Kitabı oku: «Страж Монолита 2. Фантастический роман», sayfa 15
Тот сталкер, который в одиночку расправился с болотным кровососом, к которому сам Сидорович располагал особым доверием и отправил его в ту ходку на Янтарь, откуда он пришел, как теперь оказалось, живым, но, видимо, это была его последняя ходка.
– Надо же, как Зона-то мужика сломала, – в благоговейном ужасе прошептал Гара, теперь уже повесивший дробовик через плечо и под локоток помогавший усадить сталкера на пенек. – На, водки хлебни, – дрожащей рукой протянул он сталкеру фляжку.
Полными состраданий глазами он следил за тем, чтобы Бобр сделал несколько глотков. Но водка не пошла в сталкера, слишком высоко задрав голову, он поперхнулся и, разбрызгав жидкость, вернул фляжку владельцу. Гара автоматически приложился к горлышку и, не спуская глаз с Бобра, сделал несколько больших глотков, после чего выдохнул и полез в карман за занюшкой.
– Чего дать тебе, Бобр? – суетился Молоко, – Кушать хочешь? Водки? Может, горячего чего? Мы мигом, ты только это… держись…
Егор слабо улыбнулся. Минутный душевный порыв, заставивший его утратить контроль над собой, отпускал.
– Мне бы чайку, – улыбаясь одними губами, попросил он.
– Чайку? Ага, сейчас, – выдохнул молодой. – Ну че ты стоишь? – накинулся он на Гару, в оцепенении стоявшего и расширившимися глазами смотревшего на гостя. – Давай быстренько воду, я костерок щас расшевелю, не видишь, человеку плохо.
– Да не плохо мне, мне уже хорошо, ребята, – окрепшим голосом сказал Егор. – А вот чайку – в самый раз.
Пока молодые суетились, кипятя воду и заваривая чай, Молоко без устали стрекотал, что да как у них в лагере, при этом оба изредка с любопытством, граничащим с изумлением, посматривали на сталкера, сидевшего возле костра, по-турецки скрестивши ноги. Наконец, чай был готов, сталкеру подали его в обжигающей алюминиевой кружке, для предохранения гостя от ожогов завернутой в чистую тряпку, что, собственно, ненамного смягчило ее жар.
Но люди Зоны, истинные сталкеры – сильные люди. Какими бы они ни были там на Большой Земле, подлецами ли, героями ли, толковыми или бестолковыми парнями, после прихода в Зону все истинные черты характера и человеческого духа проступают на поверхность, становятся ведущими и главными. Если там он был подлецом, то здесь он становится большим вооруженным подлецом, если там он был героем, то здесь он становится еще бо́льшим героем… Разве что о героизме такого человека, как правило, никто, кроме Зоны, не ведает. Все второстепенные, вспомогательные качества, имевшие смысл там, на Большой Земле, здесь попросту отмирают, поскольку ими редко приходится пользоваться или их неуместность настолько очевидна, что даже сам хозяин этих черт без сожаления расстается с пережитками. Здесь, в Зоне, выживают только те, кто живет своим настоящим Я, те же, кто пытается приспособиться и как-то попасть и идти в одном направлении с истинными сталкерами, просто не приживаются. Да, они, конечно, живут определенное время, пока все наносное не пережжется в нескольких схватках с мутантами или перестрелках с другими людьми да не отшлифуется двумя-тремя Выбросами, которые не только опустошают открытую местность от людей, но и обнуляют души укрывшихся от него до самого нутра, до самого настоящего «я» пришедшего в Зону человека. И если это «я» будет слишком слабым для того, чтобы иметь смелость жить с новым знанием о себе, которое обнажается, словно зубной нерв, после короткого периода в Зоне, то лучший выбор для человека – вернуться обратно, наружу, за периметр, зная о себе новую правду. И только там уже бывший сталкер сможет начать жить действительно по-новому, поскольку зашедший в Зону и вышедший из нее, заглянувший в себя и в окружающих его настоящих людей (а таковые всегда встретятся в Зоне хоть раз, но каждому), уже никогда не станет прежним. Именно поэтому троица, сидевшая у огня, недолго переживала потрясение по поводу вернувшегося Бобра, и через какое-то время, убедившись, что Бобр в состоянии пить чай, шутить и разговаривать, увлеченно перенеслась к делам насущным, а именно к делам новичков, залетевших невиданно далеко, аж к месту, где Темная Долина переходит в Дикие Территории.
