Через два часа они закончили. Снежана очень тщательно записала в тетрадке приблизительный размер каждой картины, сюжет и в какой она раме. Сначала она пыталась узнать хотя бы приблизительную стоимость, но Миша каждый раз объяснял, что сейчас оценить их невозможно. Она этому не верила, считая, что её хотят как-то обмануть.
Максим попросил девушку написать паспортные данные для составления договора, который пообещал составить в ближайшие дни. Снежана написала их в тетрадке, вырвала листочек и протянула ему.
– Звоните мне в любое время, телефон я там тоже написала, – она игриво улыбнулась, помахала рукой Михаилу и вышла из зала.
Снежана была счастлива. Она шла по фойе довольная собой, и с удовлетворением рассматривая в зеркалах свое отражение.
«Всё было не зря. У меня всё получилось!»
Ей хотелось танцевать и петь. Перед выходом она остановилась и обратилась к вахтёрше, которая что-то вязала у себя в закутке.
– Жаль, что вы не смогли стать актрисой, но вахтёр и гардеробщик – это тоже призвание. Кто-то же должен людям подавать их пальто и шубы, – язвительно произнесла она и гордо вышла на улицу, не дожидаясь ответа.
После ухода девушки, Миша с грустью прошёл мимо картин, будто смотрел на них последний раз.
– Мне кажется, что она всё быстро распродаст разным спекулянтам, – вздохнул он. – Таким, как она, всё нужно сейчас и сразу. И поэтому им всегда не хватает денег.
– Может и не продаст, – предположил Максим. – Я проголодался и чего-нибудь бы выпил.
– Да-да, конечно, – спохватился Михаил. – Я знаю здесь недалеко отличное место. Пошли.
Через десять минут они были в кафе «Шоколадница» недалеко от станции метро, на которой встретились утром.
– Не ожидал, что здесь так шикарно, – удивился Максим, оглядываясь вокруг и с искренним любопытством разглядывая красивые интерьеры, стильную, выбранную с большим вкусом, мебель и интеллигентную публику за соседними столиками. – Я думал, здесь избалованные дети жуют эклеры и пьют молочные и фруктовые коктейли. А здесь маленький уголок Запада.
– Побольше бы таких… – согласился Михаил и кивнул официанту, который принёс меню. Он не стал его открывать, и как частый посетитель сделал заказ сразу: – Нам пожалуйста орешки со взбитыми сливками. Потом ваши фирменные блинчики с шоколадным соусом… Давайте сразу каждому по две порции. Мне абрикосовый ликер… А ты будешь ликер? – спросил он у Максима.
– Я лучше коньяку, – ответил тот, с интересом читая меню. – И ещё мне кофе с мороженным.
– Такие места – это символ успешной жизни для советского буржуа, – тихо произнёс Михаил, когда официант ушёл. – И ещё комиссионка с вульгарным антиквариатом в этом же здании. Как-то незаметно прошли времена, когда смеялись над геранью на окнах и жёлтой канарейкой в клетке под потолком.
– Людям хочется, чтобы в их панельных квартирах, полученных бесплатно от профкома, было так же богато и роскошно, как у разбогатевшего на торговле колониальным товаром из Индии купца из Замоскворечья, – усмехнулся Максим.
Официант на маленьком подносе принёс две наполненные напитками рюмки. Они не мешкая выпили и сразу заказали ещё.
– Я давно хотел тебе сказать, – замялся Михаил. – Вряд ли тебе это будет приятно… – он в нерешительности мешал ложечкой принесённые официантом сливки. – Ты мне очень помог, а я не люблю врать… Не надо тебе рисовать.
– Почему?
– Если ты не при государственной кормушке, то будешь голодать. Если ты с детства не мечтал стать Тицианом или Пикассо – лучше иди обратно в прокуратуру. Очень редко бывает, когда человек пробивается за счёт своего таланта. Чаще по блату. Имя художнику создают критики и журналисты по приказу сверху. Поэтому настоящее доброе искусство возможно только в кочегарке, а не в больших выставочных залах и музеях, куда и ходят, чтобы себя показать.
– А тебе никогда самому не хотелось стать художником? – спросил Максим.
– Чтобы стать художником… настоящим… надо дойти до края. Твёрдо осознать, что вот это всё и дальше только бездна. И, несмотря на это, разбежаться и прыгнуть, – Миша поднял глаза от стола и, часто моргая своими длинным ресницами, смотрел прямо на Максима. – Большинство этого не понимает. Они мечтают об аплодисментах, наградах, толпах почитателей. А находят лишь пугающую пустоту, одиночество и разочарование. Поэтому даже те, кто все-таки доходит до края, заглянув в низ, чаще всего сдают назад. А я всегда был слабаком. Вот Герман не сдал…
– Я кажется знаю, кто его убил, – тихо сказал Максим, разглядывая стройную блондинку, которая прошла мимо них.
