Kitabı oku: «Теночтитлан. Последняя битва ацтеков», sayfa 3

Прошёл один день, потом другой. В середине третьего дня Монтесума объявил о новом собрании. По команде Тлатоани в зал вошли мудрецы Малиналко, Чалко, Миксуик и Тлахуак. Мне предложили высказать мои умозаключения.

Мы внимательно осмотрели представленные нам новые рисунки, доставленные гонцами Дома Чалко в Теночтитлан, при полной тишине, накрывшей город. Количество рисунков с появлением каждого нового гонца удваивалось, а полная тишина наступала каждый час по приказу Хозяина Караколя. Мы проанализировали рисунки, задали свои вопросы и выслушали пояснения. Женщины – воительницы высказали своё мнение, также высказались и воины, которые на этот раз сами увидели рисунки собственными глазами.

Монтесума, с одобрения Правителей Тескоко и Тлакопана, предоставил слово Жрецу Сочимилко, у которого с собой было несколько золотых табличек. Открыв одну из них, он представил на обозрение окружающим книгу, лежащую на перьях кетцаля. Я узнал эту книгу. У меня была её копия, которую я унаследовал от своего отца. Это была Книга Мудрости, Тоналаматл.

Дрожь прошла по моей спине сначала вверх, а потом вниз, когда Мудрый Жрец начал толковать предсказания по книге, которая была книгой мудрейших! Это была книга, написанная на нашем языке Мудрой Женщиной Оксомоксо и Мудрым Старцем Ксипостонаком. Они создали эту книгу задолго до изобретения бумаги, используя древние надписи и рисунки на камнях в Храме Тулы. Книга пришла к нам из тех краёв, куда отправился в путь к морскому горизонту наш Господь Кетцалькоатль, обещавший вернуться. Книга описывала тринадцать символических божественных животных, двадцать знаков года и историю девяти Повелителей Ночи и Миров, вращающихся вокруг солнца, одним из которых является наш мир. Фактически это был сборник стихов, в котором говорилось о театре, признаках красного дыма, изучении времени, войне, танце как молитве радости. О том, как люди теряют свободу и вновь её обретают. Об истории, астрологии, астрономии, справедливости, религии и освоении земель, завоёванных нашими прославленными воинами. Там же можно было прочесть о затмениях луны и солнца, о музыке и способах письма, о еде и одежде, о праздниках, архитектуре, о почитании наших богов, о начале мира и его конце; о веке, состоящем из 104-х годов, Млечном Пути, использовании бумаги и картона, красок для написания картин, барабанной музыке, генетике, преступности, вины, знаках каждого из нас: тех, кто живёт на земле и тех, кто пришёл жить на земле, спортсменов, купцов, поэтов. Об охоте, запрете на охоту, сельском хозяйстве, супружеской измене, безболезненных родах, лекарствах; о разливах рек, смене погоды, ветрах, снеге и небесах; политике, способах ухода за птицами, лечении животных… И, наконец, о круговых движениях Земли, передвижении звёзд по небу, о будущем, о Боге богов и о том, что однажды утром, когда люди не будут его ждать… Эта книга всегда говорила нам, что наш Господь Кетцалькоатль обязательно вернётся. Эта книга – свет, вечная письменная истина, подобная свету, который отражается от вершин наших вулканов…

Жрец Сочимилко закончил толковать книгу и обвёл взглядом присутствующих. Выдержав паузу, он добавил: “В книге сказано, что дети Кетцалькоатля вернулись! Они пришли как чудовища со дна моря, окружённые молниями, громом и огнём. Сам Кетцалькоатль вернётся, покрытый золотом и серебром. Он будет обладать огромной магической силой и это будет сигналом… Рисунки, доставленные гонцами из Дома Чалко говорят нам, что они придут в Теночтитлан по дороге от Дома Чалко. На рисунках видно, как в тела Детей Солнца впиваются солнечные лучи, а по ночам Луна копирует их силуэты. Эта книга уже старше всех нас и в ней говорится, что Кетцалькоатль вернётся вместе со своими детьми на крылатых оленях. Таких же, как и на рисунках.

