Kitabı oku: «Теория корпоративизма. «Корпоративная экономика»: историческая и современная практика», sayfa 2

1.2. Христианские истоки корпоративизма

В начале XIX в. католический мир переживал непростые времена. Он оказался расколот на «обновленцев» и ортодоксов. «Обновленцы» выступали за личную свободу, рационализм и эгоизм человека, отстаивали правомерность обогащения и социальное неравенство, в конечном счете. Они предполагали добиться поставленных целей с помощью «свободного рынка», поэтому яростно выступали против государственного вмешательства в экономику. Представители этого лагеря развивали идеи либерализма. Ортодоксальные католики видели цель человека не в накоплении материальных богатств, а в духовном развитии и следовании заветам отцов церкви и христианства в целом. В новых условиях сторонникам «традиционных религиозных ценностей» необходимо было дать ответ на происходящие общественные изменения, попытаться разработать собственную концепцию социального мироустройства.

На протяжении долгого времени католическая церковь стремилась не замечать экономические и социальные проблемы. Но в середине XIX в. церковь уже не могла игнорировать накопившиеся общественные конфликты. Новый противоречивый мир заставил ее повернуться лицом к своей многочисленной и обездоленной пастве. Начался поиск альтернативных существовавшим в общественном дискурсе теорий. Требовалось сформулировать собственные подходы, которые основывались бы на этических и гуманистических принципах христианства, лучших образцах западноевропейской обществоведческой и гуманистической традиции. Итогом теоретических изысканий представителей католической церкви и стала концепция корпоративизма¹⁰.

Определяющее влияние на ее формирование оказал немецкий богослов, политик, епископ Майнца В. фон Кеттелер. Революционные события 1848 г. заставляют его включиться в политическую деятельность. Он вошел в состав Национального собрания Франкфурта, но он очень скоро из «сочувствующего» идеям демократии и либерализма превратился в их последовательного критика. Он считал, что либерализм, со всеми его прекраснодушными лозунгами, является обманом. Позднее он будет называть его «безбожным». Знамя тогдашнего либерализма – парламентаризм – не имеет ничего общего ни со свободой, ни с демократией. Он создает лишь видимость народовластия. Критикует Кеттелер и представителей левых взглядов. Он решительно отвергает коммунистические воззрения, направленные на упразднение частной собственности, на использование радикальных политических методов борьбы.

Большое внимание Кеттелер уделил анализу социального положения различных общественных групп, и в первую очередь рабочего класса. Он порицал капитализм, отрицавший человеческое достоинство, осуждал существовавшие капиталистические порядки и утверждал, что в капиталистической Европе сложился рынок труда, на котором идет торговля попавшими в полную зависимость от капиталистов рабочими как рабами¹¹.

Вместо либеральной демократии он предложил сословную демократию, которая должна стать фактором стабильности, основой общественного согласия. Ядром этой демократии являлась корпоративная система, поскольку он позволяла избежать общественных проблем и конфликтов. В рамках корпоративной модели каждая социальная группа будет представлена в общественно-политической жизни, а каждый индивид через участие в работе корпораций сможет в полной мере реализовать собственные социальные и политические права.

Противник либерализма и критик капитализма, Кеттелер искал способы решения социальных проблем, стоявшие перед рабочим классом. По его мнению, рабочие имеют право создавать организации для защиты своих интересов. Но стать фактором гармонизации и регулятором общественных отношений, они могут, лишь в том случае, если в своих рядах эти структуры объединят всех рабочих, если они откажутся от политиканства и превратятся в независимые от государства союзы, соблюдая при этом принципы добровольности, открытости, доступности. Только в этих условиях их деятельность может стать успешной¹².