Несколько раз собравшись было с духом спросить Бобра, откуда и как он появился, Молоко, только глянув на изможденное и трогательно-доверчивое лицо сталкера, лишь отрицательно махал сам себе головой, не находя в себе сил и смелости неосторожным вопросом задеть Бобра и его совсем свежее прошлое. «Блаженный», – думал про себя, глядя на счастливого Бобра, новичок Гара. Но в целом Бобр остался все тем же сталкером, вовремя смеялся, когда смешно, что-то спрашивал, действительно имевшее смысл, но в некоторые мгновения в его глазах проскальзывало выражение человека, прошедшего тяжкие муки и теперь без всякой задней или отягчающей его мысли по-детски наивно-счастливого от кружки горячего чая и вовремя поданного куска сахара. Молоко время от времени украдкой стряхивал некстати набегавшую и заслонявшую глаз слезу, в преломлении которой становились неверными блики костра, когда он улавливал это новое, нездешнее выражение в глазах гостя.
Егор, выпив сначала одну, потом другую кружку чая, снимавшего с него оцепенение пустошей, вспомнил и про свой рюкзак, в котором лежали консервы, хлеб, колбаса. Хлеб зачерствел, колбаса однажды как-то намоченная, издавала неприятный запах, и только несколько консервов, несмотря на робкие протесты сталкеров, были водворены на бревнышко, выполнявшее роль стола. Теперь, сидя среди людей, Егор, не очень хорошо помнил, как именно добрался сюда, а о пережитом побоище на границе Рыжего Леса вспоминать не хотелось. Весть о разгроме железного кулака с Большой Земли пока еще не просочилась в сталкерскую сеть. Добровольцы и желающие полюбоваться результатами сражения, а еще пуще разжиться трофеями, ушедшие вслед за танками и пехотой в сторону канонады и дымного столба, не возвращались и не давали о себе знать, и срок был еще небольшой, чтобы считать их погибшими. ПДА молчали, что, в общем-то, было не редкостью в Зоне. Тем не менее неизвестное количество сталкеров двинулось к запретному и гиблому Рыжему Лесу.
– Так что же ты, Молоко, в такие места подался? Не боишься? – по-своему усмехнувшись, спросил Егор новичка.
– Да как же не боюсь, боюсь… – ответил тот, пряча взгляд в смущенной улыбке, – но мы вот с Гарой подумали, что если все туда двинули, то, наверное, зверье-то повыбивали, а мы вот вторяками пойдем, потише и поспокойней будет, а если что не так, то и на обратный путь свернем.
– Да, – подтвердил Гара. – Почти все наши к Рыжему пошли, – махнул он головой в сторону, в которой, как он полагал, находится Рыжий Лес.
– Только лес не там, – усмехнулся Егор, – а там, – указал он большим пальцем себе за спину.
– Ну да, – смутившись, сказал Гара. – Вот бы туда попасть пораньше, колонна назад еще не возвращалась, значит, стоит лагерем, а вояки хоть и не друзья нам, но по-любасу зверье в округе примяли, а до артефактов им не добраться, кишка тонка, – глаза у Гары разгорелись. – А там же этих артефактов! – он восторженно сглотнул слюну и посмотрел на Молоко.
Молоко, увлеченно слушавший друга, видимо, очень даже разделял его мнение, и все их разговоры сводились к обсуждению предстоящего сбора и опасению не успеть до отхода вояк.
– Мне один товарищ рассказывал, а ему другой сталкер рассказывал из Свободы, – слегка смутившись, обратился к Бобру Молоко, – что в Рыжем Лесу «медузы» вот такие, – и он растопырил пальцы и развел немного руки, показывая что-то вроде небольшого арбуза. – Только не берет их никто, а в основном там такие артефакты, которые даже тут, – он боязливо обернулся в окружавшую их ночь, – редкость. Только желающих похабариться там харчат влегкую.
