Kitabı oku: «Хроники майора Корсакова. Том 4. Книга первая», sayfa 5

Глава VIII

Вернувшись обратно на Зоопарковую 66/6, я увидел неподалеку от подъезда оперативную «Волгу» из моего отдела, две труповозки, «Скорую» и машину «Спецпсихушки». Поставил «Шевроле» рядом с ними, я зашел в дом и, забрав у Ерохина пакет с изъятыми записями камер видеонаблюдения, «осчастливил» его известным читателю поручением.

– Вопрос согласован непосредственно с Нелюбиным, – в завершение добавил я.

– Долго пароль придумывал? – Виталий Федорович смерил меня сердитым взором.

– С ходу! Извини, дружище, ничего получше в голову не пришло, – мило улыбнулся я.

– Гм! Ну ладно. А на чем ехать?

– Бери нашу «оперативку». На ней много народу прибыло?

– Трое, во главе с майором Филимоновым.

– Возьми у него ключи. – Я с трудом подавил зевок. Действие лимонника давно закончилось. – Группа Филимонова прекрасно разместится с нами в микроавтобусе. Кстати, а где он есть?

– Наверху. – Ерохин вдруг усмехнулся.

– Ты чего? – удивился я.

– Пошли, сам увидишь…

На широкой лестнице между первым и вторым этажами мы столкнулись с вереницей из трех носилок, на которых лежали пластиковые мешки с трупами. Впереди нее (вереницы) важно шествовал худой врач – очкарик со «Скорой» из нашей, конторской клиники.

– Всех троих в Брюсовский морг, – тихо сказал я. – И убийцу и, кхе-кгм, жертв. После разберемся.

– Знаю, – в том же тоне ответил он. – Майор Филимонов уже отдал соответствующее распоряжение… О-о-о! Да Вы ранены! Значит, нам придется задержаться.

– Пожалуй, – согласился я. – Как управлюсь с делами – посмотрите мою руку. Там, в принципе, обычная царапина. Но небольшая профилактика не повредит… А в больницу не поеду!!! Даже не заикайтесь на сей счет!

– Но…

– Никаких «но», – змеем прошипел я. – Будьте любезны в точности следовать приказу руководителя операции, коим я являюсь!

Очкарик уныло промолчал.

Пропустив процессию, мы с Ерохиным продолжили восхождение, и тут сверху донеслись визгливые, нечеловеческие вопли, топот, грохот опрокидываемой мебели, звон разбиваемой посуды и яростная ругань в три голоса.

– Это то самое, – фыркнул Ерохин.

– ??!!

– Да «обезьяну-академика» психиатр с санитарами ловят. Минут уж десять, наверное. Советую полюбоваться!

Опергруппа во главе с майором Филимоновым дожидалась результатов «охоты» на лестничной площадке. Недавнее место расположения тела Кобры никто мелом не обвел. Очевидно, посчитали излишним. Зато в квартире им предстояло потрудиться. Хотя бы для отвода глаз. (Ребята действовали под видом сотрудников «убойного отдела».)

– Совсем взбесился чертов псих, – посетовал Василий. – Вот ждем, пока спеленают. Вмешиваться не стали. А то покалечим ненароком.

– Читал его гнусные статейки?! – догадался я.

– Одну, в туалете, мельком, но мне, знаешь ли, хватило!

– Ты иди, Дмитрий, понаблюдай! Оно того стоит! – спускаясь вниз по лестнице, напомнил Виталий Федорович.

– Зрелище впрямь впечатляющее, – поддакнул сидящий на подоконнике Логачев. – Нечто вроде маленького сафари.

– Вы меня заинтриговали! – Я отдал пакет с кассетами Филимонову и зашел в квартиру.

В жилище «академика и лауреата» все было перевернуто вверх дном – мебель повалена, вещи разбросаны, на полу – великое множество битой посуды. Очевидно, Жорес кидался ею в «охотников». То там, то здесь виднелись зловонные лужицы жидкого кала.

– Держи!!! Лови!!! Хватай!!! Справа, справа заходи!!! От блин, опять ускользнул!!! – громогласно неслось со второго этажа.

