Kitabı oku: «Я начинаю путь…», sayfa 5

– То есть бег и паркур…

–.. рассматриваются «мироновцами» как элементы тактики ведения боя в условиях городской застройки.

– Необычный, однако, взгляд! Рассматривать бег и прыжки через забор как элементы рукопашного боя…

– Антон Аркадьевич, скорее, не самого рукопашного боя, а вообще боя. А бой – настоящий, конечно, бой – состоит не только из самой схватки. Умение оторваться от преследования – это тоже элемент боя. Умение выбрать наиболее выгодную позицию, лишающую противника части преимуществ… Умение скрытно выйти на позицию для нанесения удара…

– Еще и игра в прятки?

– Так в том-то и дело, что русский бой можно бесконечно совершенствовать. Наверняка светлые головы у «мироновцев» давно уже об этом подумали…

До подобного рода интервью было еще далеко. А вначале мы не знали, за что хвататься в первую очередь. Главная проблема – отсутствие инструкторов или просто опытных людей. Пришлось «работать по методичке». В поисках подходящих инструкций я с Иваном перерыла весь КРОСЕТ. Но ничего серьезного мы не нашли. Не было нигде наставлений про то, как правильно нужно морды своим обидчикам бить. Пришлось идти другим путем. Начали скачивать ролики с официальных состязаний. А дальше я начинала дрессировать брата. Все-таки у танцоров хорошая память на движения, поэтому я лучше его запоминала показанный прием, могла его правильно повторить и даже объяснить, как нужно его выполнять. Честно сказать, получалось у нас не очень. Все-таки полноценным спарринг-партнером я не была. Да и тренер из меня тот еще. Просто за неимением другого выбора приходилось поступать именно так. Ну а потом я шла на танцы, а Иван с ребятами отрабатывали приемы на заднем дворе. Затем, когда занятия в танцзале заканчивались, мы выходили к парням, и они нас провожали домой.

Последнее обстоятельство сильно повлияло на сами занятия в «мордобойном колледже». Сперва там все шло так, как было показано в том самом голливудском фильме.

Пацаны собирались в круг, и новичок по собственному выбору вызывал одного из стоящих в круге на бой. Сразу пришлось вводить ограничение: по лицу не бить. Мы с братом уже поняли, чем это чревато, и поэтому настояли на подобных ограничениях в дружеской схватке. Точно так же мы решили, что бой может прекращаться не только в результате чьей-то победы, но и по желанию одного из участников.

Дальше начинались сами занятия. Пацаны разбивались на пары, и шло изучение или отработка одного из приемов. И тут тоже пришлось много чего переосмысливать. Любая спортивная дисциплина требует много времени на ее освоение. Как правило – годы. Боевые искусства исключением не являлись. Все это так, но в нашем случае никто не станет ждать, пока боец выучится. Схватка могла произойти в любой день, и все преимущества будут на стороне противника. В жизни так и происходит. Враги были старше возрастом, сильней физически, их всегда было много, и в средствах они не стеснялись. И спасало нас от неприятностей не умение драться, а умение бегать. Пытаясь найти выход из этого положения, мы просмотрели кучу видео, где был заснят бой одиночки против толпы. Увы, съемок реальных боев мы не нашли, а сцены из художественных фильмов нам ничего полезного дать не могли. Там на героя толпа нападала вовсе не разом, позволяя ему бить всех поодиночке. В жизни все не так.

Так как подсказывать было нам некому, пацаны начали искать ответ на этот вопрос самостоятельно. В результате проведенных на заднем дворе экспериментов родилась подходящая нашему случаю тактика. Целью схватки становилась не победа в ней. Главное – проводить девчонку до дома. В случае угрозы парень должен был в первую очередь дать ей возможность удрать, связав противников боем, ну а затем обеспечить бегство уже себе самому. Ничего другого пацаны придумать не смогли. Такой подход себя оправдал, ибо влипать в неприятности, когда живешь не в элитном районе города, приходилось всем и не по разу.

