Kitabı oku: «Тельняшка. Автобиографическая повесть», sayfa 3
Моряк вразвалочку сошёл на берег
Закончилась первая морская практика, а вместе с ней и наш первый курс мореходного училища.
После непродолжительного отпуска нас стали распределять небольшими группами на транспортные суда пароходства.
В ожидании отправки на индивидуальную морскую практику мы ежедневно приходили на работу в училище. И поскольку в ротном помещении начался ремонт, то местных курсантов распустили по домам, а приезжим пришлось проситься на постой к однокашникам, родственникам и знакомым.
По вечерам мы болтались по городу в поисках приключений в парадной форме с нашитыми на рукаве голландки двумя лычками.
Несмотря на то, что я был самым настоящим местным, но в родительском доме ночевать я всё же не хотел, то мы с моим лепшим приятелем Вадиком Шаровариным облюбовали для ночлега училищную медсанчасть.
В один из таких вечеров мы с Вадиком возвращались в училище с прогулки и к нам подошла заплаканная женщина.
– Ребята, курсанты, помогите!
– Что случилось?
– Я живу вот в этом доме на втором этаже, вышла на улицу за хлебом, а дверь захлопнулась. Ключи остались в замке, а дома у меня остался совсем один маленький ребёнок. Помогите попасть в квартиру!
– Так как же мы сможем туда попасть?
– Посмотрите, это всего лишь второй этаж. Можно влезть на балкон с крыши магазина. Прошу вас, помогите!
Действительно, прямо возле многоэтажного дома был расположен магазин.
Со стороны подсобки возле магазина штабелями стояла груда ящиков. Переглянувшись между собой, мы начали действовать. Я полез через забор на крышу магазина, а Вадик стал подавать мне ящики. Я составил ящики друг на друга и, как заправский эквилибрист, взобрался на них. Балансируя на раскачивающихся ящиках, я таки дотянулся до нижнего края балкона, подтянулся на руках и перелез через ограждение. Балконная дверь была приоткрыта, и я без труда проник вовнутрь квартиры. В комнате мирно «журчал» телевизор, а на диване, свернувшись калачиком, безмятежно спал маленький ребёнок. Я подошёл ко входной двери, повернул ключ несколько раз в замочной скважине, и дверь отворилась. На пороге стояла счастливая хозяйка и Вадим. Женщина бросилась обнимать меня.
– Спасибо, сынок! Спасибо, родной! Вот, возьми! – воскликнула она и протянула мне десять рублей.
– Да что вы, в самом-то деле! Денег мы не возьмём! – пробурчал я, отводя её руку с червонцем.
– Ну тогда давайте я вас хоть накормлю!
– Нам нужно идти, поздно уже…
– Я вас просто так не отпущу! – воскликнула она и тут же убежала на кухню, а через минуту вернулась с консервами, колбасой и хлебом.
– Вот, помидорчики и огурчики ещё возьмите, сама мариновала! Она взяла авоську и стала укладывать туда продукты.
Мы с Вадиком стояли и молчали. Нам было крайне неловко. Во всяком случае, я чувствовал себя, мягко говоря, «не в своей тарелке», ведь нас с детства учили безвозмездно помогать старикам, женщинам и детям, и вообще оказывать помощь всем людям, попавшим в беду.
По правде говоря, мы были зверски голодны. Поэтому авоську с едой всё же у хозяйки взяли.
До училища мы добрались без приключений, а в здание медсанчасти проникли, как обычно, через открытую форточку. Наспех перекусили принесёнными с собой продуктами, но голод до конца не утолили. У нас ещё оставались консервы, но открыть их было нечем, поэтому мы отправились на поиски колющих и режущих предметов, кои обнаружились в кабинете хирурга.
Орудуя хирургическим скальпелем, как консервным ножом, мы без труда открыли сайру и тушёнку.
