Боже, как болит голова. Наверное, не стоило все же вчера так много пить. Да, конечно, большую часть вина выпила Лора, но я тоже приложила к его уничтожению немало усилий.
Пытаюсь перевернуться на другой бок и легонько постанываю от боли.
– Доброе утро, соня. Наконец-то ты проснулась, – с улыбкой произносит Лора. – Пей аспирин, и пойдем завтракать. Я приготовила самые не полезные в мире блинчики и сварила отменный кофе.
Она протягивает мне стакан и убегает на кухню. Я с трудом сажусь на кровати, чувствуя, как каждое движение сопровождается пульсацией в голове.
Как Лора умудряется так хорошо выглядеть после трех бутылок вина? Точно, ведьма. Я улыбаюсь своим мыслям и залпом выпиваю аспирин, молясь, чтобы муки наконец закончились.
– Софи, – кричит с кухни подруга, – если ты сейчас же не принесешь свою задницу на кухню, то тебе придется завтракать своим обычным дрянным кофе и овсянкой.
«А вот это уже серьезная угроза», – думаю я и смеясь отвечаю:
– Бегу… Ну, насколько это возможно.
Кофе просто восхитителен на вкус. И почему Марк не варит мне такой же по утрам?
Пока я жую третью порцию блинчиков с клубничным джемом, Лора укладывает волосы и красит губы красной помадой.
– Все, я готова, через час приедет такси, – говорит она, смотрясь в зеркало. Отражение ее явно радует. Как и меня. Кажется, я начинаю привыкать к ее новому имиджу.
– Ты так быстро уезжаешь? – тяну я. – Я думала, мы проведем немного больше времени вместе.
– У меня самолет, не забыла? И через несколько часов я уже буду наслаждаться тишиной и спокойствием, – подруга блаженно потягивается и смеется.
– Точно. Блин, это все вчерашнее вино, стирающее память, – улыбаюсь я. – Тебя проводить в аэропорт?
Лора обнимает меня за плечи:
– Конечно, нет, Софи. Я взрослая девочка и вполне доберусь сама.
Я пожимаю плечами и обнимаю подругу в ответ.
В другой комнате чересчур громко звонит мой телефон. Только бы не Марк и не мама. Оба станут читать мне нотации, а мне сейчас этого хочется меньше всего. Я закатываю глаза, глубоко вздыхаю и плетусь в спальню.
На экране незнакомый мне номер. Странно, кто может звонить в субботу в восемь утра?
– Алло, я вас слушаю, – произношу я.
– Доброе утро. Вы Софи? – нерешительно интересуется женский голос на том конце провода.
– Да. Что вы хотели?
– Мы с вами незнакомы. Меня зовут Виталина. Вита. И я не уверена, что правильно делаю, что звоню вам, но все же… – говорит собеседница и после небольшой паузы продолжает: – Я общалась с вашей мамой, но она только отмахнулась от меня и запретила мне звонить вам.
– Вита, верно? – и не дожидаясь ответа, продолжаю, стараясь скрыть негодование: – Простите, конечно, но что вы хотите? Надеюсь, это что-то важное для такого раннего звонка.
Она выдыхает:
– Да, Софи, это важно. Наверное. Во всяком случае, я думаю, что это важно. И для меня, и для вас.
Я закатываю глаза:
– Пожалуйста, ближе к делу.
Вита медлит несколько секунд, а затем мягко произносит:
– Софи… Ваш отец умер.
Несколько секунд я перевариваю услышанное, а затем разражаюсь громким смехом.
– Послушайте, – чуть успокоившись, говорю я, – мой отец умер почти двадцать пять лет назад, а Эд, – его имя болью отражается на моем лице, – мне не отец. Он просто жалкий бывший муж моей матери.
– Нет-нет, Софи, – тихо произносит Вита. – Я не знаю, вправе ли я рассказывать вам это… – она молчит, как будто собираясь с силами. – В общем, Глеб, точнее ваш отец, не умер двадцать пять лет назад, он умер вчера вечером – остановилось сердце.