Но это все были пустяки. Проблемы начались, когда парочку уродов из уличных банд наши ребята сумели серьезно поколотить. Ответ не заставил себя ждать. Выяснив, где собираются «мироновцы», мстители заявились большой толпой, переполненные решительными намерениями. Момент был отчаянный и самый неподходящий. У нас только что закончились занятия в танцклассе, и мы, переодевшись, вышли из здания. Пацаны закончили свою возню на площадке за домом и собирались нас провожать. И тут на них напали! Драка вышла короткой, свирепой и неудачной для нас. Удивляться этому не стоило. Надеяться хоть на какой-то успех нашим мальчишкам, самому старшему из которых было четырнадцать лет, не приходилось. Большинству напавших было по шестнадцать-восемнадцать. Мы, девчонки, успели заскочить в здание и закрыть за собой дверь. А пацаны не успели. Глядя на то, как их, уже лежачих, добивают, мы не знали, что делать, и лишь скулили и визжали от страха. Да еще с ужасом ждали, когда хулиганы сломают дверь и примутся за нас. А те, чувствуя себя победителями, уже вовсю изгалялись над нашими мальчишками. Все прекратилось, когда приехала вызванная Софьей Владимировной полиция.

В этот день уже не пацаны нас провожали домой, а мы пацанам помогали дойти до дома. А кого-то пришлось и на скорой увозить. Шума от этой истории было много, а виноватыми в этом стали… Супруги Максимовы! Именно их власти оштрафовали за то, что, собрав нас всех вместе, они спровоцировали нападение хулиганов. Вот такая у них логика! Заняться хулиганами властям и в голову не пришло. Почему? Да потому, что среди напавших были инородцы. А преследовать инородцев себе дороже. Не потому, что сами инородцы такие грозные. Просто чиновники избегали обвинений в расизме. Проще во всем русских обвинить. Русским сам Бог велел терпеть!

Вот только здесь власти ошиблись. Как ни крути, а скандал создал нам рекламу. Кто-то из прежнего состава мальчишек и девчонок ушел, решив не посещать больше ставшие такими опасными занятия. Но желающих присоединиться к нам оказалось намного больше.

Глава 6
Карьера великорусской шовинистки

Настоящие неприятности для нас начались, когда подходил к концу четвертый год моего пребывания в этом мире. Правда, спокойным все это время и так не было. После того памятного избиения наших мальчишек, когда я с большим трудом помогла Ванюше добраться до дома, можно было вообще не дергать судьбу ни за хвост, ни за бороду, ни за усы. Видели бы вы реакцию родителей, когда они увидели его – избитого и, как выяснилось позже, с переломанными ребрами! Лицо и верхняя одежда Вани были перепачканы кровью и грязью. Я выглядела немногим лучше, потому что тоже была перепачкана и тем, и другим. Василисе Егоровне стало сразу дурно. Потом она вместе с мужем долго убеждала нас все бросить и не искушать больше судьбу. Послушай мы их тогда, жить нам было бы хоть и противно, но зато спокойней. Но ни Маша, ни Иван на это не пошли. Маша после общения со мной уже не смогла бы примириться с тем, к чему родители ее давно привыкли. Иван же и без моего воздействия не стал бы возвращаться к старому. Поймите их правильно: мой родной мир тоже нельзя считать дивным и прекрасным.

Найдется много людей, которые скажут, что мы не годимся на роль эталона. И они будут правы во всем, кроме одного: мы не прекращаем сопротивляться произволу. Что бы в нашем мире ни затеяли власть имущие, им всегда приходится бороться с теми, кто категорически не согласен с их политикой.

