Kitabı oku: «Без приказа», sayfa 3
Глава 4
Об открытке, посланной самому себе, Евгений жене рассказывать не стал. Если дойдет, пусть будет приятным сюрпризом по возвращении. И, естественно, ничего не сообщил о встрече со Ступиным. Кстати, тот теперь не был Стайницем, жил под другой фамилией. А под какой именно, Евгению еще предстояло узнать при более длительной встрече, уже в Эрфурте.
Потому что он все же согласился помочь Сергею. Тряхнуть стариной, так сказать. И вовсе не из дружеских чувств, тем более что ничего подобного он к своему бывшему приятелю не испытывал. Ступин сумел заинтересовать его. Не материально, хотя какая-то выгода в случае успеха подразумевалась. Появилась возможность выявить и «прикрыть» тех самых боссов, на которых работал Сергей в бытность свою Стайницем. Ликвидация их значила для Ступина спасение и жизнь, а для Евгения возможность довести давнее дело до конца, помощь своей стране и… моральное удовлетворение. А как без этого?
– Балда ты! – сказала Наташка мужу. – Зря не пошел! Там такая красотища! Настоящее Средневековье. Даже стол есть, за которым Лютер работал.
– Ну и фигли? – лениво возразил Евгений. – Кто такой этот Лютер? Монах-расстрига, который против церкви попер. Других на костре сжигали за подобное, а ему повезло. Я-то почему должен от радости прыгать и молиться на его рабочее место? Я – православный, а не какой-то там протестант.
Но религиозного диспута развивать не стал. Мало ли как это в ранимой Наташкиной душе отзовется.
После замка решено было пообедать. Собственно, в ресторан всех пригласил Миронов, объяснив это тем, что надо ответить на вчерашний ужин. Мол, платит он, а выбор ресторана – за Готштедами, им лучше знать, где две солидные семейные пары могут хорошо посидеть. Немецкий журналист и его русская жена попытались возражать, но неубедительно. И, в конце концов, решено было вернуться в Эрфурт, где Рольф пообещал повести их в какой-то особенный ресторан.
Тамара искоса поглядывала на Евгения, словно пытаясь понять, состоялся ли его разговор с Сергеем и если состоялся, то чем завершился. Но Миронов хранил непроницаемость в лице и про себя посмеивался: гадай, гадай, страстная русская женщина!
Вернулись в Эрфурт и переоделись для похода в ресторан. Машину Рольф брать не стал, сказал, что тут недалеко. Но Евгений подозревал, что немцу просто хочется пива, чтобы снять стресс от вчерашнего.
Хотя идти и вправду оказалось всего минут двадцать. Место для ресторана было выбрано странноватое. Вокруг здания какие-то ручейки и протоки. На вопрос Евгения, почему так, Рольф принялся объяснять, что в этом-то и есть главная прелесть заведения. Здесь, дескать, в воде разводят какую-то специальную травку, завезенную французами, очень ценную и полезную. Гурманы просто глаза закатывают от удовольствия, когда эту травку употребляют. Повара и супы из нее готовят, и салаты, и в мясные блюда добавляют. Евгений слушал его вполуха, а сам оглядывал окрестности. У одного пруда, в котором плавали крупные то ли карпы, то ли форели, стояли автоматы для продажи рыбьего корма. Захотел ты развлечься, рыбку покормить – кидай монетку и получай пакетик. И тебе приятно, и хозяин экономит, одновременно зарабатывая.
Под ногами шлялось несколько диких уток, нагло выпрашивая подачки у посетителей, а неподалеку дремала цапля. Миронов вспомнил о той, что пролетала утром над домом. Может эта самая? Или другая? Просто заповедник какой-то почти в самом центре города!
С супчиком из речной травки Евгений рисковать не стал, заказал себе обычный стейк и пива. То же самое решил взять и Рольф. А вот Наташка и Тома отважились и, получив свои тарелки, стали пробовать, причмокивая. Миронов этой игре совсем не поверил, решил, что выпендриваются.
На столе в стаканчиках мигали электрические светильники, изображавшие горящие свечи. Было вкусно и уютно. И разговор шел под стать окружению: о погоде, о перспективах открытия подобного ресторанчика в Москве.