Через мгновение, разрушая звенящую тишину, она всхлипывает и продолжает:
– Он просил меня связаться с вами, Софи. Можно сказать, что это было его последнее и, по сути, единственное желание… Это было нелегко, и я подключила всех своих знакомых, чтобы достать этот номер.
– Так, подождите, – резко произношу я, – мне кажется, вы что-то путаете. Мой отец погиб много лет назад, я это отчетливо помню. Да и кто вы вообще такая?
– Я его жена, – медленно говорит она. – Я понимаю, это все очень сложно, но он и ваша мать в прошлом расстались, а спустя два года мы с Глебом полюбили друг друга и сыграли свадьбу.
– Этого не может быть, – почти кричу я. – Я помню его похороны, я оплакивала его много лет. Да и мама… Мама не могла мне врать всю мою сознательную жизнь.
Или могла?
Резко в комнате становится нечем дышать. Я задыхаюсь… Неужели мама скрывала от меня правду столько лет? Неужели отец оставил меня? Как он мог? Как они могли? Я чувствую, что почти падаю в обморок и присаживаюсь на край кровати.
– Софи? – зовет меня голос из телефонной трубки. – С вами все хорошо?
Я собираюсь с силами, стараясь не дать слезам накрыть меня с головой, и холодно произношу:
– Да, все нормально. Я вам не верю, Вита. Не знаю, зачем вам все это нужно. Но это явно какая-то шутка.
Она вздыхает:
– Нет, дорогая, к сожалению, это не шутка. Я отправила вам по электронной почте кое-какие фотографии, может, они помогут понять происходящее, – слегка помедлив, она продолжает: – Похороны завтра в полдень. Надеюсь, вы приедете. Он бы этого хотел.
Я с шумом бросаю телефон о стену и сквозь слезы слышу, как разбивается стекло. Сползаю на пол, обнимаю себя руками и начинаю судорожно рыдать, не в силах остановиться.
– Софи, дорогая! Что произошло? Ты в порядке?
Голос Лоры кажется таким далеким. Я поднимаю глаза и качаю головой:
– Нет, не уверена.
– Расскажи мне, – тихо говорит она и опускается на пол рядом со мной.
– Я не знаю, Лори, – выдыхаю я, – кажется, это какая-то злая шутка, кто-то просто решил посмеяться надо мной.
Лора терпеливо ждет. Я перевожу дыхание, вытираю слезы рукой и продолжаю:
– Ты же знаешь, что мой родной отец умер, когда мне было пять?
– Да, знаю, милая, ты мне рассказывала, – мягко отвечает она.
– Так вот, – практически шепчу я, – сейчас мне звонила его жена. Не мама, а… другая. И уверяла, что он якобы умер вчера вечером от остановки сердца. Как такое может быть, Лори?
Лора задумчиво смотрит в сторону, потом поворачивается ко мне:
– Софи, тебе, конечно, сейчас непросто, но ты не думала, что… Ну, что может быть… – медлит она, – твоя мама…
– Я знаю, что ты хочешь сказать, – холодно говорю я. – Ты думаешь, что мама могла не рассказать мне правду, да?
Она молча кивает.
– Нет-нет, – почти кричу я, – я не могу в это поверить! Она не могла врать мне так долго! Да и зачем?
После минутного молчания я поворачиваюсь к подруге:
– Мне стоит ей позвонить?
– Думаю, да, – неуверенно отвечает она. – По крайней мере, ты должна знать правду.
Я киваю, поднимаю с пола телефон и набираю номер мамы на разбитом экране. Никогда еще гудки не казались такими долгими.
– Дорогая, – доносится бодрый голос мамы, – ты немного не вовремя, я гуляю по магазинам с подругой, помнишь, я рассказывала тебе про нее? Она недавно переехала, но мы уже успели подружиться, и она…
– Мама, – громко перебиваю ее я, – папа погиб двадцать пять лет назад?
