Две непорочные полоски

ПРОЛОГ

Мы сидели в гостиной на диванчике, смотрели какой-то боевик, и папуня снова завёл свою шарманку.

– Дочь, – недовольный взгляд заставил тяжело вздохнуть, – уже четыре месяца один из наших новогодних гостей не догадывается о самом счастливом событии в его жизни. Надо как-то выяснить кто он, и сообщить уже мужику, – мой сердобольный папочка эмоционально взмахнул руками, и пульт полетел в сторону.

Мы оба знали о чём, точнее ком говорим, но оба делали вид, что не имеем, ни малейшего понятия о ком речь. Проследив приземление пульта, я подвинулась к отцу и, обняв за шею, звонко чмокнула в щёку.

– Папочка, только чтобы ты был спокоен, я согласна сделать тест ДНК. Но! После родов. Только тебе надо будет как-нибудь собрать материал возможных отцов. А их у нас ммм, пять? Или шесть? – я рассмеялась, понимая, как глупо это звучит. Словно я перебрала кучу мужиков за один день, и не знаю от кого залетела. А ведь это не так, я до сих пор девственно чиста!

– Дочь! Ну что смешного? – возмутился папа, недовольно вздыхая и обнимая меня за плечи.

– А чего плакать, пап? Ты станешь дедом, к тому времени я успею окончить институт, уеду в дом деда. Ты представляешь, какая там природа, нам там будет так хорошо! Конечно, надо будет сделать ремонт и детскую обустроить. А через три года детский сад. Он, кстати говоря, в деревне просто замечательный, где каждый ребёнок получает заботу и внимание не зависимо от статуса. И образование не хуже городского. На выходные будешь приезжать в гости вместе с крёстным. А пока вы останетесь в няньках, я буду ходить на дискотеки. Ммм, папочка – это же так хорошо!

Отец давно уже не спорит о намерениях непутёвой дочери вернуться в деревенский дом деда. К тому же там действительно прекрасно, когда-то мелкая деревушка разрастается новыми домами. Там даже открылся курортный бизнес и вовсю идёт строительство дорог.

– Да, милая, это хорошо – природа, воздух. Но как же отец?

– Папочка, ну какой отец? А как он отнесётся к моему непорочному зачатию? Как ему это преподнести? Здравствуйте, я беременна вашим живчиком, который настолько хотел жить, что сделал невозможное и забрался в мой живот? Двумя живчиками… Папочка, да кто в это поверит? И вообще, если даже и поверит, то вдруг ему не нужны дети, а я буду навязываться? Нет, отец!

– Милая, – взгляд родных глаз потеплел, – мать твоя тоже так думала. Но ты не представляешь, как я был рад, если бы видел, как ты растёшь

– Пап! Это нечестно, – захныкала я. – Ты манипулятор! Ладно. Нам ещё пять месяцев ждать, найдём мы нашего папку, да детки? – я погладила животик и огорошила отца радостным известием. – Даже если это Антон Михайлович.

А это шестидесятипятилетний друг семьи.

– Марго! – прикрикнул возмущённо отец.

– А что, Марго-то? Антон Михайлович тот ещё донжуан, до сих пор девочек шлёпает, – я подёргала бровями и рассмеялась, наблюдая за румянцем на щеках отца.

Да, стадию взросления своей дочери он пропустил, и тем даже близких по смыслу у нас не было. А тут зачатие!

– Па, я тебе уже много раз говорила, отцом может быть один из твоих гостей в новогоднюю ночь. Ты не говорил, что бассейном будут пользоваться все, сам же терпеть этого не можешь. Но видно, кто-то пошалил там, прежде чем я надумала искупаться. А Антон Михайлович, между прочим, точно втихаря посещал бассейн и не один. С ним порхало несколько бабочек. Мало ли чем они там занимались, – я хихикнула абсурдности темы разговора с собственным отцом. – … Вот больше чем уверена, что носит он очень резвых живчиков!

– Марго, а ну прекрати! – возмутился отец и подскочил с дивана весь покрасневший. – Я твой отец, а ты мне такие вещи говоришь!

