Kitabı oku: «Четыре сына. Рождение легенд», sayfa 6
Селир слушал слова провидицы и разглядывал личико маленькой девочки в своих руках. Он не мог поверить, что видит это на самом деле. На него смотрели синие глаза. Настолько яркие, что цвет глаз самого Селира, его отца и остальных магов Эвы казался совершенно тусклым и бесцветным. Но это было еще не всё. Короткие волосы пушком одуванчика торчали на маленькой головке, и были они ни черного, ни каштанового, ни даже крайне редко встречающегося рыжего цвета, а белые, как перистое облако в небе.
– Это моя сестра? – хрустящим от долгого молчания голосом спросил Селир, удивленно посмотрев на Сараху.
Не переставая улыбаться, старуха утвердительно кивнула.
– У нее есть имя?
– Есть. Твоя мама перед смертью дала ей имя. Она нарекла ее Энирой, что с ее родного саргатского означает «несущая свет».
– Это потому, что она такая… белая? – продолжая разглядывать свою сестренку, отстраненно спросил Селир.
Он всё никак не мог поверить, что видит это на самом деле. Но не только маг разглядывал кроху, девочка тоже смотрела на него своими большими невероятно синими глазами, в которых сквозило нечто очень похожее на сознание, что даже немного пугало.
– Не только, – ответила провидица, с теплом во взгляде наблюдая, как Энира выпростала из-под одеяльца невозможно маленькую ручку и, кряхтя, протянула ее Селиру.
Мальчик не мог противиться такому приветствию, как и не смог сдержать улыбки, когда девочка своими крохотными слабыми пальчиками обхватила его палец.
– Как только она появилась на свет, небо залило заревом падающих звезд. Твоя мама была еще жива и видела это зарево. Сквозь окно оно осветило всю комнату. Тогда она сказала, что ее девочку послал сам Оркус в плаще из звезд. Поэтому-то она и назвала ее Энирой. В этот мир она принесла с собой свет.
Стоящий рядом Тэйп бесцеремонно заглянул в лежащий на руках Селира куль. И то, что он увидел, сильно его впечатлило. На смуглом личике прорезались морщинки глубокой мысли. С этим выражением он застыл на долгие минуты, после чего поднял ошарашенный взгляд на Сараху.
– Илара? – выдохнул он своим звонким голоском. – Карма дэр ми соха глар? Гис ли дэ илара!
Эти детские удивленные вопли привлекли внимание младенца. Девочка повернула свою голову-одуванчик на Тэйпа.
– Да, да, мой хороший, – ответила ему Сараха на квихельском. – Это необычная девочка. Она принесет немало хлопот не только своему брату, но и многим квихельмам, в том числе и тебе.
Словно в подтверждение слов провидицы, девочка, со счастливым видом щурясь на Селира, беззаботно засмеялась, демонстрируя всем свои розовые беззубые десна с надувшимся слюнявым пузырем.
Прошло, наверное, около часа, как маленький маг качал на руках уснувшую сестренку. Он никак не мог оторвать от нее взгляда. Забравшийся на стол Тэйп тоже не сводил глаз с девочки, беспрестанно хмурясь и тяжело вздыхая. Старая Сараха оставила их и ушла в другую комнату. Если бы не ее хриплое тихое мычание, которое с большой натяжкой можно было назвать пением, то казалось, будто дети остались в доме одни.
– Лейла, уложи мальчиков. У них выдалась тяжелая ночь, – негромко отдала распоряжение савира, перестав наконец напевать.
Белая простыня, служившая дверью, колыхнулась, и в комнату вошла та самая девушка, что привела их сюда. Она подошла к Селиру и попыталась забрать у него младенца, но маленький маг с остервенением прижал к себе сверток.
– Нет! Она будет со мной! – с грозным видом проговорил маг вполголоса, чтобы не разбудить сестру.
– Перестань, Селир, – вмешалась старая колдунья, появившись из-за спины девушки. – Тебе и маленькому дарсу нужно поспать. Всё будет хорошо. Я присмотрю за Энирой. А когда ты проснешься, она будет ждать тебя. Давай-ка мне ее.
Кому-кому, а Сарахе Селир противиться не мог. Так, с тоской глядя в розовое круглое личико, он позволил прорицательнице забрать его сестренку. Всё происходящее нисколько не потревожило сон девочки.