– Что? – в ее голосе звучит изумление. – Конечно. Ты же знаешь. Мы были на его похоронах.
Я сжимаю телефон так крепко, что костяшки пальцев белеют.
– Скажи правду, – почти беззвучно прошу я.
– Софи, солнышко, ты плохо себя чувствуешь? – с несвойственной ей мягкостью лепечет мама. – С чего ты вообще начала сомневаться в этом?
Я уже не могу держать себя в руках:
– Твою мать, мама, скажи мне правду! – ору я в трубку, не обращая внимания на Лору, пытающуюся меня успокоить. – Он не умер, да? Он просто ушел? Бросил тебя с маленьким ребенком и ушел к другой женщине? Отвечай мне! Немедленно!
Я перевожу дыхание и слышу слабый вздох мамы на том конце провода.
– Да, Софи, он бросил нас, – отвечает она.
Я шумно выдыхаю, голова кружится. Мама продолжает что-то говорить, но я ее уже не слышу.
Как он мог? Мой самый любимый человек. Как он мог бросить меня и оставить одну с мамой и этим Эдом? Я не верю, просто не верю. Он всегда любил меня и был на моей стороне. Всегда защищал, даже от мамы. А тут ушел. Ушел и ни разу за двадцать пять лет не поинтересовался моей жизнью. Жизнью любимой дочери.
Я захлебываюсь от слез и почти не могу дышать. Обида и боль переполняют меня. Я так много лет оплакивала отца. Каждый миг: когда зубрила уроки, чтобы он мог мной гордиться; когда читала книги, которые, как мне казалось, ему бы тоже понравились; когда ела ужасный суп, который он так любил, и даже когда пряталась от пьяного отчима в нашей крохотной ванной, мечтая, чтобы отец пришел и забрал меня. Но он не пришел. Он предал меня. Он был не достоин ни одной моей слезинки. Лучше бы он действительно тогда погиб.
– Хочешь, я отменю поездку и побуду с тобой?
– Что? – растерянно произношу я, слыша голос Лоры, но совершенно не понимая смысла ее слов.
Лора обнимает меня и тихо повторяет:
– Я говорю, что могу отменить поездку и побыть с тобой, дорогая. Если хочешь.
– Нет, не нужно, – голос совсем не похож на мой. – У тебя тоже непростая ситуация, езжай к маме. А мне просто нужно немного поспать, и все наладится.
– Точно? – Лора не отводит от меня взгляда.
– Да, – киваю я неуверенно.
Лора пожимает плечами и торопливо начинает собираться. Я вытираю слезы и выхожу в коридор вслед за ней.
Боковым зрением в соседней комнате замечаю движение. Я медленно поворачиваю голову и застываю на месте от изумления.
Из кухни на меня смотрит светло-русая девочка лет пяти. Что за черт? Откуда она здесь? Может быть, мы забыли закрыть дверь?
– Лора, а мы закрывали дверь? – не отводя взгляда от девочки, спрашиваю я подругу.
– Конечно, Софи, – смеется она, – ты вчера раз восемь проверила, что она закрыта. А еще, что закрыты все окна и балконная дверь.
– Но… – поворачиваюсь я к Лоре с широко распахнутыми глазами и быстро перевожу взгляд обратно на кухню. Девочки нет. Я влетаю на кухню, осматриваясь по сторонам. Никого.
– Софи, – подруга стоит у меня за спиной, и в ее голосе чувствуется явное беспокойство, – может, мне все-таки остаться?
– Нет-нет, – торопливо заверяю я, – я буду в норме.
Лора медлит. Но в итоге целует меня на прощание и, обняв, кажется, чересчур крепко, исчезает за дверью.
Я без сил падаю на кровать. В голове сотни мыслей, и я никак за ними не успеваю.
Зачем мама столько лет врала мне? Хотела уберечь? Почему отец никогда не пытался появиться в моей жизни и только сейчас, после смерти, передал мне привет, больше похожий на насмешку? Интересно, у него есть дети? Мальчик? А может, чудесная розовощекая девочка с моими голубыми глазами? Он ее любил? Больше, чем меня?