Когда Сочимилко перестал говорить, все увидели, как впервые заплакал Монтесума. Почтительным жестом он поднял руки к перьям своего головного убора, указывающим на его власть и могущество. На самом головном уборе Повелителя выделялся символ падающего орла. Сняв с головы, Монтесума передал его Сочимилко, после чего ясным и достаточно мягким голосом произнёс: “Эта шапка мне больше не принадлежит! – Затем, обращаясь к воинам, он воскликнул: – Воительницы и воины! Воины Орла! Вы всё слышали! Говорят, что наш Господь Кетцалькоатль вернулся. Я в это верю… Пойдите и встретьте его… Слушайте его внимательно, обращайте внимание на всё, что он говорит и делает, а потом вы вернётесь домой в Теночтитлан и расскажите мне обо всём.

Затем, сделав жест, до этого никогда и никем не виданный, Монтесума опустился на одно колено и склонился к земле, чтобы подарить ей поцелуй. Присутствующие слушали каждое его слово, склонив головы. Через несколько мгновений Повелитель покинул зал, наполненный ароматом роз.

5

Чалчиукуейечан! Так называлось место, откуда пошла письменность на песке. Всё, что там когда-то происходило, насквозь пронизывало воздух, впитываясь в окружающие камни, деревья, побережье моря и даже… в нашу кровь. Именно поэтому нам было нетрудно выяснить, что там случилось и что должно будет случиться.

Чалчиукуейечан был негостеприимным местом, служившим обиталищем огромного скопления москитов. Там, вдалеке, были видны кастильские бригантины, раскачивающиеся между прибрежными скалами. Точнее, арагонские бригантины. Там же, но ближе к побережью, на якорях стояли большие каноэ, внешним обликом и размерами напоминающие дома.

“Медельин,” – флагманское судно капитана Эрнана Кортеса, спокойно раскачивался немного в стороне от других кораблей. На его главной мачте развевались флаги короля Карлоса Пятого и самого Кортеса. На флаге Кортеса по латыни были написаны слова, являющиеся прямой угрозой существованию нашего народа и наших богов. Там было написано:

Amici siguamor crusem, et si nos filem

Habemus, vere in hoc signo vicemus.

Эти слова отражались на водной поверхности моря и на нашем языке звучали так:

Братья и сподвижники!

Давайте следовать знамению креста

С истинной верой.

С ним мы победим!

“Двигаемся, двигаемся!..” – крикнул солдат, сопровождая свои слова взмахом хлыста с тремя наконечниками, который просвистел над головами и телами группы людей, оказавшихся на нашем побережье по воле шторма или урагана. Их местом проживания были далёкие маленькие острова, кем – то когда-то заброшенные за горизонт. Это были оборванцы с кожей почти чёрного цвета. Они нервничали, занимаясь разгрузкой стоящих неподалёку бригантин. Мы узнали этих людей. Они и до этого часто появлялись у нас и у них были странные обычаи.

Там же находились солдаты, отличающиеся особым жестоким нравом. На них были надеты кожаные фартуки, такие же кожаные маски и доходящие до локтей перчатки. На поводу они держали одновременно по несколько злых, рвущихся в разные стороны, собак. Вскоре мы узнали, что это были хорошо “известные” солдаты Собачьего эскадрона. Так называемые “поводыри ненависти”. Они вскармливали своих чудовищ, натренированных нападать на людей, человеческим мясом! Мясом своих побеждённых врагов. Было очевидно, что сегодня собак ещё не кормили, поэтому запах тел рабов сводил их с ума. Животные были огромных размеров. Больше наших ицкуинтли!⁵ С чёрными пятнами на белых массивных туловищах. Солдатам приходилось прилагать большие усилия, чтобы сдерживать их.