– Ты моя-то прелесть. Ничто твой крепкий сон не нарушит, – засюсюкала колдунья, мерно покачивая кулек, затем обратилась к Лейле: – Держи аккуратней. Отнеси ее в колыбель.
Ни слова не говоря, девушка бережно взяла ребенка, как-то неуверенно и глуповато улыбнулась, после чего вновь скрылась за белой занавесью. Всё это время Селир сопровождал взглядом каждое движение двух женщин. Он постоянно испытывал необъяснимый страх и волнение. Ему казалось, что всё они делают неправильно, и вообще лучше отдать Эниру ему. Он лучше со всем справится. А когда Лейла ушла, ему нестерпимо захотелось побежать за ней следом и проверить, донесла ли она его сестру до колыбели.
– Иди за мной, Селир, и захвати дарса, – сказала Сараха, доковыляв к одному из своих сундуков.
Пока маг жестами показывал Тэйпу, чтобы он спрыгнул со стола и следовал за ним, колдунья шумно что-то искала, постоянно звякая.
– Вот ты где, отрыжка Оркуса, – победоносно крякнула колдунья, тяжело разогнувшись и держа в руке маленький пузырек с ярко-зеленой жидкостью.
Повернувшись к мальчикам, не без интереса за ней наблюдавшим, она с глухим бульком вытащила деревянную пробочку и, прихрамывая, подошла к Селиру.
– Выпей.
Взяв протянутую ему крохотную бутылочку, маг не задумываясь выпил всё ее содержимое. Тэйпу ничего не досталось, но, похоже, он и не расстроился нисколько. Неизвестная жидкость напоминала мятную воду, слегка обжигающую язык. Сараха довольно скривила губы в ухмылке и приказала мальчишкам идти за ней.
Селир не сделал и трех шагов в направлении комнаты, где находилась его сестра, как почувствовал смертельную усталость. Колени неуклюже подгибались, веки предательски падали на глаза, а в голове заклубился ватный туман. Маленький маг даже пропустил момент, как оказался в большой постели с подоткнутым под самый подбородок одеялом.
– Спите, будущие воины, – не своим голосом мурлыкнула Сараха.
Селир почувствовал, как нечто большое поднялось с кровати. Уже давно ему хотелось задать прорицательнице вопрос. Но маленький колдун боялся даже подойти к старухе, не то что спросить ее о чем-либо. Сейчас же все страхи исчезли, и, преодолевая страшную сонливость, которая загребала его в свои объятья, он, не открывая глаз, тихо промямлил:
– Савира, что ждет меня в будущем?
Шаркающие шаги замерли. В комнате повисла тишина. Селир подумал, что уже уснул, как раздался голос колдуньи.
– Я не вижу тебя в будущем, Селир.
Эти слова не напугали мага.
– Почему? Я умру? – без выражения поинтересовался он, погружаясь всё глубже в темноту и опасаясь, что уже не услышит ответ.
– Нет, соколик, – тихо рассмеялась Сараха. – Скорее всего, дело в твоей сестре. Я плохо вижу ее будущее, а, следовательно, и твое. Да еще и…
Что «еще и», Селир уже не услышал, провалившись в глубокий сон.
Глава 6
Решение
Паника и нахлынувший страх неизвестности за свое будущее душили Дамаска. Он бежал от бухты до самого Керибюса без остановки. На улицах города ему всё-таки пришлось замедлиться. Однако это не помешало Белому сбить с ног очень объемную старуху. От неожиданности новоиспеченный маг совершенно неосознанно пустил в нее огненные искры. Юбка старой женщины моментально вспыхнула, и она начала громко визжать, собрав вокруг толпу. Кучкующиеся люди почему-то не спешили ей помочь, наблюдая поднявшуюся суматоху десятками черных глаз. Некоторые охали, но большинство смеялись над орущей и крутящейся, словно взбесившаяся юла, старухой. Все они походили на стадо злых глупых овец.
Дамаск же вместо того, чтобы с помощью магии потушить горящую пожилую женщину, стащил с головы шапку и начал ею прихлопывать огонь. Толку от этого не было вовсе. Помог прохожий мужчина с толстой сросшейся бровью. Он растолкал праздно наблюдавших зевак и выплеснул на горящую бабулю ведро грязной воды.
