Kitabı oku: «Тени крылатых богов», sayfa 2
3
В конце этой тяжкой недели позвонили из налоговой, потребовали пачку дополнительной документации. Главбух, железная женщина, перед которой робел даже директор компании, сказала:
– Жанна, поезжай, и чтобы вопрос с налоговиками был закрыт завтра же! Не до них сейчас.
Делать нечего, на следующий день пришлось ехать на Хохловку. Как Жанна ни пыталась закончить дела в инспекции пораньше – из упомянутого учреждения она вышла вновь в сумерках. И увидела, как первый снег покрыл тонким слоем тротуар, как крупные снежинки медленно опускаются в свете фонарей.
В этот день на Хохловке было оживленно. В паб напротив налоговой входили люди, витрины магазинов украшали новогодней иллюминацией. «Почему Москва так спешит всегда напомнить о новогодних праздниках? Это, в конце концов, надоедает за месяц. Торговля. Все только для нее».
Жанна втайне гордилась своим умением противостоять всем этим маркетинговым уловкам. Она никогда не покупала ничего лишнего. Елку дома не ставила уже несколько лет. Украшала окна старыми гирляндами, вешала древнюю мишуру на шторы. В память о маме ставила на новогодний стол старинный серебряный подсвечник. И все.
Единственное, на что Жанна не жалела денег – это на средства для ухода за собой. Ну и на духи. Парфюм она использовала очень экономно, траты были небольшими.
Она шагала вниз по улице Забелина, рассматривала дома. Жанна любила смотреть на окна квартир. В зимних сумерках окна выглядят особенно уютно. Даже самый неказистый дом может украсить медово-желтый свет, льющийся из-за розовой занавески, например.
«Почему это очарование вечерних окон – только в старых домах и его нет у окон новостроек? В Марьино совсем не хочется заглядывать в окна однотипных коробок». Она размышляла об окнах и вдруг остановилась.
С серой стены дома на нее смотрел знакомый божок. То есть не смотрел, ноги и голова были повернуты в профиль, плечи – анфас.
Точно так, как на шпильке у воротника ее пальто. О которой она совсем забыла. Жанна подошла вплотную. Золотые крылья за спиной, голова хищной птицы. И никаких надписей или вывески. Жанна заглянула за угол. Обычный московский двор. На улице шумела жизнь, а здесь было безлюдно и тихо. Она уже хотела уйти, но мимо нее во двор въехало такси. Машина остановилась у крайнего подъезда. Из нее вышли девушка с мальчиком.
На мальчике был темно-синий бархатный плащ. На голове красовался островерхий колпак звездочета, украшенный серебряными звездами. Переговариваясь и смеясь, приехавшие подошли к подъезду, позвонили. Дверь открылась.
Пара скрылась в подъезде, такси уехало. Жанна пошла по двору. Зачем? Она сама не знала. У подъезда стоял квадратный темный камень. На нем было выбито: «Направо пойдешь – коня потеряешь, налево пойдешь – голову потеряешь, прямо пойдешь – в сказку попадешь». На двери висела табличка с цветными буквами: «Строго секретно! Королевство Магии!»
«Какой нелепый винегрет из русских сказок и Гарри Поттера, – усмехнулась Жанна. – Детский развлекательный центр, ясно». Дверь опять распахнулась.
Вышла стайка детей в маскарадных костюмах, в сопровождении взрослых. Они прощались с аниматором, облаченным в ростовой костюм лошади, но с огромной птичьей головой.
Гомонящие дети, ведомые родителями, пошли к припаркованным машинам. Лошадь с птичьей головой приветливо обратилась к Жанне.
– Добрый вечер! Вы пришли покормить грифона?
Жанна не сразу нашлась с ответом на такой вопрос.
– А вы грифон? – спросила она.
– Нет, что вы, – удивленно ответила лошадь, тряхнув роскошными белыми перьями. – Я же гиппогриф! Грифон сейчас спит. Нужно будет немного подождать, заходите, пожалуйста.
Жанне уже было скучно, она знать не знала, чем грифон отличается от этой лошади с орлиным клювом. Да это было ей и неинтересно.
– Нет, я не к грифону, – вежливо ответила она. – Всего доброго.
– Да я уже понял. Вижу, – помедлив, сказал аниматор.
Странные его слова и изменившийся тон удивили ее. Она встретилась взглядом с глазами в прорезях птичьей головы. Казалось, Гиппогриф внимательно изучает ее.
– Заходите, Филипп вас ждет, – сказал аниматор.