Решено было, что погода в это время года что в Москве, что в Эрфурте одинаково непредсказуема, в любой момент может сорваться дождь. И вообще с климатом в последние годы что-то совсем нехорошее происходит. Холодает, несмотря на заявления ученых умников о всеобщем потеплении.
Но вот такого приюта любителей экзотической травки в российской столице точно не построишь, особенно в центре. Просто места не найдется, все забито офисами и магазинами. Да и где взять чистую проточную воду? Специально очищать? Травка выйдет дороже золота. Разве что где-то в Подмосковье…
Евгений, кстати, вспомнил анекдот о провинциале, приехавшем в столицу и спустившемся в метро, рассказал. Долго хихикали: «Так вот ты какое, Подмосковье!»
В общем, обед прошел неплохо. Если бы не…
Если бы не двое, сидевшие через три столика от них. Ничем не отличающиеся от других посетителей ресторана, средних лет мужчины, неторопливо поглощавшие такие же супчики из травки и тихо беседовавшие, но они чем-то привлекли внимание Евгения. За годы службы в СОБ он привык доверять своим ощущениям. Хотя с той поры прошло уже довольно много времени и с возрастом чувства его вполне могли притупиться, не так ли?
Тем более что эти двое ничего подозрительного не делали. Не вели слежку, не обменивались между собой и с посторонними условными знаками. Просто ели и беседовали.
Какого черта, сказал себе Миронов, ты просто старый подозревающий всех и вся болван! Или тебя так взволновала сегодняшняя встреча со Ступиным? Что ты дергаешься? Кто за тобой здесь будет следить? Ты даже еще плана не обдумывал, как будешь помогать Сереге! С чего ты взял, что операция уже началась, и противник сделал первый ход? Угомонись! Всему свое время.
Вечером Тамара собралась утащить Наташку на какие-то местные женские посиделки, и Евгений с легкой душой отпустил супругу. Рольф пытался предложить Миронову что-то подобное, но Евгений отбоярился, сказав, что просто хочет прогуляться по городу, самостоятельно посмотреть местную жизнь. Отдохнуть, в конце концов, от работы, пивка где-нибудь тяпнуть! С языком у него порядок, какие проблемы? Германия ведь – мирная страна, не Ирак какой-нибудь, не Афганистан.
Рольф с хорошо скрытым облегчением отвязался и сказал, что немного поработает дома, дескать, надо кое-какие материалы просмотреть. Так что решился вопрос к всеобщему удовольствию.
В действительности же Миронову предстояла сегодня еще одна встреча со Ступиным. Они договорились о ней и о месте, где встретятся, во дворе Вартбурга. Надо было обсудить будущие действия, наметить, как все произойдет.
Неспешным шагом Евгений направился в сторону центра. Ступин предлагал поначалу увидеться на его конспиративной квартире, но Миронову это категорически не понравилось, и он настоял на какой-нибудь тихой пивнушке. Оттуда легче будет уйти в случае непредвиденных обстоятельств. И Сергею пришлось согласиться.
Вечерний город был довольно многолюдным. Здесь рано начинали работать, но и рано заканчивали. Народ гулял по улицам, сидел за столиками кафе и закусочных. В общем, отдыхал. И никому не было дела до одинокого российского туриста, который брел, глазея по сторонам, присаживался на лавочки покурить, останавливался перед витринами магазинов, не беспокоил окружающих добропорядочных граждан вопросами, как это называется или как пройти туда-то и туда-то.
Да он и на туриста-то не очень походил. Тем более, на российского. Одет вполне по-европейски, ни фотоаппарата, ни камеры. Немного выше среднего роста, подтянут, лицо сухое, слегка загорелое, глаз не видно за темноватыми стеклами очков. Чуть скуласт, но в ком сейчас нет хоть капельки азиатской крови? Времена чистокровных арийцев давно миновали, двадцать первый век на дворе, господа!
А Евгений тем временем продвигался к условленному месту встречи со Ступиным. И одновременно наслаждался прекрасным майским вечером. Не забывая, впрочем, проверять – нет ли слежки?