Вдоволь насытившись честно добытыми харчами, мы стали искать в медсанчасти место для ночлега. В коридоре стояли мягкие кресла для посетителей, очевидно принесённые сюда из Дворца культуры моряков. На этих креслах, стоявших вдоль стен рядами, мы и расположились на ночлег.
Утром мы пробудились от шума, который исходил из подсобки. Источником шума была уборщица, которая с утра пораньше пришла на работу.
Узрев наши заспанные физиономии, она настороженно спросила:
– А что вы здесь делаете в такую рань?
– Мы к врачу! – в один голос ответствовали мы с Вадиком.
– Какие врачи в такое время? – настороженно пробурчала уборщица.
Не став дожидаться дальнейших расспросов блюстительницы чистоты и порядка, мы тут же «сделали ноги».
Ещё пару ночей мы провели в медсанчасти, а затем «лавочку» всё-таки прикрыли – на окнах появилась сигнализация, а в самом помещении – круглосуточный наряд из числа курсантов нашего славного мореходного училища.
Правда этот прискорбный факт нас нисколько не смутил, поскольку нам наконец выписали долгожданное направление на судно, которое отправлялось в Арктику.
Молодые капитаны поведут наш караван
Судно поражало своими размерами. Мы стояли у носовой части теплохода и, задрав головы вверх, смотрели на надпись «Иван Макарьин».
«Макарьин» относился к классу специализированных судов, перевозящих навалочные грузы, и имел усиленный ледовый класс для плавания в полярных льдах.
Носовая часть судна была «подрублена», как у ледокола, а на борту расположились мощные спарки грузовых кранов, которые предназначались для самопогрузки и самовыгрузки.
Мы совершили самое настоящее восхождение по трапу, поскольку судно было в балласте и весьма значительно возвышалось над причальной стенкой.
Добравшись до самого верха, мы слегка отдышались и представились вышедшему нам навстречу вахтенному помощнику.
Кинув беглый взгляд на наши слегка потрёпанные документы, он тут же подошёл к телефону, набрал внутренний номер старпома и доложил ему о нашем прибытии.
Затем в сопровождении всё того же вахтенного штурмана мы торжественно прошествовали в чрево «Макарьина», неспешно поднялись по внутренним трапам на верхнюю палубу и остановились, как вкопанные, у каюты с надписью «Chief Officer».
Сопровождающий нас вахтенный помощник легонько толкнул приоткрытую дверь, и пред нами предстал средних лет человек с чёрной, как смоль, бородой, который неподвижно сидел за массивным письменным столом, склонившись над ворохом бумаг.
Балкер «Иван Макарьин»
При нашем появлении чиф4 нехотя оторвал голову от своих бумажек и жестом пригласил нас присесть.
– Значит, судоводители, так сказать, будущие капитаны! – восторженно произнёс он, внимательно рассматривая наши направления из пароходства. – Тогда милости просим на борт! Сегодня располагайтесь, осматривайтесь, ну а завтра с утра приступите к работе. У нас, знаете ли, не принято ваньку валять!
Закончив таким образом свой спич, он тут же достал из ящика стола связку ключей, передал их вахтенному помощнику, и мы отправились на главную палубу, где обитала палубная и машинная команда «Макарьина».
Не мудрствуя лукаво, мы заселились в свободные каюты, которые на удивление оказались значительно просторнее, чем пассажирские каюты третьего класса «Приамурья», где мы проходили первую морскую практику.
Кроме того, к нашему всеобщему восторгу, оказалось, что на судне имеется вполне приличный спортзал и самая настоящая финская парная!
Наутро, сразу же после завтрака, мы отправились на работу к боцману.
«Дракона» мы обнаружили в его логове – в подшкиперской5, где он «колдовал» над бачками с краской. С трудом оторвавшись от своего священнодействия, он провёл нам инструктаж по технике безопасности, а затем выдал под роспись каски, рабочие рукавицы-верхонки и отправил на погрузку продуктов.
