Kitabı oku: «Непоседливое счастье Тёмного лорда», sayfa 2
Глава 3
Утро встретило меня звоном бьющейся посуды, яростным рычанием, от которого глаза распахнулись в ту же секунду, и запахом горелого. Накинув халат, я ринулась на спасение родной кухни от вандала, посягнувшего на её чистоту и целостность.
– Оставила на свою голову гостя дорогого, – ворчала, пробегая по коридору и распахивая дверь, но тут же закрыв её снова.
И причина была вовсе не в клубах дыма, хотя, в них, конечно, тоже, а в самом мужчине, который разгуливал по моей квартире в одних штанах. До этого момента я была уверена, что смутить меня практически невозможно… Оказалось, что возможно и ещё как.
«Ну же, Ритка, там твою кухню разбирают по тарелочкам, вернее, разбивают, а ты тут стоишь, слюни пускаешь, румянцем заливаешься, – прислонившись спиной к двери, ворчала на себя. – Ну, и что такого там увидела? Торс, как торс. Да, мощный, да, рельефный… Но этот самый торс, вот в эту самую минуту громит любимую кухню».
Мысленно отругав себя, что, между прочим, подействовало отрезвляюще, выветрив романтические видения мгновенно, поскольку практичность была у меня в крови, как любила говорить Машка, я решительно шагнула в кухню, одёрнув халат пониже и запахнув поплотнее.
– Сдаётся мне, ты тут обжился по полной, – произнесла, устремившись к окну, по пути прихватив висящую на стуле рубашку и швырнув её мужчине, – посуду бьёшь, кухню чуть не спалил.
– Я немного проголодался, – кашлянув, уведомил тот меня.
– Ну да, ну да, и, видимо, поэтому решил, что запах горелого будет отличным дополнением к твоему завтраку, – распахнув окно настежь, отчего дышать сразу стало легче, не успокаивалась я, глядя на мою курицу, купленную к празднику, что ещё не так давно ждала своего часа в морозилке, а теперь лежала на странном приспособлении из металлических прутьев, в котором я с трудом узнала подставку для чашек, и капала жиром и водой прямо на газовую плиту, создавая неповторимую гамму запахов и спецэффектов в виде дыма.
– Я ждал, пока ты проснёшься, – сложив руки на груди, попеняли мне, окинув недовольным взглядом и задержавшись на ногах, отчего захотелось одёрнуть коротенький халатик ещё сильнее, – причём, о-очень долго ждал. И чтобы не умереть с голоду, пришлось положиться на мужскую смекалку и…
– И уничтожить мою кухню, – перебила его.
– Почему сразу уничтожить? Это наглая клевета. Подумаешь, разбил пару тарелок, и то из-за того, что здесь не развернуться, а они стояли на самом краю. А в остальном…
– Ладно, я всё поняла, – снова перебила его, чувствуя нарастающее раздражение из-за того, что в мою размеренную жизнь вклинились без разрешения, да ещё устроили такое. Хотя, не выгонять же его, в самом-то деле? Ведь кроме Джея, помочь мне разобраться с тайной рождения никто не сможет. Вздохнув, окончательно это осознав, я вновь обратилась к мужчине. – Блинчики любишь?
– Сейчас я люблю всё, что более-менее пригодно для пищи, – обрадовали меня.
– Вот и славно, – кивнула, убирая бедную курицу с газовой плиты, на которой мужская смекалка одного конкретного индивидуума дала сбой, решив заняться ею позднее – разморозить нормально, обрезать горелые кусочки и приготовить… рагу, например, или суп на обед. По-хорошему, её бы следовало выбросить, но продуктами разбрасываться я не привыкла, а значит – будем реанимировать.
Вымыв плиту, под недовольное сопение мужчины и нетерпеливое урчание его желудка, я принялась за готовку, напевая под нос весёлую песенку. Замесив быстро тесто, взбивая его венчиком, из-за чего блинчики получались нежными и буквально таяли во рту, я достала сковороду и принялась за жарку, складывая на тарелку румяные и тонкие кругляши, похожие на солнышки из детских рисунков.