– Какие, такие? – невинно хлопнула глазами. – Моё непорочное зачатие или что живчики могли принадлежать Антону Михайловичу? Да ты сам подумай, на него засматриваются девочки, мало ли чем они занимаются, когда этот мужчина остаётся с ними наедине. А ему, ни много ни мало, семьдесят пять лет, а он ух ещё какой.

Неожиданно за спиной послышалось деликатное покашливание, а следом раскатистый голос.

– Да, дядя мой ещё горазд на подвиги. Но почему вы его обсуждаете? И о каких живчиках идёт речь?

Я не хотела оборачиваться, но как не обернуться, когда наш непорочный папка стоит за спиной и очевидно слышал разговор. Надеюсь только последнюю его часть.

Отец медленно поднял взгляд на внезапного слушателя, и не сильно был удивлён. Так-так, а так ли внезапен этот слушатель?

– И долго вы нас подслушиваете? – прищурила я глаза, подскакивая на колени и пряча живот за спинкой дивана. Зачем? Если он уже всё рассмотрел во всех деталях.

– Марго, что за невежество? – шикнул на меня отец и пошёл поприветствовать гостя. – Привет, Михаил, проходи, присоединяйся, – он махнул на соседнее с диваном кресло, но мужчина прожигал меня подозрительным взглядом.

И что он значит? Ярцева так напряг мой утренний побег или…

Ну нет, у меня же на лбу не написано, что беременна от него? К тому же, в момент нашего непорочного столкновения, он был слегка нетрезв. Вряд ли смог запомнить меня.

– Почему вы заходите без стука? – я хмуро смотрела на гостя.

Чего это он такой наглый. То в душевых наших развлекается, разбрасывая своё добро, то заходит как к себе домой?

– Я стучал, никто не открывал, – Михаил спокойно пожал плечами, игнорируя мой грубый тон.

– И тогда решили вломиться без приглашения?

– Я с приглашением. Павел Юрьевич попросил прийти к этому времени, раз утром не удалось обсудить дела.

– Ах, Па-авел Юрьевич, – прищурив взгляд, я посмотрела на отца.

Что ещё за новости? Не переборщил ли он с напором свести нас?

– Вы, почему не предупредили меня? – надеюсь, мой взгляд заставил проникнуться папочку, и он уже в предвкушении разговора.

Нет, отец не проникся. Он улыбнулся, словно решил что-то для себя и махнул рукой гостю в сторону своего кабинета, а мне бросил:

– Марго, принеси нам чаю в кабинет.

– Конечно, Павел Юрьевич, как вы прикажете, – съязвила я и взяла плюшевого медведя. Мой первый подарок от отца, сейчас в сидячем положении он достигает своей макушкой мне грудь. Надёжная ширма.

– Мне кофе, пожалуйста, – остановила меня просьба гостя.

Михаил натянул до раздражающего вежливую маску и смотрел на меня нейтральным взглядом. Но всё равно он меня напрягал, я готова была вытолкать его из нашего дома, но воспитание не позволяло. Посему, могла я только язвить. И вот, когда уже ответ готов был сорваться с ядовитого языка, отец опередил меня, растягивая довольную улыбку на губах.

– Извини, Михаил, но у нас нет кофе. Марго тошнит от него.

– Папа! – возмущённо заорала я, забыв о конспирации.

Для всех это не мой отец, а начальник, у которого я работаю кухаркой. И не важно, что эта кухарка нагло топчется по дивану начальства.

– Марго, зачем тебе медведь? – папочка решил перевести тему, но не в этот раз.

– Он уже знает, кто я? – задала я встречный вопрос, всё так же сверля Михаила взглядом.

Ни капли удивления не проскользнуло на его лице. Знает, он точно знает кто я! И точно будет часто появляться в нашем доме.

Чёрт! Сейчас он меня почему-то раздражает. Сменил свою обтягивающую водолазку на официальный костюм. Стоит тут как у себя дома, вежливо улыбается и разглядывает меня. А я прячусь как дурочка за медведем. Сканер чёртов. Такое чувство, что под этим взглядом даже за бетонной стеной не спрячешься. Не только насквозь увидит, но и тест не понадобится. Сразу разглядит в детях свои черты.

Вот и чего, спрашивается, опять припёрся? Не могу и не хочу я сейчас обо всём рассказывать!

