы. Здесь лучше, приятель.
Аарон кивнул. Женщина достала пластиковую коробку с кожаным бумажником, ключами с брелоком в виде пса Плуто и телефоном «Нокиа 6600» и положила ее на стойку. Аарон убрал в карман бумажник и ключи и включил телефон. Он увидел двенадцать пропущенных звонков от Грейс и начал писать сообщение, но удалил, так и не отправив. Если он хочет покинуть это место как можно скорее, лучше позвонить.
Мужчина прижал трубку к уху, и через несколько секунд на другом конце послышался женский голос:
– Аарон?
– Мирен, ты можешь приехать и забрать меня? У меня небольшие проблемы.
– Что?
– Пожалуйста…
Мирен вздохнула.
– Я в редакции. Это срочно? Где ты?
– В полицейском участке.
Глава 5
Человек – это то, что он любит, но также и то, чего он боится.
Мирен Триггс 1998
В тот же день, после занятий, я решила просмотреть все, что было опубликовано об исчезновении Киры Темплтон. Не прошло и недели, но статьи и слухи о ней росли как снежный ком. Я зашла в архив университетской библиотеки и спросила у девушки за стойкой, может ли она запустить поиск по новостям, опубликованным со дня исчезновения и включающим слова «Кира Темплтон».
Помню выражение лица девушки и ее холодный ответ:
– Газет за прошлую неделю еще нет в системе. Мы пока обрабатываем 1991 год.
– 1991-й? Но ведь на дворе 1998 год. Мы живем в век технологий, и вы говорите мне, что мы отстаем на семь лет?
– Да. Мы до сих пор перестраиваемся, но вы можете просмотреть печатные версии. Их не так много.
Я вздохнула. В чем-то она была права. Разве долго придется искать новости об исчезновении?
– Можно посмотреть газеты за прошлую неделю?
– Какие? «Манхэттен пресс», «Вашингтон пост»…
– Все.
– Все?
– Национальные и штата Нью-Йорк.
Девушка в замешательстве посмотрела на меня и впервые вздохнула.
В ожидании я присела на стол, пока библиотекарша исчезла за боковой дверью. Ее не было целую вечность, и мои мысли сами собой вернулись к той ночи. Я встала, чтобы выбросить их из головы. Какое-то время бесцельно бродила между стеллажами, шепча на испанском названия книг испаноязычных авторов.
Услышав позади стук колес, я обернулась и увидела девушку, которая с улыбкой толкала тележку, нагруженную более чем сотней газет.
– Это все мне? – удивленно спросила я. Мне представлялась кипа поменьше.
– Это то, что вы просили, нет? Газеты за последнюю неделю. Только национальные и местные, штата Нью-Йорк. Не знаю, для какой работы это нужно, но точно не получится обойтись национальными?
– Все отлично.
Оставив у одного из столов рядом с окном тележку, она вернулась за стойку. Я схватила первую газету и начала быстро переворачивать страницы, читая заголовки. Мои глаза метались от одного к другому, как две хищные птицы, рыщущие по кустам.
Существует несколько способов поисков источников для исследования, и выбор того или иного зависит от вашей интуиции и изучаемой темы. В одних случаях лучше всего обратиться к полицейским архивам, в других – к муниципальным или национальным реестрам. Иногда ключевые подсказки дает свидетель или осведомитель, но зачастую это чистый инстинкт. Искать, копать, собирать каждую крупицу информации, которая может оказаться полезной. С делом Киры Темплтон я искала на ощупь. Было еще рано пытаться получить досье о ее исчезновении, и, кроме того, ни один агент ФБР не осмелился бы поделиться информацией со студенткой последнего курса факультета журналистики. Если ФБР с кем и сотрудничало, то только с репортерами ведущих изданий, и то только в том случае, если это было необходимо и могло помочь продвижению дела. Такое иногда случалось. Полиции нужны были глаза миллионов людей, поэтому они предоставляли СМИ конфиденциальную следственную информацию, чтобы при помощи общественности установить личность убийцы или найти жертву. В таких громких делах, как дело Киры, публикация подробностей об одежде, в которую она была одета, о том, где ее видели в последний раз, или даже о том, чем она любила заниматься, могла сделать поиски более эффективными и помочь полиции быть начеку в случае обнаружения ключевой улики.
Я быстро пролистала газеты за 26 ноября, День благодарения, поскольку это был тот самый день, когда Кира исчезла. Материалы заканчивали собирать накануне ночью, и в них говорилось о событиях, произошедших 25 ноября, поэтому там не могло быть никакой информации о девочке.