В ответ раздавались взвизги, шум скачков и пронзительное, злобное хихиканье. Я хотел подняться в спальню, но неожиданно охота сама собой спустилась в нижние комнаты. По перилам съехало на заду взъерошенное, гримасничающее существо, проворно нагнулось, выпустило на лестницу длинную, желтую струю поноса (прямо под ноги бегущим за ним «ловцам»), вновь омерзительно захихикало и, совершив гигантский прыжок, повисло на люстре, уцепившись за нее передней конечностью.

– Едрена вошь! – Первый из преследователей поскользнулся на Жоресовом дерьме и лишь чудом удержал равновесие.

– Ну и ну, – покачал головой я. – Вылитая макака! Уже практически не отличишь!

– А Вы кто? – поинтересовался старший из «охотников». Судя по некоторым признакам – врач.

– Руководитель операции, полковник Корсаков, – вежливо представился я. – Это я вас вызвал, но дождаться не смог. Пришлось срочно отлучиться по служебным делам.

– Веселая у Вас служба, – осмотрев мой перепачканный в пыли, изорванный костюм и свежезабинтованное предплечье, заметил психиатр.

– Да и Вам не позавидуешь. – Я указал глазами на заляпанный калом белый халат.

– Их-хи-хи-хи-хи-хи-и-и-и!!! – раскачиваясь на люстре, подал голос борец с клерикализмом.

– Сволочь! Поганое животное! – прохрипел один из санитаров.

– Оно упорно доказывало, что человек произошел от обезьяны и в итоге впрямь превратилось в обезьяну. Недаром сказано в Евангелие: «Да будет вам по вере вашей», – пояснил я и сочувственно добавил: – Представляю, как оно вас достало.

– И не говорите! – тяжко вздохнул доктор. – Давно такие буйные не попадались. А главное, и тут Вы правы, действительно превратилось! И-эх. – Тут он с тоской глянул на люстру. – Дом элитный, потолки нестандартно высокие. Жаль, сеть не захватили, но кто ж знал… Нам бы только добраться до зверюги, а уж там… – Он выразительно покосился на резиновые дубинки санитаров.

– Добраться, говорите, – задумчиво повторил я и вдруг усмехнулся. – Так это запросто! Пододвиньте под люстру диван.

– ??!!

– Или так ловите. – Я коснулся рукояти «ПСС».

– Ага!!! – догадался психиатр, злорадно оскалился и шепнул пару слов дюжим санитарам.

– Готовы? – Я вынул из-за пояса пистолет.

– Да… да, – басовито отозвались амбалы.

Пф-ф… – одиночным выстрелом я перебил основание люстры. Макака-Жорес вместе с ней приземлился в могучие объятия санитаров, мгновенно получил дубинкой по темени, обмяк, закатил глазенки под лоб и спустя считанные секунды был облачен в смирительную рубашку.

– Огромное Вам спасибо! – Доктор сердечно потряс мою здоровую руку, сделал новоявленной обезьяне укол снотворного в шею и скомандовал санитарам: – Тащите ЭТО в машину!

Последователя дарвинизма бесцеремонно швырнули на носилки и быстро унесли.

– Заходите, ребята. Принимайтесь за работу, – пригласил я в квартиру группу Филимонова. – Если ничего интересного не найдете, то хоть формальности соблюдите…

А сам, спустившись по лестнице, подошел к «Скорой», возле которой терпеливо дожидался давешний очкарик. При виде меня он поспешно отвел глаза и слегка покраснел.

«Все-таки настучал, зараза, – понял я. – Естественно, не напрямую Нелюбину. Нет у него доступа к генералу. «Капнул» он непосредственному начальнику, а уж тот… Ну да ладно. Даст Бог, выкручусь!»

– Осмотрите, пожалуйста, – я протянул ему простреленное предплечье. – Там, конечно, пустяк, царапина, но перестраховка не повредит…

Рана действительно оказалась незначительной. Пуля Малыша не задела ни костей, ни сухожилий и, в придачу, прошла навылет. Я даже мог (преодолевая боль) действовать левой рукой, что и не преминул доказать дисциплинированному эскулапу.

– А теперь смотрите, – после перевязки и пары уколов обратился я к нему, достал пистолет (врач непроизвольно шарахнулся в сторону), переложил оружие в левую ладонь, поискал глазами по окрестностям и, обнаружив на одном из деревьев ворону, выстрелил навскидку. На том месте, где сидела поганая тварь, веером разлетелись перья, а ошметки тушки свалились на землю.