Отец не ответил и спокойненько ушёл в кабинет, а Михаил так и остался меряться со мной взглядами. И когда мы остались наедине, его взгляд изменился, в нём появились проблески злости. А улыбка превратилась в едкую ухмылку.

– Не прячь, – он кивнул на медведя, – я уже успел всё разглядеть. Да и радоваться этому надо вдвойне.

Я не сразу нашлась что ответить. Меня возмутил его тон, брошенный со злостью, мол я стыжусь своей беременности.

– Я вообще-то от вас прячу! Чтоб не сглазили, – фыркнула и усадила медведя на его законное место – в большое мягкое кресло, которое он занимает уже семь лет. – Чай будет через десять минут, кабинет в той стороне.

Я ткнула пальцем в нужном направлении, а сама с высоко задранной головой и намеренно выпяченным животом, прошествовала мимо ещё одного медведя. До чего ж он высокий! И мощный…

Как только оказалась на кухне, позволила себе расслабиться и утереть потёкшие слюнки. Моё либидо с беременностью внезапно дало о себе знать!

Как только вижу эти изумрудные глаза, а в последнее время мы слишком часто сталкиваемся с Михаилом, так начинает то в жар, то в холод бросать.

Вот и сейчас он ползёт огненными гусеницами, подбираясь к низу живота.

– Фу-фу, кыш-кыш, – помахала руками на лицо, и под изумлённым взглядом повара, прошла за чаем для отца и гостя.

ГЛАВА 1

– Папунь, мне надо тебе кое-что показать!

Отец поднял хмурый взгляд от текста, что решил перечитать перед работой. Снова что-то о строительстве дорог по области.

– Ритусь, мне работать надо. Два часа до интервью, текст подправить хотел, – морщится.

Не любит он публичность, но и быть кукловодом тоже. А уж доверить кому-то свой пост, даже чисто для ширмы точно не решится. Глава города всё-таки, ответственность за тысячи людей на его плечах. Сами выбрали, а по молодости власти хотел, теперь не знает на чьи плечи власть эту переложить, чтобы не бояться за город свой.

– Папунь, ну что там подправлять? – канючу я, состроив просящую мордашку. – Своими словами. В первый раз что ли? – подойдя к столу, забрала листок и отложила. – Мне надо только полчаса.

Взяв отца за руку, потянула за собой. А ему деваться некуда. Не может отказать любимой дочери. Холит и лелеет меня, даже, несмотря на то, что его детке двадцать два стукнуло.

Машину взяли мою, неприметную, специально купленную, чтобы не докучали назойливые охотники разжиться сплетнями. Я не хотела известности, и отец позволил мне это. Жили мы вместе и только работники дома и особо приближенные люди знали, что я его дочь. А для остальных я была простой поварихой, племянницей начальника охраны. Неприметная, пухлая, как и положено поварам девчушка. С возвратом, конечно, статус мой повысился до главного повара. Теперь я солидная женщина, разъезжающая на машине с водителем за покупками и прочим.

Но, несмотря на это, на своей машине мэр не повезёт повариху в женский центр. Поэтому пришлось новыми способами заманивать отца в мою машинку.

Конечно, и у меня был водитель и где-то, неведомая глазу, скрывалась охрана, но всё было настолько скрытно, что я порой не замечала их. Городок у нас хоть и спокойный, но в каждой бочке мёда есть своя ложка дёгтя.

Только это всё ерунда по сравнению с тем, что мне предстояло открыть отцу. Я даже не подумала, что люди решат, когда увидят своего мэра и повариху у центра планирования семьи, причём выходящего из её машины. Но к счастью в клинике был подземный гараж…

Меня начинало понемногу потряхивать. Ледяные струйки стекали по спине, а я сидела, словно кол проглотила. Как? Как, спрашивается, я смогла в такое вляпаться? Пальцами теребила ремешок сумки, начиная представлять шум моря, жёлтый песочек и я, одна… но нет, уже не одна. Хорошо, что не села на заднее сидение с отцом. Иначе нервные подёргивания точно выдали меня.

– Идём, пап. Нас уже ждут, – выпалила и быстро выскочила из машины.

Когда заехали на территорию клиники, отец что-то изучал в планшете и не заметил куда приехали. Вопросов не поступало. Я даже не представляла, что ответить в такой ситуации. Да не дай бог, оказаться кому-то на моём месте. Это же просто абсурд!