Один из темнокожих, высокий, худощавый и забавный, привёл несколько женщин, одетых в стиле тотонаков и в стиле жителей с берегов реки Папалаопан и реки Бабочек. Все они собрались у разожжённого ими костра и достали большие горшки, каких мы никогда до этого не видели. Потом они начали в этих горшках готовить еду для солдат Кастильской армии. С кораблей начали спускаться большие олени, которых солдаты называли лошадьми. Теперь – то мы знаем, как называются эти олени и что они из себя представляют! Немного дальше другие рабы сгружали с кораблей пушки и другое оружие. Мы были потрясены, когда впервые услышали, какой грохот они производят во время стрельбы.

К группе подошёл Педро Де Альварадо, “украшенный” кольчугой, серебряным шлемом и мавританским копьём. Обращаясь к стоящим неподалёку офицерам, он воскликнул: “Внимание, идёт наш капитан!”. Среди офицеров произошло движение и через несколько мгновений все они уже были готовы поприветствовать своего предводителя Эрнана Кортеса, сидя каждый на своей лошади. Это были: Алонсо Эрнандес Портокарреро на тёмно – серой кобыле, Кристобаль Де Олид на лошади тёмно-каштановой масти, Франциско Де Монтехо на лошади той же масти, но с зеленоватым оттенком, Хуан Де Эскаланте на светло-коричневой кобыле и Хуан Веласкес на чёрном иноходце. Перед ними предстал Эрнан Кортес на коне почти рубинового цвета! Рядом с ним находился его постоянный спутник и писарь – священник Йеронимо Де Агилар.

В Чалчиукуейечане мы впервые увидели Кортеса. Увидели таким, каким он был на самом деле. Он был другим! Совсем не таким, каким позже его описывали различные люди – составители словесных описаний, рисовальщики красочных посланий, гонцы дома Чалко, доставляющие эти послания, и другие. Это был невысокий мужчина с маленькими руками и ногами и такой же маленькой головой. В противоположность сказанному, его взгляд был удивительно притягательным, так же, как его энергичные жесты и потрясающая сила воли. Видя его, сидящем на большом олене, нам он казался ещё меньше.

Это был белый Бог! Наши жрецы называли его Кетцалькоатлем, а наша сегодняшняя история называет Кортеса половиной человека или даже куском человека, карликом, занявшим в Великом Мексиканском Теночтитлане позорное место собаки.

Солдаты стояли по стойке смирно, устремив взгляды на своего предводителя. Им хотелось поприветствовать и послушать капитана Эрнана Кортеса, смотрящего на них сверху вниз надменным и холодным взглядом. Перед ним стояли его солдаты, сопровождавшие его на десяти кораблях повсюду, куда бы не ступила его нога и куда бы не занёс их шторм. Тем временем, находившийся там же, Педро Де Алварадо вступил в разговор с Алонсо Эрнандесом Де Портокарреро:

– Удачи тебе, капитан, с твоей красавицей-рабыней! Как ты её назвал?

– Я дал ей имя Марина. Я крестил её под этим именем. У неё умный, осмысленный взгляд. Когда я называю её Мариной, она опускает глаза и улыбается.

Оба капитана рассмеялись.

Кортес поднял на дыбы свою лошадь и отсалютовал собравшимся высоко поднятым мечом! Перед ним стояли люди разных цветов кожи, говорящие на разных языках. Там же находились женщины из Кастилии и Арагона и несколько очень красивых рабынь в кастильских одеждах. Это были рабыни солдат или их командиров. Среди них верхом на лошади находилась Мария Эстрада – великолепная седовласая женщина уже преклонного возраста в сопровождении одного из офицеров. Она отличалась храбростью и решительностью. Рядом с ней находились ещё шесть белых женщин. Все они смотрели на Эрнана Кортеса.