Впервые идеи о необходимости объединения рабочих для защиты своих социальных прав были высказаны немецким социалистом Ф. Лассалем. Кеттелер обратился к нему за консультациями, вступив в оживленную переписку. Общим для двух этих деятелей являлось резкое неприятие либерализма. Оба доказывали важность создания рабочими собственных производственных кооперативов. Но, в отличие от Лассаля, считавшего, что финансировать последние должно государство, Кеттелер, являясь ярым противником любых форм этатизма, выступал за привлечение частного капитала. Он считал, что огосударствление кооперативов приведет к их полной зависимости от власти, к подавлению общественных инициатив и институтов. В основе такого подхода лежало убеждение, что право частной собственности – это естественный закон. «Утверждение, что собственность – это кража, есть отрицание первого и необходимейшего естественного закона»¹³. Исходя из этого, Кеттелер заключал, что помощь производственным рабочим ассоциациям выходит за пределы государственных функций и является вторжением в те сферы, куда государство не имеет права вторгаться, т. е. в вопросы собственности.

В работе «Рабочий вопрос и христианство» (1864), вызвавшей широкий общественный резонанс, Кеттелер, осуждая либеральные и социалистические теории, доказывал, что церковь обязана участвовать в разрешении конфликтов. Для недопущения подобного противостояния рабочих необходимо превратить в совладельцев предприятий, предоставив им возможность участвовать в распределении прибылей. Помочь рабочим создать такие корпорации должны владельцы предприятий. Государство не должно вмешиваться в отношения рабочих с работодателями. Его предназначение – учить договариваться рабочих и предпринимателей, находить консенсус на основе здравого смысла и христианской морали¹⁴.

При всем неприятие парламентаризма, Кеттелер считал необходимым принять закон о труде, который защитил бы интересы рабочего класса. Он считал, что вмешательство государства в трудовые отношения нужно ограничить лишь правовой защитой рабочих союзов.

1.3. Практическая реализация идей католического корпоративизма

Являясь заметной политической фигурой, занимая высокое положение в церковной иерархии, Кеттелер оказал огромное влияние на формирование не только немецкой, но и всей католической общественной мысли и практики. Неслучайно папа Лев XIII назвал его своим предшественником¹⁵.

В Германии под влиянием Кеттелера находился аббат Хитце, один из основателей партии католического центра. В своей книге «Капитал и труд» (1880) он резко критиковал капитализм «свободного рынка» и индивидуалистическую философию. Как и К. Маркс, писавший об отчуждении труда, он порицал труд, единственным смыслом которого являлся заработок. Выход Хитце видел в корпоративном устройстве общества. «Наша жизнь должна снова стать корпоративной (сословной)… Тогда мы достигаем формы социализма, опирающегося на подлинную солидарность, без революций и деспотизма»¹⁶.

Он признавал социальную борьбу, но ограниченную определенными рамками. Только в этом случае она не нарушит общественного согласия и мира. Хитце считал, что земля священна, что она не может быть собственностью отдельного индивида, призывал к учреждению крестьянских союзов. Кустарей он предлагал объединить в ремесленное сословие, если потребуется, то и принудительно. В будущем корпоративном государстве профсоюзы приобретут новое качество, став составной частью общинного, нестяжательского и корпоративного хозяйства, в котором производство и распределение будут находиться под общественным контролем. Эти корпорации должны избрать представительный орган, который будет обладать законодательными полномочиями в хозяйственной сфере¹⁷. Корпоративное католическое движение получило развитие в Бельгии. Здесь возникла так называемая «льежская школа», идейным вдохновителем которой был епископ Льежа В. Ж. Дутрелу.

В Австро-Венгрии кеттелеровские идеи развивал один из вдохновителей австрийского христианского социального движения барон К. фон Фогельзанг. Он выступал за переустройство общества и государства на основе узаконенных профессиональных корпораций, в которые предлагал объединить хозяев и наемных работников, сделав последних собственниками. Фогельзанг утверждал, что если заменить личную собственность корпоративной, то можно будет достигнуть «депролетаризации пролетариата»¹⁸.

Деятельность немецких и австрийских католических деятелей способствовала развитию «рабочего» законодательства, направленного на защиту социальных интересов лиц наемного труда, поддержку кооперативного движения, оказание помощи обществам взаимопомощи трудящихся и ассоциациям предпринимателей.