– С-со ста м-метров. Н-не может быть! – ошалело пробормотал очкарик.

– Может, – заверил я. – А посему повторно свяжитесь с Вашим руководством и на основе увиденного измените первоначальный диагноз. А о госпитализации вовсе забудьте!

– Но как… как Вы узнали?! – вытаращился он.

– Мысли прочитал, – прищурился я. – Действуйте, док… и… спасибо за медпомощь…

Когда «Скорая» умчалась восвояси, я нашарил в кармане чудом уцелевший шприц-тюбик с промедолом, сделал себе укол, немного выждал и, позабыв о боли, забрался в микроавтобус. Там я достал из загашника запасной костюм, точно такой же, в каком приехал сюда рано утром. Наученные горьким опытом, мы теперь всегда брали их с собой на задания. Если, конечно, работали в «гражданке».

С пластиковым пакетом в руке я вернулся в дом, вновь поднялся в квартиру Панферова, зашел в ванную комнату, снял грязную, забрызганную кровью рванину. Аккуратно (стараясь не намочить повязку) помылся и, переодевшись в «запаску», почувствовал себя новым человеком. (Ну, или почти новым.) Рванину я сложил в пакет, вышел на лестницу и, заняв освобожденный Логачевым подоконник (Васильич тоже решил пошуровать в квартире), закурил сигарету.

– Товарищ полковник, разрешите обратиться?! – вдруг оглушительно громыхнуло над ухом.

Рядом стояли выросшие словно из-под земли Алеша с Федей.

– И где вы пропадали? – сварливо осведомился я.

– По приказу полковника Ерохина проверяли квартиры этажом выше – этажом ниже.

– И кто там обитает?

– Никого! Почтовые ящики забиты корреспонденцией. На звонки в дверь никто не реагирует!

– Доводы веские, – согласился я, – но их нельзя назвать неопровержимыми. Мало ли что в жизни бывает… Стало быть, вы поглазели на ящики, потрезвонили в квартиры и на этом успокоились?

– Никак нет! – бодро отчеканил Алеша. – В соответствии с приказом полковника Ерохина, мы, отключив сигнализацию, проникли в каждую из них. Везде пусто. По ряду признаков – хозяева в отъезде. Греют брюхи на зарубежных курортах.

– А камеры наблюдения там имелись? – сощурился я.

– Так точно! В одной. Запечатлевшие нас кассеты изъяли. Заменили на чистые.

– Тоже Ерохин посоветовал?

– Так точно! Он!

– Отлично! – вспомнив, как допрашивали умирающего Кобру, улыбнулся я. – Не придется свидетелям рты затыкать. А теперь обращайтесь!

– Кхе-кгм! – замялся Алеша. – У нас, собственно, все…

– Понятно. Отправляйтесь на первый этаж и… – Я хотел сказать «присматривайте за выходом», но тут сердце в очередной раз защемило недоброе предчувствие: «На убой посылаю! Костлявая опять где-то близко. Ох, чую старую знакомую! Почти физически!!! А если мальчишки погибнут по моей дурости – век себе не прощу!!!» – Отправляйтесь на улицу, рассредоточьтесь и присматривайте за машиной, – поправился я. – Совсем недавно поблизости был враг, который сумел от меня ускользнуть. – Я подробно описал внешность Малыша и добавил: – Убегая, он получил легкое ранение в ягодицу, а посему прихрамывает. Но по-прежнему крайне опасен!!! Есть большая вероятность того, что вскоре он заявится сюда. Я не могу точно предсказать его действий. (То ли машину заминирует, то ли попробует расстрелять всю нашу группу.) Но будьте настороже! Брать живым не пытайтесь! Огонь на поражение, издали, из укрытий. (Спрячьтесь за какие-нибудь деревья метрах в ста от «Шевроле».) Вопросы?

– Никак нет! – хором гаркнули «надежные ребята».

– Тогда с Богом!..