Армия Кортеса состояла в основном из молодых солдат, хотя были и “старики”. Многие были располневшими, а некоторые откровенно толстыми. Было несколько одноглазых. Морон, тот, кто играл на мандолине, был, наверное, самым толстым. На свой огромный живот он натянул кольчугу, которая сидела на нём как простыня или плащ. В армии он был известен как искусный стрелок из арбалета. А вообще, в рядах войска Кортеса были капитаны, оруженосцы, стрелки, кавалеристы, арбалетчики, пушкари, собачники… Много тех, о ком написанная белыми людьми история попросту забудет, хотя они были важной составной частью войска завоевателей. Особенно собачники! “Старики” тоже играли важную роль в армии благодаря своему опыту. Это были закалённые в боях солдаты! Они воевали с маврами ещё на берегах Севильи и Кадиса. Их раны рассказывали молодым об их геройстве и бесстрашии. Кортес подал сигнал своему ординарцу и, одновременно, секретарю Годою, который помог слезть капитану с лошади. И тут стало видно, какого маленького роста был предводитель войска завоевателей. Всего лишь по брюхо своей лошади! Для того, чтобы иметь возможность посмотреть в глаза собеседнику, он должен был откинуть голову назад и задрать подбородок. В свою очередь, Педро Де Альварадо и его четверо сослуживцев должны были, наоборот, опустить глаза вниз, разговаривая с Кортесом. Позади предводителя как тень следовал священник Хуан Диас с крестом в руках, писарь и молодой парень, несущий высоко перед собой эмблему Католического Королевского дома Кастилии и Арагона. В то время как Кортес что-то говорил, его писарь Годой непрерывно записывал.

– Соратники и друзья! Сегодня мы находимся здесь, ведомые Святой Девой Марией и её сыном – нашим Господом Иисусом Христом! Мы находимся здесь по велению и от имени Его Величества короля Карлоса Пятого, да храни его Бог!..

Во время этой краткой речи к уху капитана наклонился Годой и что – то прошептал. Кортес немедленно отреагировал и дал команду принести ему стул, на который тут же и взобрался. Теперь он доминировал над окружающими, которые внимательно слушали каждое его слово. Как только он произнёс последнюю фразу, всё войско дружно воскликнуло:

– Многие лета королю! Многие лета!

Вслед за этим в воздух взметнулись руки солдат, знамёна, ружья и копья. Кортес продолжил:

– Сегодня вы увидели своими глазами землю, которую наш боевой товарищ Йеронимо Де Агилар называл не иначе как земля дьявола. Да, это земля зверей, где отсутствует всякая мораль, где живут люди, которые являются исчадием ада. Вы слышали, что говорил наш друг Йеронимо… он говорил, что эти люди недостойны называться людьми! И вы знаете, что они сделали с друзьями Йеронимо…

Произнеся эти слова, Кортес взял паузу и сделал эффектный театральный жест. При этом он посмотрел на солдат своим каким-то особенным взглядом, которым владел только он и владел в совершенстве. Каждому из стоящих перед ним казалось, что Кортес смотрит именно на него! И разговаривает именно с ним. Только с ним, а не со всеми!

Наступившая тишина прерывалась звуками накатывающегося на берег морского прибоя.

– Мы пришли в эти земли, чтобы выполнить волю нашего Короля… Первое! – Мы пришли забрать золото! Его здесь много и оно очень хорошее золото! Вы могли убедиться в этом сами, когда рассматривали подарки приветствующих нас местных индейцев – Мексиканцев! Эти подарки просто восхитительны! Какое прекрасное золотое Солнце и серебряную Луну прислал нам этот дикарь Тлатоани, называющий себя Повелителем Мексики от моря до моря.

По рядам стоящих прокатилась волна изумления и восторга.

– Да, капитан, мы всё видели. Мы отберём у них золото! – Прокричали в разнобой, но с очевидным энтузиазмом, слушавшие Кортеса солдаты и офицеры.

– Второе! – Мы должны заселить эту землю! Колонизировать её! Это наш долг перед Святой Католической церковью и перед нашим Королём. Мы должны и мы сделаем это!

На этот раз слова Предводителя не вызвали восторга у его подчинённых. Предложение осваивать новые земли им откровенно не понравилась. Они считали своим делом воевать, убивать, грабить… но не строить или сеять… Ряды воинов хранили молчание. Только что открывшаяся им перспектива разбогатеть, продавая награбленное золото на рынках Санта Доминго, Кубы и других островов Карибского моря, внезапно сменилась на утомительное и безрадостное освоение огромных пространств неизведанной до ныне Мексики.