Во Франции под влиянием Кеттелера находились граф А. де Мэн и маркиз Р. де Ла Тур дю Пэн. Резко критикуя экономический и политический либерализм, они защищали концепцию «органического слияния общества и государства», «социального мира» и «ассоциации труда и капитала», выступали против призывов к революции, боролись за создание корпораций. «Чтобы умиротворить спорящих и тем самым способствовать восстановлению социального мира, надо действовать не за пределами фабрик, а изменить самые основы действующего трудового договора, поставив на место антагонистического принципа принцип ассоциации», – писал де Ла Тур дю Пэн. «Прийти к этому можно посредством участия в прибылях… Все предприятия надо рассматривать как своего рода ассоциацию труда и капитала, в результате чего каждый участник этой ассоциации при распределении прибылей будет получать долю, определяемую не произвольно, а в соответствии с его вкладом…». Ему вторил де Мэн: «Нашим профсоюзам, профсоюзам предпринимателей или рабочих, разобщенным, отделенным друг от друга, недостает как раз того, что составляет основное социальное требование времени, и что лежало в основе прежних цеховых объединений, а именно: сближение людей, примирения интересов, умиротворения, которое может быть достигнуто лишь путем восстановления былой профессиональной семьи»¹⁹.

Во всем, что нами написано, говорил де Мэн, «вы найдете раньше всего призыв к борьбе с революцией». Он доказывал, что неравенство всегда будет в обществе, но задача высших классов, а также церкви – «заботиться» о рабочих.

В конце 1871 г. де Мэн создал общество, которое стремилось создать под эгидой церкви христианские корпорации, построенные на принципах сотрудничества труда и капитала, объединяющие рабочих и предпринимателей. Пропаганда «социального мира» и «ассоциации труда и капитала» переплеталась с критикой социализма, социальной демагогией и антисемитизмом²⁰.

Во Франции в конце XIX в. церковь делала большие усилия, чтобы повести за собой рабочих. Она способствовала возникновению многочисленных католических ассоциаций. Французские промышленники-католики создали ассоциацию «Христианские предприниматели Севера», которая развернула активную деятельность по оказанию помощи рабочим. В 1887 г. во Франции возник первый католический «профсоюз», объединивший, однако, не рабочих, а промышленных служащих. В Германии – в Реймсе – Л. Хармелем была образована «Христианская корпорация», которая допускала участие рабочих через заводские советы в руководстве предприятиями²¹. Первые католические профсоюзы в Бельгии возникли в результате раскола, произошедшего в социалистических профсоюзах.

Социальная деятельность католиков получила значительный размах в 1870–1890 гг. Католические деятели верили в возможность превратить рабочие союзы, ставшие к этому времени орудием классовой борьбы, в организации, способные изменить существующий социальный порядок без политических потрясений. Многие из них считали, что смешанные ассоциации более предпочтительны, чем профсоюзы.

1.4. Папские энциклики

Новый подход католической церкви нашел отражение в папских энцикликах. Впервые новым реалиям, сложившимся в мире, была посвящена энциклика «Syllabus of Errors» или «Список важнейших заблуждений нашего времени» (1864) папы Пия IX (годы понтификата – 1846–1878 гг.)

Энциклика «Syllabus» представляет собой перечень теологических, политических доктрин, которые осуждались церковью. Всего набралось около 80 подобных «заблуждений». В первой части «Syllabus» критиковались: пантеизм, натурализм, абсолютный и умеренный рационализм, индифферентизм и латитудиризм, т. е. широкая веротерпимость, социализм и коммунизм, тайные, библейские, либеральные, клерикальные общества и т. д. Во второй части осуждению подвергались представления, имевшие отношение к церкви, «естественной» и христианской морали, браку, светской власти, а также взаимоотношениям общества и церкви, современному либерализму и пр.²²

Новые общественные вызовы потребовали от католической церкви занять более определенную позицию по общественно значимым вопросам. Складывалось мнение, что церковь должна заступиться за бедных, и уговорить имущих «не злоупотреблять собственностью», а смотреть на себя как на людей, которым Бог поручил собственность в управление²³.