– Откуда? – вскрикнул Михаил. – Не может быть. Почему же молчишь? Рассказывай.
Максим, проследив за понравившейся девушкой до самого выхода, повернулся к Мише и спросил:
– Помнишь того парня в пивной, которому ты так не понравился?
– Конечно. Пьяный гопник с безумным взглядом.
– Ну да, но не это главное. Помнишь, он кричал: «У нас в Копейске таких без лишних разговоров бьют!»
– Да, да, – наклонился над столом Миша. – Я ещё подумал, что парень приехал поступать в институт, провалился и теперь злится на весь мир.
– Ну, не знаю, зачем он приехал… Только… – Максим достал из кармана бумажку, написанную Снежаной . – Посмотри место рождения.
– Копейск? – удивленно прочитал Михаил. – Ты хочешь сказать, что они земляки?
– Это первое, – кивнул Максим. – Помнишь, бабушка в квартире Германа говорила, что кто-то ночью приходил и у него шапочка с белым помпоном? Так вот, этот парень как раз в такой шапке и был.
– Да, вспоминаю.
– Ну и третье. Снежана говорила, что они поссорились, и она ушла к подруге. А у убийцы оказался ключ, которым он тихо открыл дверь.
– Неужели так всё просто? Но зачем ей это?
– Потому что, если она жена и здесь прописана, то комната в центре Москвы и картины Германа – очень хороший приз.
– Неужели из-за этого можно убить человека? – опешил Михаил. – Но их же найдут.
– Поверь мне, преступники далеко не самые умные люди. И парадокс в том, что сами понять это они не способны, – Максим забрал у Михаила из рук Снежанин листок, который тот машинально комкал в руках. – Поэтому им кажется, что эти все их планы совершенны и безупречны. И даже когда их ловят, то они уверены, что это произошло случайно.
– Если всё так очевидно, то почему их до сих пор не раскрыли?
– Раскроют, – Максим вспомнил о разговоре с Николаем. – Раскроют, если больше никто в этом деле не замешан. Ну, а вообще, я только предположил и всё может быть и не так просто.
– Ты о чём?
– Плохо, что из-за жадности и глупости погиб талантливый художник, – не стал объяснять Максим. – Страшно, что может прийти время, когда будут побеждать такие вот Снежаны.
– И что же делать? – обречённо спросил Михаил.
– Делать своё дело, а там…
В этот момент к ним подошёл официант и извиняющимся голосом попросил:
– Кафе закрывается. Так что, пожалуйста, заканчивайте.
– Почему так рано? – возмутился Михаил.
– Брежнев умер, – коротко ответил официант и перешёл к другому столику.
– Конец целой эпохи, – ещё не веря в случившееся, задумчиво произнёс Максим, когда они растерянные вышли на улицу. – Кончилась эра Брежнева.
– Мне кажется, – печально сказал Михаил, – это был максимум, на что способно человеческое общество на пути к милосердию и равенству.
– Почему ты так плохо о людях думаешь? – улыбнулся Максим.
– Мы очередной раз не выполнили договор.
– Ты о чём?
– Любое общество основано на договоре. Раньше это называли Завет.
– Ты про договор с богом?
– Это только формально с богом, а на самом деле между людьми. Мы даем клятву выполнять заповеди, а бог обещает нас за это наградить. На самом деле бог нам не нужен. Если люди будут выполнять заповеди, то все и так будет хорошо. Здесь… На Земле. А ведь и нужно-то всего лишь жить по совести. Только чтобы всем… – Михаил так разволновался, что Максим забеспокоившись, что он заплачет, положил руку ему на плечо. – Семьдесят лет назад опять попробовали и опять не смогли… – горько добавил Миша, глядя на Максима своими печальными глазами. – Получается, что все жертвы были зря. Теперь люди как всегда будут искать себе оправдание. А ведь и требовалось только жить по совести… – повторил он.
– Значит, не приспособлен человек к такой жизни, и чтобы мы не поубивали друг друга, нужно что-то другое, – попытался успокоить его Максим.
– Опять страх и кнут? – тихо спросил Михаил и так посмотрел на Максима, будто тот должен знать точный ответ.
– Может быть. Но теперь, наверное, будут перемены и для многих откроются новые возможности.
– Но не для большинства. Ведь количество пряников не увеличится, просто изменится способ их дележа.
У Казанского вокзала Максим с трудом нашёл пустую телефонную кабину. В кармане оказалась лишь одна двухкопеечная монета. Он достал записную книжку и нашёл рабочий телефон Даши. Потом задумался. Перелистнул несколько страниц до номера Лены. В этот момент в стекло кабинки постучал какой-то опаздывающий человек и показал на часы.
– Сейчас, сейчас, – кивнул Максим, перевернул ещё одну страницу и набрал номер. – Коля, привет. Ты говорил, что у тебя для меня есть работа в вашей конторе…