Кортес решил, что наступил решительный и исторический момент, когда он может сделать и сказать что-то очень важное. Он вынул меч и подошёл к большому дереву. Там он остановился, повернулся к воинам и произнёс:

– Я, Эрнандо Кортес, рождённый в Медельине и служащий Святой Католической церкви, от имени Иисуса Христа забираю себе эту землю, которая находится передо мной, с двух сторон от меня и позади меня. Я беру её вместе с морем, которое скрывается за горизонтом. Я забираю её у дикарей, держа в руках крест и передаю с глубокой верой Святому Кресту, Истинному Кресту, Уникальному Кресту, Кресту Правды! Повторяйте за мной!

– Истинный Крест! Истинный Крест! – Пространство наполнилось выкриками воинов.

– Повторяйте громче!

– Истинный Крест! Истинный Крест!

После этих слов Кортес с помощью одного из солдат влез на лошадь и, продолжая держать Толедский меч высоко над головой, продолжил свою речь, наполненную пафосом. Его голос был высоким и громким:

– Я объявляю, что с этого самого момента все эти земли являются собственностью её Величества Донны Хуаны и её августейшего сына Дона Карлоса, который с благословения Святой Церкви является Королём Кастилии, Леона, Арагона, Сицилии, Иерусалима, Наварры, Гранады, Валенсии, Севильи, Галиции, Майорки, Сардинии, Кордобы, Корсики, Алжира, Гибралтара, Канарских островов, Восточной Индии, эрцгерцегом Австрии, Фландрии, Милана, Тироля, Барселоны…

Ряды воинов хранили молчание.

– Кто-нибудь против? – Спросил Кортес. Ответом ему было многоголосое:

– Нет! Нет! Нет!

– Если кто-нибудь против, он будет немедленно разрублен надвое вот этим мечом!

– Да! Да! Да!

Затем Кортес поднял в одной руке меч, в другой щит и задал ещё один вопрос:

– Будете ли вы защищать нашего Короля ценой собственной жизни, если будет необходимо?

Капитан Сандоваль сделал шаг вперёд и под одобрительный гул всего войска произнёс:

– Нашими жизнями! Да! Мы готовы пожертвовать нашими жизнями! Нам следует быть готовыми пожертвовать собой, если кто-то осмелится посягнуть на владения нашего Короля Карлоса Пятого от гор до гор и от моря до моря до самого горизонта…

Последние слова Сандоваля очень понравились Кортесу. Он наклонился с лошади к своему писарю Годою и почти шепотом спросил его:

– Ты всё записал?

– Всё до последнего слова, мой капитан, – ответил писарь. – Вы можете сами посмотреть. – Он жестом указал на свиток, исписанный чернилами зелёного цвета, лежащий на импровизированном столике рядом с ними.

Кортес опять наклонился к дереву и ударил по стволу мечом. Затем снова обратился к своему воинству:

– Именем Господа нашего Иисуса Христа, именем нашего короля и его матери Доньи Хуаны я объявляю эту землю землёй христиан! Навеки!

По его приказу кастильское войско разделилось, после чего в четыре колонны отправилось в горы в разных направлениях. Прячась в кустах неподалёку, двое рисовальщиков из Теночтитлана “записывали” всё, что им удавалось услышать и увидеть.

Кортес не был уверен в том, что слова о колонизации были правильно поняты его воинами. Губернатор Кубы послал его сюда в первую очередь именно за золотом и рабами. Кортесу было предложено посещать различные места и везде брать золото. Отбирать или выменивать. Выбирать самых красивых девушек и самых сильных молодых мужчин для того, чтобы потом обменять их на всё то же золото на рынках Карибских островов. Колонизация не совсем соответствовала этим планам. Она предусматривала бесконечные переходы из деревни в деревню, “разговоры” на непонятных языках с предложениями не сопротивляться. Строительство укреплений и фортов. Это никак не могло обрадовать войско, привыкшее убивать, грабить и насиловать. К тому же эти мексиканцы не выглядели такими же кроткими, как индейцы Кубы, Санта Доминго и других островов. Но самое главное было то, что приказ о колонизации Мексики был подписан Королевским Трибуналом в присутствии самого Короля и подлежал безприкословному исполнению!