15 мая 1891 г. появилась энциклика «Rerum Novarum» или «Исходя из новых обязательств» папы Льва XIII (годы понтификата – 1878–1903 гг.). Послание имеет и второй заголовок – «О положении трудящихся». В этом документе Ватикан заявил о своем отношении к социально-экономическим вопросам. «Rerum novarum» – это первая в ряду так называемых социальных энциклик, в которой были заложены основы социально-политической доктрины католицизма²⁴. Все последующие папские послания по социальным вопросам основывались на этой энциклике. В связи с ее изданием граф де Мэн писал: «Лев XIII стал над государствами, встревоженными шумом народных требований, и с вечного престола Петра величественно протянул руку народу, возвестив о правах рабочих и напомнив главам государств, богачам, власти имущим, хозяевам предприятий об их долге по отношению к слабым и обездоленным»²⁵.

В послании глава католической церкви определил цель и задачи рабочих объединений. Их деятельность, по его мнению, должна быть направлена на улучшение «состояния здоровья, экономического положения и нравственного облика» своих членов. Он превозносил преимущества и выгоды, которые представляли корпорации в прошлом, утверждал, что их необходимо приспособить к современным условиям. В этом послании церковь впервые заговорила о корпоративизме. С него началось оформление концепции «католического солидаризма»²⁶.

«Старинные цеха уничтожены в прошлом веке, и никакие сообщества не заменили их, – отмечал папа в энциклике. – Общественные учреждения и законы отвергли веру отцов. Разъединенные рабочие ничем не защищены от бессердечия хозяев и жестокости неограниченного соперничества. Бедствия эти усугубляло хищное ростовщичество. Церковь не раз осуждала его, но оно существует в иных видах, корыстолюбие же и алчность остаются теми, что и прежде. Кроме того, теперь нередко работают по договору, а в руках незначительного числа сосредоточено столько отраслей производства, что считанные богачи могут держать множество бедных под игом, которое немногим лучше рабства»²⁷.

Жесткой критике в послании подверглись социалисты, которые рассчитывают «на зависть бедных к богатым, предлагают уничтожить частную собственность и требуют, чтобы личное имущество стало общим и находилось в ведении государства или местных властей», а также идея классовой борьбы. Католическая церковь не приняла социалистические идеи. Главным пунктом расхождений с социалистами явилось отношение к частной собственности. «Стало быть, стремясь облегчить положение народных масс, мы должны признать первым и основным принципом нерушимость частной собственности», – говорилось в энциклике²⁸. В ней утверждалось, что частная собственность является «естественным правом» человека, дарованным людям богом, что ее упразднение приведет к глубоким общественным потрясениям. Более того, рабочие должны стремиться к обретению частной собственности, которая приучит их к бережливости и станет стимулом к экономному ведению хозяйства.

Для защиты и продвижения собственных интересов наемным работникам необходимо создавать союзы. «Вообще говоря, основным и неизменным законом рабочих союзов должны быть такое устроение и такое управление, которые обеспечивали бы наиболее успешное и быстрое достижение цели; цель же в том, чтобы каждый рабочий благодаря союзу мог повысить уровень физического, духовного и экономического благосостояния. Ясно, что союзы эти должны с особой рачительностью печься о благочестии и нравственности, духом которых должна быть проникнута вся их внутренняя деятельность, иначе они утратят свой характер и станут немногим лучше тех обществ, которые вовсе не принимают в расчет религию»²⁹.

В «Rerum novarum» предлагались новые общественные ориентиры. Верующие, и, прежде всего, рабочие, призывались к последовательному внедрению в повседневную жизнь идей солидарности и взаимопомощи, моральному очищению общества, отстаиванию своих прав, но без политической борьбы. Эти положения и легли в основу идеологии «католического солидаризма».