Похоже, «хвоста» не было, и эти двое в ресторане оказались там случайно и по своим делам. Что же, тем лучше. Начинать дело прямым противостоянием с врагом – никуда не годится! Враг ни о чем не должен подозревать, быть расслабленным и самоуверенным. И получить удар, откуда совсем не ожидает.
Тем более что, судя по всему, на помощь со стороны им с Сергеем надеяться не стоит, в то время как противник силен, многочислен и не стеснен ни средствами, ни моральными принципами. Будет трудно и опасно.
Ладно, нечего себя пугать заранее. Испугаться всегда успеем. Сейчас нужны холодная голова и трезвый расчет. А там посмотрим…
И наконец он увидел цель своего похода. Ступин рекомендовал это место, поскольку хорошо его знал, и здесь существовало как минимум три пути отхода.
Они не тешили себя надеждами на то, что схватка будет быстрой и легкой. Но и затягивать ничего не надо. На долгие позиционные бои у них просто нет ни сил, ни средств. Нужны были несколько внезапных, разрушительных ударов, после которых организация не сможет оправиться и ослабеет настолько, что властям ее можно будет брать голыми руками.
Преимуществом союза Ступин-Миронов перед тем же Интерполом было то, что Сергей знал практически всю подноготную противостоящей структуры, поскольку и сам в недавнее время был частью ее. Но трудность заключалась в том, что он не мог пойти и сдаться Интерполу, ведь в этом случае сам становился соучастником преступников и должен был получить практически пожизненный тюремный срок. А этого Ступину, понятно, совсем не хотелось.
И никакие сделки с правосудием здесь не помогли бы. Ну, ладно, скостят ему срок, может, даже, вообще не посадят. Тогда (и обязательно) достанут те, кто все же останется на свободе. В программу охраны свидетелей Ступин абсолютно не верил. И Евгений его понимал.
Предстояло всю основную работу сделать своими руками, без помощи официальных властей, а затем, сдав организацию, быстро и осторожно уйти в тень, чтобы больше никогда из нее не высовываться. Вот это Ступина вполне устраивало.
Миронов в который раз попытался понять, зачем ему-то самому лезть в это змеиное гнездо, рисковать головой? Благополучный человек, успешный во всех отношениях, давно отошедший от прежних бурных дел. Пора бы уже успокоиться, забыть. Да и возраст уже не тот. Ан, нет! Не навоевался, что ли? Похоже на то… Ну и шел бы, в самом деле, охотиться на того же кабана! Или на медведя, в конце концов. Так нет, надо нервы пощекотать в войне с людьми! Которые, кстати, гораздо опаснее и кабана, и медведя, и тигра, вместе взятых.
Памятуя о событиях прошлой схватки, прошедшей здесь же, в Германии (и немного во Франции), следовало незамедлительно отправить Наташку домой, а может даже, и еще дальше. В бою нельзя иметь слабых сторон, которыми противник мог бы воспользоваться. А жена, несмотря на ее боевитость, верность и ум, все же была слабой стороной. Захватив ее, враги могли бы делать с Евгением все, что им заблагорассудится. Такого допускать никак нельзя. Но как ее убедить уехать? Ведь ни за что не согласится!
Вот об этом предстояло крепко подумать в самое ближайшее время. Причем ни в коем случае не советуясь со Ступиным. Незачем ему знать, куда Миронов дел свою жену.
Притом, что им предстояло работать вместе, Евгений ни в коей мере не доверял своему бывшему сослуживцу. Это было плохо, но от этого никак нельзя было уйти и приходилось мириться. Он слишком ясно помнил свой страх, когда узнал о похищении жены, и прекрасно представлял себе, на что способен Ступин, бывший тогда Стайницем. Время, конечно, меняет людей, но не настолько кардинально, чтобы он сейчас мог открывать перед Сергеем душу и называть его своим братом. Перетопчется! Повоевать – повоюем, а все остальное его никак не касается…
Ну и нельзя упускать из виду то, что, попади Ступин в руки противника, он как миленький выложит все тайны. Может быть, даже и не под пытками…
Евгений поймал себя на этих мыслях и невольно усмехнулся. С хорошими же он раздумьями идет на встречу с будущим напарником! Хватит рефлексировать, пора приниматься за дело!
