Kitabı oku: «Праздник в Римини», sayfa 3
Мы взяли у официанта меню и начали расшифровывать названия перечисленных в нём блюд. Ни я, ни Анастасия не были завсегдатаями ресторанов. У себя дома нам вполне хватало пабов, небольших кафе и вечеринок на квартирах друзей. Вообще, рестораны – это самые немолодёжные заведения общественного питания. Они обязывают вести себя солидно, хорошо разбираться в еде и напитках, иметь деньги на щедрые чаевые… Одним словом, в ресторанах не расслабишься. Да, здесь можно предложить девушке стать твоей женой, устроить день рождения для мамы, обговорить с бизнес-партнёром детали серьёзной сделки, но по-настоящему зажечь здесь, увы, не получится. Даже ресторанная музыка не столько горячит кровь, сколько стимулирует желудок к лучшему пищеварению. Как видно, именно эти мысли пришли и в без того раскрепощённую голову Анастасии, когда она предложила мне смотаться отсюда, пока ещё не сделан заказ. Однако я опрометчиво решил занять твёрдую мужскую позицию и сказал, что встану из-за стола только с набитым брюхом и пустым кошельком.
Официант быстро принял наш заказ и сказал, чтобы мы подождали минут двадцать, скоротав время за ароматным треббьяно. Нам принесли откупоренную бутылку и разлили по бокалам желтоватую кровь тосканского Диониса. Анастасия в три глотка выпила свой бокал и сразу же вновь наполнила его чуть ли не до краёв. Я улыбался, глядя на то, как она старается спокойно сидеть на стуле и не крутить головой из стороны в стороны. Честно говоря, получалось это у неё так себе. Мне хотелось как-то отвлечь Анастасию от того гиперактивизма, которым она была захвачена последнее время, но природа оказалась сильнее моих интеллектуальных уловок…
Где-то в середине наших ресторанных посиделок произошло интересное событие. В зал завалилась толпа молодых, изрядно возбуждённых сербов. Красивые высокие парни с чёрными волосами и горящими глазами сели за первый попавшийся им на глаза столик и хотели заказать себе выпивки. Официант стал их выпроваживать, перемешивая английские слова с итальянскими и даже русскими, но они принялись спорить с ним на повышенных тонах. Один из сербов схватил официанта за рубашку и попытался отвести в сторону, но тот дёрнулся и порвал рукав. Люди за соседними столиками повернули головы в сторону конфликта, музыка утихла, а моя Анастасия неожиданно встала со своего места…
Я тоже быстро вскочил на ноги, намереваясь удержать свою отчаянную спутницу от нового безумства. Однако опека моя запоздала… Анастасия буквально подбежала к группе мужчин и встала между разгорячённым сербом и расстроенным официантом. Другие сербы, окружившие конфликтёров полукольцом, открыто пялились на её привлекательные формы и довольно улыбались. Но тут в ресторан зашли полицейские, вызванные, по-видимому, кем-то из персонала, и ситуация быстро утратила весь свой накал.
Нас отвезли в ближайший полицейский участок, но почти сразу же отпустили. Анастасия успела поругаться и с итальянскими блюстителями закона, однако они решили проявить снисхождение и вежливо показали ей на двери с надписью «Выход». Мы вышли в город, давно и надёжно сроднившийся с ночью. Анастасия закурила, а я обнял её за талию и поцеловал.
– Ты обещаешь вести себя чуть спокойнее?
– А что я такого сделала?
– Ты создаёшь самой себе проблемы.
– Да ладно, какие там проблемы… Эти придурки хотели избить официанта, а другие придурки их отпустили.
– Кажется, им выписали штраф…
– Ну и что! Надо было им по семь суток дать!
– Какая ты у меня жестокая.
– А чего они борзеют… Офигели совсем…
– Хорошо, хорошо… Ты как себя чувствуешь?
– Нормально… Курить будешь?
– Ну, давай… До отеля пешком пойдём?
– Угу. Не хватало ещё придурошного таксиста подцепить.