Распахнув окно, я прилег грудью на подоконник и принялся наблюдать за Алешей с Федей. Невзирая на недостаток опыта, они действовали достаточно грамотно. По одному покинули подъезд и расположились так, что микроавтобус оказался у них под перекрестным огнем. Ощутив, как сразу отлегло от сердца, я вздохнул полной грудью прохладный утренний воздух и задумался: «Бывший вэвэшник уверен, что мы захватили Кобру живым. (В противном случае, откуда бы я узнал его кличку?!) И сейчас, не отходя от кассы, допрашиваем под «сывороткой». Таскать пленного туда-сюда – даром время тратить. А если имеешь дело со спецами, подобное таскание – смерти подобно. Тут кто кого опередил, тот того и грохнул. Любая секунда на счету!.. На задание вышла группа в составе двух человек. Один попал в руки противника и «поплыл», что грозит гибелью всей команде. Значит, второй должен не мешкая устранить (или хотя бы локализовать) возникшую опасность!.. Да! Стопроцентно придет!!! Весь вопрос – когда?!

Ему необходимо:

1. Остановить кровотечение.

2. Переодеться.

3. Взять где-то дополнительное вооружение (как минимум автомат).

4. Добраться сюда.

«Москвич» он использовать не сможет – перед отъездом от дома Ромашкиной я прострелил шины и тремя пулями навеки загубил мотор. Придется Малышу топать пешочком. Подстреленная задница – ерунда. Боль терпеть он умеет. А отнимать или угонять новый автомобиль – нерационально. Можно «засветиться» в процессе. Остаются новая одежда, аптечка и оружие. Готовя операцию (пусть даже впопыхах), вражеские спецы, вне всякого сомнения, учли различные варианты развития событий. В том числе – пессимистический… Схрон!!! – внезапно полыхнуло в мозгу. – На заброшенной стройплощадке!!! Идеальное место!!! Получается… – Я произвел в уме некоторые подсчеты и похолодел: – Он уже здесь! Улица по-прежнему пуста. Да и подходы к подъезду, откровенно говоря, не из лучших. Здание стоит наособицу. Прилегающая территория хорошо просматривается из окон. Остаются подземные коммуникации. На моем плане есть их схема – канализация… подвал… ремонтный люк в нем… А уж враги-то знают дом Жореса не хуже, а то и лучше нас. (Причину см. выше.) Вход в подвал в будке дежурного. Слава Богу, я молодежь «в засаду» отправил. Иначе сгинули бы ни за грош… Итак, через коммуникации и подвал проникнуть в дом, устранить охрану (если есть), тихонько подняться на пятый этаж и закидать берлогу Жореса гранатами. Оптимальный вариант!»

– Васильич! – ворвавшись в квартиру, шепотом рявкнул я. – На подходе новый «клиент». Давай за мной! Один не управлюсь!!!..

Глава IX

– Не я за тобой, а ты за мной, – недвусмысленно глянув на мое левое предплечье, шепнул в ответ Логачев и, бесцеремонно отодвинув вашего покорного слугу, мягко шагнул на лестничную площадку. – Идет, гадюка, – вслушавшись в тишину, тем же тоном сообщил он. – Постараемся взять живым. Сдерживай его огнем, не давай подняться дальше того пролета с окном, а я зайду с тыла. – С этими словами он достал из кармана моток веревки и бесшумно устремился на шестой этаж.

Сделав остальным знак оставаться в квартире, я с пистолетами в обеих руках занял удобную позицию и, трепеща в охотничьем азарте, принялся ждать… Да-да! Именно ЖДАТЬ! Поскольку время резко затормозило нормальный бег и потекло, словно в замедленной съемке. (Хотя, как потом выяснилось, прошло не более трех-четырех секунд.)

Мысли же в голове, напротив, понеслись в бешеном темпе… (Такое бывает в экстремальных ситуациях. Не верите – спросите тех, для кого подобные ситуации неотъемлемый атрибут повседневной работы.)

