Kitabı oku: «Кровавая сделка», sayfa 4
Глава 13
После очередного дня с бесполезным расследованием, Грачев сидел у себя в саду. Стоял уже глубокий вечер, и всюду слышались сверчки. Ему нравилось так проводить своё свободное время, потому как в доме он ощущал полную пустоту, которая вводила в уныние. Одноэтажное строение из серого кирпича, окружённого высоким забором из бетонных плит. Сара любовно высаживала клумбы, которые теперь зарастали сорняками и приобретали непроглядный вид.
– Надо бы нанять садовника. – Пробормотал он, касаясь рядом лежащего откормленного пса породы пекинес. Грачев нашёл его месяц назад у мусорника. Глядя на истощённого создания, никому не нужного, он поддался своему порыву подарить псу новый дом. До этого у него не было собаки. Дом охраняла современная сигнализация, и ему не хотелось лишний раз слушать дурацкий лай. Походы по ветеринарам, лучшая собачья еда, ласка – они произвели поразительный эффект. Собака поправилась и стала выглядеть так, словно не была бродячей. Одно только портило идиллию – работа Грачева. Из-за неё им обоим не хватало друг друга. Так что при любой возможности новоявленный друг практически не отходил ни на шаг от Грачева, но тот не выражал возражений. Ему было отрадно, что кому-то он нужен.
Флегматично лежащий пёс вдруг привстал. Навострив уши, он тут же огласил своим лаем, что что-то пошло не по привычному сценарию. Грачев, конечно, будучи отпетым полицейским, насторожился. Однако сигнализация не спешила орать.
– Тише, Тузик. – прошептал он псу, и тот заткнулся. Но продолжил наблюдение в ту сторону, откуда доносился подозрительный шум. Грачев держал руку на пистолете в заднем кармане брюк, если в случае чего, обороняться. Только от кого? В воришку-то не станешь стрелять. Полномочия не настолько широки, чтобы потом не отвечать за содеянное.
– Папа, ты где? – и от его сердца отлегло. Но он страшился радоваться приходу дочери. Должно у неё произошли экстраординарные обстоятельства, раз она пришла к нему после многомесячной молчаливой вражды, объявленной исключительно ей.
Когда Милена появилась в саду, Тузик вновь залаял.
– Тьху, Тузик, она не причинит нам вреда.
– Ого, папа, ты завёл собаку? Неожиданно с твоей стороны.
– Почему же? Я одинок, хоть собакам буду нужен.
Не то чтобы Грачев желал излить своё накопленное несчастье, просто расчувствовавшись, он потерял контроль над своим самообладанием. Может, Милена пришла добить его.
Милена застыла, не сводя своего взгляда от незнакомой собаки. Грачев решил взять инициативу в свои руки.
– Так с чем ты пожаловала? У тебя неприятности? Или?
Когда Милена подняла на него свои тёмные глаза, он увидел, что она плачет. Тревога овладела им. И вновь потеряв над собой контроль, он подскочил к ней, чуть не скинув раскладной стул.
– Милена, у тебя неприятности? Чем я могу помочь? Только не молчи, пожалуйста!
Лицо Милены озарила виноватая улыбка.
– Папа, у тебя профессиональная деформация налицо. У меня всё хорошо, просто стало стыдно.
– Стыдно? Да за что?
– За моё поведение перед тобой. Я была слишком жестока в минуты нашего общего горя… Я думала только о себе, за что корю себя.
Те желанные слова всё ещё едва пробивали стальную бронь недоверия полицейского.
– Что же заставило тебя передумать?
– Понимаешь, когда ты подошёл ко мне возле ресторана, и у меня не было возможности избежать нашей встречи, так как я встречалась с одним парнем… Ты выглядел тогда таким потерянным… Я тогда стала понимать, что пелена слишком долго застилала мои глаза.
Грачев стоял, как оглушённый. Сзади него поскуливал Тузик, не понимая, что происходит.
– Милена, если ты думаешь, что я держу на тебя обиду, то уверяю в обратном! Но мне правда не хватало тебя. Ведь ты – единственное, что у меня осталось на этом свете.
– А как же твоя собака?
– Ах, Тузик, ну это другое дело. Всё-таки он мне не ребёнок, хоть и люблю его, чертёнка эдакого.