Один раз Анджей пытался нагло умыкнуть результат моего труда, но его манёвр был разгадан и предотвращён звонким шлепком по руке. Вчерашней ошибки я повторять не собиралась, чтобы снова не остаться голодной, и теперь уверенно следовала намеченному плану.
Не знаю почему, но в его присутствии я чувствовала себя вполне комфортно, будто мы были знакомы уже много лет и находились в хороших дружеских отношениях. Странное ощущение, причём, совершенно мне не свойственное, поскольку обычно я долго присматривалась к людям, прежде чем впустить в свою жизнь. В этом же случае прошло всего-то меньше суток, а я уже разгуливаю в его присутствии в домашнем халате, как ни в чём не бывало напевая навязчивую песенку, услышанную вчера в машине скорой помощи.
Может, всё дело в том, что именно он находился рядом с моим отцом все эти годы? Что вместо меня видел его улыбку, слышал его голос…
– Каким он был? – вымывая чашку из-под теста, спросила я, краем глаза заметив, как ловкие пальцы с невероятной скоростью стащили с тарелки верхний блинчик. Детский сад, да и только. Неужели мужчины настолько зависимы от еды? Или у Анджея просто стресс из-за того, что его вырвали из привычной среды?
– Сильным магом, решительным, верным своему слову, надёжным боевым товарищем, способным при необходимости крепким словцом и личным примером вселить уверенность в собственных силах, – Джей задумчиво улыбнулся, видимо вспомнив случай, когда пришлось ощутить силу этого крепкого словца на себе лично. – Короче говоря – он был правильным мужиком, и мне несказанно повезло, что судьба преподнесла возможность стать его учеником. Жаль только, что теперь его с нами нет.
– Со мной его, в общем-то, никогда и не было, – с горечью усмехнулась я.
– Значит, была причина, очень весомая причина, для такого поступка, поверь, – вступился за своего наставника Джей.
Но разве этим можно было успокоить моё сердце, которое ждало чуда на протяжении целых двадцати лет? Уж точно нет.
Приготовив чай, я поставила, наконец, тарелку с блинчиками на стол, и тут уже мой гость, дорвавшись до еды, показал, насколько мужчина может быть ненасытным. Наблюдая, с какой скоростью уменьшается стопка румяных вкусняшек, я поторопилась отложить себе на отдельную тарелку несколько штук, чтобы не повторился ночной сценарий. И правильно сделала, ведь пока я лакомилась первым, он разделался со всеми своими.
– Вкусно, – откинувшись на облюбованное кресло, констатировал Джей. – Спасибо!
– Пожалуйста, – неспешно доедая свой завтрак, ответила я, раздумывая над тем, что делать дальше, но не успела озвучить свой вопрос, как мужчина на него уже ответил.
– Я долго думал, перебирал возможные варианты решения нашей проблемы, как с медальоном, так и с возвращением домой… Скажи, а в вашем мире, случайно, нет людей отличающихся от других, например, прорицателей, знахарей или ведьм? Даже здесь, вероятнее всего, у кого-то могут пробиваться ростки силы. И именно такие люди должны знать, где в земной коре находятся разломы, сквозь которые просачивается магия, способная нам помочь. По крайней мере, я на это очень надеюсь. Если мы найдем кого-то из них…
– То что? – так и не дождавшись продолжения, уточнила я.
– Не знаю, если честно, – нахмурился тот, – но главное – найти, с остальным разберёмся позднее.
В голове царил полный кавардак от предложенных Джеем идей, казавшихся совершенно нелогичными. Какие-то прорицатели, ведьмы… Наукой до сих пор же не доказано наличие каких-либо сверхспособностей, хотя, временами появляются на экранах подобные личности, уверяющие, что они видящие, знающие и прочее, и прочее. Но ведь о существовании других миров тоже не кричат на каждом углу.
– Есть у меня на примете одна милая старушка, – прервав затянувшееся молчание, произнесла я, – вот у неё как раз попробуем узнать и о силе, и о разломах.
Если, конечно, она нас не спустит с лестницы за подобные вопросы, или не вызовет крепких ребят в белых халатах, что тоже возможно. Но, как говорится, не попробовав – не узнаем.