Здешний мир, привыкший к тому, что можно неплохо прожить без сильных потрясений, потихонечку стал миром соглашателей. Вот только соглашательство не устраняет безобразий, а значит, рано или поздно недовольные себя проявят. Одним из таких недовольных существующими порядками и стал Машин брат. Да если бы он один! Правда, мы понимали, что сил на громкий протест у нас нет. Кто прислушается к мнению кучки малолеток? Единственное, на что мы были в тот момент способны, так это только готовить самих себя и наших товарищей к взрослой жизни. Этим мы, по сути дела, и были заняты все четыре года.

Очередная неприятность обрушилась на нас в один из прекрасных субботних дней. В выходные дни у нас танцев не было, поэтому, закончив занятия по бегу и паркуру, я ушла домой, а Иван с пацанами остался на занятия по русскому бою. Пообедав, я села за свой комп и начала печатать текст очередной сказки для литературного раздела «Невского времени». К сожалению, будучи неплохой рассказчицей, я была совсем неумелым литератором. То, что я писала, совершенно никуда не годилось. Поэтому, набив текст, я его посылала по электронной почте госпоже Алексеевой. Та, в свою очередь, превращала мое никчемное творчество в весьма неплохое произведение. Она, конечно, тоже не дотягивала до уровня Игоря Можейко, у которого я нагло воровала сюжеты, но тем не менее все равно выходило очень здорово! Я бы так никогда не смогла! Публика, никогда не встречавшаяся ни с чем подобным, принимала историю сказочных приключений Алисы Селезневой благосклонно. Все это лишний раз убеждало меня в том, что хорошую вещь не испортишь никаким исполнением.

Публиковаться я стала совсем недавно, после того как госпожа Алексеева нанесла нам визит и взяла у меня интервью. Впрочем, это было, скорее всего, не интервью, а обычной беседой. В итоге, оценив рассказы, а заодно и мои реальные способности, Татьяна Сергеевна предложила интересный вариант сотрудничества. Теперь я посылала ей на почту по одному рассказу в двух вариантах – звукозапись и письменное изложение рассказанного. Почему так?

– Раз уж мне придется заниматься литературной обработкой, то запись устного рассказа поможет мне при написании сохранить ваш, Маша, стиль. У вас есть свой стиль, его нужно только сохранить и развить. Вот скажите честно: как у вас обстоят дела со школьными сочинениями?

Не в бровь, а в глаз! Плохо у меня с ними было. Что у меня самой в том мире, что у Маши в этом. А мысль Татьяны Сергеевны мне теперь была понятна: учиться, учиться и очень много тренироваться!

Первые истории были опубликованы как произведения двух авторов. Я считала, что это справедливо. Все-таки Татьяна Сергеевна тратила на литературную обработку столько времени, что ее право на соавторство не подлежало сомнению. Благодаря ей, я стала официально получать часть причитающегося автору гонорара.

И вот, отправляя по почте оба файла, письменный и звуковой, я заодно прочитала входящие сообщения. Одним из этих сообщений была повестка из районного отделения МГБ. Некий поручик Мошкальский обязывал меня явиться в понедельник во второй половине дня для дачи свидетельских показаний следствию. Вот так дела! Я сразу поняла, что одними свидетельскими показаниями дело не ограничится. Чтобы не беспокоить родных, я ничего никому не сказала. Дожив до понедельника, после школы явилась по указанному адресу.

Поручик Мошкальский, полный дядька в строгом цивильном костюме, стал задавать мне на первый взгляд безобидные вопросы. Вопросы эти касались наших занятий самодеятельным спортом. Никогда раньше я не имела дела с госбезопасностью, если не считать редкого общения с нашим особистом. Менты наши тоже прошли мимо меня, если только не считать того внимания, которое уделяют инспектора-гаишники любому водителю. Тем не менее я твердо знала, что считать эту публику друзьями человека – непростительная глупость. Виновен ты или нет, но в любом случае не стоит верить в их доброту. В глупость их тоже не стоит верить, даже если на их лицах написано: «дебил». Просто так они свое внимание никому не уделяют и коль начали тебя о чем-то спрашивать, значит, ты оказался не в том месте и не в то время. Поэтому, включив дурочку, я ангельским голоском рассказывала о своем желании иметь хорошую фигуру, о любви к танцам и о боязни уличных хулиганов. На каждый заданный следователем вопрос я отвечала сорочьей трескотней. В общем, дурочку включала. И все-таки он меня чуть ли не подловил:

– Насколько я знаю, у вас там занимаются сплошь русские и православные.