Продукты мы грузили вместе с палубной командой.
Во время перекура жадные до разговоров матросы и посвятили нас в подробности предстоящего рейса: через пару дней балкер отправлялся на Крайний Север. Мы должны были присоединиться к каравану и в его составе осуществлять перевозку угля по портам Арктики.
Это была обычная практика тех лет, поскольку снабжение советской Арктики происходило посредством так называемых «северных завозов».
Арктическая навигация начиналась, как правило, в июле и заканчивалась обычно в сентябре. Для завоза снабжения формировался караван, состоящий из судов различных типов.
В Арктику везли абсолютно всё: топливо, уголь, продукты, технику. Во главе каравана всегда стоял ледокол, который, подобно паровозу, тащил весь «состав» каравана во льдах.
Ещё пару дней мы простояли у причала, бункеруясь топливом и водой.
Этого времени нам было вполне достаточно, чтобы завести знакомство практически со всеми членами команды «Ивана Макарьина».
Экипаж балкера состоял в основном из молодых ребят – выпускников мореходных школ, и поскольку я был самый юный на пароходе, то сходу получил прозвище «пятнадцатилетний капитан».
Наконец наша стоянка в Находке подошла к концу, и мы снялись в рейс назначением на порт Магадан.
Магадан – запорошенный рай
Мой друг уехал в Магадан —
Снимите шляпу, снимите шляпу!
Уехал сам, уехал сам —
Не по этапу, не по этапу.
Не то чтоб другу не везло,
Не чтоб кому-нибудь назло,
Не для молвы, что, мол, – чудак,
А просто так.
Владимир Высоцкий,песня «Мой друг уехал в Магадан»
Жизнь на «Макарьине» текла ни шатко и ни валко: завтрак, работа на палубе у боцмана, обед, вахта на мостике, ужин, вечерний чай.
Мы сдружились с матросами и мотористами, которые жили на одной палубе с нами.
По вечерам мы собирались в каюте у плотника: пили чай и слушали песни, которые исполняли ребята под гитару. Это были замечательные песни Юрия Шевчука, Константина Никольского и Алексея Романова.
Ходовой мостик на «Макарьине» был огромный. На таком мостике запросто можно было играть в мини-футбол. Кроме того, с его высоты открывался великолепный вид на морские просторы.
Более всего я любил приходить на мостик ночью.
В это время суток на мостике царит особая атмосфера— шмелём в ночной тиши жужжит трудяга-гирокомпас, а от многочисленных навигационных приборов струится нежный неоновый свет, создавая в пространстве таинственный полумрак.
Стоя на ходовом мостике, я пристально вглядывался сквозь толстое стекло лобового иллюминатора в горизонт. Иногда там появлялись и исчезали белые, зелёные и красные огоньки – ходовые огни встречных судов. Именно ночью меня охватывало приятное чувство таинственности происходящего. И хотя на самом деле ничего необыкновенного, конечно же, не происходило, но ощущение того, что вот-вот что-то случится, никогда меня не покидало.
Подметив мою симпатию к ночным бдениям на мостике, старпом перевёл меня с палубы на ходовую вахту со вторым помощником. При этом подчеркнул, что, мол, теперь будешь стоять вахту с САМИМ РЕВИЗОРОМ!
Уважаемому читателю, неискушённому в морской терминологии, поясняю, что на гражданском флоте вторых штурманов называют «ревизорами», поскольку этот термин унаследован ещё с «парового» флота, где второй помощник занимался снабжением корабля углём и продовольствием, а вот на современном флоте второй помощник отвечает только за грузовые операции на судне.
Наш ревизор, как и чиф, носил бороду. Со старпомом они были почти ровесниками. Сошлись мы с ним довольно быстро. Во время ночных вахт часто спорили, пили крепкий кофе и много курили. При этом ревизор не забывал обучать меня штурманскому делу.
На пятые сутки перехода на горизонте показались заснеженные сопки.