Получив известие о бродивших в рядах его войска нехороших слухах, Кортес назначил общий сбор. Рядом с ним как обычно находились офицеры его армады, одетые в походную одежду. Сам Кортес был одет в красный камзол с белой оборкой. Он сидел в мягком высоком кресле в недавно специально для него построенном из бамбука домике, лаская своими короткими пальцами блестящую золотую цепь с висящей на ней изумительного розового цвета роскошной размером с яйцо индюшки жемчужиной. Полукругом вокруг него на стульях пониже расположились его офицеры. В центре комнаты на ковре из перьев стоял стол, на котором лежали великолепные предметы из золота, серебра, обсидиана, стекла, дерева и другие необычные вещи. Это были подарки, которые наш Повелитель от моря до моря прислал Эрнану Кортесу.

Рядом с ним стоял Годой. Он был уже не молод. Там же находился прислуживающий им индеец с одного из карибских островов и Мария Эстрада. На другом небольшом столе лежали бурдюки с вином, их было много, и предназначенные для вина бокалы.

– Мне не наливай, – произнесла Мария Эстрада, отказываясь от предложенного ей бокала.

Кортес предполагал обсудить два наиболее важных вопроса… Или собрать много золота и вернуться на Кубу, в соответствии с распоряжением Губернатора Веласкеса, или же по его собственному приказу начать захват и колонизацию Мексики. Кортес считал, что это было важнее. И золота после захвата тоже будет гораздо больше…… Первым заговорил Годой:

– С Вашего разрешения позволю себе сказать… – он замялся, глядя на Кортеса – … Вы знаете, что губернатор Диего Веласкес послал нас сюда за золотом, а не для того, чтобы мы завоёвывали эти земли…

В то время, как писарь что-то говорил, Кортес внимательно смотрел на своих капитанов, переводя взгляд с одного на другого. В свою очередь их взгляды были прикованы к сокровищам, лежащим перед ними в центре комнаты. Кортес перебил Годоя:

– Да, конечно, золото значит очень много. Так же, как и жемчуг и другие драгоценности, которые мы сможем найти здесь и забрать себе. Но если мы поработим эти земли… – Кортес остриём меча указал на сокровища. Потом, поднимая голос до уровня фальцета, отдающего в ушах его слушателей звуками колокола, со словами, имеющими как бы двойной смысл, он произнёс: – … мы прославимся среди других воинов завоевателей! – Кортес опять повернул острие меча в сторону золота. Заметив сомнение в глазах писаря, который когда-то и достаточно долго был личным писарем самого Короля, он продолжил: – Золото доставит удовольствие глазам Его Величества Карлоса Пятого, на которого Бог возложил благодать и непомерную ношу. Но и только! Нам надо добиться благосклонности Его Величества и мы её добъёмся, несмотря на любые превратности судьбы… Вы все уже знаете о приказе губернатора Веласкеса задержать меня в порту Гаваны.

Годой перебил говорящего:

– Господин капитан, я должен заявить Вам, что если мы не поставим в известность губернатора Веласкеса о Ваших намерениях и не отправим ему послание с одним из Ваших кораблей, то Вы будете приговорены к смерти. – Обведя взглядом присутствующих, он добавил: – А если мы согласимся в этом участвовать, то и нас…

– Всем сесть! – Жёстко скомандовал Кортес.

Все офицеры сели, только он один продолжал стоять. Потом начал нервно ходить перед собравшимися. Кортес был настолько мал ростом, что даже стоя казался не выше сидящих перед ним. Подыскивая слова, делая акценты подобно театральному актёру, поднимая голос, когда надо, и как будто обращаясь к какому – то персонажу на сцене, Эрнан Кортес продолжил говорить:

– Если мы вернёмся в Сант-Яго Де Куба, то мы вернёмся простыми посланниками удачи для других капитанов. Но если мы останемся здесь и завоюем эти земли, то в этом случае мы сами станем капитанами удачи! Мы и наши дети будут герцогами, графами и маркизами на этих землях! А это гораздо больше, чем просто золото. Наших потомков будут почитать как потомков завоевателей новых земель, а мы сами получим благословение от Святой Католической церкви. Именно поэтому нам не следует возвращаться! Именно поэтому нам надо уверенно идти вперёд, отбросив всякие сомнения.