– Эй, остынь уже…
– Я секса хочу.
– Что, прямо здесь?
– Нет, в отеле. Идём скорее!
– Идём, идём…
Заснули мы в этот долгий день под утро. В одиннадцатом часу нас разбудил звонок Анны, которая напомнила про день рождения и проговорила в трубку длительное, испещрённое едкими шуточками, поздравление в мой адрес. На фоне произносимого ей памфлета мне слышался смех Натальи… Праздновать договорились в нашем с Анастасией номере. После душа я оставил свою подругу делать маникюр, а сам отправился в ближайший магазин прикупить вина, сыра, оливок и всего того, без чего не мог обойтись мой день рождения в 200X году.
Римини давно уже проснулся и вошёл в свой обычный дневной ритм. По улицам неспешно перемещались туристы, автобусы, заполненные людьми, ехали с одного конца города в другой, молодёжь собиралась в группки, слушая музыку и накачиваясь энергетиками. Я приметил красивую девушку, продающую мороженное, и решил подойти к ней. Она, как и многие местные девушки, приняла меня сначала за итальянца, но, быстро поняв свою ошибку, лучезарно рассмеялась. У неё были крупные ровные зубы, а глаза блестели детским энтузиазмом, что, должно быть, привлекало к ней людей. На своём неподражаемом англо-итальянском наречии я сделал ей комплимент, который она поняла с четвёртого раза и, конечно же, улыбнулась. Я купил у неё банановое мороженное и пожелал удачного дня. Настроение моё поднималось буквально по минутам.
Когда я вернулся в отель, потратив на продукты для пиршества около сотни евро, то встретил там Наталью и Анну, которые распивали мартини в компании крайне возбуждённой Анастасии. Девушки были расслабленными и поздравили меня поцелуями, причём Анна и Анастасия попытались превратить обычные поцелуи во французские. Меня смутило и, одновременно, взбодрило такое поведение девушек. Никакой ревности со стороны Анастасии я не видел. Напротив, она сама подталкивала наших знакомых на раскрепощённое поведение и подливала им мартини из большой бутылки.
Мы включили музыкальный канал, открыли вино и стали раскладывать закуски. Анна весело комментировала наши приготовления и красиво курила, сжав сигарету посередине своими длинными пальцами с ярко накрашенными ногтями. Затягиваясь, она кокетливо прищуривалась и выпускала дым частыми плотными колечками в распахнутое окно. Наталья время от времени посматривала на меня, смущённо улыбаясь, и делала вид, что захвачена общением с Анастасией, которая становилась всё более суетливой.
Когда праздничный стол был окончательно оформлен, Наталья и Анна заявили, что готовы преподнести мне подарок. Наталья, ходившая по номеру босиком, отправилась на цыпочках в ванную. Анна, так и не снявшая свои белые носочки, проследовала за ней. Мне сказали отвернуться, а потом я услышал за спиной традиционную поздравительную песенку на английском, обернулся и увидел в руках девушек разноцветный пляжный мяч. На нём красным маркером было нарисовано сердечко, пронизанное тремя разноцветными стрелами и обрамлённое с трёх сторон помадными отпечатками губ. Также я успел разглядеть надпись: «В День Рождения тебе можно всё!».
Я открыл шампанское и разлил его в пластиковые стаканчики. Девушки, успевшие выпить целую бутылку мартини, плавно покачивались из стороны в сторону и довольно улыбались. Анастасия и Анна строили мне глазки, а я мечтал остаться наедине с Натальей и сказать ей, что она самая красивая, женственная, обаятельная, изящная и притягательная девушка в мире. Наталья временами поднимала на меня свои задумчивые глаза и плавно отводила их в сторону, давая понять, что она давно заметила мой интерес и теперь не знает, что со всем этим делать. Анна пристально следила за нами и провоцировала своими неизбывными остротами смущение и смех.