«Макарьин» сбросил скорость и нехотя пополз в бухту Нагаева, на побережье которой и расположился легендарный город, воспетый российскими шансонье.
Пейзаж, который открылся нашему взору, несколько удручал. Ведь в моём родном городе уже началось лето, а здесь на сопках всё ещё лежал снег.
К борту подошли чёрные от копоти буксиры, и под их неусыпным конвоем мы обречённо проследовали к причалу.
После оформления судна властями мы с ребятами отправились в увольнение на берег.
Свободного времени у нас было много, делать было абсолютно нечего, поэтому мы довольно долго и праздно шатались по улицам города. Магадан показался мне тогда очень мрачным и грязным – никаких достопримечательностей, кроме памятника Ленину на центральной площади, мы так и не обнаружили.
Посему после продолжительной прогулки по городу было принято решение закупить в ближайшем магазине пива местного разлива и распить его в центральном парке культуры и отдыха.
В парке мы отыскали свободную скамейку и дружно принялись за дегустацию любимого курсантского напитка.
Вечером мы вернулись на пароход с ящиком бутылочного пива.
Всю ночь мы отмечали наш первый визит в Магадан вместе с экипажем, а наутро «Иван Макарьин» покинул гостеприимный порт и взял курс на Беринговский.
Магадан
Штурмовать далёко море посылает нас страна
Из Магадана «Иван Макарьин» вышел в балласте (без груза) и направился в Арктику.
Судно должно было встать на линию по перевозке навалочного груза в период арктической навигации.
Мы по-прежнему работали на палубе у боцмана и стояли вахты на ходовом мостике.
Судовой день был насыщен, поэтому скучать было особенно некогда. После завтрака мы отправлялись на палубу отбивать, грунтовать и красить комингсы, после работы на палубе – на обед, после обеда я заступал на вахту со вторым помощником, а после вахты шёл на ужин. После ужина появлялось свободное время, которое, как правило, проходило в гостях у плотника до вечернего чая. После же вечернего чая, мы собирались в каюте второго помощника для игры в покер.
Вообще, различного рода игры на судне приветствуются практически всеми членами экипажа. Ведь быт на судне однообразен, и моряки вынуждены сами себе придумывать развлечения.
В покер мы играли на «уши». Проигравшемуся игроку били колодой карт по ушам. После этой процедуры уши становились сизые и опухшие.
Наутро весь экипаж обсуждал неудачливого игрока. Но, несмотря на дурную славу, мы продолжали играть в покер и со временем стали даже одерживать победы над ревизором.
Испокон веков присутствие женщин на корабле считалось дурным знаком.
Несмотря на старые морские традиции, на нашем пароходе всё-таки были женщины. Их было трое – буфетчица, повариха и дневальная. Причём дневальная проходила стажировку после окончания училища.
Дневальную звали Оксана, а родом она была из города Черкассы. Как и другие искатели приключений, она приехала с Украины с целью заработать карбованцев и удачно выскочить замуж. Таким образом, к нашей весёлой курсантской компании примкнула ещё и стажёрка-дневальная. Вечерами мы вместе играли в карты, пили чай и дружно смотрели кино в столовой команды.
А меж тем наш теплоход приближался к порту назначения – Беринговскому.
Вот, что мне стало известно о порт-пункте Беринговском:
«Бе́ринговский – посёлок городского типа в Беринговском районе Чукотского автономного округа. Расположен на Угольной бухте Анадырского залива Берингова моря. В посёлке располагается рейдовый порт. Основным грузом для порта является уголь, добываемый в посёлке с 1941 года. В городе работают завод железобетонных изделий и стеновых материалов, пивоваренный завод. До 1957 года назывался Угольный, переименован в честь Витуса Беринга.