Забежав в спальню, я переоделась в любимые джинсы и свитер, после чего заглянула в ванную, чтобы взять носки и мельком посмотрела на себя в зеркало. Ма-а-ма дорогая! Ну, что могу сказать? Вороны бы передрались за то чудо гнездового искусства, что было у меня сейчас на голове. А ведь я сегодня не только не расчёсывалась, но даже не умывалась, не говоря уже о чистке зубов. Мда-а, у каждого стресс сказывается по-своему. Джей вон метёт со стола всё подряд, будто его год не кормили, а я… эх…
Исправив досадное упущение в считанные минуты, я вышла из ванной, поймав на себе оценивающий мужской взгляд, пробежавшийся с головы до ног.
– Лучше молчи, – опередила гостя, когда тот открыл рот, чтобы что-то сказать.
– Ладно, – пожал тот плечами, покладисто согласившись, чем несказанно меня удивил, но удивление длилось недолго. – Хотя, я всё же скажу. У тебя глаза твоего отца, и ты так же, как он, хмуришь брови. А ещё тебе очень идёт эта причёска… Кхм, та, конечно, была тоже ничего, – на мужских губах заиграла хитрая улыбка, глядя на которую, мне захотелось запустить в её обладателя чем-нибудь потяжелее, – но эта всё же лучше.
Не знаю, что отразилось в тот момент на моём лице, но Джей благоразумно отступил в сторону, пропуская меня вперёд. Жаль, вот этот зонтик, лежащий на полочке, подошёл бы для моей задумки как нельзя кстати. Но благоприятный момент для мести был упущен. А может, и нет. Посмотрим.
Подъезд встретил нас привычными звуками, что были свойственны нашему дому в выходные дни – на третьем гудел пылесос, со второго слышались вопли пятилетних близнецов, устроивших очередное сражение с утра пораньше. С пятого раздавались заунывные звуки скрипки, устранить которые у нервных соседей так и не получилось, несмотря на жалобу участковому, поскольку временные ограничения по шуму не нарушались, и скрипка начинала играть ровно в десять утра, как по расписанию. Пришлось слабонервным и тем, кто в выходные любит поспать подольше, обзаводиться берушами, по-другому бороться с выдающимися талантами нашего подъезда оказалось бесполезно.
– Как вы здесь живёте? – поморщился Джей.
– Нормально живём, – отмахнулась я, топая по ступеням вниз, – привыкли уже. Дом старый, панельный, поэтому звукоизоляции никакой. Зато точно знаешь, что поблизости живут исключительно приличные люди.
– Я бы даже ради этого не стал здесь жить, – усмехнулся мужчина.
– Стал бы, если бы не было выбора, как у меня, – от этих слов усмешка тут же сползла с его лица. То-то же, а то умничает идёт. – Кстати, – вдруг вспомнила я одну странность, о которой забыла спросить, – как ты сюда вошёл ночью? Я же закрылась.
– Сначала, когда дёрнул первый раз, да, было закрыто, но потом что-то вдруг запищало, и дверь приоткрылась.
Вот же, ёлки-зелёные, всё-таки кто-то поспособствовал. Знать бы ещё кто.
На первом этаже у неприметной двери я остановилась в нерешительности, раздумывая, с чего бы начать разговор и как бы подвести к интересующей нас теме. Но додумать мне не дали, поскольку мгновение спустя щёлкнул замок, и в появившуюся щель выглянула Анна Павловна собственной недовольной персоной.
– Ну, наконец-то, явились не запылились, – проворчала она, распахивая дверь шире, – долго же вы собирались. Заходите уже, чего топчетесь, словно мимо проходили. Ко мне же шли?
– Д-да, – смутилась я. – А вы откуда знаете?
– Откуда-откуда, – продолжала ворчать старушка, – оттуда.
Указующий перст был направлен строго вверх, поди теперь, разбери, что бы это значило. Старушки, они ведь такие, могут указать как на соседа сверху, так и на саму небесную канцелярию, а могу просто перепутать палец, посылая тебя в далёкое пешее путешествие. И ведь все три варианта имеют место быть.