Девочка… Откуда, черт возьми, девочка на моей кухне? Может, она потерялась и ей нужна помощь? Но как она туда попала и куда бесследно исчезла?
От количества вопросов и полного отсутствия ответов голова идет кругом.
«Дыши, Софи, дыши».
Я достаю из прикроватного шкафчика пару таблеток снотворного. Без него сейчас никак. Выпиваю и закрываю глаза.
Мне надо поспать. Может, это просто страшный сон? И после пробуждения все будет как прежде – Марк поцелует меня в макушку и приготовит традиционный кофе без кофеина, а мама расскажет про новый французский десерт. Через пару минут я проваливаюсь в сон, прекрасно понимая, что как прежде уже никогда не будет.
Он снова кричит. Я почти успеваю убежать, но он резко дергает за руку, и я падаю. «Куда это ты собралась, маленькая дрянь?» – спрашивает он. Я плачу. В дверях стоит мама вся в слезах. Он поворачивается к ней и кричит. Я бегу в ванную и дрожащими руками закрываю щеколду.
«София, мать твою! – слышу я голос отчима за дверью. — Если ты сейчас же не выйдешь, я разобью эту чертову дверь, и тебе не поздоровится, как и твоей матери».
Раздаются ужасные пугающие удары, крики, всхлипы. Нет, нет! Я закрываю уши руками так сильно, как только могу. Папочка, забери меня отсюда. Пожалуйста.
Я кричу и просыпаюсь в холодном поту. С трудом осознав, что нахожусь в своей квартире, сглатываю подступающий к горлу ком и закрываю глаза.
Мне не снились кошмары уже лет… двенадцать? Да, точно, они перестали преследовать меня после длительного похода по психологам и встречи с Марком. Именно он тогда спас меня. Именно он вытащил испуганную восемнадцатилетнюю девочку из пропасти.
Неужели вся эта ситуация с отцом так на меня повлияла? Почему сейчас? Лучше бы эта женщина, именующая себя его женой, вообще никогда не узнала мой номер телефона. Лучше бы я считала отца погибшим героем, а не трусливым предателем, который мог спасти меня, но не спас.
Я отчаянно трясу головой, стараясь выбросить все эти ужасные мысли, и беру телефон. Пятнадцать пропущенных от мамы и сообщение от нее же:
«Софи, детка, я знаю, ты сердишься на меня, что я не рассказала тебе правду. Но у меня были свои причины, я лишь пыталась защитить тебя. Позвони мне, пожалуйста, нам надо о многом поговорить».
Я почти читаю раскаяние в ее словах. Да, я сержусь на нее, очень. Да, у нее не хватило духа рассказать мне правду. Но, в конце концов, она не виновата, что отец сбежал.
Я глубоко вздыхаю. Нам надо будет спокойно все обсудить, но чуть позже. Я должна разобраться в себе, а только потом уже разбираться во всем этом дерьме, внезапно обрушившемся на мою жизнь.
Кручу телефон в руках. Странно. Ни одного сообщения или звонка от мужа. Господи, как же он мне сейчас нужен! Я бы, как и раньше, вывернула перед ним душу, а он, поглаживая по голове, успокоил мою боль. Может быть, позвонить ему?
Я по памяти набираю знакомый номер, но в последний момент отключаюсь. Нет, не стоит. Он на другом конце мира, у него важные переговоры, и ему не нужно отвлекаться на мои проблемы. Новая клиника значит для него очень много. Обсудим все, как только он вернется домой.
Я решаю, что бокал вина, а может даже и два, в моей ситуации будут совсем не лишними, и отправляюсь на кухню.
По пути вижу свое отражение в настенном зеркале. «Ну и вид у тебя, Софи». Вчерашние тренировочные штаны, футболка залита вином и слезами, глаза опухли, волосы спутались в непонятное гнездо. Да, хорошо все же, что Марк не видит меня такой.