Бобр усмехнулся про себя, глядя на восторженно пересказывающего новичка слова тех, кого он сам, новичок-то, и не знает, наверное, одновременно вспоминая трех кровососов, перебегавших ему дорогу в деревеньке позади. «Не дойдут, – с грустью подумал Егор, опуская взгляд на пляшущие язычки костра, – еще странно, что сюда добрались… хотя что странного… на себя посмотри».
– Да и здесь харчат влегкую, – отозвался Бобр.
– А мы потихоньку, – влез в разговор Гара. – Мы же как мыши под котом: где ползком, где присядом, где вообще…
В это время в темноте позади новичков, на южной стороне треснул сучок. Оба новичка подскочили и схватились за оружие, напряженно вглядываясь в сторону шума. Бобр кинул взгляд в ту же сторону. Там, в темноте, в невидимом для людей спектре крутилась и выворачивала тростник на окраине небольшого озера, практически очень большой лужи, какая-то неведомая зверушка. Агрессивность намерений у нее не наблюдалось, скорее всего, какое-то местное всеядное вышло под покровом темноты питаться. Общий шорох, производимый созданием, терялся во множестве других ночных шумов, но треск ломаемых и пожираемых стеблей иногда был особенно громким, что заставляло саму зверушку напряженно застывать и вслушиваться в темноту. Еще некоторое время оно крутилось в грязи, выворачивая корни, затем, вывернув изрядный кусок, булькая и вызывая небольшие всплески, потащило его на середину лужи, где принялось пожирать его. Оба новичка невидящими глазами всматривались через мушки оружия в темноту. Голос Гары испугано просел.
– Чего это, Бобр? Сюда идет? – спросил он, сделав шаг назад в сторону сталкера.
– Не бойся, убери пушку, это другое… – Егор задумался, – не хищник… не для человека…, – проговорил он, с трудом подбирая верные слова.
– А кто это? – спросил шепотом Молоко, подняв вверх ствол автомата и садясь на место, тем не менее продолжая глядеть в темноту.
«Действительно, кто это?» – подумал сталкер. – Я ж хрен его знает, что это такое, да откуда мне знать?» Оба новичка уставились на него в ожидании ответа.
– Да это… утконос, – наобум брехнул Бобр, силясь представить, откуда он взял это название.
– Вот те на! – обалдевший от услышанного, произнес Молоко. – Так они же только в этой самой, в Австралии водятся.
– Да шут его знает, где они водятся. Только эти тут, в воде живут, камышом питаются, – продолжал импровизировать Егор, не моргнув глазом.
– А-а-а… ну надо же, никогда про таких не слыхивал, – протянул Молоко и тут же достал ПДА и сделал какие-то записи.
«Еще бы, я и сам не слыхивал», – подумал Егор. Гара уважительно посмотрел на Бобра и тоже положил оружие на колени, заметно расслабившись и повеселев.
– Скажи, Бобр, а что там? – он кивнул теперь уже в верную сторону Рыжего Леса. – Если ты… – он осекся, – ну, если ты там мимо проходил, может, расскажешь чего? – он выжидающе уставился на Бобра.
Бобр громко расхохотался. Новички дрогнули, переглянулись, руки нервно легли на оружие.
– Мимо проходил! – воскликнул Егор.
Его хохот был неестественным, механическим.
Молоко и Гара с ужасом прислушивались к слишком громкому для этой враждебной территории ночному смеху.
– Бобр, тише! – попросил его Молоко, всех собак сюда притащишь.
Егор смолк так же внезапно, как и расхохотался. Перед глазами вновь всплыла картина побоища. Груды горящего металла стояли, пожираемые разнузданными аномалиями, неестественно вздернутые в воздух вращающиеся многотонные машины, десятки поднятых мертвецов с пулевыми отверстиями в голове в танкистской форме, другие – тяжеловооруженные, закованные в броню, зомбированные, построенные в квадрат десятки снующих вдалеке кровососов, бюреры, пожирающие человечину и бросающие злобные взгляды по сторонам из-под перепачканных кровью морд. Черный столб дыма севернее, статные, не похожие на других контролеров Зоны, контролеры в середине этого ада. Короли и генералы сражения. Мимо проходил!
– Не придут сюда никакие псы, никто не придет, – глухо сказал он, – и вы не дойдете. И мне пора.