«Тонкий слух у Васильича. Я, между прочим, ничего не слышал… Грамотно поднимается Малыш, невзирая на кусок мяса, вырванный из задницы, – думал я. – Задержать в пролете правильное решение. Кидать гранаты туда он не станет… Нереально! Это все равно, что из автомата за угол стрелять. (В смысле, не высовываясь, а изогнув дуло под прямым углом, как в старом армейском анекдоте. Ха-ха!) Но долго так продолжаться не может… Вражина быстро почует подвох… Надеюсь, Логачев не задержится. Иначе… Гхе-гм! Я, разумеется, без проблем продырявлю Малышу плечи. Но он же спец! И наверняка, на случай провала, припас «дежурную» гранату, где-нибудь в нагрудном кармане. Дотянулся зубами до кольца, и ба-бах!!! Вместе с врагами. Ему ведь все равно терять нечего и… он воин! Продавшийся масонам, но воин, прошедший нашу школу и хорошо воевавший в прошлом. А не кабинетно-офисное чмо, вроде господина Войкова… Можно, правда, попробовать его опередить, что я и сделаю. Однако шансы примерно 70 на 30 в пользу противника. Лично я, при таком раскладе, успел бы подорваться… Интересно, какой у него болевой порог?! Если высокий, то шансы… Ага! Вот он, родимый!!!»

В пролете возникла знакомая, мощная, чуть прихрамывающая фигура в рабочем комбинезоне с «узи», с глушителем в правой руке и с небольшим чемоданчиком в левой.

Добросовестный тип и… осторожный. «Узи» у него для двух целей – устранить возможную помеху по пути и произвести контрольные выстрелы после взрывов гранат.

«Гримироваться посчитал излишним. Свидетелей все равно не останется. А комбез – очень кстати! Вылезет потом из канализации с независимым видом. Дескать, трудился там, говно вычерпывал», – мысленно отметил я, выдавливая слабины с пусковых крючков.

Пф-ф-ф-ф… – два хлопка слились в один. А пули (как и было запланировано) прошли впритирку с ушами противника, разодрав каждое из них и разбив оконные стекла.

Тр-р-р – уронив чемоданчик, ответил он короткой очередью, но, будучи сильно оглушен, промазал… (Кстати, совсем не много! Ай да молодец!)…

Пф-ф-ф-ф… – мгновенно сменив позицию, я снова пальнул с двух рук, на сей раз целя впритирку к затылку и бровям. (Еще сильнее оглушить и чтобы кровь глаза заливала.) Поставленной перед собой задачи я не достиг. Вернее, достиг лишь отчасти. Подвело (чего греха таить) раненое предплечье, внезапно стрельнувшее острой болью. И если по затылку пуля чиркнула как положено (Малыша заметно шатнуло), то брови остались в целости и сохранности. Невзирая на подпорченную ориентацию в пространстве, бывший вэвэшник с похвальной быстротой сместил прицел в мою сторону. Но не успел нажать спуск.

Сквозь полуразбитое окно с треском и звоном влетел, как мне померещилось, громадный живой шар и подмял под себя вражеского спеца. Я со всех ног бросился к месту схватки, однако к моему прибытию там все было кончено. Малыш корчился на полу от боли, глухо стонал сквозь стиснутые зубы, пожирал нас ненавидящим взглядом, но сделать больше ничего не мог. Очевидно, Васильич, не мудрствуя лукаво, поразил ему болевые и парализующие точки, знакомые читателям по предыдущим книгам.

– Тепленьким взял! – довольно улыбнулся Логачев, выдернул из щеки крупный осколок стекла, забрал у пленного «дежурную гранату», «узи» и попросил: – Дай, пожалуйста, «браслеты».

Я протянул ему самозатягивающиеся наручники. Перевернув Малыша лицом вниз, Петр Васильевич «окольцевал» ему руки за спиной, а щиколотки крепко связал белым шелковым шнуром. (Видать, помародерствовал малость в пустующей квартире наверху.) И, в завершение, заткнул рот какой-то скомканной грязной тряпкой.

Из жилища Панферова высыпали любопытствующие члены группы.

– Нашли что-нибудь полезное? – спросил я Филимонова.

Вместо ответа он протянул мне пухлую записную книжку в кожаном переплете с именами, фамилиями, телефонами. Раскрыл ближе к концу и ткнул пальцем в страничку, испещренную бисерным почерком.

«Джозеф Роджерс, корр. СНН, – прочел я. – Обычная связь по средам и пятницам через салон эрот. услуг „Голубая луна“. Хозяин Вано. Тел. 682-48-11. Кодовая фраза: „Привет, Вано! Мне нужен мальчик о двух головах. Иначе займусь твоей задницей“. Экстр. связь: 8-926-302-55-48. Абонент – Жопик.