Пивной подвальчик был ему знаком. Из стен у входа торчали горлышки кувшинов. Миронову когда-то объяснили, что в давние времена хозяин маленькой пивоварни отпускал пиво людям прямо на улицу из этих горлышек. Платил человек монетки, подставлял посудину, и в нее лилось отмеренное количество пенного напитка. Старая была пивная. Как-то Миронов в ней сиживал. Теперь пиво, конечно, варилось не здесь, а на заводе, но все равно было отменным.
Он спустился в зал с низким сводчатым потолком. Ну что, обычная бирштубе, без новомодных изысков. Стойка, обитая полированным медным листом у стены, с десяток столов из толстых дубовых плах, такие же массивные лавки. Приглушенный свет, тихая музыка. Ну, честное слово, подобное заведение сейчас и в России совсем не редкость.
Зал был почти пуст, лишь за двумя столами сидели люди, потягивая пиво из высоких стеклянных кружек, и негромко переговариваясь. Странно, вечер вроде бы, народ должен тянуться к источникам живительной влаги. Может быть, позднее подойдут?
Ступина среди сидевших не наблюдалось, и Евгений остановился на пороге, размышляя, куда бы направиться. Бармен из-за стойки кивнул ему, как старому знакомому, и жестом позвал к себе. Миронов немного удивленно приподнял бровь, но решил подойти. Бармен, что не характерно для этой профессии в пивных, худощавый брюнет с тонкими усиками, острыми маленькими глазками, наклонился через стойку, сказал негромко:
– Вас ждут в кабинете.
И кивком головы указал в дальний угол зала. Евгений вгляделся и тут только увидел, что там, почти скрытая темной портьерой виднеется дверь. Ну, в кабинет, так в кабинет.
Ступин действительно был там. Собственно, кабинетом эту комнатенку можно было назвать с большой натяжкой. Небольшой столик, два стула, бра на стене. И все. Нет, не совсем все. Кроме двери, в которую вошел Миронов, имелась еще одна. Проходной такой кабинет, переделанный, видимо, из коридора.
Сергей сидел за столом и с каким-то сомнением рассматривал кружку с пивом, стоявшую перед ним. Он поднял глаза на Евгения и, улыбнувшись, сказал:
– Осточертело мне это пойло! Может, водочки дерябнем по старой памяти? За встречу, так сказать!
Миронов покачал головой.
– Нет, Сережа, водку мы пить не будем. Хватит и пива.
– Брезгуешь? – деланно удивился Ступин. – Зря, обижаешь!
– И это тоже, – сказал Евгений, подсаживаясь к столу. – Но мне кажется, мы здесь дела собрались обсуждать. А какие дела под водку? Или я ошибаюсь?
– Не ошибаешься, – усмехнулся Ступин. – А мне помнится, в России всегда дела под водку решались!
– Это ты давно дома не был! – в свою очередь, улыбнулся Миронов. – Сейчас серьезное делается только на трезвую голову. Когда все удается, можно расслабиться и пропустить литр-другой.
– Да? – уставился на него Ступин. – Действительно?
Евгению показалось, что собеседник его сильно «на взводе» и он решил присмотреться к нему повнимательнее. Очень странно: человек, что называется, ходит по краю пропасти и позволяет себе при этом надираться. Если это так, то прямо сейчас можно прекращать разговор, прощаться и спокойно идти восвояси. Дела не будет. Оно ему надо, с пьяным дураком что-то серьезное затевать?
Ступин вдруг беззаботно рассмеялся.
– Здорово я тебя разыграл? Какая водка? Прав ты, конечно, под выпивку никаких настоящих дел не бывает!
И тут выражение веселья мгновенно исчезло с его лица. Перед Мироновым сидел очень грустный и, может быть, даже, больной человек.
– Ох, Женя! Знал бы ты, как я устал! И как я боюсь этих людей. Ты представить себе не можешь, что значит годами жить в страхе, каждую минуту ожидая пули в затылок! Так себя, наверное, приговоренные смертники чувствуют.
Миронов не поверил ему ни на грош. Он достаточно хорошо знал этого типа.