– Не знаю, господин офицер, я им в паспорт не заглядывала.

В ответ Мошкальский весело засмеялся:

– Ну насмешили меня вы, барышня, у вас превратное представление о паспортах. Мы уже лет шестьдесят как не упоминаем в них национальную и религиозную принадлежность!

Я же тем временем проклинала себя за расслабленность. И хорошо, что поручик понятия не имел о советской действительности. Вот бы прокололась – так прокололась! Здесь вам не тут! В этом мире паспорта нужны лишь тому, кто за границу едет. Прочим же в качестве удостоверения личности служат либо автомобильные права, либо кредитные свидетельства. Но и в них нет никаких упоминаний о национальности или вере владельца.

И тут до меня дошло. А откуда он может знать о том, что у нас одни русские в компании? Я, например, этим вопросом не задавалась. И друзья мои об этом не спрашивали. Мне было все равно, кто там у нас еврей, а кто армянин. Но, как видно, кому-то оказалось не все равно. Кто-то заинтересовался этим и не поленился собрать подробнейшие сведения. И кто это может быть, я, кажется, догадываюсь.

Вслух же я сказала совсем иное:

– Так я совсем ничего не понимаю во взрослых документах. Просто читала, что раньше батюшки в метриках про это писали. Думала, что и сейчас так пишут.

– Батюшки наши и сейчас много чего пишут, но метрики выписывают совсем другие люди. Ну, это не наше дело. Мне, например, просто интересно стало, почему у вас нет ни одного инородца?

– Честное слово, не знаю. Если новые ребята и девчонки приходят, мы об этом их не расспрашиваем.

– А другие? Народу у вас сейчас много. Вряд ли вы знаете, кто о чем и с кем разговаривает. А ведь стоит прислушаться. Вдруг кто что недоброе задумал? Но если бы вы про то узнали, вы бы и отговорить смогли вовремя или нас о помощи попросить, если самой не справиться.

Ох, голубчики! Все вы одинаковы! Понятно, что вам нужны сведения о наших намерениях и настроениях. Но если о большинстве дел в нашем сообществе можно узнать совершенно открыто из наших контактов в социальных сетях, то с Бойцовским клубом так не получится. Все, что им нужно обсудить, парни обсуждают в Мужском Круге. А Круг в свои дела кого попало не посвящает. Меня, например, точно его дела не касаются. Потому, что нет мне туда ходу. Войти в Мужской Круг может не всякий. Для этого нужно делом доказать, что ты кремень и на тебя можно положиться. Кто и как это доказывает, мне знать не положено. Я хоть и заводила всему, но не начальница. Даже Иван, который стал самым первым членом Бойцовского клуба, для парней не начальник. Так у них заведено было после первого серьезного мордобоя. Круг решает все. А если требуется командир – Круг его назначит.

Понятно, что «опричникам» хотелось узнать побольше о намерениях Круга. Вот господин поручик и попытался завербовать осведомительницу. Я ведь хоть и не вхожа туда, но с братом живу в одном доме. Наверняка меня даже не будут заставлять доносы писать. Зачем? Про «жучки» все наслышаны. Наверняка у нас в квартире они появились во всех помещениях. И все, что мне будет нужно сделать, так это раскрутить братца на разговор. А уж «опричники» и без меня доклады напишут.

– Господин поручик! Я ни во что не лезу и не желаю лезть. Кто о чем болтает, пусть это того и касается!