Тяжело вздыхаю и открываю холодильник. С облегчением вижу, что после вчерашних посиделок с Лорой все же выжила одна бутылка новозеландского вина. И есть сыр. Прекрасный ужин страдающего человека.
Я наливаю вино в высокий бокал и делаю большой глоток спасительного напитка.
– А мама говорит, что пить в одиночку очень плохо.
Я, давясь вином, открываю глаза и с ужасом вижу девочку, сидящую за столом. Да, ту самую девочку с большими голубыми глазами.
Несколько раз закрываю и открываю глаза, но девочка никуда не исчезает. Она все там же, на моей кухне.
– Как ты сюда попала? – наконец спрашиваю я.
– Не знаю, – пожимает плечами она, – мне кажется, я всегда тут была.
Она осматривается по сторонам и добавляет, морща нос:
– А у вас тут миленько, но мне не нравится.
– И почему же?
– Как-то безжизненно, что ли, – пожимает плечами моя новая знакомая, – как в больнице. Там тоже все должно лежать строго на своих местах и медсестра ругает меня, если я что-то ставлю не туда.
Я внимательно осматриваю ребенка. На вид ей лет пять-шесть, не больше. Светло-русые волосы, большие выразительные глаза и платье безумно красивого темно-синего цвета. Цвета моря в шторм. Моего любимого цвета.
Я отбрасываю мысли о море и, подходя чуть ближе, спрашиваю:
– Как тебя зовут? И где твои родители?
Девочка резко встает, немного напугав меня, и со смущением протягивает мне руку.
– Прости, – говорит она, – с моей стороны было очень невежливо не представиться. Я Ника.
Я легко пожимаю ее руку, а она продолжает:
– Мама с папой уехали покупать мне новые книги, потому что все старые я уже прочитала.
Она широко улыбается, и я замечаю небольшой скол на переднем зубе.
– Так ты, значит, любишь читать, Ника? – осторожно спрашиваю я, отчаянно пытаясь понять, что делать дальше.
Ника усаживается за стол напротив меня и кивает:
– Да, я люблю читать. У меня дома много книг, но они не все мне нравятся. Некоторые слишком грустные и неинтересные.
– Не всегда книга бывает веселой и интересной, – машинально произношу я.
– Так же, как и жизнь? – спрашивает Ника.
– Что? – растерянно переспрашиваю я.
Ника теребит косичку с вплетенным в нее голубым бантом и деловито продолжает:
– Ну, жизнь тоже бывает разной, разве нет? Если человеку повезло, то у него интересная и веселая жизнь, он может делать что ему нравится. А если повезло меньше, то он всю жизнь грустит, как моя мама.
Она внимательно смотрит на меня и спрашивает:
– Вот у тебя веселая жизнь, Софи?
Я как завороженная смотрю на эту юную девочку и не могу подобрать слов.
– Ну, – бормочу я, – отчасти веселая, наверное.
– Это хорошо, – легко отвечает Ника.
Я делаю глоток вина и смотрю, как она проводит языком по зубам. Кажется, у меня в детстве тоже была такая привычка, и мама постоянно ругала меня за это.
– Подожди, – вдруг спрашиваю я. – А откуда ты знаешь мое имя?
– Я многое о тебе знаю, Софи.
Я не успеваю ответить, как она выходит из-за стола и продолжает:
– Ладно, я пойду поищу маму. Но скоро вернусь.
Ника выходит в коридор, я плетусь за ней, ничего не понимая.
– Пока, Софи! – машет она мне рукой около двери. – И проверь почту, ведь Вита прислала тебе фотографии отца.
Я поворачиваю голову в сторону ноутбука.
– Откуда ты знаешь? – спрашиваю я, но девочки уже нигде нет.
Несколько секунд я просто стою в коридоре, затем проверяю входную дверь. Закрыта.
Куда она делась? Не могла же она просто испариться? А была ли она вообще? Нет, ну это же не может быть плодом моего воспаленного воображения?