– Артист ты погорелого театра! – сказал он. – А насчет смертника – так не я тебе судьбу выбирал. Чего же теперь жаловаться? Думать надо, как из-под расстрела сбежать, а не слезы лить о загубленной жизни! Ну что, будет серьезный разговор?
Отповедь Миронова, похоже, несколько взбодрила Ступина. Уже спокойно он отхлебнул из кружки и сказал:
– Конечно, будет! Зачем же я тебя сюда звал?
Глава 5
Всю дорогу до дома Готштедов Евгений ломал голову над проблемой удаления Наташки из Эрфурта и вообще из страны, но так ничего дельного и не придумал. Появлялись какие-то совершенно фантастические проекты и тут же рассыпались в прах. Оставалось последнее средство: поговорить напрямую и объяснить всю опасность ситуации, взывая к здравому рассудку жены. Но он мог только представить, насколько будет тяжел этот разговор, а уж о результатах его и загадывать боялся.
Действительность превзошла всякую фантастику. Жену он застал в садике позади дома, весело болтавшую с хозяевами и мелкими глотками отпивавшую шампанское из бокала.
– По какому случаю праздник? – поинтересовался Евгений, присаживаясь на скамью, отказываясь от предложенного и ему бокала и принимая с благодарным кивком из рук Рольфа неизменную бутылку пива.
– Почему вы решили, что праздник? – удивился немец.
– Ну, как же, шампанское, веселье…
– Что вы, что вы! – рассмеялся журналист. – Субботними вечерами мы иногда открываем бутылочку просто так, чтобы расслабиться, отдохнуть. Безо всякого повода. Хотя сегодня…
– Женька! – прервала Рольфа что-то не в меру веселая Наташка. – Хорошая идея появилась! У нас же визы – на месяц?
– Д-да, – подтвердил Евгений, предчувствуя что-то если не катастрофическое, то, по крайней мере, кардинальное.
– Есть возможность скататься в Италию! – торжественно объявила жена и замолкла, ожидая, наверное, взрыва восторгов с его стороны.
Но Евгений видимых эмоций не проявил, наоборот, подчеркнуто спокойно отхлебнул из горлышка и достал сигарету. Рольф тут же выудил откуда-то из-за спины старинного вида медную пепельницу и поставил на стол. Евгений закурил, выпустил дым и только тогда спросил:
– Ну и в чем тут подвох?
– Да какой подвох?! – вскричала Наташка. – Просто поедем в Италию – и все! Мы же там никогда не были!
– Ну, я-то точно не был, – согласился Евгений. – А Милан – это что, уже не Италия?
– Италия, – кивнула Наташка. – Но сколько я там была? Поехали!
– И как ты себе это представляешь?
Тут Рольф, решив, видимо, что пора брать контроль над ситуацией в свои руки, поднял ладонь, призывая всех к тишине и вниманию:
– Понимаете, Евгений, мы с супругой каждый год на автомобиле ездим в Италию, чтобы провести там примерно неделю. Посовещавшись, мы решили в этот раз пригласить вас поехать с нами. Позвоним, забронируем номера в какой-нибудь гостинице и отправимся. Шенгенская виза ведь не связывает ваше пребывание только одной страной? Границы открыты, путь свободен. Ну что вам Германия? Здесь скучно и однообразно. А в Италии все по-другому. Это настоящая экзотика!
– Джунгли там, что ли? – скептически усмехнулся Миронов.
– Джунглей и тигров не обещаем, но время проведете очень весело. Та же Европа, но гораздо более яркая. Мы же не зря туда ездим?
– Может, и не зря, – с сомнением сказал Евгений. Ему совсем не хотелось переться в какую-то Италию вот так, ни с того, ни с сего. Да и не мог он сейчас уехать отсюда. Дело у него было! Но не станешь же рассказывать жене и этим людям о причине его нежелания покидать гостеприимный Эрфурт. Срочно нужно было что-то придумывать. С одной стороны было бы совсем неплохо отправить Наташку вместе с Готштедами куда подальше отсюда на время операции. Но с другой, как отбояриться и остаться самому? Нет, ребята, тут думать надо…
– И когда вы намереваетесь ехать? – поинтересовался он.