Это был мой первый день рождения в другой стране. До этого я собирал компании из друзей-студентов и случайных знакомых, готовых широко погулять за чужой счёт. Мне хотелось объединить людей таким образом…Объединить не вокруг себя, а вокруг самой идеи праздника. Мне нравилось видеть в глазах людей энтузиазм, веру в свои возможности и доверие к тому, что происходит с ними в энергетически насыщенном пространстве коллектива.
Жизнь как праздник, как торжество душ и тел, как слияние всех со всеми, как великая мистерия счастливой нераздельности… Проявлять такую жизнь всюду, где есть люди, готовые раскрыться друг другу в творческом вихре, в спонтанном порыве любви, в желании родить общее… Жизнепраздничное мышление сопутствовало мне с самого детства и только усилилось в зрелые годы, когда я стал лучше понимать себя и своё истинное назначение. Но тогда, в Италии, в 200X году, я просто двигался в потоке событий и даже не пробовал осмыслить происходящее.
В какой-то момент праздничной вечеринки девушки, уже изрядно расслабленные алкоголем, все вместе отправились в ванную комнату. Я мог только догадываться, что они собрались там делать. Анастасия однажды призналась мне, что не раз вступала в интимную связь с женщинами, а потому я предположил, что она уединилась с подружками именно для этого. Ни отвращения, ни ревности к сексуальным прихотям Анастасии у меня никогда не было. Собственная готовность к разного рода экспериментам делала меня терпимым к тому, что многие другие мужчины считали недопустимым.
Молодой, слегка пьяный, выпускающий табачный дым в открытое окно итальянского отеля, я был действительно счастлив… Девушки подкрались ко мне почти незаметно и сразу же обвили руками со всех сторон. Я понял, что они сняли с себя всю одежду, когда ощутил спиной волнующую мягкость их грудей. Сердце моё забилось чаще. На мгновение я оцепенел, не понимая, что делать дальше, как реагировать на их голую провокацию. Впрочем, нежные движения их рук подсказали мне, что надо расслабиться и дать девушкам возможность самим решить судьбу моего тела. Я чувствовал умелые руки и губы Анастасии на своих гениталиях… Мне показалось, что Наталья закрывает своими приятными ладонями мои глаза и целует шею, а непредсказуемая Анна гладит и покусывает ягодицы прямо через шорты, которые очень скоро оказались вместе с плавками на полу…
Потом мне позволили осмотреться… Как я и предполагал, все девушки были голыми и широко улыбались пьяными ртами. Совершенно не стесняясь Анастасии, я стал жадно целовать эти рты, активно помогая себе языком, и гладить груди, ягодицы, постепенно увлажняющиеся промежности… Меня как будто спустили с цепи, как будто дали воды после многих часов жажды… Девушки неумолимо возбуждались, спешно избавляясь от социальных масок, выпуская на волю древних, как сам половой инстинкт, самок. В нашем экстатическом квартете не было имён, возрастов, вкусов, профессий… Мы почти сразу стали одним единым вожделеющим телом, которое удовлетворяло своё желание без малейшего стеснения.
Кончив, Анастасия и Анна пошли в ванную, а Наталья села мне на колени и стала гладить по волосам. Я не верил тому, что могу целовать её грудь, вдыхать аромат тела, ласкать пальцами оголённую промежность… Да, она была очень пьяной и совершала движения в полузабытьи, но я видел, что ей нравится быть со мной, гладить меня, отдаваться мне… Услышав стоны Анастасии и Анны, доносящиеся из ванной, я, как одержимый, широко раздвинул стройный ноги Натальи и глубоко вошёл в неё, не ссаживая с колен. Она запрокинула голову, закрыв мои глаза густыми ароматными волосами, и стала медленно раскачиваться в разные стороны. Моя разгорячённая плоть свободно скользила внутри её влажной плоти, словно бы наши тела давно знали друг друга…
В одиннадцатом часу, когда были выпито всё вино, за которым я, кстати говоря, ходил ещё два раза, Анна предложила пойти на дискотеку. Анастасия, в обычном своём состоянии не любившая танцевать, теперь горячо поддержала идею похода в ночной клуб. На сборы ушло минут тридцать. Мы решили не брать такси, а пройтись по Римини пешком, чтобы хоть немного освежить голову от винно-табачного дурмана. Анна и Наталья шли, держась за руки и временами оглядывались на нас с лукавыми улыбочками на довольных лицах. Анастасия целовала меня в щёку и кусала за мочку уха, а я периодически хватал её за грудь или отвешивал звонки шлепки по бёдрам. Прогуливающиеся туристы смотрели на нас с большим интересом и даже что-то кричали на разных языках. Какой-то парень, схожий с испанцем и явно перебравший марихуаны, некоторое время следовал за нами на нетвёрдых ногах и повторял по-английски: «We must do this together…».