Милена улыбалась уже со счастьем в глазах. Она обняла отца, чувствуя себя такой же маленькой девочкой, у которой не было ещё забот и печали. Даже сейчас отец был для неё тихой гаванью, если не центром Вселенной.
– Так что за парень, с которым ты встречаешься? – спросил Грачев, когда они уселись вдвоём у садового столика в окружении клумбы, которая олицетворяла разные перемены. Милена покраснела, но стала рассказывать отцу всё о Максиме.
Грачев искренне интересовался персоной того, кого он ещё не знал лично. Но глядя на блаженное лицо дочери, он понимал, что та счастлива. Каждое её слово выражало нежность и обожание, не так сильно свойственное её бунтарской натуре.
– Тебя послушать, то ты ухватила самого идеального мужчину из всех самых идеальных мужчин в мире.
– Но он таковым и является. – Быстро подтвердила Милена, со взором горящим.
– В таком случае, нам определённо стоит познакомиться друг с другом.
– Об том я и хотела поговорить. Я планирую пригласить…то мы планируем, ведь Максим сам настоял на знакомстве. В общем, приходи к нему домой на семейный ужин.
– Что ж, я принимаю приглашение. А то надоело питаться всякой ерундой.
Затем Милена с отцом сидели молча, наслаждаясь летним вечером. Потом она спохватилась.
– Знаешь, это благодаря Максиму я решила с тобой помириться. Он убедил меня, что ты заслуживаешь моего прощения… Ведь он как человек, потерявший родителей, ясно осознает как тяжело их отсутствие, сумел меня убедить, что стоит ценить не только мать.
– Я уже влюблён в твоего парня. – Осклабился Грачев.
И вновь дружеский смех под аккомпанемент лая Тузик.
Глава 14
– Отпустите меня сейчас же! – прошипела сквозь ровные белоснежные Аза, когда Максим схватил ее за руку возле станции метро рядом с их домами.
– И не подумаю, пока Вы не удовлетворите моё любопытство насчёт того, что вы видели во время транса!
Чёрные глаза метали молнии, но в то же время в них отражался необъяснимый страх. Или Максиму только так казалось?
– Если вы меня сейчас же не освободите, то я прокляну вас! Я это могу, уж поверьте!
Максим криво улыбнулся. Аза таки не беспринципное создание, если угрожает только ему. Ведь ещё есть Милена и Лера, за которых стоило понервничать.
– Я уже проклят. Так что мне всё равно, что со мной станется.
Конечно, его слова стоило воспринимать как чистый блеф, и цыганка об этом знала. Однако что-то заставило её сдаться его упорству. Жалость? Желание избавиться поскорее от общества молодого человека? Или таки тайна не давала ей спокойно жить? Как бы там не было, но она перестала вырываться.
– Ладно, отойдём в безлюдное место…
– А Вы там, поди, сбежите от меня.
– Нет, обещаю вам, что получите своё. Только сразу предупреждаю вас: оно того не стоит! От незнания крепче спишь…
– Уж только мне решать, стоит ли или нет.
Максим верил ей с большой неохотой, но тут как раз тот случай, что иногда придётся идти у неё на поводу.
Они пошли в дальний угол парка, где если и проходили люди, но далеко и редко. Рядом шумели машины, безостановочно проезжающие мимо по оживлённой дороге. Они встали у берёзы, и Максим по-прежнему держал Азу за кисть.
– Вы бы отпустили мою руку, мне ведь больно.
– Кажется, я ясно дал понять, что отпущу, когда вы закончите.
Аза поджала губы, явно жалея о том, что влезла не в своё дело. Жила бы себе спокойной жизнью и дальше, но нет же, нашла приключений на свою курчавую голову.
– Когда вы впали в транс, – сразу же без лишней воды начала она, отводя беглый взгляд в сторону, – я услышала какой-то шум. Словно что-то шипело, как масло – на раскалённой сковороде. Шум продолжался и наращивал громкость довольно долгое время. Затем раздаётся ваш голос. «Где я?» – и в ответ раздаётся уже явно не ваш – «На перепутье».
– На перепутье чего? – нетерпеливо спросил Максим, когда Аза слишком долго выдерживала паузу. Его цепкие лапы сильнее сжали локоть цыганки.
– Прошу дослушать меня до конца, не перебивая. Мне и так тяжело. – Отчеканила Аза, не отвлекаясь от точки на местами выжженной и потоптанной траве, в которую она глядела неотрывно.