Кодовая фраза: «Эй, Жопик, не желаешь ли сделать минет слону?»

– Этот американец тоже махровый пидор, – брезгливо пояснил Василий. – Салон «Голубая луна» – знаменитый гомосечный бордель для представителей так называемой «богемы»: певуны там всякие и тому подобное. Жопик (именно через «п») – скорее всего постоянный любовник Роджерса. Это – однозначно кличка, известная, по всей видимости, только двоим – куратору и связному. Следовательно, посторонние шутники исключаются.

– А что за гнусные коды? – полюбопытствовал я.

– Мы позвонили в «Голубую луну» с домашнего телефона Жореса. – Филимонов, не удержавшись, сплюнул на пол. – Работает автоответчик. Видимо, заказы на мальчиков принимаются через него. Конспираторы, блин! А похабная фраза означает: Панферову необходимо встретиться с Роджерсом. С «Жопиком» то же самое, только без автоответчика. Ему мы правда не звонили, дабы не спугнуть чертова янки.

– Великолепно! – резюмировал я. – Добыча у нас сегодня богатая. Полностью имя, фамилия куратора, места его обитания и, главное, живой «язык»! Жаль, упаковать не во что…

– А вот и есть! – победно приосанился майор. – Мы у «Скорой» пластиковый мешок позаимствовали. Дескать, пригодится вещдоки складывать. Врач особо не кочевряжился. Все равно ведь из одного ведомства. – И, повернувшись к пленнику, поцокал языком: – Эк ты ему уши обкорнал! Еще немного, и расплачусь от жалости…

– Хорош шутковать! – вмешался Логачев. – Опечатывайте квартиру, приберите на лестнице, и дуем в Контору. Надо поскорее допросить вражину!..

* * *

Выдержки из видеозаписи наркодопроса бывшего майора спецназа Внутренних войск Пенькова Александра Борисовича, 1964 года рождения, уроженца г. Н-ска, по прозвищу Малыш

Допрос проводил лично генерал Нелюбин. Помимо медиков присутствовали: полковник Корсаков, полковник Логачев и майор Филимонов.

Нелюбин: Имя, фамилия, звание, прежнее место службы и возраст Старшего!

Пеньков: Сливко Леонид Петрович. В прошлом – подполковник ФСБ, сорок четыре года.

Нелюбин: То же самое о Слоне.

Пеньков: Бухарев Юрий Олегович. В прошлом – боевой пловец. Капитан какого-то там ранга. В морских званиях я плохо разбираюсь. Возраст – пятьдесят лет.

Нелюбин: Теперь подробно о Профессоре.

Пеньков: Данных мало. Он с нами никогда не откровенничал. Знаю кличку – «Профессор», а имя, отчество – Марлен Иосифович. На вид лет тридцать восемь – сорок (далее подробное описание внешности).

Нелюбин: В какой области он специалист?!

Пеньков: Прикладная психология, планирование операций, минно-взрывное дело.

Нелюбин (с некоторым удивлением): Минно-взрывное?

Пеньков: Да. Он обучал нас изготовлению мощных хитроумных бомб из того, что можно спокойно купить в магазине. Мы все высококлассные спецы, но такими знаниями ни один из нас не обладал.

Нелюбин: Назови все известные тебе адреса, явки и схроны вашей группы.

Пеньков старательно перечисляет.

Нелюбин выходит из допросной, отсутствует некоторое время. (Видимо, отдает распоряжения.) Потом возвращается и задает новый вопрос:

Заказные убийства коммерсантов (перечисляет имена) – боевое слаживание, совмещенное с подработкой?

Пеньков: Совершенно верно!

Нелюбин: И как долго все это продолжалось бы?

Пеньков: Ликвидация Ахмеджанова была одной из последних. Еще два-три эпизода для отработки завершающих нюансов, и мы бы затаились, вплоть до времени «Ч» в начале 2008 года. Тогда нашими мишенями стали бы политические и общественные деятели (называет два с лишним десятка имен, фамилий). Кроме того, мы собирались провести серию крупных терактов: в церквях, в монастырях, на крестных ходах…

Нелюбин: Нюансов, говоришь… Гм! А каких именно?