Вдруг Бобру стали неинтересны эти два человека, и костер показался каким-то чужим и далеким, не хотелось больше сидеть рядом с ним.
– Спасибо за хлеб, за соль.
Бобр встал, выпрямился и, перешагнув через бревно, подобрав на ходу за лямку свой рюкзак, направился в сторону Темной Долины.
– Куда ты? – воскликнул Молоко. – Бобр, стой! Бобр!
Но фигура сталкера уже растворилась в темноте, властвовавшей сразу через несколько метров от костра.
– Ну что ты наделал? – воскликнул он, обращаясь к другу. – Кто тебя за язык тянул? А? Не видишь, человек не в себе, а ты, дурак, лезешь к нему. Куда ему теперь ночью, без оружия? – Молоко подпрыгнул, сделал несколько шагов в сторону, куда ушел Бобр, и крикнул негромко, но достаточно сильно, чтобы можно было расслышать человеку с нескольких десятков метров. – Бобр, пистолетик хоть возьми, пропадешь!
Минуту он стоял, вслушиваясь в тишину.
– Пропадет, елки-моталки, сгинет мужик! Каким чудом сюда пришел, и то… Эх ты! – он с укором и гневом посмотрел на Гару.
Тот, понимая свою вину опустил голову и молчал.
– Ну, это… Молоко, не шуми, я ж нечаянно, просто хотелось узнать… – оправдывался он, понимая, что сделал одну из первых глупостей всех новичков.
– Узнать ему хотелось, – передразнил его Молоко, испепеляя напарника взглядом.
Оба замолчали, понимая трагичность произошедшего. О сталкере теперь напоминала лишь алюминиевая кружка с остывшими остатками чая да несколько оставленных им, слегка помятых консервов на бревнышке, оставшихся нетронутыми. Воцарилась тишина, прерываемая слабым потрескиванием костерка и жутковатыми для них ночными звуками Зоны. Просидев с десяток минут в безмолвии, сталкеры распределили дежурство на оставшееся время, и Гара лег спать. Молоко же, нервно поглаживая АК, дежурил спиной к костру, лицом в ту сторону, куда ушел Бобр, иногда оглядываясь назад, но больше полагаясь на слух и чутье, с надеждой вслушиваясь в ночные шорохи, которые хоть как-то походили на шаги человека.
20. Долг
Спустя неделю после ошеломительного разгрома введенных в Зону сил группировка «Долг» вновь начала пополняться рядами новобранцев, желающих остановить «заразу Зоны». Парализованная на некоторое время и обескровленная организация возобновила агитацию по всем рупорам Ростка. Кроме того, внешние заградительные силы не остались безучастными к своим братьям по оружию и выделили пару десятков военных для перекрытия дыр в патрулях Долга. На Ростке то там, то здесь сновали военные в камуфляже, злобно зыркавшие на потрепанных нелегалов, коими они презрительно называли сталкеров. Сталкерам же, конечно, такое соседство было совсем не по нутру. Если бы не тот факт, что именно сталкеры нашли мутанта и прокладывали дорогу долговцам, равно как и сгинули с ними на колонии тушканов. Военные бы на дух не перенесли соседство криминальных элементов на одной с ними территории.
Официально посторонних людей в Зоне нет. Есть только научные лаборатории, военные и полуофициальная лояльная военным группировка Долг, направленная на устранение криминальных элементов, охрану научных объектов и прочего завезенного в Зону хлама, охранять который не могли регулярные войска.
Нередко солдаты стреляли в спины сталкеров, вызывая ответный огонь. Несколько раз в самом начале роста заградительных сил даже организовывались карательные экспедиции на полкилометра или чуть более внутрь Зоны с целью уничтожения баз нелегалов, как и самих их обитателей. Но солдатики, умеющие стрелять в ростовые мишени из разных положений, делать перекаты, прикрывать друг другу спины, метко кидать гранаты, все равно не могли сравниться с матерыми сталкерюгами, если находили таких. Нередко пара сработанных сталкеров надолго задерживала солдатиков в положении мордой в землю либо оставляла лежать их там насовсем. Тут уже зависело от самих солдат, если их офицер оказывался упрямым сукиным сыном и не оставлял выбора ни солдатам, ни сталкерам, такая экспедиция, как правило, становилась последней для них, поскольку, как только ПДА приносило известие о гибели сталкера, ближайшие окрестности наполнялись отнюдь не добрыми стрелками, и иногда месть нелегалов доходила даже до зачистки тогда еще слабых блокпостов.