Педро Де Альварадо заговорил со своего места:

– Если мы прислушаемся к твоему совету и не вернёмся, чтобы предстать перед губернатором, то все мы окажемся в тюрьме, а потом нас попросту казнят…

Кортес посмотрел на всех испытующим взглядом и после непродолжительного молчания добавил:

– Как ты это видишь?… Если мы вернёмся, то нас всегда будет преследовать бедность, если не сказать нищета, бессмысленное существование и забвение. Ни сейчас, ни позже, ни одна душа никогда не узнает, что мы когда-то жили… в то время как другие будут купаться в лучах славы… Вы должны выбрать, чего вы больше хотите. – Кортес сделал паузу, вновь направил острие меча в сторону золотых сокровищ и затем сказал: – Вам выбирать – или богатство этой солнечной земли, или забвение, болезни и несчастливая старость на улицах Севильи…

В этот момент подошёл солдат и перебил Кортеса. Он принёс сообщение:

– Вы удивитесь, Капитан, но одна из наших рабынь умеет говорить на языке мексиканцев. Её к нам привели местные индейцы, чтобы она нам помогала и готовила еду.

– Какая из них? – Спросил Кортес, заранее зная ответ.

– Её звать Марина, господин Капитан.

Капитан Алонсо де Портокарреро, услышав имя Марина, поднялся и воскликнул:

– Это моя рабыня!

Среди оставшихся с Кортесом были только старшие по званию офицеры: Алонсо де Портокарреро, Педро де Альварадо, Барталоме де Ольмедо и Йеронимо де Агилар, разговаривающий на языке тотонаков, которые жили за рекой Папалоапан. Золото со стола было убрано, но ковёр из перьев, на котором оно недавно лежало, по – прежнему находился на полу. Это был подарок мексиканцев Кортесу во время их первого визита.

Кортес сидел в высоком складном кресле. Позади него находился Йеронимо де Агилар. В помещение вошла Малинче, которую называли Мариной и которую Кортес узнал с первого взгляда. Именно её он не так давно уберёг от насилия со стороны капитана Портокарреро. Она была молода, красива, изящна. В отличие от других рабынь её нос, лицо и голова не были изуродованы пришельцами. Не вставая с кресла, Кортес поприветствовал Малинче, сделав вид, что не узнал её. Она, в свою очередь, Кортеса узнала. Девушка хорошо запомнила тот случай, когда маленький, но властный Капитан вступился за неё в трюме корабля. Коротко переглянувшись с Портокарреро, хозяином рабыни, и одновременно обмениваясь фразами с Йеронимо, Кортес обратился к девушке:

– Говорят, что ты понимаешь язык мексиканцев?

Малинче ответила на языке тотонаков, а Йеронимо перевёл сказанное девушкой на кастильский. Через час Кортес, Малинче и Йеронимо разговаривали друг с другом уже как старые знакомые. Малинче ненавидела мексиканцев и всё, что ей о них напоминало. В свою очередь, Кортес прекрасно знал, что ненависть, так же как и вера, может сдвинуть горы… На этот раз Малинче заговорила на языке Майя и Йеронимо с удовольствием переводил:

– Куда бы ни пришли мексиканцы, там тут же исчезает какая – либо свобода. На смену ей приходит послушание и повиновение богам. Для этих людей мир делится напополам – хозяева и рабы. И все они всегда хотят быть хозяевами.

Прошло несколько часов и наступил вечер. Мария Эстрада вошла в комнату с зажжённой масляной лампой. Кортес по – прежнему без устали задавал вопросы Малинче, которая при этом чувствовала себя очень комфортно. Ей нравилось отвечать на его вопросы.

В том, что она говорила, можно было уловить накопившуюся горечь. Впервые Кортес услышал слово, которое до этого он даже не знал. Слово было труднопроизносимым и Йеронимо не знал, как его правильно перевести.