Сама дискотека нас слегка разочаровала. В тесном зале с зелёными стенами и монотонной светомузыкой сбилось в кучу человек двадцать подростков, которые топтались на месте, забавно подёргивая головами. Немного посмотрев на малолеток, смеющиеся и поддерживающие друг друга Наталья с Анной, вышли на середину зала и начали танцевать так, как могут только две пьяные русские женщины, одетые в туфли на высоких каблуках. Впрочем, на них никто не обращал внимания. Подростки продолжали мельтешить на месте, словно комары над кучей навоза, замкнутые на свои внутренние переживания.
Тут я заметил, что Анастасия погрустнела и сжалась, её глаза начали растерянно скользить по окружающему пространству, а рука, сжимавшая мою руку, покрылась потом. Я сразу же понял её состояние и предложил выйти из клуба. Она согласилась со мной кивком головы. Мы вышли на улицу, где Анастасия начала плакать и говорить что-то бессвязное. Я подошёл к одному из такси, дежуривших возле клуба, и назвал адрес нашего отеля. Таксист назвал цену, которая показалась мне завышенной, но я согласился, видя всё происходящее с Анастасией. Через пятнадцать минут мы уже были в номере, хранившем следы недавнего гулянья. Видимо, вспомнив, как мы тут резвились каких-то полтора часа назад, Анастасия испугалась ещё больше и прижалась к моей груди, точно растерянный ребёнок, решивший, что ему нет прощения.
К счастью в нашей аптечке было снотворное, которое я дал Анастасии, успевшей забиться под одеяло прямо в одежде. Когда она уснула, я наспех прибрал номер и отправил Наталье сообщение, в котором извинялся за внезапный уход из клуба. Наталья ответила, что они с Анной уже на улице и будут рады, если я к ним присоединюсь. Умыв лицо и поправив одеяло на спящей Анастасии, я стремительно вышел из номера, предвкушая интересное продолжение ночи.
Девушки ждали меня на площади Кавур. Они расхаживали на шатающихся ногах рядом с памятником папе Павлу V, курили и заливисто смеялись. Я подошёл к ним со стороны фонтана, увенчанного каменной шишкой, и начал играючи целовать. Наталья пассивно отбивала мои приставания, защищаясь сумочкой и сигаретой, а более открытая Анна сразу же приняла фривольную игру и дарила мне один французский поцелуй за другим. Поиграв так несколько минут, мы решили взять бутылку вина и распить её прямо на улице. Я вызвался пулей слетать до ближайшего алкомаркета и предложил моим подружкам скинуться по несколько евро. Вскоре в нашем распоряжении оказалась бутылка недорогого красного рапидо и банка оливок. Мы сели возле фонтана и стали пить вино прямо из горлышка, пальцами доставая из банки маслянистые оливки и озираясь по сторонам в поисках возможных карабинеров.
Девушки говорили о том, что это самая необычная их поездка за границу. Они вспоминали смешные случаи из студенческой жизни и пили большими глотками сброженный сок винограда санджовезе. Я, как мог, поддерживал разговор и поглаживал ногу Натальи, которая сидела рядом и уже без сопротивления принимала мои ласки. Над нами висела густая итальянская ночь с привкусом города и моря. Я подумал тогда, что вся моя предстоящая жизнь должна быть такой же, как вот этот чудесный момент, наполненный теплом, девушками, вином и весёлым общением. И, несмотря на множественные препятствия, я и сегодня продолжаю стремиться к тому образу жизни, который открыл для себя в Римини летом 200X года.