Но со временем, когда военные поняли, что нелегалов не искоренить, а поток артефактов восполнять больше некому, да еще получив пару раз по шапке и по погонам за потерю как в личном составе, так и добровольных неофициальных сотрудников НИИ, коими после смерти называли в бумагах некоторых сталкеров, вояки угомонились. Они стали закрывать глаза на усталых, шрамированных людей, в битом кислотами, подпаленном обмундировании, показывавших сомнительные бумаги и несущих за плечами рюкзаки, содержимое которых, согласно документам, принадлежало все тем же НИИ. Они даже стали (конечно, за очень неусловное вознаграждение) подсказывать незаминированные тропы, графики смен и благоприятные маршруты тем сталкерам, у которых не было подходящих бумаг. В целом жизнь у периметра закипела, но все же выстрелы со стороны забора по движущимся внутрь периметра людям не исключались.
Долг же теперь со своей стороны сделал беспрецедентный шаг для нелегалов. Опасаясь, что неизвестный мутант, разобравшись с основными силами, двинет на Росток, Воронин объявил о всеобщей демобилизации, согласно которой все сталкеры на Ростке живут и харчатся за счет Долга, получают боеприпасы при необходимости, но не имеют права покидать территорию Ростка, иначе такое поведение расценивается как дезертирство, что чревато осложнениями для нелегала. Пришедшие на Росток сталкеры, попав под такое определение, роптали, срочно скидывали предупреждения на ПДА своим товарищам, но часть сталкеров, вдруг неуютно почувствовавшая себя вблизи от невероятного мутанта, сама пошла на Росток, другая же часть, полагая, что Долгу пришел конец и поделом, а потому от Ростка надо держаться подальше, разошлась по схронам и к Кордонам. Деревня новичков оказалась переполнена ветеранами Зоны, которые здорово проредили бездонные запасы Сидоровича в водке и провизии.
День шел за днем, никакого движения со стороны неприступного Рыжего Леса не было. Робкие патрули, весь день прикрывавшие друг другу спину и, не отрываясь, глядевшие в бинокль на кромку леса, не докладывали ровным счетом ничего, за исключением появления отдельных сталкеров, пытавшихся поживиться оружием, гаджетами или еще чем на поле сражения, а заодно посмотреть на уже увядающие невиданные аномалии, все медленнее и ниже крутившие стальные машины. Погибших солдат практически не было среди останков кровососов, псевдогигантов и снорков, кроме того, бо́льшая их часть ушла вслед за контролерами в сторону ЧАЭС, оставив страшные мысли о возможной встрече с ними в будущем.
Постепенно сталкеры сначала под особым разрешением начали расходиться с Ростка, затем Долг, организовав систему оповещений, на случай активности мутанта снял со сталкеров положение о невыходе с Ростка, дополнительно установив несколько десятков крупнокалиберных пулеметов на крышах зданий и ДОТах.
Воронин, доведенный до предела сложившуюся ситуацию, одновременно надеясь, что у него будет время восстановить как моральных дух Долга, так и его состав, вместе с тем увеличив количество, огневую мощь и выучку состава, вместе с новым помощником копошился по делам сталкеров, выискивая ниточку, которая могла бы подсказать, с чем они имеют дело. Изначально его предположение о чистокровном мутанте было смело отвержено Янтарем, засыпавшим его кучей бесспорных доводов и примеров. Совместно с учеными проверенными людьми был сделан вывод о человеческом участии в событиях, причем, скорее всего, надо искать сталкеров со слишком насыщенным прошлым, часто ходившим и возвращавшихся из глубокой Зоны. Лесник отметался сам собой, поскольку его алиби подтвердили сразу два первых человека Янтаря.
– Глеб Борисович был болен и был у нас на лечении. Вот его медицинская карта, результаты обследований и анализы, – говорил высокий лобастый очкарик, безапелляционно глядя Воронину в глаза.
– Хорошо, хорошо, – отвернувшись и поморщившись так, словно ему под нос сунули эти самые анализы, ответил Воронин.