Пеньков: Гарантированное уничтожение объекта в густой толпе народа на улице и в помещении. На улице во время какого-нибудь массового мероприятия. В помещении – неважно, во время чего. Лишь бы толпа была поплотнее да охраны побольше.

Нелюбин: Филигранная работа снайпера?

Пеньков: Нет. Мы должны идти напролом и обязательно уничтожить мишень. Потери среди «массовки» роли не играют.

Нелюбин: К чему такая жестокость?

Пеньков: Это не жестокость, а трезвый расчет. Сейчас мы просто тренируемся на ком придется. Контингент, как правило, не соответствует должному уровню. Кстати, «черные метки» мы посылали не ради понтов, а чтобы «объект» усилил меры безопасности. Однако проку было немного. Но в 2008-м охрана у наших «мишеней» будет организована по высшему разряду! Все подходящие точки для снайперов в местах массовых мероприятий заранее блокируют ваши спецы. Чтобы поразить мишень, придется действовать «методом мясорубки», используя взрывные устройства, отравляющие газы и кинжальный огонь. Иначе ничего не получится. Затем надо извлечь приговоренного из-под груды трупов, произвести контрольный выстрел в голову и заснять на камеру, для отчета.

Нелюбин: Приговоренного Западом?

Пеньков: Да.

Нелюбин: Гм. Ясно… Одного не пойму – почему ты, боевой офицер, кавалер нескольких орденов, добровольно встал на сторону злейших врагов собственной страны?! Ведь ты же не дурак и понимаешь: твои новые хозяева собираются расчленить и уничтожить Россию. А народ либо выморить (голодом, водкой, наркотиками), либо превратить в рабов на экологически опасных производствах.

Пеньков: Они хорошо платят. В этой жизни каждый за себя, выживает сильнейший! Главное в ней – урвать кусок послаще и занять уютное место под солнцем. А на Россию, на народ мне плевать с высокой колокольни! Пусть хоть поголовно все тут передохнут. Мне-то что? Своя рубашка ближе к телу.

Нелюбин: А Бога ты не боишься?

Пеньков: Я атеист.

Нелюбин (обращаясь к медикам): На сегодня достаточно. Введите ему антидот, промойте под капельницей и берегите пуще глаза. Это животное понадобится для повторного допроса.

Здесь запись обрывается.

Когда врачи покинули помещение, а санитары унесли привязанного к носилкам Малыша, генерал минуты три молчал, расхаживая из угла в угол. Потом остановился и с усталым видом обратился к нам троим:

– Сегодня же потихоньку возьмем Роджерса, а по всем явкам-адресам вражеских спецов я отправил профессиональных ликвидаторов. Одного пленного из команды вполне достаточно. Я больше не намерен рисковать нашими людьми. И так уже, дурень старый, допустил непростительную ошибку – выделил «в помощь» двух недостаточно опытных сотрудников, которые, по сути, оказались обузой и остались живы лишь благодаря отцовской заботе полковника Корсакова, в решающий момент выведшего их из игры под благовидным предлогом… Спасибо Вам, Дмитрий Олегович, впредь подобное не повторится! Как, кстати, рука? Не беспокоит? – Борис Иванович впился в меня пронзительным взглядом.

– В норме, – лаконично ответил я и, уловив недоверие в глазах генерала, добавил: – Побаливает, конечно, но ничего страшного! Прошу не укладывать меня в госпиталь! Операция вышла на финишную прямую. Позвольте участвовать в ней до конца или хотя бы понаблюдать за финалом. Но не с больничной койки! Пусть лучше полковник Логачев подлечит меня народными средствами. Он в них прекрасно разбирается!

– Да-а-а, врач «Скорой» доложил, как Вы раненой рукой, с расстояния ста метров, навскидку подстрелили ворону, – задумчиво молвил генерал и спустя секунд десять принял решение: – Хорошо, оставайтесь «на свободе», под присмотром Петра Васильевича. – Нелюбин умолк, достал из стенного шкафчика бутылку нарзана, сорвал пробку и отхлебнул немного прямо из горлышка. При этом кадык у него сильно дернулся.

– Вы чем-то встревожены? – осторожно спросил я.