Беринговский – рейдовый морской порт, открыт для захода судов любых государств в период навигации с 1 июля по 1 октября. Железнодорожного сообщения не имеет. Обработка судов проходит на внешнем рейде с помощью судовых перегрузочных средств и буксирных катеров. На рейд принимаются суда с любой осадкой, грузоподъёмностью 150 тонн. Основным грузом, в силу специфичности развития посёлка, является уголь, в небольшом количестве и другие грузы.
Посёлок является самым восточным российским поселением в Восточном полушарии Земли, его долгота – 179° 15» в.д.».
Мы направлялись в Беринговский, чтобы встать на рейд под погрузку угля.
Беринговский
А при коммунизме всё будет за@бись, он наступит скоро – надо только подождать, там всё будет бесплатно, там всё будет в кайф, там, наверное, вообще не надо будет умирать. Я проснулся среди ночи и понял, что – всё идёт по плану и всё идёт по плану…
Егор Летов & рок-группа «Гражданская Оборона», песня «Всё идёт по плану» из альбома «Всё идёт по плану»
Порт-пункт Беринговский встретил нас пронзительным морским ветром и заснеженными сопками.
«Иван Макарьин» бросил якорь на рейде бухты Угольной. К борту судна подошли самоходные баржи, гружённые углем. Началась погрузка.
Беринговский
С грейферов летела угольная пыль, которая тонким слоем ложилась на палубу. Разгруженные баржи отходили от борта и спустя некоторое время вновь возвращались с грузом на борту. Погрузка осуществлялась полностью силами экипажа. Под погрузкой на рейде мы простояли несколько дней.
В один из таких дней мы с группой энтузиастов из числа членов экипажа отправились в увольнение на берег.
Беринговский – посёлок городского типа, возведённый строителями социализма в условиях вечной мерзлоты. В посёлке добывают уголь, именно поэтому ранее он назывался просто Угольный. Население посёлка состояло из русских, приехавших на заработки, и коренных местных жителей, которых в народе называют просто чукчами.
Все без исключения дома в посёлке стояли на сваях. Надписи на учреждениях и магазинах были на двух языках: русском и чукотском.
Больше всего меня поразил магазин, в котором мы обнаружили небывалое изобилие дефицитного по тем временам товара. Основную часть товара, представленного в магазине, составляли консервы. Консервов было так много, что ими была выложена мозаика на полках и прилавках.
Поскольку мы являлись представителями «людей с материка», то нас не заинтересовали корнеплоды, которые очень высоко ценятся на Севере. Исходя из лучших побуждений, мы приобрели несколько ящиков сгущёнки и тушёнки, правда, по цене третьего пояса6. А наш джигит-артельщик купил в магазине свежую вырезку из оленины.
Побродив около часа по посёлку, мы с большим трудом отыскали цель нашего визита – винно-водочный магазин.
Здесь следует заметить, что винно-водочные магазины в то время можно было без особого труда обнаружить в любом городе Советского Союза. Огромные очереди – признак того, что в этом месте «выбросили» колбасу или «дают» спиртное.
Каково же было наше удивление, когда мы обнаружили «избушку на курьих ножках» с надписью «вино-водка» без скопления рядом с парадным входом человеческих масс.
Когда я был маленьким мальчиком, я смотрел телевизор, в котором строгие мужчины рассказывали о том, что мы живём в эпоху развитого социализма, и предвещали неизбежное наступление коммунизма в СССР. Я никак не мог понять, что же такое коммунизм, о котором все только и говорят. До сих пор помню, как на здании нашего районного исполкома красовалась огромная надпись: «НАША ЦЕЛЬ – КОММУНИЗМ!». Как и все дети, я имел привычку задавать вопросы родителям по любому поводу. Мама мне объяснила, что при коммунизме всё будет в полном изобилии и абсолютно бесплатным, и поэтому мы и вся наша страна к нему стремимся. Мой маленький детский мозг никак не мог осознать сей факт, и в конце концов я бросил дальнейшие попытки осознания этой утопии.