– Тенозит… Темизлан… Что это?

– Теночтитлан, господин Капитан, Теночтитлан. Это центр мира мексиканцев. Это место, где лилии распускаются навстречу лучам солнца.

6

Значимость и авторитет Эрнана Кортеса возрастали с каждым днём. Рядом с его жилым помещением находилась комнаты Годоя, королевского писаря, отца Хуана Диаса, брата Бартоломе де Ольмедо и импровизированная часовня с изображениями Девы Марии и апостола Сантьяго. В центре комнаты Кортеса находились двое его адъютантов – Альварадо и Олид. Они помогали ему одеться.

– Они верят, что ты сын их Бога, – проговорила Мария Эстрада.

– Или даже сам Бог, которого они ждут уже столетия! Я слышал, как донья Марина… – Последние слова принадлежали Олиду. Кортес взглянул на него и тут же отвёл взгляд в сторону. Ему не понравилось то, что Олид упомянул Марину… Вообще он это предчувствовал… Ещё утром он обратил внимание на то, что капитан Портокарреро “забыл” поприветствовать его. – … она нам объяснила, что мексиканцы верят в то, что мы олицетворяем богов, которые когда-то покинули их, но обещали вернуться в один из дней…

Тем временем адъютанты Кортеса помогли ему надеть бронзовый нагрудник, красные кожаные леггинсы и блестящий голубой шлем.

– Вы похожи на сияющее солнце, капитан, – сказала Мария Эстрада.

Затем Олид предложил Кортесу дымящуюся трубку, и тот осторожно поднёс её ко рту.

– Дышите глубже, капитан.

– Но это же невозможно! Я никогда не любил этот дым… я не люблю его с тех пор, как оказался на этих островах в Санта Доминго. Мне было тогда семнадцать лет и этот дым мне казался дымом от раскалённых вулканических камней.

– Их боги дышат этим, и Вы, капитан, должны уметь дышать этим зловонным дымом.

Кортес попытался затянуться табачным дымом, но у него ничего не получилось и он закашлялся.

– Прошлой ночью Марина мне сказала, что их Теномизлан – самый большой город в мире. Вы можете в это поверить? Представьте себе – в Лондоне проживают сто тысяч жителей, В Париже девяносто, в Женеве шестьдесят, в Толедо двенадцать, в Севилье сорок пять тысяч… а в их Темизилане пятьсот тысяч жителей! Разве это можно себе представить?… Даже во сне невозможно! Марина рассказала мне, что каждое утро в домах этого города зажигают более двухсот тысяч огней, а сам город подобно Венеции построен на сваях в центре лагуны…

Мария Эстрада была занята тем, что поправляла одежду Эрнана Кортеса, подготавливая его предстать перед свитой представителей великого города Теночтитлана. Наши художники оставили множество картин и рисунков того, как это происходило в действительности. На них Кортес изображён худощавым мужчиной с округлым лицом пепельного цвета, на котором едва – едва просматривается маленькая бородка. Такая же, как у большинства мексиканцев. Его ноги были настолько кривыми, что глядя на них возникали ассоциации с боевым или охотничьим луком. И действительно, когда его ступни соприкасались, колени расходились в разные стороны как две арки. Могло показаться, что он долго шёл пешком вместе с мексиканцами из тех земель, где растёт какао, цветы и табак.

Наши летописцы вспоминают, что говорил Кортес каким-то мягким вкрадчивым голосом, а взглядом очаровывал окружающих. Конечно он это делал только тогда, когда ему было нужно или когда он этого просто хотел. В день первого визита высокопоставленных мексиканцев он им продемонстрировал перстень с огромным бриллиантом, медальон, торчащий из-под кольчуги, цепь с жемчужиной, которую Монтесума не так давно послал ему с гонцом, и золотую медаль с изображениями Девы Марии и Святого Хуана Батисты. Под нижней губой был заметен шрам, видимо от ножа. Это немного портило внешний облик Кортеса… Именно таким, благодаря художникам, он и остался в истории и именно таким его впервые увидел Мудрецы из Мехико – Теночтитлана.