Таким образом, из целой кучи легендарных сталкеров Зоны было выбрано всего восемь подозрительных персон, поведение и знания которых и ранее вызывали у Воронина подозрения, а теперь только несколько фактов сдерживало его от того, чтобы объявить их вне закона и назначить награду за их головы. Двое из них были за периметром и под напором Воронина ему даже дали понять, на кого теперь работают эти люди, что автоматически отметало их из списка. Еще двое были в особой психиатрической лечебнице, специально построенной для выходцев из Зоны, и они находились и до сих пор находятся там под ежечасным контролем лечащих врачей. Еще двое погибли ранее, и нашлись свидетели, видевшие их трупы и принесшие ПДА. Причем данные сети и данные свидетелей были проверены, все сходилось: действительно, сталкеры погибли в присутствии свидетелей. Еще двое, как ни странно, на период событий находились непосредственно на Ростке, и после событий, согласно введенному положению, просиживали свои задницы в баре «Сто рентген». Остальные легенды Зоны уже были многократно мертвы и бесполезны для дознания.
Бессильно скрипнув костяшками кулаков, осознав ситуацию, генерал устало откинулся на спинку кресла. Теперь он находился в своем кабинете. Потертое сукно серого стола с пятнами ожогов от сигарет и потертостями от рук генерала ровно и спокойно отражало свет нескольких ламп. В камине, который приказал растопить Воронин, потрескивали дрова, чучела же мутантов, ранее украшавших стены кабинета, он приказал вынести, вместо них вывесив образцы новейших моделей оружия. Он не хотел видеть чучела – ему казалось, они скалились и ухмылялись, глядя на его бесплодные попытки раскусить их тайну. Деревянный пол, покрытый короткошерстным ковром, гасил звуки шагов топающего по нему время от времени генерала, по своему обыкновению в раздумьях державшего руки в замке за спиной.
Принесли чай в термосе. Булькнув стакан горячего крепкого напитка, Воронин, не ощущая его жара, прищурившись в пылающий камин, прихлебывал, не сдаваясь и продолжая раскручивать ситуацию. По всему получалось, что что-то они упустили, кто-то прошел сквозь пальцы, не оставив им зацепки. Это генерал чувствовал нутром, как лиса, сующая свой острый нос в мышиную норку, безошибочно определяет, есть ли там постоялец или нет. Воронин ждал. Рано или поздно Зона выкинет след, он же тоже не новичок и кое-что понимает в делах Зоны. Практически ничего не может утаиться здесь, если искать как следует. Обязательно где-то будет стрелка, указывающая направление следа, за ней другая, за ней следующая и так до самого логова мутанта, которое, возможно, будет неприступно для людей, но не для Воронина. Он найдет, он накажет, его не остановить. Мутант будет пойман и посажен в клетку, а затем он лично освежует его и проследит, чтобы чучело из него вышло правильным, точным и долговечным. Такой был мир генерала последние несколько дней.
В дверь постучали. Вошел вышедший за несколько минут до этого адъютант Шлепнев, на посеревшем от бессонных ночей лице которого читалось крайнее утомление, но все же прямо сейчас в валившихся и потухших глазах засветилась надежда.
– Товарищ генерал.
– Да.
– К вам сталкер. Говорит, что видел странное, я с ним переговорил. Похоже на зацепку.
Воронин через левое плечо метнул взгляд на помощника.
– Пусть войдет.
Адъютант развернулся и вышел. Через некоторое время в дверь снова постучали, и в кабинет испуганно вошел молодой человек, практически юноша небольшого роста, скомкав в руке, и оттого чувствуя себя еще более неловко, каштановый плащ. За ним вошел Шлепнев, но, получив от генерал знак, кивнул и вышел за дверь. Генерал стоял теперь, повернувшись правым боком к камину, лицом к вошедшему, и его лицо, погруженное в сумрак и неверно подсвеченное живым огнем, было непроницаемо. Сталкер же, наоборот, обернувшись и увидев позади себя лишь закрытую дверь, вздрогнул и застыл на месте в ступоре, не находя слов для приветствия или начала беседы.
– Кто такой? – мигом оценив собеседника, спросил генерал.