Пока отец соображал, где находится, я, не дожидаясь, когда откроют дверцу, выбежала из машины и понеслась в клинику.

Фух, небольшая передышка есть. Отец не станет кричать на всю клинику, а я специально шла так, чтобы он видел, куда надо свернуть. Время раннее, ещё не все врачи на местах, но тот, кто был нужен мне, уже дожидался в своём кабинете.

Скинула шубку на кресло и, схватив сумку, открыла дверь кабинета.

– Подожди здесь, – попросила отца.

Он только показался из-за угла, а я нырнула в кабинет гинеколога.

– Здравствуйте, Иван Дмитриевич.

– Ну здравствуй, Маргарита, – спустив очки с носа, на меня посмотрел давний друг отца. – Заинтриговала ты меня вчерашним звонком. Что же такого, не терпящего отлагательств, произошло с тобой по моей части? К тому же, ты решилась прийти ко мне на приём! Удивлён, девочка моя.

Я стояла под тяжёлым взглядом дяденьки, который был временами моей нянькой и крестным отцом. И сегодня первый раз, когда я решилась показаться ему. Мне было неловко, да какой там, мне было стыдно. Но идти к другому врачу не могу. Только ему поверит отец.

– Я… я… о, боже! – я убежала за ширму и стянула бельё. Готовилась заранее надела юбку с блузкой, чтобы как можно быстрее "отстреляться". – Смотрите сами.

– Хорошо, – протянул настороженно Иван Дмитриевич.

Когда осмотр прошёл, я потребовала, чтобы он написал справку отцу, а сама напросилась на УЗИ. Находясь всё ещё под впечатлением от увиденного, врач, не споря, сделал, как я попросила.

Мы вышли в коридор, Иван Дмитриевич сунул в руки отца справку, и, не задерживаясь ни на секунду, повёл меня в другой кабинет. Он словно знал, как мне страшно и неловко перед родителем. Адреналин бешеной лавой струился по венам, сотрясая внутренности.

Я услышала позади шаги и стиснула руку Ивана Дмитриевича.

– Не переживай, Марго, он всё обязательно поймёт.

Слава богу, идти далеко не пришлось, кабинет УЗИ находился на этом же этаже.

– Ложись, оголяй живот и не переживай, – успокаивал меня мужчина, а у самого руки подрагивали, когда выливал холодный гель на мой живот.

В этот момент в кабинет ворвался отец.

– Что это? – раздражённо потряс справкой в воздухе.

Видок у папочки был потрёпанный. До этого всегда собранный и одетый с иголочки, он явно был если не в бешенстве, то на грани.

– Маргарита Павловна, что за игры? Ты почему от меня бегаешь? – и тут его взгляд упал на мой живот, а потом на экран. – Что с тобой? – побледнел отец и схватил за плечо друга. – Что с ней?

– Сам смотри, – ответил крестный и немного отодвинулся от экрана, где плавал мой крохотный малыш. На экране была капелька, но для меня уже самый важный в мире человечек. Мой человечек!

– Как… как это… – отец всматривался в экран. Жмурился, бледнел, краснел и наконец, посмотрел на меня.

– Ты беременна?

Я кивнула, а Иван Дмитриевич подтвердил, мукнув согласие.

– И ты девственница? – он перечитал справку ещё несколько раз, словно не видел строчки.

Я снова кивнула.

– Непорочное зачатие, – снова подтвердил врач и подкатил отцу стул, что оставил по другую сторону от себя. – Да ты сядь, Паш, выпей воды. Не хочется для тебя реаниматолога вызывать.

– И когда ты успела? Постоянно же либо на учёбе, либо дома. Отец кто-то из охраны? – неожиданно спросил он и снова побледнев, опустился на стул. – Или повар?

И бледнеть было отчего, даже инфаркт недолго заработать. Повару шестьдесят лет, он готовит нам только по праздникам. А охрана не моложе сорока лет дяденьки.

– Папа! Я девственница! – возмутилась и хлопнула ладошками по кушетке. Что он вообще обо мне думает?

