«Искусство стареть (сборник)» kitabından alıntılar, sayfa 3

Былое вдруг рыжею девкой

мне в сердце вошло, как колючка,

а память шепнула с издевкой,

что это той женщины – внучка.

К любви я охладел не из-за лени,

и к даме попадая ночью в дом,

упасть ещё готов я на колени,

но встать уже с колен могу с трудом.

Жестоки с нами дети, но заметим,

что далее на свет родятся внуки,

а внуки – это кара нашим детям

за наши перенесенные муки.

Сделать зубы мечтал я давно:

обаяние сразу удвоя,

я ковбоя сыграл бы в кино,

а возможно – и лошадь ковбоя.

Из лет, надеждами богатых, навстречу ветру и волне мы выплываем на фрегатах, а доплываем – на бревне. Кто несуетливо и беспечно время проводил и коротал, в старости о жизни знает нечто большее, чем те, кто процветал. Счёт лет ведут календари морщинами подруг, и мы стареем – изнутри, снаружи и вокруг. Возраст одолев, гляжу я сверху: всё мираж, иллюзия, химера; жизнь моя – возведенная церковь, из которой выветрилась вера.

. Говорить излишне, как унизительно старение пакостным обилием телесных недугов – словно тело начинает мстить за многолетнюю беспечность

Бывает – проснёшься, как птица, крылатой пружиной на взводе, и хочется жить и трудиться, но к завтраку это проходит.

Жизнь становится дивной игрой сразу после того, как поймёшь, что ничем и ни в чём не герой и что выигрыш – в том, что живёшь.

Мы после смерти – верю в это — опять становимся нетленной

Всякий раз, когда я обнимаю умом причины, по которым старость может показаться жалкой, то нахожу их четыре: первая – в том, что она будто бы препятствует деятельности; вторая – в том, что она будто бы ослабляет тело; третья – в том, что она будто бы лишает нас всех наслаждений; четвёртая – в том, что она будто бы приближает нас к смерти» .