Первое упоминание об исчезновении Киры я нашла в газетах за следующий день, пролистав несколько сотен страниц различных изданий с фотографиями парада и заголовками об официальном начале Рождества. В нижнем углу 16-й страницы газеты «Нью-Йорк дэйли ньюс» в черной рамке была напечатана первая фотография Киры, та самая, что несколько дней спустя украсила обложку «Манхэттен пресс». В статье нейтральным тоном сообщалось: накануне начались поиски пропавшей трехлетней девочки по имени Кира. Согласно статье, на ней были джинсы, белая или светло-розовая кофта и белая утепленная куртка. Больше никаких сведений. Время исчезновения или место, где ее видели в последний раз, не упоминались.
Я не удивилась, обнаружив в газетах за 27-е число более развернутую статью. Еще одна газета, на этот раз «Нью-Йорк пост», посвятила исчезновению Киры полстраницы. Статья, подписанная неким Томом Уолшем, сообщала следующее:
«Идет второй день поисков Киры Темплтон, пропавшей во время парада в День благодарения. Трехлетняя девочка исчезла в толпе два дня назад. Ее отчаявшиеся родители просят общественность помочь в поисках». Новость сопровождалась фотографией Аарона и Грейс Темплтон, держащих в руках фотографию дочери. Их глаза опухли от слез. Именно на этой фотографии я впервые увидела родителей.
Я продолжала читать газеты, выбирая страницы, на которых упоминалась Кира или парад, продвигаясь вперед по календарю, пока не дошла до текущего дня и первой полосы «Манхэттен пресс».
Взглянув на часы, с удивлением обнаружила, что было уже почти девять часов вечера. В библиотеке, которая в это время года была открыта до полуночи, так как экзамены уже были не за горами, но еще достаточно далеко, чтобы ни у кого не было срочной необходимости заниматься, было пусто.
Мне не следовало задерживаться так поздно. Я быстро запихала нужные страницы в рюкзак и подкатила тележку к стойке. Увидев беспорядочную гору бумаг, библиотекарша заворчала.
Я вышла на улицу в нью-йоркскую ночь. Посмотрел в одну сторону – ни души. С другой стороны виднелась пара силуэтов, окруженных дымом: люди разговаривали и курили в дверях бара. Я вернулась внутрь, и девушка за стойкой притворно улыбнулась, увидев меня снова.
– Можно воспользоваться телефоном? Я не взяла с собой денег на такси…. Я не планировала задерживаться допоздна.
– Еще только девять часов. На улицах есть люди.
– Так могу я воспользоваться телефоном или нет?
– Эээ… Конечно. – Она протянула мне трубку.
Я снимала квартиру в центре Гарлема, в красном кирпичном здании на 115-й улице, всего в десяти минутах ходьбы от университета, который находился на восточной стороне Морнингсайд-парка, а мой дом – на западной.
Чтобы попасть в квартиру, требовалось лишь пересечь несколько улиц и пройти через парк. Проблема заключалась в том, что в те годы в районе было неспокойно. Здесь было много кондоминиумов и социального жилья, и это место к югу от Центрального парка притягивало различные банды, мелкие группировки, наркоманов и грабителей в поисках ни о чем не подозревающей жертвы. Днем обходилось без грабежей и разбоев, но к ночи ситуация полностью менялась.
Я набрала номер единственного человека, который ответил бы в этот час.
– Да? – произнес мужской голос на другом конце.
– Не хочешь встретиться? Я в факультетской библиотеке.
– Мирен?
– У меня был долгий день. Так да или нет?
– Хорошо. Буду через пятнадцать минут.
– Я подожду тебя внутри.
Повесив трубку, осталась стоять, наблюдая, как библиотекарша пытается разобраться в газетном беспорядке, который я учинила. Вскоре на пороге появился профессор Шмоер, одетый в пиджак с заплатками на локтях и круглые очки в роговой оправе, и жестом позвал меня на улицу.
– Все хорошо? – спросил он в качестве приветствия, едва мы вышли на тротуар.
– Я припозднилась.
– Я провожу тебя до дома, а потом уйду, хорошо? Я не могу остаться. – Он повернулся ко мне спиной и двинулся на восток. – В редакции просто хаос. Издатель хочет напечатать что-нибудь о Кире Темплтон на первой странице, что угодно, и у меня такое чувство, будто завтра такое будет во всех газетах после сегодняшней «Манхэттен пресс». Мы только разбередим рану, и, честно говоря, мне противно быть частью этого.