Фраза прозвучала подобно сухому пистолетному выстрелу.
– Сталкер я, – просипел тот, но, поняв, что голос его предал, кашлянул и добавил: – Сталкер Гара. Пришел помочь Долгу… за вознаграждение, – петухом сорвался он, мгновенно смутившись и растерявшись от этого еще больше.
– За вознаграждение? – Воронин даже округлил глаза от неожиданности.
– Да, за вознаграждение! – внезапно с вызовом, вытянув подбородок, подтвердил тот.
Подобной дерзости в этом кабинете еще никогда не было. Генерал минуту смотрел на вошедшего. В прежние времена он бы, наверное, лично размял кулаки на таком выскочке либо отдал его ребятам, чтобы те без вознаграждения получили всю информацию, но теперь не раньше. «Черти что творится, – думал генерал. Совсем распоясались. Пришли как к барыге какому-то. Хотя от барыги информацию-то точно покупать пришлось бы втридорога. Хрен с ним», – решил Воронин.
– Говори. Но учти: если бред принес, отрабатывать будешь, – спокойно сказал Воронин и сел в кресло, оставив гостя стоять у двери.
Тот неловко повернулся в поисках и, сделав несколько шагов, уселся на стуле напротив Воронина. Тот аж выдохнул от неожиданности. «Сопля зеленая, только попробуй не то сообщить, я на тебе живого места не оставлю. На арену пойдешь», – мысленно пообещал ему генерал, сверля взглядом.
Гара, вытерев вспотевшие ладони о колени, дрожащим, но постепенно крепнувшим голосом начал:
– Мы недавно с напарником моим к Рыжему Лесу хотели пройти… ну, после этого… большого рейда…
Воронин с трудом сдержал вспыхнувшую в нем ярость. «Сотни ребят погибли от рук какой-то твари, а эти шакалить вышли, еще и вознаграждение требуют!» – несколько долгих секунд долговец сдерживал свои чувства. Гара, почувствовав неладное, сделал паузу, затем, поняв, что собеседник снова готов его слушать, продолжил.
– Но дойти-то не дошли. Там под Темной Долиной ночью вышел на нас шатун какой-то, но не шатун.
Воронин со скоростью пули оказался возле растерявшегося сталкера, буквально за шиворот схватив его и ткнув носом в разложенную на столе карту.
– Координаты!
Гара возмущенно посмотрел на Воронина, впрочем, уже не пугаясь, с достоинством поправив взъерошенную одежонку и сориентировавшись, ткнул пальцем в место. Теперь они голова к голове стояли возле карты.
– Вот тут…
Получив согласный кивок, он продолжил:
– Вышел на костер ночью, без оружия, блаженный какой-то. Поговорили, чай пил, рассказывал кое-чего и ушел без оружия ночью.
Воронин, не мигая, смотрел на сталкера, силясь понять, издевается ли сталкер над ним или он, Воронин, чего-то не понимает.
– И что? Шатун вышел, шатун ушел, – спросил генерал, только теперь понимая, что шатуны-то, собственно, нормально не разговаривают или не разговаривают вовсе.
По крайней мере шатуна распознают через несколько минут разговора или раньше. Такие дубликаты ранее живого человека обладают очень короткой памятью, часто заговариваются и без жалости расстреливаются сталкерами.
– Я же говорю, не шатун, а блаженный, что ли… – повторил Гара, облизывая губы. – Разговаривает как полагается, шутит, понимает все, помнит. Только вот ночью он видит и без оружия ходит и ПДА… и это … водку пить не смог.
– Что? – заорал генерал.
На его крик в комнату ввалились два долговца – здоровые детины с громами в руках, мгновенно взяв на прицел сталкера и настороженно зыркая по сторонам. Еще через секунду в кабинет запрыгнул адъютант с пистолетом на изготовке и выжидающе уставился на командира.
– Что? – теперь уже тише и зловеще переспросил генерал. – Почему не расстреляли?
Один из первых признаков людей, пораженных Зоной, – это невозможность пить спиртосодержащие продукты. Ни излом, ни контролер, ни подвиды контролера, в которые иногда превращаются потерявшиеся в Зоне люди, не способны добровольно пригубить водки. Это был первый признак внутренних изменений человека.