К сожалению, это оказался не конец. Старуха быстро пришла в себя и, посмотрев на голубоглазого белобрысого мальчика, рассвирепела драконом. Она, словно пятнадцатилетняя девчонка, резво вскочила на ноги и, матерясь хуже матроса, начала самозабвенно лупить Белого. Он еле ноги унес от вошедшей в кураж старухи, которая еще какое-то время пыталась гнаться за убегающим мальчишкой, а когда поняла, что догнать его не удастся, стала бросать камни. Кое-кто из толпы поддержал старую мстительную даму и солидарно метал вдогонку Белому всё, что попадалось под руку.
Этот инцидент немного отвлек Дамаска от случившегося в бухте. В спину доносились оскорбительные крики, пока он бежал, не понимая куда именно. Свернув в проулок на улице Пекарей, он прямо лбом в кого-то врезался, отлетев на выщербленную грязную брусчатку. Белый больно ударился затылком, так что искры из глаз посыпались. Даже зрение на несколько секунд померкло.
– Кардаш тебя за ногу! – раздался знакомый голос. – Белый, какого храга ты тут носишься?
Как только юный маг проморгался, он смог различить возвышающегося над ним Шаха (Дамаск до сих пор не понимал, откуда у него это титулованное прозвище) – предводителя Скорпусов. Это был высокий, худой, черноволосый, черноглазый, постоянно хмурившийся и вечно чем-то недовольный двенадцатилетний мальчишка. Он являлся обладателем скверного характера и крайне строптивого нрава. Парень ненавидел весь мир и относился к людям, будь то бродяга или султан, как к отбросам. Но Белый ему почему-то с самого начала знакомства пришелся по душе.
Сведя свои густые смоляные брови, Шах нагнулся и дернул Дамаска за руку, помогая подняться. Перед глазами сверкнули звезды от боли в затылке.
– Живой? – участливо поинтересовался Шах, хлопнув Белого по плечу, так что его аж в сторону отнесло.
– Живой, – проворчал Дамаск, потирая затылок, где уже набухала шишка размером с крупный орех. – Что ты здесь делаешь? Вас же Бурые должны гонять.
– Да пошли они, кардашевы выродки. Еще мне какие-то бараны будут указывать, что делать. Нам, может, и далеко до всяких этих тактических планов, но уж как проскочить мимо поганых магических ловушек, не поджарив задницу, нас учить не надо, сами кого хочешь…
– Ты Черного не видел? – перебил Дамаск предводителя Скорпусов.
Сурьмяные брови Шаха сначала оскорбленно встретились на переносице, а когда смысл вопроса дошел до парня, удивленно выгнулись. У него вообще была очень богатая мимика. В его лице артель мимов потерял талантливейшего актера.
– Как я могу видеть Черного днем? – риторически спросил Шах, раздув крылья гладкого горбатого носа, напоминавшего клюв гордого орла. – Атонах же его прячет от ардальских ищеек, чтоб его не увезли на Остров.
Дамаск был удивлен. Он, конечно, слышал, что представители ардальского посольства в Керибюсе время от времени прохаживаются по улицам города, в поисках голубоглазых детишек, но ему было неизвестно, что Атонах их скрывает.
– Прячет? – переспросил Белый.
– Ну, да. А ты не знал?
– Нет. А почему меня не прячет?
– Ты же не чернокожий с голубыми глазами. Черный вообще, наверное, такой один на Эве (не считая фархаров, конечно), – довольно хохотнул Шах. – А ты шапку надел, и почти красавец. Уткнулся под ноги и, считай, простой смертный.
И тут Белый вспомнил, что Атонах действительно с самого раннего детства велел ему избегать взгляда с людьми в красно-золотом одеянии Ардала.
– А куда тебе Черный-то? – поинтересовался предводитель Скорпусов.
С момента как Белый научился разговаривать, у него имелась почти жизненная потребность отвечать на вопросы, когда его спрашивали, даже если он был занят или спешил. Вот и сейчас проигнорировать искреннее любопытство Шаха ему не удалось.
– Нам нужно забрать Ганса и бежать из Керибюса, – честно ответил Дамаск.