– Ну да, ещё лучше, – отец смял справку и выбросил в мусорное ведро. – Девке двадцать два года, а она ещё девственница. Где это видано в наше время? Беременная девственница! – воскликнул он и повернулся к врачу, что всё ещё рассматривал как развивается мой малыш. Отец присоединился к другу, придвинув стул ближе.

– Это мой внук? – неожиданно прильнул к экрану. Он не выглядел расстроенным или злым. Он был скорее растерян, но постепенно взгляд его светлел, а на губах расцветала улыбка. – Или внучка? – уже с энтузиазмом спросил он, посмотрев сначала на меня, а потом и на друга.

– Рано говорить, обычно пол видно после двенадцати недель, а у вас только пять-шесть, – усмехнувшись, ответил крёстный и протянул мне салфетку, чтобы вытерла гель. – Ещё через шесть недель сделаем узи и посмотрим, как развивается плод. А пока надо сдать необходимые анализы, встать на учёт и радоваться будущему материнству. Ведь я правильно понял, ребёнка ты оставишь? – крёстный посмотрел на меня, но ответить я не успела.

– Совсем рехнулся, такие вопросы задавать? – отец пихнул друга в плечо. – Это мой внук вообще-то, прояви уважение.

Крёстный засмеялся, снимая перчатки и выстреливая ими в мусорное ведро.

– Вот видишь, Марго, я же сказал, что он всё поймёт.

– А вот тут ошибочка, – возразил отец и повернулся ко мне. – Я, безусловно рад будущему внуку, но вот если ты девственница, скажи, душа моя, как он был зачат?

– А я бы тоже хотел знать, кто отец, – вставил свои пять копеек крестный. – Его анализы нам понадобятся. Да и, кроме этого, мне как акушеру с тридцатилетним стажем очень любопытен твой случай. С непорочным зачатием я не сталкивался на практике, – крёстный придвинул стул поближе к кушетке, где, уже приведя себя в порядок, сидела раскрасневшаяся двадцатидвухлетняя беременная девственница и не знала, как рассказать о чём её просят.

Да я перерыла весь интернет на тему непорочного зачатия, даже перечитала несколько книг, но правду рассказать никак не могла. Слишком стыдно, да и отца своего ребёнка видела только раз и не знаю кто он такой. Но разве это так важно? Не думаю, что тот мужчина задумался хоть раз о подобных последствиях. И уж точно ему не будет нужен ребёнок, зачатый подобным путём. Так что, собравшись с мыслями, хотела выдать самую правдоподобную историю, что накопала на просторах интернета. Но как только я раскрыла рот, крёстный поднял руки вверх.

– Для начала, думаю, твоему отцу лучше узнать, что такое непорочное зачатие. Но перед этим, рюмочка коньячка ему просто необходима. Да и у меня запись, – он поднялся со стула и протянул мне руку. – Вы пока идите в мой кабинет, а я передам своих пациентов Иришке. Ты знаешь, где всё необходимое, – хлопнул отца по плечу и повернулся ко мне, – и витамины для тебя. Но, чур, без меня ничего не рассказывать.

Когда крёстный вышел, страшновато было взгляд поднять на отца. Стыдно было, хотя стыдиться, по сути, было нечего. Так сложились обстоятельства, и я им рада. С мужчинами я сходилась тяжело. Было два парня, и то дело дошло только до поцелуев, которые я с трудом выдержала. Остальных воздыхателей отгоняла охрана, изначально узнавая всю подноготную. Ну, а, чтобы я не взбрыкивала, что за меня всё решают, в моей комнате появлялась папочка с их делишками. И если я не могла отшить их сама, то в дело вступал начальник охраны – Константин Романович. Сорока одного года дядя выглядел как тридцатилетний атлет и вполне сходил за моего мужчину, распугивая ухажёров.

– Маргарита, я не осуждаю. Я очень рад, что стану дедушкой, – пока я была в себе, отец незаметно подошёл и, приподняв моё лицо за подбородок, заглянул в глаза.

В его же искрились совсем незаметные слёзы счастья, делая взгляд серо-голубых глаз нереальными. Отец обнял, а я наконец могла дать волю эмоциям и счастливо рассмеялась, выдыхая накопившееся напряжение.

– Ну ладно, малышка, нам пора, пока Ванька не пришёл за нами. А ты же знаешь, он не любит ждать.