Понять себя и свои пристрастия легче всего вдали от привычной обстановки. Находясь в другой стране, за несколько самолёточасов от родного города, который с годами превратился в большую каменную комнату, где можно без проблем ходить с завязанными глазами, ты, вдруг, понимаешь, что знал себя на одну третью, а, возможно, и на одну пятую… Есть люди, для которых путешествие значит не больше, чем смена пейзажа перед глазами. Они могут посетить множество разных мест, оставаясь при этом совершенно равнодушными к вызовам и сигналам чужих земель. Они возвращаются домой и рассказывают своим близким об отелях, экзотической еде, дорожных курьёзах и наиболее популярных туристических объектах. Они не способны проникнуться метафизикой пространства или отдаться рефлексии души. Им хватает самых поверхностных ощущений, самых простых образов и слов.
Мы почти одолели бутылку, когда Анну накрыла волна тошноты. Рвота полилась из неё, как лава из внезапно проснувшегося вулкана. Что-то вылилось Анне под ноги, что-то попало в фонтан… Взяв страдающую девушку под руки, мы с Натальей решили идти в сторону отеля. Такси брать не стали, чтобы не усложнять ситуации штрафом за порчу имущества. До попадания в номер отеля Анна ещё два раза излила в мир взбунтовавшееся содержимое желудка. Было видно, что она стыдится своего состояние и хочет побыстрее запереться от нас в ванной. Мы оставили её в покое, а сами открыли окно, забрались на подоконник и закурили…
Измученная рвотой Анна вышла из ванной и сразу же рухнула на кровать, даже не поглядев в нашу с Натальей сторону. Нам было искренне жаль эту весёлую, остроумную и неугомонную девушку, которая всегда умела взбодрить своих приунывших друзей. Наталья накрыла подругу одеялом и поставила рядом с ней стакан воды. Через полчаса Анна засопела, а Наталья предложила мне вместе принять душ…
Чем меньше говорит женщина, тем больше в её глазах вселенской грусти и чем свободнее она принимает помощь мужчин, тем интереснее и драматичней сложится её жизнь. Надо сказать, что портрет души Натальи содержал в себе только один из трёх накиданных выше штрихов. Она была немногословна, но глаза её не грустили, а смотрели ровно и сосредоточенно, часто останавливались на одной точке или покрывались едва заметной пеленой отчуждения. Что же касается мужской помощи, то Наталья практически от неё не зависела. Ей хватало собственных сил, ума и амбиций, чтобы производить впечатление женщины, знающей себе цену и не желающей идти на компромиссы с кем попало. Да, она была открыта к мужскому вниманию, но открыта незаметно, без лишних эмоций.
В ванной комнате я наконец-то смог рассмотреть тело Натальи получше. Особенно понравилась мне её слегка отвисшие груди с острыми сосками и крутая линия бёдер, которая особенно выделялась на фоне её вытянутой фигуры. Я натирал это изящное тело гелем для душа, наблюдая реакцию Наталья на мои прикосновения к особо интимным местам. Затем она чуть расставила ноги и позволила мне слиться с ней сзади… Я не покидал её обворожительного тела до самого выхода из ванны.
Выкурив ещё по одной сигарете, мы крепко заснули рядом с измученной Анной и открыли глаза только к позднему обеду следующего дня. Проснувшись первым 30 июня 200X года, я сначала вспомнил, что стал на двенадцать месяцев старше и что в номере отеля, расположенного на Viale Regina Elena, меня ждёт падшая духом Анастасия. Я поцеловал безнадежно сонную Наталью, быстро собрался и почти выбежал из номера в знойный день, обложивший Римини со всех сторон.