– Да! – нехотя сознался Борис Иванович. – Меня беспокоит бывший подполковник Сливко. Он исключительно умен, хитер, коварен, мстителен… и непредсказуем. В общем, на редкость опасный тип! Кроме того, в отличие от Пенькова, продавшегося за деньги, он – убежденный, идейный враг! Вы, Дмитрий Олегович, надеюсь, не забыли Структуру? (См. «Атака из Зазеркалья» и «Изгой»).

– Такое не забывается, – вспомнив гибель Андрея Самохина, пыточную камеру и собственную клиническую смерть, нахмурился я.

– По официальной версии их уничтожили поголовно. – Генерал кисло поморщился. – Но она (версия) не совсем правдива. Подполковник Сливко пропал без вести при захвате чистильщиками резиденции генерала Кувалдина. Считалось, что Сливко сгорел заживо (на завершающей стадии чистильщики применили напалм), но, как видите, он жив-здоров!

– Восставший из ада! – фыркнул я.

– Возможно, в Вашей шутке есть доля истины, – серьезно посмотрел на меня Нелюбин. – Но так или иначе (хоть осиновым колом!) мы наконец покончим с этой нечистью!.. А теперь к делу. Ни Вам, Дмитрий, ни Вам, Петр, домой возвращаться нельзя… Не волнуйтесь, – жестом остановил он начавшего гневно пыхтеть Логачева, – Вашу семью мы час назад переправили в надежное убежище.

– Тогда другой разговор, – моментально успокоился Васильич.

– А почему домой зайти воспрещается? – встрял я.

– Потому что там, – генерал покосился на часы, – уже сорок минут сидят в засаде группы ликвидаторов.

– ??!!

– Я упоминал о мстительности Сливко. А также о прочих его незаурядных качествах. – Борис Иванович вновь отхлебнул нарзана. – И есть большая вероятность того, что он не станет ждать у моря погоды, а сам заявится «в гости» к кому-то из вас двоих… Согласитесь, для мести у него есть достаточно весомый повод. Ведь ваша доблестная парочка раскрыла его группу, вывела из строя половину личного состава (двоих убила, одного захватила в плен), вышла на иностранного куратора и… полностью сорвала амбициозные планы бывшего подполковника! Отныне Западу он не нужен!

– Поясните, пожалуйста, – попросил я.

– Все просто! Команда, повторяю, раскрыта. Ее цели и задачи больше не секрет! Половина личного состава выбита. Оставшиеся – поименно известны ФСБ. Стало быть, работать с ними наши заклятые «друзья» не будут ни при каких обстоятельствах! Они же до сих пор рядятся в овечью шкуру. Не знаю, ЧТО Запад изобретет взамен, но от Сливко со товарищи стопроцентно открестится! А Роджерса… Гм! Возможно, объявят международным террористом, действовавшим по заданию Усамы Бен Ладана. С них станется! Виной же всему – полковник Корсаков и Логачев.

– Ерохин тоже участвовал, – проворчал Васильич.

– Да, но на подхвате (так уж получилось), и им Сливко займется в последнюю очередь, до которой, надеюсь, не доживет, – парировал Борис Иванович. – Но и Ерохину я запретил появляться в городе. Пускай охраняет свидетельницу Ромашкину в уютном дачном домике. Тем паче что у Виталия Федоровича внезапно открылись старые раны…

– Но откуда Сливко узнал о нашей с Корсаковым роли?! – подивился Логачев. – И откуда ему известны такие подробности?!

– А я разве не сказал? – наморщил лоб Нелюбин. – Да… действительно, как-то… Короче, он непревзойденный специалист по слежке. Два часа назад мне доложили – в особнячке Чухонцева и в его окрестностях обнаружены тщательно замаскированные микрокамеры-ретрансляторы. (Видимо, заранее поставили, дабы запечатлеть ликвидацию тайного агента ФСБ.) А уж в жилище обезьяны-Жореса и возле него они, уверен, повсюду натыканы! Наш дарвинист, как связующее звено, само собой находился под особым наблюдением. Отыскать их (ретрансляторы) – просто вопрос времени.

– Куда же нам ехать? – поинтересовался я.

– К вашим четвероногим бойцам, – слабо улыбнулся генерал. – По сведениям обслуживающего персонала, они страшно скучают по хозяину! Вот и порадуйте бедных псин…