– Да, пап. Но у тебя же, интервью?

– Точно, – хлопнул он себя по голове. – Ладно, тогда ты иди к дяде Ване за инструкциями, а я поехал. Без охраны теперь ни шагу, дождись Константина, – пригрозил он пальцем.

– Ну пап! Я же с водителем, да и посмотри, на меня: парик не одела, без косметики, растрёпанная и шубку неприметную одела. Никто не узнает во мне твою повариху и уж тем более дочь. Я редко мелькаю с тобой.

– Не спорь с отцом! На твоих плечах теперь ответственность по боле собственной жизни.… И милая, – он поцеловал меня в висок, – кому надо, те знают кто моя дочь. Знаешь же, я контролирую газеты, что бы ненужная информация ни просочилась в общественность.

– Хорошо, папа! Дождусь Константина Романовича. Ведь он теперь от меня точно ни на шаг не отойдёт. Ты только ему доверишь две своих кровиночки?

– Умница моя. Всё, до вечера. Извинись перед Ванькой. И готовься отвечать на каверзные вопросы, вечером тебя ждёт допрос с пристрастиями.

Отец ушёл, а я вздохнула, наконец, своей полной четвёрочкой. Как же хорошо, словно гора с плеч свалилась. В приподнятом настроении я выпорхнула как божья коровка, ключевое слово коровка, из кабинета и полетела к дяде Ване. Надо услышать из уст опытного гинеколога, что такое непорочное зачатие и с чем его едят.

Мой шустрый забег резко превратился во манёвренный. Вот и кто занимался планировкой этих узких коридоров? Загнать бы его сюда и отпустить в свободное плавание среди громыхающих тележек и медсестёр, снующих туда-сюда.

Об этом я думала, потирая жахнутый чьей-то могучей грудью лоб. Причём эта грудь стояла напротив, затянутая в белоснежную рубашку с золотистыми пуговицами, на резном орнаменте которых, алела капля моей крови.

– Аккуратнее надо быть, Кубышка!

Я вспыхнула от стыда. Да, не модель с похабного журнальчика, коим этот индивид явно не брезгует. Подумаешь, не похожа я на первый весенний цветочек – вся красная, да запыхавшаяся. Не обязательно же об этом говорить незнакомому человеку!

Я уже задрала голову, чтобы обхаять в ответ медведя. Между прочим, он виноват не меньше меня, ходит как у себя дома, а тут на каждом шагу сначала живот видно, а потом его счастливую обладательницу. И совсем не важно, что при моих пяти-шести неделях, мой живот тоже выглядывает впереди меня… совсем чуть-чуть. Прямо капелюшечку.… Но что-то я отвлеклась.

Задрала голову и, поймав внимательный взгляд, едва не села.

– Извините, – пошатнулась и, схватившись за стену, стала медленно ползти по ней, подальше от медведя.

– Эй, ты в порядке? – участливый тон хриплого голоса породил вовсе не мурашки и бабочек в животе, а дикое желание, несмотря на свои габариты бежать, сверкая пятками.

– Всё прекрасно! – выплюнула и, нащупав поворот, резко скрылась за ним, пока будущий непорочный папка не узнал меня. Я тогда в парике была, да и волосы лицо закрывали.

А я же узнала, хоть тогда он и был с бородой. Но такие глаза западают в душу на всю жизнь. Про тату на правом предплечье и шрам вдоль мощной грудной клетки я предпочитала не вспоминать. И так ком к горлу подкатывал.

Ту-ту-ту! На воздух, надо срочно на воздух! – клацали зубы, нервно отбивая сигнал sоs.

Ведь не узнал? Не мог, просто не мог! – сигналил мозг сердцу, пока я зачем-то петляла по коридорам больницы. Самосохранение ещё не рухнуло под натиском скачущих гормонов, и я думала о будущем малыше. Мне надо к Ивану Дмитриевичу обязательно. Направление на анализы и…

А может, пока медведь здесь как-нибудь кровушки его добыть? Крёстный же говорил, что нужны анализы отца. Ой, а что он забыл в женской консультации? Вот, балбеска, чего я так разволновалась? Ведь у него может быть семья и возможно он сейчас со счастливой женой пришёл на приём. Зачем ему помнить меня?