Какое-то мгновение Шах просто стоял и смотрел на мокрого с ног до головы паренька. Но всё же не выдержал и рассмеялся. Придя в себя, он снова спросил:
– Так зачем тебе Черный?
– Я говорю правду! Мы уходим.
Главарь Скорпусов замолк, озабоченно посмотрев на Дамаска.
– Нельзя уйти из Гильдии. Атонах жестоко карает тех, кто его предает. Вам-то, конечно, вряд ли будет что-то серьезное, но вы всё равно далеко не уйдете. Вороны найдут вас, где бы вы ни прятались. Да и на магии Черного вы далеко не уедете.
– Теперь не только Черный может колдовать! – с вызовом произнес маг.
– В тебе пробудилась магия? – повысив голос, удивленно спросил Шах.
Дождавшись утвердительного кивка Дамаска, он задорно хохотнул и по-дружески хлопнул его по плечу, так что мальчик повторно чуть не вписался в облупленную белую стену.
– Так это ж дико хорошее известие! Мне кто-то говорил, что ты раз в сто Черного сильней будешь. Теперь нам не надо будет так шухериться на вылазках!..
Однако радость Шаха быстро померкла. На лицо его набежала туча.
– Куда ты там говоришь собрался?
– Точно не знаю. Надо с Черным посоветоваться. Скорей всего, в Нуармутье. Сам понимаешь, Эссор, Ехаир, Фуа, Эсперант, да и что дальше них – не вариант. У Атонаха там есть свои связи, нас сразу поймают и отдадут Воронам, а если первыми доберутся карберы султанов, мы и вовсе пропадем. Уж они-то с нами нянчиться точно не станут, прямиком в пустыню Смертника и выкинут. Получается, что Нуармутье единственный вариант.
Пока Дамаск говорил, Шах внимательно слушал, смотря на мага со смесью злости и изумления. Как только он закончил, главарь Скорпусов дал выход праведному гневу:
– Белый, непуть ты бесполезная! Какое Нуармутье!? Вас карберы нуармутьевского шаха проткнут своими пиками, стоит вам только нос у их мраморных ворот показать! Если вы даже и доберетесь до черного города, хотя вряд ли вы это сделаете…
– Почему?
– Потому что вам надо будет добраться до Эссора, а от него, через пустыню, уже и до Нуармутье…
– Можно ведь и по океану.
– Дурень! Как только вы сбежите, первым делом Атонах пошлет Воронов ко всем выходам из города, в том числе и в порты. Все корабли будут проверяться…
– Значит, мы сядем в эссорском порту на корабль, – в который раз упрямо перебил Дамаск Шаха, загорелое до лакричного цвета лицо которого стало темно-бордовым от злости. – Там Атонах не имеет такой власти, как здесь.
– Зато он имеет связь с главой керибюсской стражи, а уж он наверняка может договориться с эссорскими карберами. Скорей всего, вы даже в город не попадете, вас на самом входе скрутят и к Атонаху притащат. Если же вам всё-таки удастся пройти через Эссор, то вряд ли кто-нибудь из капитанов захочет взять на свой корабль троих детей, от которых ни денег, ни пользы.
– Мы маги! От нас много пользы!
– Лет через десять! – всё громче звучал голос Шаха, так что прохожие, шедшие по улице Пекарей, стали оборачиваться и заглядывать в проулок, где спорили двое мальчишек. – В Нуармутье вас всё равно никто не пустит. В черный город невозможно попасть без пропуска от шаха или его визиря.
– Откуда ты знаешь?
Предводитель Скорпусов высокомерно расправил плечи, выпятив грудь колесом, и презрительно поджал губы.