Переступая порог, я ожидала увидеть стандартную квартиру пожилой женщины, со старинным абажуром под потолком, буфетом прошлого века у стены и кучей мисок в коридоре для её любимых собак, но вместо этого оказалась в современной двушке, с дорогим ремонтом и корпусной мебелью, подсвеченной светодиодными лентами. Интересно, чем ещё нас удивит Анна Павловна, оказавшаяся прямо-таки неисчерпаемым кладезем неожиданностей?
– Долго будете стоять, рты разевать, избу студить? Тьфу ты, квартиру. Считаю до трёх… – От такого приглашения отказываться было бы глупо, даже без уточнения того, что же случится по истечении выделенного времени, почему-то казалось, что ничего хорошего, поэтому на слове «один» мы уже стояли в дверях кухни, с опаской поглядывая на хозяйку. – Вот и ладненько, вот и умнички, давно бы так. Чаю хотите? Ночью пекла плюшки, пока вас ждала. Удались на славу.
– Нет, спасибо, мы только что позавтракали, – покачала головой.
– Да, если можно, – вопреки моим ожиданиям прилетело от Анджея, – и плюшки, и чай.
А я ведь была уверена, что накормила гостя дорогого от души. Видимо, недокормила.
– Как скажешь, милок, – засуетилась та, выставляя на стол самовар, чашки и те самые ватрушки.
– А ты не лопнешь, милок? – подражая старушке, фыркнула я, снизив голос до шёпота, но всё равно получила от хозяйки укоризненный взгляд, говоривший о том, что проблем со слухом у неё нет. Мне бы помолчать, умнее бы казалась, но иногда язык срабатывает быстрее чем мозги. – Как в тебя вообще столько влезает?
– Не знаю, – смутившись, признался тот, – проваливается, словно в бездну, что ел, что не ел.
– Это вообще нормально? – решила уточнить, а то вдруг это отличительная черта всех представителей мужского пола. Если так, то прежде чем выходить замуж, нужно будет десять раз подумать: не прокормлю же.
– Ой, деточка, ты даже не представляешь, сколько в себя пихают те же культуристы. Я тут недавно смотрела передачу… – с воодушевлением заговорила Анна Павловна, но заметив наши хлопающие в растерянности глаза, тут же сменила тему. – Но это к нему не относится. Просто его организм сейчас пребывает в шоковом состоянии из-за утраты силы и пытается восполнить пустоту обычной энергией, ещё не понимая, что это бесполезно. Не переживай так за него. Ну, побегает в туалет, выведет излишки естественным путём и поймёт, что много есть – вредно. Тем более не в восемнадцатом веке, поди, живём, очередь в кустики занимать не надобно, – говоря всё это, она смотрела исключительно на меня, и в её глазах мелькали смешинки, а потом повернулась к навострившему уши Анджею. – Так что, милок, плюшек сколько положить?
– Я тут подумал, не надо плюшек, один чай будет в самый раз.
– Как скажешь, касатик, как скажешь.
– Анна Павловна, а вы откуда столько знаете о состоянии его организма? – подозрительно протянула я.
– Так вижу я всё это, – со вздохом пожала та плечами, – вы для меня как раскрытые книги, только успевай перелистывать страницы. А ещё… ещё я когда-то давным-давно сама была на его месте. Вот и вспомнились детали. Знаю, знаю, в такое сложно поверить, но придётся. И вообще, не торопи. Хорошая хозяйка должна сначала гостей накормить, напоить, а потом уже огорошивать обилием ценой информации. Возражения есть? Возражений нет.
А ведь я подозревала, что соседка не так проста, но чтобы настолько…
Глава 4
Пока старушка гремела чашками, я разглядывала обстановку на кухне, обдумывая следующие вопросы, роившиеся в голове растревоженными пчёлами, когда взгляд внезапно зацепился за странную картину с искажёнными лицами. Никогда не любила экспрессионизм, считая его чем-то ненормальным, но эти лица мне показались смутно знакомыми.
– Это же… – озарение вспыхнуло ярче молнии в грозовую ночь, заставив податься вперёд.
– Ах, да-да, те самые люди, с которыми ты появилась в этом мире, – небрежно отмахнувшись, подтвердила мою догадку Анна Павловна. – Опекунами их язык не поворачивается назвать. Сволочи – подходит больше.