– Вот ты где, – воскликнул крёстный, подхватывая меня под руку и завёл в свой кабинет.

Будучи под впечатлением, я даже не поняла, как оказалась поблизости. Бессмысленным взглядом шарила по столу с бумагами и хваталась за сумочку с шубкой, которую пытались выдернуть из моих рук.

– Ничего, доня, так бывает, – поочерёдно расцепил мужчина мои пальцы, забрал шубку отбрасывая на стул и усадив на диванчик, подал стакан воды. – Это всё гормоны. – А что за царапина у тебя на лбу? – он откинул мои волосы назад, и быстро смочив ватку спиртом, протёр ранение.

– Ничего, задумалась, – отмахнулась и вернула чёлку на место.

– Будь внимательнее, Маргоша. Тебе нельзя так задумываться. Донька, – глубоко вздохнул крестный, по-своему понимая мою растерянность, – да ты не переживай так, мы с отцом поможем. И папашу будущего найдём, и к ответственности призовём.

И тут я очнулась.

– Не-не, крёстный, ты чего? – я замотала головой, убирая пустой стакан. – Какой папаша? Даже я не знаю, как всё получилось, а бедный мужик вообще не поверит. Зачем мне эти нервы? Я и сама воспитаю малыша. У меня дом в деревне, там воздух чистый. Вы будете приезжать по выходным и праздникам.

– Но, Марго, а как же, твой отец? – с грустью в глазах спросил крёстный.

Он знал, что если я решила, то никто меня не переубедит.

– А что отец? Он станет дедом, и имя своё даст моему ребёнку. И из-за того, что я росла какую-то часть жизни без него, никак не повлияет на моё решение. У моего малыша будет всё, что он пожелает и два дедушки, которые не обделят его мужским вниманием!

– Хорошо, хорошо, Маргошка-картошка. Не заводись. Давай проведём опрос и заведём тебе карточку. Потом анализы…

Крёстный включил Ивана Дмитриевича и, натянув очки на горбатый нос, взял мою больничную карту. Вот и правильно, вот и хорошо. Папка нам не нужен, мы ему и подавно. Хотя за генофонд ему спасибо!

Стать медведя, широкий разворот плеч, волевой подбородок. Главное, чтобы всё это досталось мальчику. А вот если девочка, то цвет глаз пусть будет папкин – изумрудный, которому хочется поклоняться…

Так, что-то я отвлеклась. Какой там был вопрос?

ГЛАВА 2

Вышла из больницы истыканная иголками и, лишившись, должно быть, литра крови. Бедные беременные женщины. А ведь это ещё не всё. Сколько я просидела, отвечая на вопросы, и пролежала, пока с меня снимали мерки!

– Маргарита Павловна, вы освободились? – стоило показать нос за дверь клиники, как передо мной материализовался начальник охраны. – Домой? – с мягкой улыбкой подал руку, чтобы помочь спуститься по ступенькам.

– Константин Романович, ещё раз обратитесь ко мне так официально. Я скажу папуне, что вы отец моего ребёнка, – сладко улыбнулась мужчине и вместо того, чтобы вложить ладошку в его руку, подхватила под локоток. – Смотрите, какая мы замечательная пара! – воскликнула, ловя наше отражение в зеркальных окнах кафешки рядом с больницей

И была права. Статный мужчина в дорогом пальто, при идеальной причёске и с цепким взглядом, вёл под руку пышную краснощёкую девушку. Да с этим мужчиной хоть корову поставь, и та будет чувствовать себя королевой.

– Вы любящий будущий папочка, встречающий измученную и истыканную иглами будущую мамочку. Разве не прелесть?

– И как же, милая моя, прошёл приём? Всё ли хорошо с малышом? – поддержал мою игру Константин Романович и похлопал по ладошке, что покоилась на его руке.

Конечно, отец уже сообщил ему прекрасную новость. Константин был не только его работником, но и одним из верных друзей, которые за ним в огонь и воду. И меня знает довольно давно. И с тех пор как я появилась в доме отца, всегда оказывал любую помощь: хоть платье на праздник купить и привезти или же, среди ночи какао приготовить. Мужчина жил в соседнем доме вместе со своей семьёй. Жена его, Лизавета Евгеньевна работала у нас экономкой. Я же часто нянькалась с их детьми, пятилетним сынишкой Женькой и трёхлетней дочкой Полькой.