– Я до семи лет там жил, пока не отправился с отцом в Аром через океан, – гордо выдал он. – Наш корабль попал в шторм и разбился о рифы, вблизи Эссора. Там меня выловил местный рыбак. Его жена выходила меня. Я хотел найти отца, поэтому ушел от них. Но в кораблекрушении, кроме меня, никто не выжил. Вернуться в Нуармутье я даже не пытался, каждому родившемуся там ребенку известно, что «выйдя раз ты за врата, не вернешься никогда». Без пропуска родителей, детям не войти в город. Без отца мне туда было не попасть. Чтобы как-то выжить, я начал воровать. Однажды меня поймали карберы (я пытался стащить деньги из очень богатой ювелирной лавки). Сначала мне хотели отрубить руки, но один из стражников посчитал, что проступок мой заслуживает более жестокого наказания, и предложил закопать меня по шею в пустыне, чтоб Илар поджарил до румяной корочки, а стервятники выклевали глаза. Они так и сделали. Но меня вовремя вытащили Вороны Атонаха. Им рассказали о том, что я позарился на лавку богатого ювелира, и это пришлось проклятым вербовщикам по душе. Они притащили меня в Керибюс, где я продолжил дело, начатое в Эссоре, но уже под присмотром Гильдии. Атонах разглядел во мне того, кем я являюсь, и через год поставил во главе Скорпусов.
В Керибюсе я вот уже как пять лет, и за эти пять лет узнал намного больше, чем за семь предыдущих. В Нуармутье жизнь проста и легка, но только если ты живешь в пределах черных мраморных стен, а не за ними. Так что, поверь на слово, вам туда не попасть ни живыми, ни мертвыми.
– Но нам нужно именно туда! Только там Атонах не сможет нас достать! – отчаянно воскликнул Дамаск, после пламенной речи Шаха, который видя растерянный вид мага, остался очень довольный собой.
– А чего это вдруг ты решил, что вам нужно удрать от него? Вы ж живете, как у Оркуса в кармане. У вас есть всё, что только душа пожелает. Откуда такое желание стать нищебродами?
Перед глазами Дамаска тут же возник образ распластавшегося на песке Щербета с кровавым шипом в глазнице. Нет! Теперь в каждом слове человека, которого Белый считал отцом, будет слышаться лишь ложь. Когда Дамаск первый раз спросил Атонаха, где его родители и откуда он взялся, главарь керибюсского дна сказал, что его отец и мать мертвы. Быть может, и это вранье?
От этой мысли горло больно засаднило, а в носу неприятно защипало. Всё, что Белый раньше считал нерушимой правдой, рухнуло, как карточный домик. Маленький маг крепко сжал кулаки и исподлобья посмотрел на черноволосого загорелого мальчишку перед собой.
– Неважно. Мы должны уйти. Тебе придется поклясться, что ты никому не скажешь, что видел меня и о чем мы с тобой говорили, Шах. Иначе, я убью тебя, – жестко произнес Дамаск своим детским голоском, твердо намереваясь осуществить задуманное, чтобы спасти себя, Черного и Ганса.
Шах снисходительно расхохотался. Именно поэтому Белый ему нравился, он был смел, честен и чересчур наивен для жизни, в которой они находились. Но как только предводитель Скорпусов увидел два маленьких закручивающихся смерча, поднимающих пыль за спиной светловолосого мальчишки, смех его сию же секунду смолк. Голубые глаза юного мага, которые и раньше время от времени, казалось, начинали светиться, сейчас вспыхнули такой яркой синевой, что даже белки глаз начали отливать голубизной. Он понял, что Белый не шутит.
В любом случае Шах не собирался никому ничего говорить. Друзей у него не было, а к Атонаху он испытывал лишь презрение. Жизнь в Керибюсе ему не нравилась. Ему отвратительно было делать то, что его заставляли. Раздражали люди, которые окружали. Шах не мог дождаться дня, когда вырастет и станет настолько сильным, чтобы уйти из Гильдии. Когда он сможет отправиться в Креон или Волд, а может быть, даже вернуться в родное Нуармутье.
– Так ты серьезно? – нахмурившись, риторически спросил главарь Скорпусов, ничуть не испугавшись пылевых вихрей, растущих за спиной Белого и уже поднявшихся над ним на четыре фута.
Истинного колдовства Шах повидал не так уж и много в своей жизни. Лишь пару раз устрашающую волшбу ардальских ищеек, которая и рядом не стояла с примитивной магией Щербета, да заколдованные артефакты, разные по Силе и содержанию. Неважно маг ты или простой человек, настоящее колдовство ощущается кожей. И то, что сейчас чувствовал Шах, не шло ни в какое сравнение с тем, что он встречал раньше. Магия Белого была иной. Она словно стягивала воздух вокруг, разливала Силу и одновременно отбирала ее у всего окружающего.