Голова слегка шумела от выпитого накануне, но ощущение того, что я в Италии, что желанная девушка провела со мной ночь, что мне всего лишь 22 и что я вполне здоров, позволяло не замечать досадных мелочей жизни. Две остановки я прошел пешком, чтобы привести организм в тонус, а затем сел в автобус, переполненный местными и туристами.
В своём отеле я оказался через час с небольшим. Поднимаясь в лифте на пятый этаж, я готовил слова ободрения для Анастасии, которая уже не раз впадала в депрессию после непродолжительного маниакального загула. Тогда я плохо знал природу этого психического явления. Мне казалось, что так происходит от отсутствия у человека внутренней дисциплины, от его неспособности взять себя в руки. Поэтому, я любил читать упавшей духом Анастасии нотации, намереваясь таким образом вернуть её к жизни. Но, как я понимаю теперь, мои заботливые слова угнетали её ещё больше.
Я открыл дверь номера и не увидел Анастасии. Она притаилась под одеялом, как маленькая девочка, спрятавшаяся от окруживших её кровать привидений. Подойдя ближе, я услышал тяжёлое прерывистое дыхание и сел рядом. Она осторожно сдвинула с лица одеяло и посмотрела на меня одним глазом, в котором читались растерянность, страх и отчаяние. Я погладил её по голове и сказал, что всё хорошо, что ей нужно встать и принять душ. Она отказалась покинуть кровать и только судорожно сжала под одеялом мою руку своими горячими потными пальцами.
– Мне страшно, мне очень-очень страшно
– Но я же с тобой, рядом…
– Мы такое вчера делали… Зачем мы всё это делали?
– Это был интересный эксперимент, вот и всё. Нам же понравилось, правда?
– Я себя ненавижу…
– Успокойся. Просто у тебя сейчас та самая фаза, когда всё кажется безнадёжно мрачным.
– Всё ужасно!
– А я тебе говорил, что надо следить за собой и не поддаваться волне больного энтузиазма.
– Почему я опять в это влипла? Мне так стыдно…
– Голову надо включать почаще, тогда и не будет проблем.
– Я устала… Руку не могу поднять.
– Прими душ – станет легче. Чего просто так лежать… Оглянись, мы же в Италии! Ты сама хотела сюда приехать.
– Хочу домой, прямо сейчас…
– До нашего рейса ещё десять дней, так что соберись и не говори глупостей.
– Я плохая, да?
– Ты просто не умеешь себя контролировать… Забываешь, что можешь слететь с катушек в любой момент. Мы же знаем, как это бывает. Сейчас ты будешь лежать несколько дней, потом встанешь и будешь ходить за мной как тень, потом недели полторы всё будет как обычно…
– Перестань, мне и так плохо.
– Думаешь, мне хорошо? Мне уже надоели твои качели! Мне нужна та Настя, с которой я познакомился. Она была спокойной, рассудительной, в меру весёлой… Что с тобой случилось?!
– Не знаю… Я ненавижу себя, а тебя боюсь… Я всех боюсь…
– Ты же знаешь, всё это на пять-шесть дней…
– Ничего я не знаю, отстань от меня и выключи свет.
– Тебе надо встать и привести себя в порядок.
– Не могу, не могу, не хочу…
Анастасия вновь закрылась одеялом и перестала реагировать на мои слова. Я понял, что лучше оставить её в покое. И движения, и голос Анастасии были слабыми – она защищалась от внешнего давления из последних сил, точно это была не молодая крепкая женщина, а плюшевая игрушка, которая долго переходила из рук в руки, отчего стала совсем мягкой и выцветшей.