– Если все будет в порядке, то в понедельник, то есть послезавтра.
– А как же ваша работа?
Рольф пожал плечами.
– Ну, как в России говорят: «Работа не волк, в лес не убежит». С этим проблем нет, две недели отпуска у меня в запасе, газета не закроется. Так вы согласны?
– Почему бы нет? – сказал Евгений, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало: «Идите вы с вашей Италией!». – Но у нас завтра целый день, чтобы все обсудить и собраться, правда? Так зачем сейчас, на сон грядущий голову себе морочить? Может, лучше выпьем? Чего-нибудь покрепче, чем это! – он указал своей бутылкой на шампанское, стоявшее в специальной подставке на садовом столике.
Рольфа едва заметно передернуло, но воспротивиться предложению гостя он не решился.
– Выпить можно, – осторожно сказал он. – Только немного. Мы ведь завтра в Дрезденскую картинную галерею собирались, не так ли, дорогая?
– Да, – подтвердила Тамара, до сей поры в разговоре не участвовавшая. – Наташа очень просила.
Это было правдой. Наташка, которая примерно с год назад вдруг увлеклась живописью и писала очень симпатичные этюдики маслом, еще в Москве прожужжала ему все уши «Сикстинской мадонной». И Евгений совсем не возражал против поездки в Дрезден. Хотя, если честно, ему походов в Третьяковку и Русский музей хватало за глаза. Но ведь сам виноват! Зачем было дарить жене на Восьмое марта все эти этюдники, палитры, кисти, краски и прочие атрибуты художника?! Соригинальничал, называется! Ну, понравились какие-то ее карандашные наброски, вот и подумал: «А что если ей красками попробовать?» Подарил. Теперь по галереям и выставкам приходится шататься…
– В Дрезден, так в Дрезден, – сказал Миронов. Там мы, кажется, еще не были.
Назавтра у него была назначена еще одна встреча со Ступиным. Надо ему позвонить и перенести место переговоров. Ничего, пусть Серега тоже съездит, проветрится. А вот насчет Италии ему говорить совсем не стоит. Чем меньше он будет знать о местоположении Наташки, тем лучше.
Рольф сходил в свои закрома и принес початую бутылку «Хенесси». Закуски, естественно, не полагалось. Хороший коньяк нужно употреблять без лимона, мелкими глоточками. Евгений слышал байку о том, что закусывать коньяк лимоном придумал последний российский царь, но не очень-то в нее верил. Просто, если хряпнуть сразу стакан или даже полстакана, то непременно потянет чем-нибудь загрызть. Не рукавом же занюхивать?! А так видимость благородства соблюдается, лимончик, понимаешь ли… Бред собачий!
Под коньяк (французский) Готштеды рассказывали об Италии, расписывали ее красоты и особенно почему-то кухню. Евгений бывал в московских итальянских ресторанчиках и ничего хорошего в тамошней кухне не видел. Сплошные сыр и макароны. И повара были вроде бы настоящими итальянцами… Но, может быть, они на родине лучше стараются? Или, действительно, национальную кухню нужно дегустировать только там, откуда она родом?
А как же быть с гамбургерами и хот-догами? Они и в Америке на грани съедобности.
Как-то в Нью-Йорке он, баловства ради, заказал для Наташки дорогущее мороженое с настоящим, хотя и пищевым, золотом. Жена попробовала и честно призналась: «Такая фигня!» А потом озаботилась: «Я на контроле в аэропорту звенеть не буду?» Смешные воспоминания. В каждой стране повара выпендриваются на свой манер, и не факт, что их стряпня действительно вкусная. Кто к чему привык. Миронов совершенно не выносил всякий фастфуд, исключая из него, разумеется, немецкие жареные колбаски. Но пиццу и хот-доги не признавал, как явную профанацию кулинарного искусства.