В магазине «вино-водка» алкогольная продукция была представлена в широчайшем ассортименте.
На прилавках расположилась водка всех сортов, вина различной крепости и сортности, а также знаменитый грузинский и армянский коньяк «пять звёздочек». И, самое главное, не было ни одного ценника!
Мы молча стояли у прилавка и смотрели на всё это изобилие.
И в этот момент я осознал, что здесь на Чукотке коммунизм уже наступил!
– Девушка, а в какую цену у вас армянский коньяк? – наконец поинтересовался наш судовой плотник.
– Молодые люди, спиртное мы выдаём только по талонам исполкома. Приносите талоны – получите спиртное! – отчеканила продавщица.
– А без талонов, за деньги? – не унимался плотник.
– Без талонов не имею права! – отрезала продавщица и презрительно посмотрела на всю нашу компанию.
В подавленном настроении мы вышли из магазина.
Спиртное по талонам – это уже было чересчур!
Побродив ещё некоторое время по посёлку, мы наконец нашли место, где продавали пиво. Талонов на пиво не потребовали, и поэтому пиво было закуплено нами в значительных объёмах. Усталые, но довольные мы вернулись на родной пароход.
На следующий день после нашего визита в Беринговский судно в полном грузу снялось в рейс.
Нам предстояло присоединиться к группе судов во главе с ледоколом «Арктика» и в составе каравана двигаться по Северному морскому пути в порт Певек.
Ледовый поход
Нет проигранных битв,
Нет нарушенных клятв,
Он уверенно мчит за собою свой верный отряд.
Пусть теряется след
Где-то ниже ноля —
Бренны все острова к юго-западу от корабля.
Если б можно бы взять
Обернуть время вспять —
Вот это романтика!
Чудеса навигации!
Но маяк не горит, тишина!
Говорит Капитан Арктика.
Капитан Арктика…
Катя Белоконь & группа «Вельвет», песня «Капитан Арктика», саундтрек к роману «Машинка и Велик»
«Иван Макарьин» вышел из бухты Угольной и лёг на курс в указанную точку – место сбора и формирования каравана. И вот наконец впереди замаячили силуэты судов. Судов было около десятка. Мы подошли вплотную к флотилии.
В нескольких кабельтовых от нас в дрейфе лежал танкер. Неподалёку от танкера расположился теплоход с тяжеловесными стрелами, гусеничной и колёсной техникой, которая стояла прямо на крышках трюмов.
Мы подошли вплотную к контейнеровозу «Капитан Кремс».
На «Кремсе» проходили практику мои однокашники, и через вахтенного помощника мы передали им привет по судовой радиосвязи.
Каково же было моё удивление, когда я узнал, что «Макарьин» будет первым в караване. Дело в том, что наше судно имело самый высокий ледовый класс, и поэтому нам надлежало двигаться за ледоколом, разбивая осколки льдин своим мощным корпусом.
Случалось ли вам видеть ледокол, и не просто ледокол, а атомный ледокол, да ещё и легендарный атомный ледокол? Всегда очень волнуешься, когда удаётся увидеть что-то легендарное. Особенно, когда тебе 15 лет и ты только и бредишь морскими путешествиями.
«Арктика» заняла своё место во главе каравана. Атомный ледокол, достигший первым Северного Полюса, был прямо перед нами!
Я стоял на мостике нашего теплохода и смотрел на «Арктику»! Точнее, уже на корму «Арктики» с её мощными лебёдками, кнехтами и специальными устройствами для буксировки.
Плавание во льдах – это весьма серьёзное и опасное дело. Поэтому при плавании во льдах на судне вахту несут поочерёдно два капитана – штатный и ледовый.
На мостике постоянно должен находиться вахтенный капитан, вахтенный помощник и два вахтенных матроса. Управление судном происходит в ручном режиме круглые сутки. Боцмана и палубную команду могут поднять по авралу в любое время суток на швартовные операции с ледоколом.