«Солидаристская» христианско-социальная доктрина окончательно сложилась позже – в 1920–1930-х гг.³⁰ В итоге в ее основу были положены два базовых принципа: сословно-корпоративное устройство общества и субсидиарность³¹. Корпоративизм рассматривался как принцип общественного устройства, с помощью которого удастся преодолеть классовые противоречия. Субсидиарность подразумевала не только индивидуальную ответственность человека за собственное будущее, но и сохранение за ним права на общественную поддержку. Этот принцип создавал условия для обеспечения социальной справедливости, позволял сохранить индивидуальную свободу и инициативу личности при жестком упорядочении общественной жизни³².

1.5. Светские теории корпоративизма второй половины XIX в.

В XVIII в. и в первой половине XIX в. во Франции, Англии и других европейских странах деятельность союзов и ассоциаций, объединений рабочих находилась под запретом, поскольку она нарушала «единство нации» и вела к созданию «государства в государстве». Однако профсоюзы, союзы по интересам, крестьянские и соседские кооперативы и объединения взаимной помощи возникали снова и снова, поэтому правительствам большинства стран Европы пришлось, в конечном счете, признать их.

Утверждение капитализма, распространение конкурентных ценностей способствовало разрушению в Европе традиционных самоуправленческих структур, т. е. общин, цехов, гильдий. Носители новых рыночных отношений действовали не «общественно», а распыленно, разрозненно и несогласованно, поэтому результат их деятельности предвидеть невозможно. В конечном счете, движение вперед – это итог взаимодействия стихийно сложившихся общественных сил. При этом люди «не в состоянии непосредственно и сознательно договориться о том, что им следует сделать с их общими ресурсами (силой, знаниями, средствами производства, природой)», они лишь «опосредованно взаимодействуют друг с другом через фетишизированную форму товара и денег, подчиняясь тем самым безличным «законам их обращения». Взаимодействуя через рынок, индивиды лишены возможности совместно определять условия развития своей социальной среды. В итоге общество раскололось на множество разрозненных и эгоистических индивидов³³.

Последняя треть XIX в. – это эпоха глубоких преобразования и потрясений, эпоха поиска новых моделей общественного развития. В этот период получает развитие корпоративистские и солидаристские идеи.

Своего расцвета солидаризм как доктрина, социальное движение и элемент государственной политики достиг во Франции в эпоху Третьей республики (1870–1940). После поражения в войне с Пруссией (1870–1871) и краха Второй империи Франция оказалась в состоянии глубокого и затяжного социально-экономического, политического и идейного кризиса. В стране шла ожесточенная борьба между различными социально-политическими силами, движениями и группировками: республиканцами и монархистами, клерикалами, лаицистами, националистами, либералами, социалистами, радикальными марксистами и т. д.

На рубеже XIX–XX вв. Франция находилась в состоянии поиска «национальной идеи». Наряду с политическими баталиями, среди интеллектуалов происходили многочисленные дебаты относительно судьбы страны и ее будущего. В связи с раздирающими ее противоречиями и конфликтами, иногда само ее существование ставилось под вопрос. Вместе с тем, сами идейные разногласия и отсутствие ясности в отношении дальнейшего развития французского общества порой рассматривались как источник своего рода надежды и оптимизма относительно его высокого предназначения и светлого будущего.

В ситуации разобщенности, противоречий и конфликтов, в которой оказалось французское общество рубежа XIX–XX вв., проблема его единства заняла важнейшее место. Вместе с ней на первый план выдвинулась проблематика базовых ценностей этого единства. Прежние основания, коренившиеся в традиционных религиозных верованиях, оказались под сомнением, подверглись пересмотру или разрушению. Многие французские интеллектуалы, вслед за Ницше, полагали, что «Бог мертв» и были озабочены тем, какие духовные сущности идут ему на смену. Отсюда многочисленные публичные дискуссии о светской морали, «морали без Бога», об эволюции или упадке религиозности и о том, что приходит ей на смену.