В варианте с Италией его беспокоил один момент. Ну, ладно, удастся ему отвертеться от поездки, благополучно отправить на Апеннины Наташку с Готштедами. Но как быть с Томкой? Что если она до сих пор поддерживает тесные отношения с Сергеем и невзначай звякнет ему оттуда: «А мы здесь плюшками (пиццами) балуемся вместе с женой Миронова!» И пропадает весь смысл эвакуации супруги с поля предстоящего боя. Очень бы хотелось этот, выражаясь казенным языком, аспект прояснить. Вот дьявол, связался со Ступиным! Сейчас (точнее, в понедельник) спокойно покатил бы в Италию, жрал бы там пасту, запивая кьянти и ни о чем плохом не думал. Не судьба…
Рольф предложил по дороге заглянуть еще в Мюнхен, прогуляться там по центру. Это вполне совпадало с планами Мироновых, они и сами собирались съездить в Баварию. Нескольких часов, конечно, мало для того, чтобы познакомиться с крупным городом, но тут уж ничего не поделаешь. Вперед, в Италию, в Италию!..
А вот про Мюнхен Ступину сказать нужно. Как раз там часть операции и должна будет проходить. Можно провести предварительную рекогносцировку на местности.
Сергей на поздний звонок отозвался сразу же. Выслушал сообщение о завтрашней поездке в Дрезден и неожиданно легко согласился.
– Разумно, разумно. Сможешь на полчасика оторваться от своей компании?
– Ну, не знаю… – протянул Евгений. – А надо?
– Было бы очень желательно. Хочу кое-что показать. Относящееся к нашему делу.
– Постараюсь, конечно. Сам понимаешь, жена…
Сергей сочувственно поцокал языком.
– Да, это, конечно, большое неудобство. Ну, придумай что-нибудь. Ты же у нас мастер на выдумки!
В голосе его слышалось явное ехидство. Евгения это задело.
– У кого это – у вас? И не по твоей ли инициативе я сюда с женой приехал? Так кто выдумщик? Хватит трепаться, завтра увидимся!
Они договорились о времени и месте встречи, и Миронов нажал кнопку отключения сотового.
Уже ночью, лежа в постели, слушая тихое посапывание уснувшей жены, Евгений задумался над… собственной глупостью. Это каким же авантюристом надо быть, чтобы вот так, без подготовки влезать в совершенно безнадежное дело, рисковать всем, а прежде всего – жизнью, брать в напарники преступника, человека безо всяких моральных принципов и при всем этом надеяться на успешный исход? Не ожидал он от себя такого, совсем не ожидал. Конечно, он еще не старый, кое-что может… Но ведь и не юнец же, чтобы очертя голову кидаться в первое подвернувшееся приключение! Экстремал, блин! Спокойная жизнь надоела! «Пионерская зорька» в заднице заиграла! Придурок!
От этих мыслей стало так тошно, что он не выдержал, встал, в одних трусах вышел на балкон и закурил. Эрфурт отнюдь не был озарен ночными огнями. Светили уличные фонари, но не тем оранжевым, мертвящим светом, которым залиты улицы Москвы, а обычным желтым, успокаивающим. И поэтому в небе хорошо видны были звезды, крупные, майские. Стояла тишина, нигде не раздавался вой потревоженной автомобильной сигнализации.
Евгений курил и успокаивался. Да что в самом деле? Еще ничего не поздно отыграть назад! Не пойти завтра на встречу со Ступиным, а в понедельник сесть вместе с Готштедами в машину и укатить знакомиться с Италией. Пусть Серега сам расхлебывает свою кашу! Вот странное выражение! Разве кашу хлебают?
Он почувствовал, что приходит в норму. Конечно, ни о каком отказе не может быть и речи. Что он, словно девчонка-школьница, распереживался? Если как следует все обдумывать и подготовиться, то практически любое дело можно выполнить. Притом с минимальными потерями. И даже с максимальной выгодой. Тем более что, в принципе, ничего особенно опасного им и не предстоит. Если, конечно, все пройдет без осложнений. Ну, а если случится… Вот тогда и будем голову ломать, как выкручиваться! Главное – тылы обезопасить. То есть Наташку с Готштедами в Италию отправить, да так, чтобы она ничего не заподозрила. А это будет ох, как непросто!
Успокоив себя таким образом, он забрался в постель, с десяток минут поворочался и уснул. И ничего ему не снилось.