Немного посидев рядом с Анастасией, я решил пойти прогуляться. В Римини хоть и было жарковато, но близость моря не давала воздуху прогреться слишком сильно. Я зашёл в ближайшую от отеля пиццерию, заказал чашечку эспрессо и сел на веранде. Ко мне почти сразу же подбежали цыганские дети и стали просить денег. Пришлось дать им три евро, но, когда подбежала следующая группа попрошаек, я уже не был так щедр. Собственных средств у меня осталось немного, а занимать у Анастасии не хотелось, поэтому решил экономить. Зной понемногу спадал, и я отправился гулять по городу…
Только теперь, став на время одиноким, я смог по-настоящему присмотреться к Римини. Из-за сильного туристического движения было сложно поймать атмосферу этого города и проникнуться настроением его повседневной жизни. Решение уйти подальше от исторического центра и городской пляжной зоны пришло почти сразу. Сменив два автобуса, я оказался на периферии, где было горазда тише и романтичнее. Трое мужчин с коричневой от солнца кожей играли в петанк на плотно утоптанной земляной площадке. За ними наблюдала высокая крупная женщина с вьющимися, покрашенными в рыжий цвет волосами. Я подошел к ним и спросил по-английски можно ли посмотреть на игру. Мужчины сразу же поинтересовались откуда я родом, а женщина захотела, чтобы я назвал своё имя. После знакомства мужчины пригласили меня сыграть с ними партию. Оказалось, что все трое были рыбаками, устроившими себе выходной день. Адамо был одет в спортивные шорты и белую кепку. Лицо его покрывало множество морщин, а ноготь большого пальца правой ноги почернел от какой-то болезни. Он курил даже тогда, когда кидал мяч, поэтому его лицо почти всегда окутывало облачко дыма.
Жермано ходил по площадке, выпятив увесистый живот, и отпускал шутливые замечания на каждый бросок своих товарищей. На нём были надеты лёгкие штаны и футболка с надписью «Kingdom of pelicans». Из-за плотного загара казалось, что ему лет пятьдесят, хотя на самом деле не было и сорока. Карло, напротив, был худощав и выглядел самым молодым из всей троицы. Он попивал газированную воду, медленно перемещался по площадке, смотрел на часы и время от времени перекидывался взглядами с рыжеволосой. На его руках было множество различных татуировок, из которых я хорошо рассмотрел только зубастую вагину и полосатую змею.
Мы сыграли несколько партий, и рыжеволосая, которую звали Летиция, предложила всем пойти к ней в гости. Жила она рядом с пляжем, на первом этаже дома, помнящего, кажется, времена Гарибальди. Рыбаки вели себя по-хозяйски в её просторной квартире с закрытыми жалюзи окнами. Карло и Адамо сразу же развалились на красном диване, а Жермано, хитро улыбнувшись, сказал, что поможет приготовить хозяйке кофе и проследовал за Летицией на кухню. Я сразу понял, что эта троица не только хорошо знает рыжеволосую, но и часто бывает у неё дома. Карло продолжал цедить газировку, уставившись в экран своего телефона, а морщинистый Адамо закурил очередную сигарету и взялся за пульт телевизора. Он долго перебирал каналы, не зная на чём остановиться. Потом наткнулся на трансляцию матча английской премьер-лиги и успокоился. Вскоре появилась хозяйка с подносом, уставленным небольшими чашечками с дымящимся кофе. Сзади, положив руки на её выдающиеся бёдра, семенил довольный Жермано.
После кофе рыбаки захотели вина, и Летиция принесла нам две бутылки Bardolino и бокалы. Выпив, все расслабились и повеселели. Адамо рассказывал о том, что этот год складывается для него удачно, что улов вырос, а погода не подводит. Карло и Летиция переводили мне его слова на английский, благодаря чему я понял большую часть рыбацкого повествования. По мере опустошения бутылок разговор становился все более хаотичным. Адамо перескакивал с рыбалки на политику, не забывая делать замечания по поводу футбольного матча, который продолжал идти в прямом эфире.