«Между жизнью и смертью» – «Как? Я, что, умираю?» – Хм, не стоит торопиться с выводами! У тебя есть шанс вернуться на бренную землю. Правда, зачем?» – «Что надо сделать? Я готов на всё!» – «Странный парень, неужели тебя так привлекает жизнь в теле смертного?» – «Я должен отвечать за сестру! Она не виновата, чтобы лишаться и меня!» – «В таком случае, ты должен согласиться на сделку века! Нет, даже многих веков, ибо ты – первый» – «Я уже говорил, что согласен на всё!» – «Так уж и на всё? Чем поклянёшься?» – «А чем надо?» – «Обычно клянутся жизнью родителей, но твои давно болтаются в каких-то райских закоулках, так что думаю, обойдёмся без клятв» – «Не томите!» – «Выбирай, соглашаешься на любые условия и ты остаёшься живым. Нет – и отправляйся к праотцам сейчас же» – «Я выбираю жизнь!» – «Отлично, взамен этого я беру с тебя плату в виде двух человеческих жизней каждые три недели» – «Я согласен» – «Хм, а ты не мастак торговаться. Тогда не задерживаю тебя».
Выпалив всё это, цыганка едва не упала, благо её удержала крепкая хватка ошарашенного Максима. Прозвучавшее казалось невероятным, но, к сожалению, полностью объясняло всю эту связь между его периодическими провалами и загадочными убийствами. В голове путались мысли, плодя плеяду вопросов. Неужели это станет продолжаться до самой его кончины? И почему именно две жизни? И он разве единственный, кто пошёл на эту сделку? Если он первый, то чем он обязан такой честью?
– Отпусти меня, мне больше нечего сказать. – Полный мольбы голос цыганки подействовал на шокированного Максима, как удар молнией. Он ослабил хватку, и Аза изо всех оставшихся сил посеменила к себе домой, если судить по направлению её пути. Она не бросала взгляды назад, потому что она осуждала и боялась этого человека. Именно в этот момент она восприняла свой редкий дар, как проклятие. Как ей жить, зная, кто причастен к ужасным убийствам, не думавших заканчиваться?
Страх и нежелание принимать безумное в своей природе обьяснение переполняли Максима, и он прислонился к дереву, почувствовав знакомую слабость в ногах. Сейчас до него дошло, чего ему пришлось только что лишиться. Спокойствия, ибо неведение служило ему робким лучом покоя, но теперь обладая знанием о том, какой ценой досталось ему возвращение в мир живых. Это грозило ему вечным угрызением совести. Та самая выторгованная жизнь начинала преисполняться красками кошмара.
Его рука потянулась к шее, на которой висела цепочка с крестом, надетая несколько дней назад по инициативе Милены. Теперь казалось, что она прожигала огнём, словно нанося тем самым укор и невыносимое огорчение. Оценила бы набожная мать такой жертвы? Или более прагматичный отец? Слезы хлынули из глаз Максима, и он изо всех сил стал срывать с себя цепочку. Ему пришлось повозиться, так как цепочка была сделана из позолоченного крепкого металла, а замочек словно не поддавался. Наконец-то крестик снят и лежит на ладони. Максим зачем-то посмотрел на него, и крестик тут же стал краснеть пятнами. Затем он покрылся полностью алым цветом, и с него стало капать. Максим в неконтролируемом животном ужасе отбросил крест подальше в дебри травы и редких опавших листьев. Ноги понеслись в том же направлении, куда ушла цыганка ранее.
Только на пороге своей квартиры Максим решился вновь глянуть на свою ладонь. Однако на ней не было и намёка на кровавые потеки, разве что капли пота.
– Кажется, это сон. – Прошептал он, приседая на коврик у двери. Несколько раз ущипнув себя за кисть, он только убедился в том, что у него начинает ехать крыша.
Глава 15
– Максим, что происходит? Ты какой-то сам не свой в последнее время.
Милена глядела на него, разодетого по случаю ужина вместе с её отцом, и не понимала ровным счётом ничего. Он практически её не слушал, уставившись в одну точку в стене, обклеенной обоями абрикосового цвета. Его руки отбарабанивали хаотический такт, периодически одёргивая наглухо застёгнутый воротник на выглаженной девушкой до хруста рубашке.
– А? Ты что-то сказала?