– Зачем вы их нарисовали, да ещё в таком виде? – поморщилась я.
– Уважаемая леди их не рисовала, – опередив старушку, ответил Анджей, жадно попивая чай, – она их поймала во временную ловушку. Я прав?
– Умён! – с восхищением протянула Анна Павловна. – Да к тому же ещё и силён, и хорош собой. Эх, скинуть бы лет двести с плеч долой, я бы тогда…
– Сколько? – от озвученной цифры челюсть отвисла ниже некуда.
– Сколько-сколько, – проворчала она, – столько, сколько слышала. И вообще, тебя гораздо сильнее должен интересовать не мой возраст, а то, что произошло почти двадцать лет назад, в ту самую ночь, когда ты появилась в этом мире. Или не интересует?
– Интересует, – подобралась я, – очень.
– То-то же, – кивнула она, ставя рядом со мной чашку с чаем, – будешь пить, а я в это время рассказывать.
Пить не хотелось совершенно, но под внимательным взглядом старушки пришлось сделать глоток. Тут же в голове образовалась невероятная лёгкость, но сосредоточиться на этом странном ощущении мне не позволили, переключив внимание на другое.
– Я всегда любила собак, и они отвечали мне тем же, – начала свой неспешный рассказ старушка, – в тот поздний вечер я как обычно вышла из своей избы, чтобы покормить приблудных пёселей. Выли, паршивцы, как ненормальные, будто чуяли беду, подняв на уши всю округу. В те годы больших домов здесь не было и в помине, зато стояла деревенька со звучным названием «Дубки». И этих самых дубков здесь росло видимо-невидимо, целые дубравы. Вот в одной из них и полыхнуло так, что глазам больно стало. Другой бы на моём месте решил, что молния попала в землю, или ещё чего, но я быстро смекнула, что прибыли к нам гости заморские, из мира другого, поскольку когда-то сама таким же образом и перебралась сюда на ПМЖ, чтобы не выходить замуж за ведьмака, которого мне прочили в мужья всем кланом. Страшён был, зараза, что сам чёрт, вот и сдёрнула я из отчего дома, в поисках лучшей жизни туда, где меня бы точно не достали, лишь бы не видеть тех кривых зубов и бородавок на носу, прихватив с собой заодно и парочку семейных артефактов… – Анна Павловна замолчала, задумавшись о доле нелёгкой, но быстро опомнилась. – О чём это я?
– О гостях, – напомнила я заплетающимся языком, подперев ладошкой щёчку.
– Ах, да, – усмехнулась она, указав мне на чай, который я со вздохом отпила снова. – Решила я встретить гостей дорогих, расспросить о том, о сём, вот и вышла навстречу. Только мысли у них были темнее самой тёмной ночи без луны. Маленькую девочку, оказавшуюся при них, решили они сгубить, почувствовав, что не тяготеет над ними больше кровный обет, а золото да каменья драгоценные прибрать к рукам и жить припеваючи, без спиногрыза лордовского, как про себя называли ребёнка. Жалко мне стало дитя неразумное, жизни ещё не пожившее, вот и заманила я эту парочку в дом, а там и в ловушку поместила. Хотела тебя оставить при себе, обучить всему, что умею, вот только мать из меня никакая получилась. Ты плакала, а меня это злило неимоверно. Вот и пришлось поместить тебя в детский дом, но на каждый праздник я старалась собрать тебе кулёк с подарками – игрушки и конфеты, платьица нарядные.
– Первые подарки до меня так и не дошли: воспитатели решили, что другим они нужнее, а за последние пришлось хорошенько побороться, – пробормотала я, моргнув осоловевшим глазом, – но всё равно спасибо.
– Сочтёмся, деточка, вот как раз сегодня и сочтёмся, – улыбнулась она, и от этой улыбки мурашки побежали по спине, но очередной глоток чая убрал и эти неприятные последствия от нашего разговора, вновь вернув привычное расположение духа, основательно сдобренное каким-то снадобьем, добавленным в чай.