Жермано закинул ногу на ногу и время от времени поглаживал то свой живот, то колено Летиции, а слегка захмелевший Карло включал на телефоне смешную музыку и сам же над ней гоготал. Время подошло к восьми вечера, когда Адамо сказал, что ему пора домой. Карло тоже решил идти, так как его ждала подружка, и только Жермано не желал покидать видавшую виды квартиру Летиции так рано. Он явно хотел провести с ней вечер, а, возможно, и ночь… Однако женщина выдворила своих друзей на улицу, а мне сказала подождать, пока она вызовет по телефону ещё одного своего друга, работавшего таксистом. Я поблагодарил Летицию и налил себе в бокал воды из-под крана. Не успел я сделать и пары освежающих глотков, как Летиция появилась передо мной в желтом, украшенном синими звёздами, халате. Я сделал удивлённое выражение лица, а Летиция загадочно улыбнулась и одним плавным движением широко развела края халата… От неожиданности этого её действия я даже расплескал воду и сделал небольшой шаг назад. Мне открылось крупное смуглое тело Летиции с красивыми увесистыми грудями и мягким животом, переходящим в золотистый треугольник лобка.
Она взяла мою ладонь и положила её на свою промежность, слегка расставив крепкие ноги, одетые в тонкие чулки. Я всё ещё смущался, как те мальчики из американских порнофильмов, которых соблазняют раскованные учительницы и мамы друзей. Вместе с тем, доступное женское тело и чисто мужское любопытство уже разбудили инстинкт вожделения, который завладевал мной всё больше и больше. Остатки неуверенности совсем рассеялись, когда Летиция взяла в руку мой член и, сделав серьёзное лицо, сказала: «Vivere è fare l'amore». После этого мы сели на красный диван и стали ласкать друг друга так, как будто не занимались сексом целый год. Сначала ведущей была Летиция, но я быстро вошёл во вкус и перехватил инициативу, желая познать мою случайную любовницу со всех сторон…
Когда я в шесть утра следующего дня вышел из такси друга Летиции, который подбросил меня до отеля, то ещё не знал к чему готовиться. Девушка-администратор, передавая мне ключи от номера, сказала по-английски, что к Анастасии вчера приезжала скорая. Я поднялся на свой этаж, ощущая в теле неприятную дрожь, и поспешно открыл дверь номера. Почему-то я решил, что увижу нечто страшное и непоправимое, но обстановка оказалась вполне обычной. Номер прибрали, а пережившая визит врачей Анастасия тихо спала на нашей двуспальной постели, как будто и не было у неё кошмарной ночи. Я решил не будить её, понимая, что она во власти снотворного, тихо лёг рядом и тут же забылся.
Судьба сводит нас вместе и разводит в разные стороны по своей необъяснимой прихоти. В 200X году я уже предчувствовал, что в моей жизни будет достаточно женщин, чтобы не читать себя сексуально обделённым. Всё началось с тринадцатилетней Алёны, когда мне было всего-то шесть лет. Её стройная фигура, длинные волосы, хорошо оформленная грудь и заливистый смех послужили тому, что я стал игрушкой в руках красавицы. Увидев меня на улице, она кричала «привет! иди сюда! давай играть!», и я ничего не мог поделать с этим молодым женским зовом. Потом к нам присоединялась её сестра и мы шли на качели. Ведомый детским любопытством, я прикасался к бёдрам, рукам и волосам моих взрослых подруг, вдыхал запахи их тел, отдавался их движениям и голосам. Они были моими учителями, моими проводницами в мир женских таинств…
Когда я познакомился с Анастасией, то был совсем неготовым к отношениям на года. Кажется, она это тоже чувствовала, но какое-то время не хотела видеть меня только временным любовником. Её тревога нарастала постепенно и в один ужасный день превратилась в настоящее психическое расстройство. В какой-то мере я признавал, что мог быть причиной её нестабильного поведения, но были и другие факторы… С каждым месяцем маниакальные порывы Анастасии становились всё ярче, а следовавшие за ними депрессии – глубже. Мы перестали понимать друг друга. Мной овладела подозрительность, заставлявшая выискивать в жестах и фразах Анастасии приметы грядущей эмоциональной бури. Моя девушка начала отстранятся от меня, скрывая свои истинные чувства и намерения. Наш любовный союз распадался, и не было средства остановить этот распад.