– Да что ты в самом деле? Придёт мой отец с минуты на минуту, а ты витаешь в своих облаках! Зачем тогда было приглашать его? – Милена, вскочив с кресла, принялась шагать по гостиной, не забывая при этом смотреть на Максима, который вот-вот вновь отключится для внешнего мира. – Лера говорит, что ты уже неделю такой… странный.
И она встала на колени перед ним, заглядывая в глаза и понизив голос.
– Дорогой, если у тебя неприятности, то скажи мне, пожалуйста.
Макс заёрзал на месте, стараясь улыбнуться как можно более беспечно. Не скажет же он ей, что это из-за него пошла цепочка странных убийств. Звучит слишком абсурдно (если не поверит) и довольно жутко и низко (если поверит).
– Иногда мне кажется, что я тебя не заслуживаю. – И эта ремарка прозвучала действительно искренне, ведь он и правда так думал, осознавая свою ничтожность. Да он недостоин даже закоренелой преступницы. Но Милена, будучи не в курсе тех метаний, что вызвали в нём такую мысль, снисходительно улыбнулась, словно ей только что сообщили неслыханную глупость.
– Это я тебя недостойна. Ты рано повзрослел, воспитываешь сестру, обеспечиваешь её. Для меня ты – герой. А я… всего лишь самовлюблённая эгоистка, которая даже отца не принимала, когда и ему было тяжело. Не ценила материнской заботы, которая была для меня, как кость в горле.
– Но…
– Прошу, не начинай снова, и вообще, кажется, это его машина только что припарковалась.
Милена не ошиблась, так как вскоре прозвенел звонок в квартире Максима. Максим почувствовал себя не в своей тарелке. Все, что ему довелось услышать о родителе Милены – это то, что он служит в полиции 25 лет, немного заносчивый и имеет скверное чувство юмора. Зато у него самый минимальное количество нераскрытых дел в городе – явный признак профессионализма, который не пропьёшь. Милена даже говорила, что из-за этого могли порешить Сару, её мать. Что и послужило для неё основанием обвинить отца в смерти матери.
Когда Грачев материализовался перед растерянным и едва помнящего себя от переживаний и нежелания подводить Милену Максом, в воздухе словно пронеслись искры. Взгляд отца источал подозрительность и готовность пнуть незатейливого парня дочери, а тот, в свою очередь, увидел в нём того, кто способен раскусить его за один присест. Первое впечатление у них обоих уже сложилось, и оно определённо не самое приятное.
– Папа, это – Максим. Максим, это – мой отец, Денис Алексеевич Грачев.
Оба молча кивнули и протянули друг другу руки для пожатия. Рукопожатие Грачева характеризовалось такой силой, что Максиму показалось, что ему собираются сломать руку.
Милена на миг напряглась, наблюдая за этой картиной, но вскоре запорхала вокруг них.
– Папа, проходи внутрь. Сейчас мы сядем за стол, поболтаем о том о сём. Не зря же я готовила полдня!
За столом, ломящего от нескольких вкусных блюд, беседа не торопилась войти в ритм непринуждённости. Грачев по своей привычке расспрашивал Максима о его прошлом, работе, семье, амбициях и планах на будущее. Тот, чувствуя себя как на выставке, старался не увиливать от ответа. Но на вопросе о планах на Милену, он решительно запнулся.
– Я люблю Милену, как никого – прежде.
– Это звучит, конечно, романтично, но я не про ваши романтические игры.
– А что Вы тогда хотите от меня услышать? – Притворился Максим дурачком, не понимающего очевидного намёка. Как раз понимание присутствовало в этот момент, но говорить напрямую о браке при его тайне – к этому он не был бы готов и через сто лет.
– Я спрашиваю, у вас серьёзные намерения? Жениться на ней собираетесь?
Настигнутый прямым интересом к вопросу брака Максим понял, что некуда увиливать. Но глядя на Милену, чьё хорошенькое лицо выражало нетерпение, и затем – нарастающее разочарование, скрывавшее за лёгкой улыбкой, он выпалил:
– У меня и сейчас с Миленой всё серьёзно. Иначе бы зачем нам устраивать знакомство?
Грачев хмыкнул, приступив к своей доселе нетронутой порции. Милена, устав от несвоевременного допроса с пристрастием, устроенного её дотошным отцом, всплеснула руками.