Мы стояли вахту поочерёдно, меняясь с вахтенным матросом на руле. Впереди постоянно маячил мощный торс ледокола. Штурманы дежурили на телеграфе, выполняя манёвры двигателем. Капитан время от времени отдавал команды вахтенному помощнику и рулевому.
Я был очень горд тем, что мне доверили управлять нашим судном. Это было очень непростое и ответственное дело – следовать за ледоколом и повторять за ним все его многочисленные манёвры.
Вначале мы двигались довольно быстро: ледокол продавливал своим корпусом лёд, прокладывая нам дорогу.
Контейнеровоз «Капитан Кремс»
Иногда палубной команде приходилось заводить буксировочные концы с обоих бортов на ют (кормовая часть) ледокола, что в морской практике называется «идти на усах».
А в особых случаях, когда ледовые торосы становились совсем неприступными, мы следовали в жёсткой сцепке с ледоколом.
Дело в том, что в кормовой части ледокола имеется углубление, напоминающее хвост ласточки. Именно в это углубление заходил мощный форштевень «Макарьина», и в таком состоянии, образуя единое целое с ледоколом, мы продолжали своё медленное движение в ледовом поле.
Ещё один парадокс плавания в северных широтах – полярный день.
Белые ночи в Питере и Магадане длятся совсем недолго, а вот полярный день в северных широтах – явление долговременное.
Ледокольная проводка балкера «Иван Макарьин»
После вахты я приходил в каюту, закрывал глухарь (крышку) иллюминатора и задёргивал шторки, чтобы имитировать наступление ночи, после чего спокойно засыпал.
Зачем я это делал? А делал я это, потому что не мог уснуть при дневном освещении, ведь солнце никто не выключал. Определить время суток можно было только по судовым часам.
Через два дня плавания в составе каравана мы миновали мыс Дежнёва.
Мыс Дежнёва – это крайняя материковая точка Евразии.
На возвышении мыса установлен крест, который я с большим трудом разглядел в бинокль.
Атомный ледокол «Арктика» во главе каравана судов
Правда, как я ни старался, но из-за плохой видимости мне так и не удалось увидеть Аляску на противоположной стороне Берингова пролива. Нас несколько раз вызывали по радиосвязи пограничники, запрашивали название судна, порт приписки и порт назначения.
Благополучно миновав Берингов пролив, караван вышел в Северный Ледовитый океан.
Несколько раз нам попадались колонии моржей, путешествующих на льдинах. Это было забавное зрелище – сотни моржей, лежащих на медленно дрейфующей льдине!
И ещё я увидел белых медведей…
Ребята из экипажа, которые уже побывали в «полярке», рассказали о том, что северные медведи, как и их бурые сородичи, очень любят сладкое. И что наши моряки обычно подкармливают белых медведей сгущённым молоком.
И вот однажды, когда наш караван остановился, медведи вплотную подошли к борту судна, и мы, воспользовавшись моментом, выкинули за борт несколько банок сгущёнки.
Один из мишек подошёл к одной из банок, раздавил её мощной лапой и выпил содержимое. Остальные банки постигла та же участь. После чего мишки пошли попрошайничать лакомство к другим судам, стоящим позади нас.
Несмотря на экстремальные условия полярного плавания, жизнь на пароходе шла своим чередом. Днём я стоял вахту на мостике, а вечером крутил кинофильмы для экипажа в столовой команды.
Дело в том, что киномеханик на «Макарьине» был один, а фильмы экипаж смотрел каждый день, поэтому я стал своего рода дублёром киномеханика. Мне нравилось заправлять плёнку в аппарат и смотреть фильмы через окошко в операторской комнате.
И наконец пришёл день, когда наш караван благополучно достиг пункта назначения – порта Певек. Мы ошвартовались у пирса и стали под разгрузку, а легендарная «Арктика» продолжила свой путь с остатком каравана в порт Тикси.