Особую актуальность эти темы приобретали в связи с секулярными и антиклерикальными реформами республиканцев и теми последствиями в общественной жизни страны, которые эти реформы имели. Трудность, с которой столкнулись политические руководители Третьей республики в реализации антиклерикальной программы, состояла в выдвижении реальной светской альтернативы христианской морали. Проблема «замены» и заполнения ценностно-нормативного вакуума, образовавшегося в связи с упадком предыдущего, религиозно-монархического традиционализма, оказалась в центре внимания многих политиков и интеллектуалов начального периода Третьей республики. Они стремились заполнить этот вакуум свежим традиционным наследием, почерпнутым в Великой Французской революции. Обращение к этому славному республиканскому прошлому нашло выражение в самых разных формах, в частности, были изданы декреты о секуляризации образования, ликвидации конгрегаций, отделении церкви от государства; в традиционным рационализме; в лозунгах свободы, равенства и братства; в возрождении или изобретении различных традиций и ритуалов революционной эпохи конца XVIII в.; в строительстве памятников, в повсеместных изображениях Марианны (революционного символа Франции, запрещенного в период Второй империи) в государственных учреждениях, на государственных печатях, в скульптурах, в том числе в создании статуи Республики на одноименной площади в Париже³⁴.

В становлении идей социальной солидарности внесли вклад многие выдающиеся мыслители, среди которых были Адам Смит, Прудон, Сен-Симон, Шарль Фурье, Огюст Конт, Фредерик Бастиа и др. К концу XIX в. она настолько основательно утвердилась в общественном сознании европейских стран, что сформировался солидаризм как особого рода доктрина и социальное движение. Солидаризм проник в самые разные течения социальной мысли и практики, пропитал их и стал их элементом. Принцип солидарности, ее значение, реальность и необходимость обосновывали представители самых разных и даже противоположных направлений: социалисты и либералы реформисты и революционеры, консерваторы и новаторы, умеренные и радикалы, клерикалы и лаицисты, сторонники свободного рынка и протекционисты, анархисты и этатисты, мистики и сторонники строгой науки. Разумеется, интерпретации идеи солидарности оказались столь же разнообразными, как и сами эти течения; более того, они нередко энергично сражались между собой. Отсюда получившая широкое распространение характеристика солидаризма как «либерального социализма» В общем, дискурс солидарности приобрел разнородный и противоречивый характер. Ее трактовали как религиозную добродетель, моральную обязанность, политический лозунг, элемент государственной политики, социальных и филантропических движений. Рост популярности идеи шел рука об руку с усилением разнообразия, взаимопроникновения и смешения ее трактовок.

Идеологом солидаризма Л. Буржуа, выдающийся юрист и государственный деятель. Согласно его замыслу, она должна была стать основой социальной политики, экономики, морали, права и педагогики. Солидаризм в его истолковании, с одной стороны, выступал в качестве альтернативы либерализму и социализму, с другой стороны, был попыткой синтеза и соединения позитивных сторон этих социальных теорий. Рассматривая солидарность как универсальный природный факт, он стремился учитывать ее специфику в обществе, которое считал «контрактным организмом», результатом «квази-социального договора» между свободными индивидами. Эту точку зрения Буржуа противопоставлял взглядам Руссо, для которого общественный договор предполагает отказ от свободы индивидов. Он настаивал на том, что социальная солидарность – это отношения между свободными индивидами и доказывал невозможность процветания социального целого за счет его частей.

Буржуа всячески стремился избегать противопоставления общества и государства, подчеркивая, что последнее – не самодовлеющая сущность, а инструмент реализации прав и свобод индивидов. Что касается их социальных обязанностей, то они адресованы не государству, а другим индивидам, с которыми прямо или косвенно они связаны; государство же служит для них слугой и посредником между ними. Эта идея долга индивида по отношению к обществу, понимаемому как ассоциации индивидов, проходит красной нитью через все работы Буржуа.

Он доказывал, что моральная солидарность в человеческом обществе должна компенсировать несправедливость и жестокость естественной солидарности. Отсюда необходимость активной социальной политики, развития институтов социальной поддержки, страхования и взаимопомощи. Собственно, данные институты впервые и возникают во Франции в это время, благодаря политике республиканцев, опиравшихся на эти теоретические обоснования.