Ускорив шаг, я догнала его.
– А что вы собираетесь публиковать? – спросила из любопытства.
– Звонок матери в службу спасения. Мы получили копию записи.
– Ох, плохо дело, – выдохнула я, подняв брови. – Неожиданный для «Дэйли» крен в сторону сенсации. Разве вы не деловое издание?
– Именно. Поэтому-то меня и тошнит от их планов.
Я ответила не сразу. Меня отвлек звук наших шагов по тротуару и то, как наши тени сначала обогнали нас, когда мы прошли мимо фонаря, а затем исчезли.
– А ты не можешь ничего возразить? Разве ты не можешь опубликовать что-нибудь другое? Ты же главный редактор.
– Продажи, Мирен. Продажи – это все, – раздраженно бросил он. – Ты сама сегодня это сказала. Возможно, ты просто не осознаешь, насколько от них все зависит. Только они и имеют значение.
– Настолько?
– Сегодняшний тираж «Манхэттен пресс» взлетел. Они продали в десять раз больше газет, чем вчера, Мирен. А все остальные газеты продавались плохо. Они в выигрыше, как ни посмотри.
– В десять раз?
– Мы не знаем, что они опубликуют завтра, но так это и работает. Хотим мы этого или нет, но поиск этого ребенка станет главной загадкой следующих нескольких месяцев во всех средствах массовой информации, если только она не отыщется раньше. Некоторые издания даже предпочли бы, чтобы она так и не нашлась, – в их интересах растягивать эту историю как можно дольше. Когда люди забудут об этом деле, а газеты – о ней, начнется траур, но всем будет уже все равно, и только если сама Кира или ее труп появится посреди Таймс-сквер, тема будет поднята снова.
Он выглядел обессиленным и настолько подавленным, что я не осмелилась ничего сказать.
Мы подошли к статуе Карла Шурца, и я попросила обойти парк, хоть это и удвоит время прогулки, но Шмоер согласился без колебаний.
Дальше он шел молча. Конечно, дело было в его возрасте. Профессор был старше меня лет на пятнадцать и знал, что мне не требовались разговоры. Он ждал, пока я сдамся сама. Возможно, думал, я затрону эту тему после моего отказа пересечь парк, но я не собиралась это обсуждать. Дойдя по Манхэттен-авеню до дома, я сказала:
– Спасибо, профессор.
– Не за что, Мирен. Ты же знаешь, я просто пытаюсь помочь…
Я с благодарностью обняла его. Было приятно чувствовать себя в некоторой степени защищенной.
Внезапно он взволнованно оттолкнул меня, и мое настроение упало.
– Это… это неправильно, Мирен. Я не могу этого сделать. Мне нужно вернуться в редакцию.
– Да я просто… просто обняла тебя, Джим, – возмутилась я с серьезным и сердитым видом. – Ты совсем с ума сошел?
– Мирен, ты знаешь, я не… Я не могу. Мне нужно идти. Этого не должно было случиться. Если нас увидят…
– Это правда так срочно? – Я старалась не принимать близко к сердцу его отказ.
– Нет, просто… – Он колебался. – В общем, да, я не могу остаться.
– Прости, я… Я думала, мы… друзья.
– Нет, Мирен. Дело не в этом… Просто мне нужно вернуться в редакцию. Правда.
Я заметила, что он нервничает больше, чем следовало бы, и ждала продолжения.
– Дело в звонке матери Киры Темплтон в полицию, – наконец сказал профессор. – Ситуация сложная. И я не думаю, что это хорошее решение.
– Можешь рассказать подробнее? Я выбрала Киру Темплтон для своего расследования на этой неделе.
– Ты не занимаешься утечкой? – удивился он. – Я думал, ты хочешь получить зачет.
Я была рада, что мы замяли тему объятий и напряжение между нами рассеялось.
– Да, но я не хочу быть как остальные. Эту тему возьмут все. Это легкая добыча. Но Кира заслуживает того, чтобы кто-то изучил ее дело без знака доллара перед глазами.
Шмоер кивнул в знак согласия.
– Ладно. Я скажу тебе только одну вещь об этой записи.
– Что же?
– Этот звонок родителей в 911…
– Что с ним не так?
– Кажется, они что-то скрывают.