– Напрасно вы так, Мария Ивановна. Честно скажу, не всем вы по нраву пришлись. И не только в нашем районе. Местных сволочей вы, конечно, гоняете, но ведь есть и такие люди, против которых кулаки не больно-то и распустишь. С ними иначе приходится поступать. Сомневаюсь, что вы сумеете справиться с этим. Вот тут бы мы вам и пригодились. Впрочем, мое предложение по-прежнему в силе.

На том наша беседа и закончилась. Вечером я все рассказала брату. Родителей мы в эти дела не стали посвящать. Как оказалось, напрасно мы это сделали. Прошла еще одна неделя – и снова выходные. Как раз на субботу у нас было намечено одно публичное мероприятие. Дело в том, что наши пробежки привлекли внимание многих людей. Появились те, кто бегал с нами за компанию. Но не только любители бега потянулись к нам. Как-то к нам подошли активистки из Общества борьбы за народную трезвость. Были эти дамы чуть младше своего общества. А оно, как оказалось, старше всех известных российских политических партий. За что они боролись, было ясно из названия. Успешной эта борьба не была. Собственно говоря, состояло это общество в основном из престарелых филантропок, чьих средств хватало на пропаганду здорового образа жизни да на помощь отдельным прозревшим людям. Прознав, что у нас насчет любого дурмана очень строго, они, естественно, устремились к нам. Эти пожилые дамы искренне переживали по поводу неуклонного падения нравов. Они действительно готовы были жертвовать всем, что имеют, для того чтобы исправить ситуацию на алкогольном фронте. Вот только реальных возможностей для этого у них не было. Они писали бесконечные петиции, организовывали лекции, пытались воздействовать на религиозные организации и даже организовывали анонимное лечение от алкоголизма. Эффект был, но не особо заметный. А если честно – единичные успехи. И тут эти дамы узнали, что есть молодые парни и девушки, которые не травят свой организм никакой гадостью, которые знают, как можно и без этого интересно провести время. А главное, что к этим молодым людям тянутся остальные! Мы были тем, чего им не хватало, – массовым примером правильного образа жизни. Проходить мимо нас они не стали.

Естественно, что мы им показали не все. Занятия бегом или паркуром – пожалуйста! Танцы? Да ради бога! Приходите и смотрите! Они пришли, посмотрели и предложили нам помочь в организации флешмобов. Мы с радостью согласились. То, что из этого вышло, – понравилось всем. И нам, и случайным зрителям. А вот с русским боем мы по-осторожничали. Смотреть на ежедневные занятия с их жесткими правилами и не менее жесткими ритуалами – зрелище не для слабонервных. И уж тем более мы не стремились показывать кому-либо наш суд. Суд, без принятых в этом обществе формальностей. Когда есть Круг, который судит тебя, и есть ты, сам по себе и со своей Правдой. Здесь не было ни присяжных, ни адвокатов. И хорошо, что редко мы кого-либо судили. За что судили? За трусость, подлость и предательство. И наказание было только одно – изгнание. Все это не для чужих глаз и ушей.

Единственное, что эти дамы увидели, так это праздничный бой на Масленицу. Провели мы его, кстати, с их активной помощью. И это был первый бой такого рода. Лишь свои знали, что народный обычай здесь ни при чем. Учиться биться стенкой на стенку ребята начали сразу после первого проигранного ими боя. Просто ничего лучшего, чем поступать по примеру далеких предков, они придумать не смогли. Это не просто рукопашный бой и не обычный поединок. Это натаскивание на бой в составе отряда. Привычка держать боевой порядок, не обращать внимание на крики, напор, боль. Нужно было выработать способность маневрировать в толпе и видеть сам бой. Умение выбивать отбившихся, выбивать сильных, разбивать строй противника, разделять функции: одни бьют, другие добивают, создавать преимущество в нужном месте и так далее. Вот чем стал в итоге русский бой, когда, утерев сопли и кровь, ребята взялись за поиск рецептов победы в открытом бою.