Джей, уткнувшись лицом в стол, уже вовсю посапывал, видя десятый сон, оставив меня один на один с уважаемой Анной Павловной, у которой, похоже, на мой счёт имелись свои планы. Жаль только, что в их пользе для меня лично я почему-то сильно сомневалась. Хотя, поживём – увидим.
Старушка вертелась по кухне как ужаленная, выставляя на стол какие-то подсвечники с чёрными свечами, насыпая в чашку разных трав из мешочков. Основным же элементом, заинтересовавшим меня куда больше, чем всё остальное, был острый кинжал, который бабуля, задумчиво повертев в руках, положила рядом со свечами.
– Сгубить нас решили, – тряхнув тяжёлой головой, в которой с трудом ворочались мысли, хохотнула я. – Так и знала, что с вами не всё чисто.
– С дуба что ли рухнула, девка? – поморщилась Анна Павловна. – Если бы я хотела тебя погубить, то не стала бы защищать от этих вон, кривомордых, – махнув рукой в сторону картины, произнесла обиженно старушка. – Мне от тебя другое надобно.
– Кровь? – не унималась я, выстраивая предположения заплетающимся языком.
– Я ж не упырь какой, – повеселела старушка, наблюдая за моими попытками подняться из-за стола.
– А что, есть и упыри? – встать не получалось, поскольку ноги не держали совершенно, пришлось просто откинуться на спинку стула в надежде, что это поможет немного сбавить начавшееся головокружение.
– Ой, деточка, кого только в этом мире нет, – отмахнулась соседка, – а в других и подавно. Сюда ж лезли все кому не лень, обогащали, так сказать, местный генофонд. Пока границы не закрыли. Хотя, твой вон ухажёр всё равно прорвался. Опустошился, правда, знатно, но хотя бы живой.
– А опоили вы нас зачем?
– Понимаешь, деточка, я прожила на этом свете немало лет и порядком подустала, – присев рядом, она заглянула мне в глаза, вернее, я так подумала, поскольку образ Анны Павловны раздваивался, и понять, куда именно она смотрит, было не так-то просто. – Да только во мне сил накопилось столько, что уйти просто так я не могу. А для передачи нужен тот, кто эту самую силу сможет принять, не навредив себе. Вот как ты, например. Так что, Маргарита, примешь мой дар, мою силу? Скажи – да, и все проблемы разрешаться сами собой.
– Нет, – замотала головой, – мне и так живётся неплохо.
– Неплохо – это ещё не хорошо, – нахмурившись, проворчала она. – Но хочешь того или нет, а принять всё равно придётся. Что я, зря, что ли, столько лет ждала, когда ты вырастешь? Тем более, тебе же всё равно нужно узнать о родителях? Ты искала такую возможность всю жизнь. А для этого необходимо перебраться в родной мир, а чтобы туда перебраться, нужно найти ведьмовское место силы, а без моего дара ты сделать этого не сможешь. Прими, не вредничай. Золото и каменья заберёшь свои с собой, – старушка бахнула на стол рюкзак и развязала завязки, демонстрируя содержимое, переливающееся всеми цветами радуги, – будешь жить со своим красавчиком припеваючи и горя не знать. Только прими мой дар. Ну же…
Слишком активно она расписывала прелести принятия силы, слишком желала избавиться от неё. И это настораживало всё сильнее. Хотя, с другой стороны, о родителях разузнать действительно хотелось. Да и читать людей как раскрытые книги не помешало бы тоже.
«Возьми, возьми… – всё настойчивее нашёптывало в голове, подтачивая уверенность в том, что чужого добра мне не нужно, – прими дар, скажи – да».
Перед глазами расплывалось, а дремота подступала всё сильнее, размывая грань между явью и сном, затуманивая разум, заставляя делать то, что в здравом уме я бы не сделала никогда…
Резкий телефонный звонок, раздавшийся возле уха, заставил приоткрыть глаза. Борясь с подступающей тошнотой, я коснулась экрана, принимая вызов.
– Слушаю.
– Макарова, ты где? – требовательный голос начальника мгновенно развеял остатки сна. – Уже начало десятого, а тебя всё нет. Выговор захотела?