– Так это… – растерялся от неожиданности сталкер, – мы же думали, что человек это, просто … опаленный… ну это… трехнутый.
Воронин нервно сел в кресло.
– Кто был второй?
– Напарник мой, Молоко. Он со мной до блокпоста пошел, а дальше на Свалку, потом к Сидоровичу, а я вот подумал и решил, что, наверное, ценная информация-то. Потому что тот блаженный вроде про побоище знает что-то, да еще и это, умер он вроде как месяц назад, а тут, ну, вот пятнадцатого, мы его живым увидели. Молоко же и признал его.
– Кто-о-о? – вновь вскочив на ноги и оказавшись нос к носу со сталкером, уже совсем нехорошо прошипел генерал, выжигая его глазами, заставляя не только его, но и двух охранников и своего адъютанта, стоявших за Гарой, отступить на шаг назад, испытав приступ слабости в ногах. – Кто-о-о это бы-ы-ыл?
Свистящий шепот проник в самое нутро сталкера не хуже оклика контролера.
– Сталкер… Бобр… – пролепетал Гара, силясь держать себя в руках и не выбежать с криком из комнаты.
Воронин бросил взгляд на Шлепнева – тот все понял и испарился пробивать информацию.
– Значит так, Гара, – бросил долговец, вспомнив кличку сталкера, – информация стоящая. Посидишь со мной, расскажешь все в деталях. Хорошо расскажешь – будешь в порядке, плохо расскажешь… Что ж, будем считать, что плохо ты уже рассказал.
Два часа спустя перед Ворониным лежала пухлая папка с делом Бобра и тонкая с делом Молока. Тонкую папку Воронин отмел сразу же, папка Бобра все более и более увлекала его. Судя по потяжелевшим векам, по недоброму наливу глаз, картинка для Воронина складывалась. Строчки из собранного материала по делу Казмаутова Егора Александровича огненными буквами плясали в глазах Воронина.
…самостоятельно разделался с болотным кровососом… локация Карьер…
…в одиночку добыл голову излома параллельно с основным заданием… локация Янтарь…
… приобрел комбинезон «Сева»… локация Янтарь…
…вернулся из Рыжего Леса вместе с научным сотрудником В.С. Хмельницким… локация Рыжий Лес через Пустошь…
…Хмельницкий Валерий Степанович… старший научный сотрудник… госпитализирован в связи с поражением мозга… Казмаутов. Е.А. без симптомов поражения снят с наблюдения…
… 15.10.20.. года сталкер Бобр раздавлен в аномалии воронка, по данным ПДА…
…25.10.20.. года сталкер Бобр опознан сталкером Давыденко Михаилом Сергеевичем по прозвищу Молоко и Гараниным Степаном Александровичем по прозвищу Гара…
…первое нападение на блокпост Долга в районе Свалки 17.10.20.. года…
… обнаружен неизвестный мутант со свитой в комбинезоне «Сева», вооружен СВД 18.10.20.. года…
…разгром объединенных сил заградительного барьера 23.10.20.. года… выживших… три пилота…
Все эти данные и сопоставления наконец сложились в одну картину. Генерал почувствовал, что наконец-то встал ногами на твердую почву. Теперь перед ним лежала фотография улыбающегося сталкера в куртке новичка, непонятных штанах и грубых потрепанных берцах с АК через плечо, сделанная на чей-то ПДА на фоне электры. Воронин смаковал момент. Да, через пару минут он даст команду своим солдатам и ищейкам, вывесит награду за голову Бобра, подключит наемников, бандитов, свободовцев, на каждом столбе будет висеть его фотография, каждый солдат будет знать эту сволочь в лицо. Но сейчас… сейчас Воронин откровенно наслаждался моментом открытия беспрецедентной охоты на новый вид. Да, сейчас он будет решать судьбу бывшего человека, а ныне объекта. Сладкий миг всевластия. Мощь всей возглавляемой им организации и сила имевшейся у него власти пойдет по следу. Вот он объект. Спи в своей берлоге, ничто не сможет противостоять Долгу, даже ты. Ты будешь уничтожен медленно и неотвратимо. Выхода нет и бежать тебе некуда. Дальше Зоны тебе не уйти, ты мутант и ты будешь в клетке!