«Сколько лет ему? Десять? Когда он начал владеть своей магией? Сегодня? Если сейчас такие результаты, что же будет через пять лет?», – хороводом кружились мысли в голове Шаха, пока он смотрел на танцующие смерчи, возвышающиеся грозными стражами по бокам от взъерошенного маленького блондина. – «Может, не нужно ждать, когда я вырасту?».
– Я никому ничего не скажу, Белый. Даже больше. Я помогу вам сбежать. Помогу забрать Ганса. Но и вы должны помочь мне.
Откровенно враждебный вид Дамаска сменился растерянностью, так что даже утробно завывающие вихри начали стихать и уменьшаться в размерах.
– Чем?
– Возьмите меня с собой, – просто ответил предводитель Скорпусов.
Эта фраза настолько потрясла Белого, что вся его творимая волшба исчезла, оставив после себя лишь оседающую пыль. Пока он не начал ничего говорить, Шах поспешил привести аргументы, способные убедить мальчика.
– Я пригожусь вам, Белый. Я знаю не только керабский, геллийский, но и нуармутский языки. В Эссоре многие говорят на эссорском, его я тоже немного знаю. Ловкости мне не занимать. А если нужно применить силу, то и здесь на меня можно положиться. Я знаю как без труда можно выбраться из Керибюса и добраться до Эссора. Я скажу своим ребятам, чтобы они запутали Воронов, и мы выиграем время. К тому же я могу читать и писать, это не так важно, но может пригодиться. Тем более ни тебе, ни Черному ведь неизвестно письмо. И еще у меня есть идея, где мы можем на некоторое время спрятаться в Эссоре.
Дамаск опешил. Лишь через минуту он смог выйти из ступора.
– Ты хочешь сбежать? Почему?
В его вопросе было столько искреннего непонимания, что Шах даже посмеялся.
– Поверь, Белый, причин, чтобы сбежать из Гильдии, у меня куда больше, чем у тебя. Так вы возьмете меня с собой?
Всё происходило очень быстро. Жизнь начала резко менять свой ход, и скороспелый маг не успевал следить за ее событиями. Казалось, что всё идет по какому-то определенно заданному маршруту, и от него совершенно ничего не зависит. Шах мог помочь им выбраться из Керибюса. И то, что он присоединится к их троице было так логично, так правильно.
– Да. Возьмем.
Белый сидел в тени огромной круглой колонны на каменных светлых ступенях центрального собора святого Имара и невидящим взором смотрел в мелькающую по площади толпу богато разодетых горожан. В Верхнем Керибюсе всё выглядело иначе. Улицы чище, здания величественней и живописней, фонтаны с памятниками говорили о незаурядных талантах, живущих в этом восточном городе, омываемом океаном. Даже люди здесь казались красивей и здоровей. На бульварах, аллеях и площадях нередко можно было встреть стражников. Они рьяно оберегали покой своих достопочтенных граждан, владеющих тугими кошельками. Всех подозрительных оборванцев стража султана выкидывала взашей через арку Благочестия, являющуюся незримой чертой между миром богатых и бедных.
Сюда было сложно попасть кому-либо со Дна. Но так как именно отсюда шел основной доход для Гильдий, Атонах не скупился на приличную одежду для своих ушлых маленьких карманников. Сидя на паперти, Дамаск несколько раз уже натыкался взглядом на ребят из Шуш и Ангелов. В банду Ангелов входили самые прелестные дети, за невинными личиками которых прятались маленькие демоны, способные не только на воровство, но и на жестокие убийства. Ангелы являлись одной из самых опасных шаек Атонаха.
Глянув на белоснежный памятник святого Имара, расположенный прямо перед собором, названным в его честь, Дамаск заметил, как один из стражников выталкивает с площади Дена-бирмидена – старика лет ста, который под личиной страждущего больного с наклеенными гнойниками из воска на лице и руках просил милостыню. Это было очень доходное ремесло. В хорошие дни он выручал по несколько десятков серебряных чагалтов. Возле собора святого богачи охотней расставались со своими деньгами. И если бы не бдительное око стражников султана, наверняка Дену-бирмидену удавался бы выпросить намного больше.