– Папа, да сейчас никто не связывает себя узами Гименея! Мы ещё даже не обсуждали этот вопрос, нам и так хорошо.
Максим был благодарен Милене за проявленную мудрость, но в глубине души ясно осознавал, что она лукавит, и за это его стало накрывать чувство вины. Он взял стакан с минеральной водой и выпил пару глотков. Затем он бросил на девушку взгляд, полный любви.
– Мы обязательно поженимся, но вначале, понимаете, надо встать на ноги и всё такое. У меня планируется кое-какое дело, о чём пока не могу подробно рассказать, но поверьте, оно того стоит!
– Ну-ну, – только и всего заметил Грачев, в спешке съев всё, что лежало на его тарелке. «Сразу видно, что устал от пищи холостяка» – с грустью подумала Милена, глядя на несколько постаревшего и похудевшего отца. Но сильнее её печалило то, какой получился ужин. Никакой приятной семейной атмосферы, неспешной беседы про пустяки, впечатлений от еды, над которой она так корпела. Папа уплетал им любимые макароны по-флотски, не потрудившись вознаградить дочь комплиментом.
Максим так и не сделал ей предложения, по крайней мере, сейчас. И не попросил руки у отца. «Наверное, со мной что-то не так, раз Максим не спешит на мне жениться» – Милена сидела, как опущенная в воду, что заметил только Грачев.
– Милена, ты расстроилась?
Милена отмахнулась, словно тот был секундный приступ меланхолии.
– Не обращай внимание, голова слегка заболела.
– Ты больна? – насторожился отец, обуреваемый страхом потерять дочь, едва вновь помирившись с ней.
– Нет, я полностью здорова, видимо, не выспалась, вот и всё.
Максим как будто не замечал сидящих рядом с собой. Его одолевало желание выпроводить их из дому, так как именно сегодня день «икс», и не хотелось, чтобы они засиживались. Если нелюбезного полицейского ещё можно выпроводить, то что делать с Миленой?
Максим имел неосторожность один раз позволить ей остаться на ночь, и теперь она нередко оставалась у него на ночь. Благо, она не стала свидетельницей прошлого ступора, но будет ли так продолжаться и сегодня?
Грачев со стыдом понимая, что не оправдал надежд Милены, выразил желание уехать домой.
– Папа, но как же десерт? – спросила та скорее из вежливости. Ей не хотелось продолжать ужин в подобной обстановке. Максим снова молча пил из стакана воду, словно вино. Он не находил в себе силы хоть как-то свернуть разговор на более приятную тему. Поэтому гость покачал головой.
– Нет, я и правда устал. Да и вам надо побыть вдвоём без меня. Дело молодое.
Милена понимающе улыбнулась ему, поднимаясь из-за стола. Она обрадовалась, что отец не стремится сидеть до посинения у Максима, которому явно было не по себе от неблагосклонного отношения.
– Тогда позволь мне тебя проводить.
Когда Грачев встал, Максим остался сидеть на своём месте, допивая остатки воды. Жажда его сегодня особенно мучила, так что даже макароны остались нетронутыми.
Денису хоть и не нравился ухажёр дочери из-за того, что он находил его подозрительным, но стыд переполнял за проявленный тон. Он протянул ему руку.
– До свидания. Спасибо за приглашение. Был рад познакомиться с человеком, которого любит моя единственная дочь.
Максим вскочил, едва не опрокидывая стул и с готовностью пожал руку.
– До свидания. Взаимно и всегда рады видеть вас в моем доме.
Грачев осклабился и направился на выход, где стояла Милена. На лице угадывалась усталость. Она слабо улыбалась, прислонившись к стене.
– Прости за испорченный ужин. Я перегнул палку. Все ещё не могу свыкнуться с тем, что придётся делить тебя с другим мужчиной.
– Ничего, первый блин всегда бывает комом. А у меня всегда будешь номер один. Папа – он-то всегда единственный.
Пока Милена прощалась с отцом, Максим сидел как на иголках: ему хотелось выпроводить и Милену. Нельзя ей оставаться на ночь. Ей ещё нельзя видеть то, чего не следует. Он с ужасом допускал мысль, что та не намеревалась идти к себе домой, где по-прежнему делила дом с другими девушками. Она постаралась с ужином, теперь останется убирать и…
– Всё, папа уже ушёл.