– Всё хорошо. Через восемь месяцев дом перевернётся вверх дном.

– Поздравляю тебя, Марго, – мужчина кинул на меня искрящийся радостью взгляд. – Спрашивать о том, кто отец, думаю, нет смысла. Но безумно любопытно, когда ты сумела обхитрить моих парней и улизнуть.

– А никогда, Константин Романович. Ваших парней фиг обманешь. Это такой новогодний подарок. Мечтала я о нём. А так как весь год была хорошей девочкой, заслужила подарок от деда Мороза, – тут я хмыкнула, вспоминая густую бороду. А ведь и правда дед Мороз, и снегурка при нём была. Только потеряли они свои наряды праздничные, да и зачем они нужны в душе?

– Дед Мороз, говоришь? – прищурив взгляд, протянул Константин.

Он открыл для меня заднюю дверцу моей машинки и помог сесть, словно я месяце на седьмом.… Хотя, животик у меня хорошенький, месяца с пятого только начнёт расти. Да и вся я не маленькая… эх.

– Даже не вздумай искать его! – пригрозила пальцем, как только он сел рядом со мной. – Мне это не надо, вам и подавно.

– Но твой отец… – попытался возразить мужчина.

– Да что отец? Я его никогда не упрекала, что он узнал о моём существовании так поздно. Не спорю, было тяжело расти без родителей, но бабушка с дедушкой заменили мне их. Так что у моего ребёнка будет мать, два дедушки и, по крайней мере один дядюшка…

– Два, – подал голос мой водитель Аркадий Миронович, бросая взгляд в зеркало заднего вида.

Он подмигнул, а я ответила благодарной улыбкой. Пока только он поддержал меня, хотя вряд ли понимает о чём вообще спор. Аркадий Миронович занимал важную должность моего водителя – водителя поварихи в доме главы города Кирташова. Ну а что? Я закупаю продукты, должен же мне кто-то помогать, вот и выделили машинку. И этот мужчина был тоже в курсе, кем я являюсь на самом деле, а ещё бывшим солдатом, но получив серьёзное ранение, долго лечился. После чего вернуться к прежней службе не получилось, и он стал искать работу, но никто не брал бывшего служивого. Дело понятно, что дело тёмное, и кто-то постарался подпортить Аркадию жизнь, но я никогда не спрашивала, почему он на самом деле не вернулся к службе. Я была даже благодарна, что у него это не получилось. Наше знакомство было довольно неприятным. Точнее обстоятельства, в которых оно случилось.

Тема автора моей беременности была опущена, а я пустилась в воспоминания. Любила я помусолить свою прошлую жизнь. И именно Аркадий был тем, кто помог разделить её на "до" и "после".

Но всё по порядку.

Не сказала бы, что детство у меня было плохим. Росла я в деревне, с бабушкой и дедушкой. Мама умерла в родах. Произвела на свет пятикилограммового слонёнка и улетела на небеса. Врачам не удалось спасти её. Мама знала о последствиях, когда ещё была беременна мной. Организм слабый, беременность, возможно, будет единственной. Если делать аборт, то детей не будет. А если рожать, есть вероятность потерять ребёнка и погибнуть самой. Она не испугалась и отдала свою жизнь за мою.

"Будь благодарной, Маргарита, и проживи достойную жизнь, чтобы мама с небес гордилась. Не обижайся на людскую глупость, это злые языки, они чёрные и завистливые. Их слова не могут тебя ранить и уж тем более погасить свет в твоих чудесных глазках, лучик света ты наш," – любила повторять бабушка, когда другие дети, да и взрослые называли меня сиротой.

Сейчас, оглядываясь на свою жизнь, я понимаю, что дедушка с бабушкой воспитали меня достойно. Они искренне любили и ни разу не упрекнули, что я убила свою мать. Хотя многие в деревне напрямую говорили об этом. Дети из полноценных семей не играли со мной, потому что родители неосознанно настраивали их против. Семейные вечера, ворчание бабушек на лавочках не скроешь от детских ушей. А меня обсуждать любили.