Дамаск не особо привлекал внимания. Он был одет почти так же, как и эти богатые господа, серая шапка скрывала светлые волосы, а благородный цвет его голубых глаз, с которыми встречались стражники, заподозрившие мальчишку в богомерзких помыслах, мигом отметал предположение, что он принадлежит к касте воров или попрошаек.
Уже час с лишним Белый с нетерпением ждал возвращения Шаха. Он велел ему сидеть на этих выбеленных длинных ступенях, в то время как сам отправился к своей банде, чтобы дать им несколько распоряжений и забежать еще «в одно место». Дамаск уже порядком притомился и начал волноваться, не случилось ли что с главарем Скорпусов. Мысль, что он мог его предать, даже не возникала в голове мага. Единственным развлечением для него было разглядывание людей и маленькие шалости с помощью своей недавно обретенной магии. Дамаск легкими порывами ветра сдувал голубей и быстро бегающих маленьких серых пигалиц с черно-белыми полосками на загривке, которые разгневанно чирикали, когда их подбрасывало в воздух. Пару раз он задувал объемные юбки степенно вышагивающих дам с красиво «дырявыми» зонтиками в руках. Они громко визжали и, краснея спелыми яблоками, спешили убежать.
С площади уходила улица под странным названием – Послушница короля, где располагался огромный фонтан со стыдливо прикрывающейся обнаженной девой в центре. Он находился довольно далеко от собора. Однако Дамаск, желая испробовать свои способности, решил расплескать воду из-под ног «королевской послушницы». Он сосредоточенно моргнул, надеясь вновь увидеть разноцветные энергетические полотна, как тогда в заброшенной бухте и в переулке Пекарей. Сразу это у него не вышло. Белый уже начал злиться, когда наконец перешел на странное для него зрение. Над фонтаном эфемерно дрожало голубое прозрачное покрывало. Дамаск весь вспотел, пытаясь дотянуться до него своим сознанием. И вот, когда это у него получилось, он усилием воли встряхнул энергетическое полотно. Вода взлетела на добрых пять метров в небо, заливая всех и вся вокруг. Поднялся невообразимый визг мокрых с ног до головы людей. Стражники, патрулирующие на площади, рванули в сторону крика.
Дамаск довольно рассмеялся, наблюдая за воцарившимся бардаком. Воспользовавшись всеобщей суматохой, Ангелы бросились в толпу и начали нагло срезать кошельки с поясов добропорядочных граждан.
– Развлекаешься? – раздался за спиной насмешливый голос Шаха.
Белый обернулся, задрав голову кверху.
– Айда. Пора идти, – сказал главарь банды, хлопая Дамаска по плечу с такой силой, что он чуть кубарем не слетел со ступенек.
«Поговорить что ли с ним на эту тему», – недовольно пронеслось в голове бегом спускающегося Белого, бережно потиравшего лопатку.
– В общем, план такой, – нагнав хмурого мага, бодро заговорил Шах. – Скорпусам я сказал, что на все вопросы по поводу золотых деток и меня, отвечать, будто они видели нас в разных концах города. Мол, кто-то видел в Верхнем Керибюсе, кто-то, в Нижнем, кто-то, в порту, а кто-то, в заброшенных шахтах. На самом деле, мы два дня будем у бабы Розы торчать…
– У тебя совсем крыша поехала!? – перебил Дамаск, остановившись посреди площади. – Какая баба Роза? Атонах к ней через день да каждый день ходит! Она же выдаст нас ему с потрохами!
Похоже, Шах останавливаться был не намерен. Он спокойно вернулся обратно к затормозившему магу и, схватив его за рубаху, потащил за собой, обходя встречающихся на пути расфуфыренно одетых мужчин и не менее напомаженных женщин.
– Не выдаст. Она на него в последнее время зуб точит. Видать, он с ней был не очень-то учтив. И теперь она называет его не иначе как похотливый козел. Как только я упомянул, что нужна помощь чтобы укрыть золотых деток от Атонаха, она чуть в ладоши не захлопала.
Два быстро шагающих мальчика свернули на улицу «Сладких поцелуев». Им нужно было пройти ее до самого конца и выйти в переулок Банщиков, ведущего к арке Благочестия.