– Нет, – сглотнув, ответила я, пытаясь сообразить, почему в субботний день мне звонит этот трудоголик.
– Выходные, судя по голосу, стороной не прошли, – ехидная усмешка, прорвалась сквозь тишину эфира, – ладно, даю отгул, поскольку, зная тебя, понятно: случилось что-то действительно серьёзное и крайне значимое, если ты в таком состоянии с утра пораньше. Но завтра чтобы была как штык, бодрая и свежая, с подробным докладом о том, чем занималась в последние дни. А то я же лопну от любопытства…
В этом был весь наш начальник. Эдуарт Валерьевич, из-за отсутствия личной жизни, очень интересовался жизнью своих подчинённых. До встречи с ним я не думала, что есть мужчины, которые любят сплетни больше, чем старушки на лавочке у подъезда. Оказывается, есть. Но эта его особенность не делала Эдуарда менее требовательным к своим сотрудникам. Он уходил последним с работы сам и ожидал неукоснительного выполнения производственного плана от других. Так что пахать мне завтра до полуночи, чтобы этот самый план нагнать. Отгул показателем послабления в нашем деле не является.
Кстати, а что, собственно, случилось? Почему я не помню, как прошли выходные? И где вообще я нахожусь?
Взгляд бездумно перемещался по чьей-то кухне, пока не остановился на картине с искажёнными лицами.
– Анна Павловна, – воскликнула я, вскакивая на ноги, но тут же со стоном снова падая на стул, а из туманной дымки воспоминаний выныривали всё новые и новые подробности произошедшего в этой квартире.
– Не кричи, – раздался с соседнего стула хриплый мужской голос, принадлежавший, при детальном рассмотрении, весьма помятому Анджею, на лице которого запечатлелся узор от рельефной клеёнки, расстеленной на столе, – голова раскалывается.
– Пить меньше надо, – скривилась я, но тут же себя одёрнула, поскольку находилась в таком же состоянии, как и он, а может, и ещё худшем.
– Так я же только чай, – насупился мужчина.
– Вот именно, что чай, – проворчала, поморщившись от усиливающейся головной боли, ожидая появления хозяйки, но Анна Павловна своим присутствием нас радовать не торопилась. – Зашли в гости, называется. Надеюсь, ничего противозаконного мы здесь не натворили? И что, интересно, она добавила в чай? Отчего вместо воспоминаний в голове одна каша, приправленная головной болью?
– Последнее, что я помню, это разговор про временную ловушку, – подумав, выдал мужчина.
– Я помню немного больше, – потёрла переносицу, пытаясь придать ясности мыслям. – О сокровищах и счастливой жизни с каким-то красавчиком, но общая картина произошедшего от этого чётче не становится.
Не знаю, сколько бы мы так перебирали в памяти события прошлых дней и строили предположения, если бы в углу на шкафу с раздражением не ухнула белая сова, взявшаяся неизвестно откуда. Вчера её здесь точно не было. Правда, в другие комнаты я не заглядывала и утверждать, наверняка, не берусь.
Ох, и страху я натерпелась, когда, нахохлившись и расправив крылья, та спикировала мне прямо в лицо. Но зато, отклоняясь с траектории полёта, я заметила на полу белый лист, свёрнутый пополам, который, похоже, упал со стола, а рядом с ним стоял тот самый рюкзак с сокровищами, который, по словам старушки, когда-то прибыл вместе со мной в этот мир.
Так-с, часть воспоминаний получили своё подтверждение, осталось разобраться, куда делась хозяйка, и можно уносить ноги. Разворачивая лист бумаги, под одобряющий клёкот совы, я очень надеялась, что это записка от Анны Павловны. И не ошиблась. Вот только содержание сообщало вовсе не о том, что старушка ушла в булочную.
«Не знаю, получится ли у нас провернуть задуманное, но лучше уточню здесь, на бумаге, чтобы потом не кусать локти. То, что вы ищете, ведьмы называют местом силы. Ближайшее к нам имеет чудное название «Медвежья гора». И не только из-за того, что по форме она напоминает спящего медведя, так что будьте осторожны, когда окажетесь там. С остальным разберётесь на месте. Пусть Боги хранят ваш путь!».