Масленичные бои – совсем другое дело. Там существовало много самых разных ограничений. Ведь сражались не враги, а соперники. Поэтому, зрители видели не бескомпромиссную и безобразную драку, а веселую удаль крепких и ловких ребят. Даже простая замена боевой злости на веселый азарт превращала эту схватку в увлекательное зрелище. Присутствующие тогда филантропки не увидели в этом ничего ужасного и остались довольны показанным представлением.

В этот раз они договорились с телевидением о съемке массового забега всех желающих и вольной танцевальной программе в самом конце. Акцию назвали «Русские пробежки». Соответственно, позаботились они и о рекламе. Основные участники забега и танцев надели на себя заказанные патронессами футболки. Украшены футболки были лозунгом данного мероприятия: «Русский – значит, трезвый!» В общем, подготовились мы ко всему заранее и о грядущих неприятностях даже не подозревали.

Неприятности начались, когда забег кончился и начался флешмоб. Наряды полиции внезапно окружили нас и потребовали прекратить всяческие представления и разойтись.

– Маша! В чем дело?

– Не знаю, Ваня. Мы ведь никаких правил не нарушали?

– Да вроде бы нет. Слушай, а старухи эти точно все согласовали?

– Да согласовали они все. – Я порылась в сумочке и достала нужный документ. – Вот, смотри: заверенная копия разрешения полиции на проведение нашего мероприятия.

– Тогда ничего не понимаю. И что теперь делать?

– Расходимся, Ваня. Подчиняемся требованиям то ли закона, то ли произвола.

Толпа, впрочем, и без наших призывов начала расходиться. Полиция этому препятствий не чинила. Но только до тех пор, пока через оцепление не стали проходить те, на ком были футболки с лозунгом. Этих начали хватать и тащить в стоящие позади оцепления «скотовозы».

– Ваня! Скажи ребятам, чтобы срочно снимали футболки.

– А ты? Машка, ты куда!

– А я, Ваня, пойду сдаваться властям. Нужно понять, чем им футболки наши не нравятся, да и ребят, если что, удержать от глупостей.

– Сеструха! Давай я вместо тебя!

– Нет, Ваня! Ты нужнее здесь. Я не сумею удержать твоих мордоворотов от драки. Зато я смогу удержать пойманных полицией от совершения глупостей. Давай будем делать каждый свое дело, брат. Не стоит спорить.

Развернувшись, я нагло пошла к оцеплению:

– В чем дело? Что за произвол?

Вместо ответа меня грубо схватили, надели «браслеты» и, доведя до «скотовоза», так же грубо запихнули внутрь. Там уже было с десяток задержанных полицией ребят и девчонок.

– Ребята! Девочки! Главное спокойствие! Не надо грубить полиции. Четко выполняйте их требования. Со всеми вопросами отсылайте их ко мне. Лучше будет, если с ними буду говорить я. Все поняли?

– А ты кто такая?

Я обернулась на голос. Вопрос был задан стоящим возле «скотовоза» офицером полиции.

– Миронова Мария Ивановна, я старшая среди этих ребят. Это понятно?

Офицер вместо ответа усмехнулся и отошел от машины. А потом двери закрыли, и нас повезли куда-то. Везли около получаса. Затем машины остановились, и нас вывели на улицу. Охрана сняла с нас наручники, и я огляделась вокруг. Ничего необычного: стены красного кирпича вокруг заасфальтированной площадки. В стенах – зарешеченные окна. Понятно, куда мы попали. А кстати, сколько нас? Насчитала двадцать семь человек вместе с собой. Ну что же, будем жить! Пока что здесь. Интересно, в чем нас обвинят? И сколько нам тут пребывать? Ожидая своей участи, мы не знали, что в сводке новостей уже сообщили о том, что:

Сегодня полицией было разогнано сборище несовершеннолетних русских националистов. На этот час, по сведениям, полученным нашим корреспондентом, задержано порядка тридцати подростков обоего пола. В числе задержанных находится и идейный лидер великорусских шовинистов, двенадцатилетняя уроженка Санкт-Петербурга Мария Миронова.