В духе времени, когда авторитет науки был чрезвычайно высок, Буржуа стремился основывать мораль, право и политику солидарности на научном фундаменте. Различая солидарность-факт и солидарность-долг, он, в отличие от моралистов и религиозных теоретиков, стремился выводить последнее из первого, должное из сущего, а не наоборот. При этом сам он являл собой редкий пример политика, для которого мораль – самостоятельная и высшая ценность, а не средство достижения политических или иных целей, не имеющих с моралью ничего общего.

Следует подчеркнуть, что Буржуа был не только теоретиком солидарности, но и ее практиком. Эта забота о практической реализации, внедрении доктрины проникала непосредственно внутрь ее теоретической разработки, поэтому в данном случае отделить теоретика от практика невозможно. Главной работой Буржуа, посвященной ключевой для него теме, и одновременно общепризнанным манифестом солидаризма стала его книга «Солидарность». Она оказала огромное воздействие на последующее развитие теории и практики солидаризма.

Если Буржуа в своей деятельности стремился сочетать разработку теории солидарности и ее практическое применение, если для него солидаризм был руководством к действию, то для Селестена Бугле (1870–1940) солидаризм стал главным образом объектом изучения.

Он был членом радикально-социалистической партии, одним из создателей и руководителей которой был Буржуа. Будучи по своим политическим взглядам демократом, умеренным либералом и сторонником реформ, основанных на научных рекомендациях, Бугле внес существенный вклад в формирование и, главным образом, в изучение, прояснение и пропаганду идеологии солидаризма во Франции эпохи Третьей республики. Он стремился «социологизировать» эту идеологию, основывать ее на социологическом фундаменте. Многое сближало его взгляды со взглядами Буржуа. Но если Буржуа развивал солидаризм, опираясь на науку, то Бугле развивал социальную науку, рассматривая ее в качестве средства разработки доктрины и орудия укрепления практической социальной солидарности, как реальной, так и потенциальной. Обоснование гармоничного сочетания индивидуальной свободы и социальной справедливости, занимающее центральное место в солидаризме, проходит красной нитью через труды Бугле, посвященные этому направлению социальной мысли и практики³⁵.

Первую попытку систематизировать представления о взаимной солидарности как универсальном социальном явлении предпринял французский мыслитель и общественный деятель П. Леру в 1839 г.³⁶ Он активно пропагандировал понятие солидарности, отмечая при этом, что заимствовал его у легистов, т. е. средневековых юристов, распространявших в Западной Европе римское право.

Позже корпоративные идеи были интегрированы теориями «органической солидарности» Э. Дюркгейма³⁷ и «солидаризма» Л. Дюги³⁸.

Дюркгеймом была сформулирована и развита концепция «функционализма», признававшая конфликтную природу современного общества. Он доказывал, что основными элементами современной социальной структуры являются корпорации, поэтому важнейшая задача государства состоит в их организации.

Базовой посылкой для Дюги являлась мысль, что общество делится на классы, что каждый класс выполняет свою миссию, свой долг и свою функцию по обеспечению социальной «солидарности» и общественной гармонии. Сотрудничество классов способствует преодолению негативных общественных проявлений мирным путем, без революций. «Да, государство умерло, – писал он. – Но в то же время созидается другая, более широкая, эластичная, охранительная и человеческая форма государства. Ее элементов два: 1) понятие социальной нормы, обязательной для всех, или объективное право, и 2) децентрализация или синдикалистский федерализм… Конечно, в будущем, которое еще увидит наше молодое поколение, сорганизуется рядом с пропорциональным представительством партий профессиональное представительство интересов, т. е. представительство различных классов, организованных в синдикаты и федерации синдикатов»³⁹.

Дюги утверждал, что современное классовое общество перестраивается на основе синдикатов. Каждый класс объединяется в профессиональные союзы и движется к федерализации классов, объединенных в синдикаты, идет к «синдикальному федерализму». Соединение синдикатов в федерацию приведет к децентрализации политической власти, политическому и правовому плюрализму. Власть будет распределяться между различными синдикатами, к которым перейдет вся практическая работа по решению социальных, экономических и политических задач⁴⁰.