Максим не заметил, как Милена встала возле него. Её лицо, хоть не такое серьёзное, но всё же говорило о том, что настроение испорчено. Максима покидали остатки твёрдости в своих намерениях на сегодняшний вечер. Она взяла тарелки: свою и отцовскую, и затем протянула руку к той, что стояла возле Максима. Он затрясся и отодвинул её подальше от Милены. У той поднялись брови.
– Что такое?
– Милена, знаешь что? Посуду я сам уберу, незачем тебе после многочасовой готовки ещё и тарелки соскребать. К тому же, я хочу завтра доесть эти макароны.
– Да мне несложно. А ты не заболел?
Максим решил, что сдаваться рано и вовсю ковал железо.
– Не утруждайся, правда. К тому же… – он туго выуживал из лихорадочных мыслей повод для того, чтобы остаться одному этой ночью. – Мне завтра рано вставать. И я здоров, просто сегодня слишком жарко, вот и аппетит пропал. Ты не обижайся, если что.
Поднятые брови словно застыли, но теперь Милена поставила тарелки обратно на стол.
– Но ты ж сам говорил, что завтра тебе с утра никуда не надо.
– Да вот… Пока ты провожала отца, ко мне пришло сообщение, что случился форс-мажор и обязательно надо явиться как можно раньше.
– Ясно. – Недоверчиво ответила Милена. – Но какое это имеет отношение к тому, кто помоет посуду? Мне казалось, я освобождаю тебя от одного дела. Не Лере же мыть…
– Ты не понимаешь… Мне надо рано вставать…
– Ах вот оно что!
Милена уже не скрывала того, что её задело странное поведение любимого.
– Я не требую, чтобы ты меня ублажал. У меня самой нет настроения заниматься любовью.
Максим злился на Милену. Ну почему обязательно всё объяснять как малому ребёнку. Где это обыкновенное понимание, не требующее слов?
– Когда ты рядом, во мне… ну, в общем, я не могу спокойно спать.
Милена вытаращила глаза, от чего казалось, что они вот-вот вылезут из орбит. Однако она понимающе кивнула и направилась в коридор. Максим побежал за ней вдогонку. Хоть он и ожидал, что Милена в любом случае не выразит энтузиазм от того, что её попросят прочь.
– Милена, надеюсь, ты не обижаешься?
Она слабо улыбнулась, копаясь в своей сумке.
– Нет, я всё прекрасно понимаю. Работа – вещь важная. А наши дела могут иногда и отойти на второй план. Удачи завтра.
– Может, тебе вызвать такси?
– Нет, не стоит. Хочу прогуляться.
Она сухо поцеловала Максима и вышла. Дверь за ней тихо закрылась. Максиму хотелось кричать от злости на свою никому не нужную особенность. Все сложилось неудачно: когда они условливались о дне встречи с Грачевым, он на секунду забыл о том, чем он страдает. Надо было полагать, что ужин ожидался более в положительном духе, а теперь ещё и домой погнали, как ненужную собачонку. Ему хватало ума осознавать, что со стороны его поведение было лишено логики, однако что ещё можно было предпринять?
Вдобавок приходилось врать, как в случае с причиной. Никто ему ничего не присылал, а Милена не имела привычки проверять телефон. Она всецело доверяла ему, хотя он не заслуживал этого. Придётся завтра и в самом деле вставать рано и куда-то идти, делая вид, что так и надо было.
Максим продолжал стоять на том же месте, и вот распахнулась дверь. Лера пришла домой после вечерней прогулки с подругами. Ее удивило представшее зрелище.
– Ты почему стоишь здесь? И где Милена?
– Она ушла домой.
– А, как прошёл ужин?
– Ну, честно говоря, неудачно. Кажется, я пришёлся не по вкусу.
– Ничего, у тебя ещё будет шанс понравиться. Самое главное, что Милена любит тебя, а не её отец.
– Наверное, ты права.
В этот момент Максим впервые увидел Леру в качестве взрослого человека. До сих пор он не осознавал толком, что сестра становится женщиной. Нет уже той маленькой испуганной девочки, которую шпыняли двоюродные сестры. Теперь она стоит перед ним и успокаивает его, зрелого бугая.
Лера неожиданно для него чмокнула его в щеку и ушла в свою комнату. Максим вспомнил о Милене и снова опечалился. Чем он так провинился, что теперь вынужден вести жизнь с страшными секретами, в которые никто не поверит в здравом уме?