– Она дала мне Дурману и бармидос, – продолжал Шах вполголоса рассказывать свой план. – С Черным проблемы вряд ли возникнут, а вот с Гансом придется повозиться. Он ведь постоянно со своей нянькой. А на ней столько защитных заклинаний навешено, что и не подойдешь. Ей достаточно активировать их, от нас горстки праха не останется. Ганс постоянно при ней или при Атонахе, а это уже проблема.
Нужно убрать их обоих. Короче, суть в следующем. Я иду к няньке и отправляю ее в объятья сонных демонов с помощью Дурмана. Ты же идешь к Атонаху и проделываешь то же самое при помощи бармидоса. Если няньку нам нужно обезвредить на время, то Атонаха желательно надолго, чтобы тревогу подняли как можно позднее…
– Нет. Я иду к няньке. Ты – к Атонаху, – жестко произнес Дамаск, крепко стиснув кулаки.
Шах вопросительно посмотрел на Белого. Его предложение попахивало откровенной дуростью, а ведь главарь Скорпусов продумал всё до мелочей. Нельзя менять роли, иначе их будет ждать очень оглушительный провал. И если Золотым ничего не будет, то Шаха порвут на орифламму.
Заметив выражение лица координатора побега, Дамаск тяжело вздохнул.
– Атонах, как никто другой, умеет читать по лицам. А я плохо умею врать. Он будет задавать вопросы, на которые я не смогу соврать. Весь твой план полетит к Кардашу. Чернокнижники сотрут мне память, и я даже не вспомню, что хотел сбежать.
На лицо Шаха легла печать глубокой задумчивости. Какое-то время они шли молча, среди разносившегося людского гомона и очень настойчиво зазывающих криков торговцев.
– Это сложно. Атонах не принимает у себя такую мелочь, как я. Нужна очень веская причина, чтобы меня к нему пустили… Можно, конечно, сказать, что нам надо группу поменять. Мол, с Бурыми дела не клеятся. Но это как-то… Всё равно этого недостаточно для того, чтобы попасть к Атонаху. Такие вопросы Глаз решает…
– Или можно послать к нему не тебя, а Черного, – предложил Дамаск. – А мы с тобой разберемся с нянькой.
Шах облегченно выдохнул.
– Тоже вариант. Как только заберем Ганса, отправимся в Дикую Розу. Вы будете там сидеть два дня, а я буду в это время заниматься тем, чем обычно занимаюсь. Еще попробую узнать, какие корабли отходят из Керибюса в ближайшее время, куда они идут и есть ли у них пара свободных мест. Если здесь план провалится, придется уйти вглубь султаната и попробовать прибиться к какому-нибудь каравану.
Тяжелая черная дверь с коваными головами змей отворилась. Дамаск шагнул в сторону виллы.
– Эй! – послышался за спиной возмущенный вопль Шаха.
Белый обернулся и снизу вверх посмотрел на Дыру, толкнувшего разгневанного главаря Скорпусов в пыль.
– Он со мной, Дыра!
Мужчина перевел на Дамаска свои капельные злые глазки и отрицательно помотал головой.
– Что значит, нет!? Я говорю…
– Да ладно, Белый. Я здесь тебя подожду, – прервал колдуна Шах.
Дамаск посмотрел на главного Скорпуса, который с самой своей серьезной физиономией напутствующе ему кивнул, призывая к разумным действиям. Белый уже направился по гравиевой дорожке, как вновь услышал голос Шаха.
– Ах, да! Постой-ка.
Юный маг непонимающе обернулся и еле успел поймать фиолетовый мешочек с золотой тесьмой.
– Передай это Черному. Он всё-таки выиграл спор кардашев демон, – зло сплюнул на землю скорпус и незаметно подмигнул Дамаску.
Не намереваясь дольше держать ворота нараспашку, Дыра захлопнул железную дверь. Раздался металлический скрежет, и магический механизм запер замок. Белый забежал внутрь аляпистой виллы главы Гильдий. Прошерстив первый этаж и наткнувшись на дворецкого по имени Дьярмо – высокого сухопарого старика с двумя клочками седых волос на круглом загорелом черепе, Белый выяснил, что Черный находится в зале Волшебства. На самом деле, это было обычное помещение без окон, где доморощенным магам надлежало оттачивать свое мастерство.