Я обхватываю голову руками и иду в спальню. Забираюсь под плед с головой и отчаянно пытаюсь понять, что вообще происходит. Я что, сошла с ума? Или это все еще сон?
Я больно щипаю себя за руку. Нет, я не сплю. Тогда это не поддается никакому объяснению.
Полчаса я отчаянно пытаюсь заснуть, но тщетно. В итоге, немного поразмыслив, решаю все же прочитать е-мейл, который прислала мне Вита, может, он что-то прояснит.
Открываю ноутбук и несмело листаю почту: сообщение от мамы, пара рабочих писем от Милы, вот – письмо от Виталины Романовой. Застываю. У этой женщины моя, а точнее, папина фамилия.
Тяжело вздыхая, собираюсь с силами и открываю сообщение.
«София, я очень рада, что ты все же решилась прочитать мое письмо. Я уверена, что отец тоже был бы рад. Он всегда любил тебя и желал тебе только счастья».
Ага, как же, именно поэтому он бросил нас.
«Ты, наверное, так мало помнишь отца, и я хочу рассказать о его жизни. Быть может, ты поймешь, что он совсем не ужасный человек. А просто человек, судьба которого сложилась так, как сложилась».
Я перечитываю последнее предложение несколько раз.
Как легко, оказывается, оправдать все на свете судьбой. Совершил подлость – это судьба такая, начал пить – снова судьба, бросил женщину с маленьким ребенком – тоже, конечно, судьба. То есть в том, что ты конченый урод, виноват не ты сам, а «просто судьба сложилась так, как сложилась». Замечательная отговорка.
Следующий час я читаю длинное письмо Виты и рассматриваю многочисленные фотографии: вот папа в школе с детьми (оказывается, он был учителем литературы); а тут он на рыбалке с друзьями держит в руках огромную рыбу. Папа в парке, папа пьет кофе, папа за рулем машины, и лишь на последней фотографии я заостряю внимание.
С экрана на меня смотрит счастливая семья. Папа улыбается и держит за руку красивую женщину невысокого роста, видимо Виту, а на его плечах сидит маленькая светловолосая девочка.
На мгновение мне кажется, что у него на плечах я, но это не так. Та девочка улыбается, она счастлива. А я в это время, наверное, в очередной раз сбегала из того жуткого места, которое мама называла домом.
Не замечаю, как слезы сами собой струятся по лицу. Я совсем не хотела плакать, мне не жаль его. Он заслужил это. Каким бы хорошим он ни был, он бросил меня, и этого не изменить.
Я закрываю ноутбук и плетусь на кухню. Стоит ли ехать на похороны? Эта мысль не дает мне покоя вот уже несколько часов, и я не знаю ответа.
Наконец, выпив чашку чая, я решаю, что никуда не поеду. Ведь, по сути, мой отец мертв уже много лет, и то, что его засыплют землей только завтра, ничего не меняет.
Надо написать Марку, что все в порядке, чтобы он не волновался за меня. Беру телефон. Как же сложно писать сообщение на разбитом вдребезги экране. «Марк, милый, я дома, у меня все хорошо», – быстро пишу я и замечаю пропущенный звонок от мамы. Странно, всего один. Но решаю не перезванивать. Не сегодня, мама. В конце концов, я ждала правду долгих двадцать пять лет, так что она вполне может подождать моего звонка пару дней.
Плетусь в спальню. Я совершенно разбита. События последних часов просто выбили меня из колеи. Завтра будет новый день, и завтра я верну свою жизнь на место. Во всяком случае, очень постараюсь.
Подхожу к книжному шкафу и тянусь к книге по психологии, но в итоге решаю перечитать с детства любимую мной книгу в старом переплете – «Волшебник Изумрудного города». Когда-то именно она помогала мне верить в чудеса и дарила спокойствие и надежду. Вдруг и сейчас это окажется ей под силу?
Я устраиваюсь на кровати и после нескольких страниц спокойно засыпаю с легкой улыбкой на губах.
Ücretsiz ön izlemeyi tamamladınız.