Жанне нужно было уйти. Это было самое правильное решение. Она так и хотела сделать. Потом, вспоминая этот вечер, она не могла объяснить самой себе, почему вошла в подъезд.
МОСКВА, ДОМ ЯКОВА РЕККА НА ПРЕЧИСТЕНКЕ, 1920 ГОД
Александр в последний раз обвел глазами гостиную. Кажется, он все продумал, ничего не упустил. Сердце ныло, и снова начался тот удушливый кашель, привязавшийся в подвалах Лубянки. Страшные полгода заключения. Александр запретил себе вспоминать о том времени. Но кашель не давал забыть…
За окнами шумела весенняя Пречистенка. Ликующая птичья свирель доносилась даже сквозь закрытые окна. Как было бы хорошо в эти апрельские дни поехать за город, к брату. Иоася особенно любила эти поездки.
И медовый месяц с женой они провели там, в поместье у Агафона. Иоася в белом летнем платье, с ажурным зонтиком, радующаяся каждому пустяку. Он катал ее на лодке по усадебному пруду. Они часами гуляли по полям и лесам, возвращались голодные, счастливые.
И смеялись. Сколько же они тогда смеялись! Над чем – сейчас и не вспомнить. Просто так. Куда все это ушло? Где та, наполненная светом, девушка с милой улыбкой? Вместо нее теперь – хмурая, всегда озабоченная женщина с вечно поджатыми губами. Постоянная ревность, подозрения и, в итоге, – ненависть. А рядом – маленький Саша. Сын все чаще льнет к матери, все больше отдаляется. Александр вздохнул.
Что проку думать о том, чего вернуть нельзя? Сейчас главное – срочно уехать. Взять жену с сыном и бежать из страны, которая стала злой мачехой. Именно это условие поставил Александру тот человек. Который решил все вопросы с НКВД, выкупил сына Карла Фаберже у большевиков. Бежать с пустыми руками, бросив все.
Взять только семью. Александр не знал, какую сумму заплатил Орден за его спасение. «Будут годы напряженной работы, мы все начнем с нуля. Я верну братьям то, что за меня заплатили. И обязательно вернусь в этот дом. Чтобы забрать свое».
Он поднял взгляд к потолку. Где-то там, над роскошной тяжелой люстрой, над панелями из карельской березы, было надежно спрятано его прошлое. Александр вспомнил вчерашнюю ночь. Как он упаковывал в саквояж ожерелья с изящными фермуарами, драгоценные кольца и броши. Все это были работы на заказ. Только заказчики их не получили. Кто-то бежал сразу после революции, кто-то погиб.
Он рассматривал пряжку из белой устричной эмали с золотом. Заказ Матильды Кшесинской. Где теперь прелестная маленькая танцовщица? Как и многие, скрылась за горизонтом. Растворилась в дыму огненного нового времени.
Он отложил пряжку. Взял и долго держал маленькую бонбоньерку из зеленого нефрита. Отец особенно любил этот камень, за гладкость и густой шпинатный цвет. А Александр – нет, он больше любил горный хрусталь.
Где сейчас отец? Письма приходили редко, с зимы их не было совсем. Александр вспомнил, как за неделю до декрета о национализации отца предупредили братья по Ордену. И поставщик Императорского Двора успел уехать в Ригу. И успел вывезти часть драгоценностей. Правда, и его поставили перед выбором. Или его дело, или семья.
Можно вывезти что-то одно. Карл Фаберже выбрал свое дело. Семья осталась в Москве. «Отец сделал правильный выбор. Мы сможем все возродить. Дело важнее всего. И Орден важнее семейных связей».
Он задумчиво гладил крышку бонбоньерки. Инкрустация на ней была необычной: изображение древнего ассирийского бога Нисроха. Золотые крылья за спиной, голова хищной птицы. Заказчик был неизвестен Александру, бонбоньерку делал отец.
Безделушка была довольно тяжелой, хотя и пустой внутри. Видно, заказчик был важным человеком, отец несколько раз повторил, что бонбоньерку нужно обязательно сохранить. Александр поместил ее под внутренней кожаной обивкой саквояжа, в специально сделанном кармане. Даже ощупывая внутренность сумки, невозможно было найти бонбоньерку.
С саквояжем в руках он поднялся на чердак дома. Сын Карла Фаберже опустил саквояж в заранее приготовленную нишу над перекрытиями. Доски сомкнулись так гладко, что Александр с трудом мог видеть место их сочленения над нишей.
Сейчас, стоя в своей гостиной, залитой весенним солнцем, он смотрел на резную мебель, черный мраморный камин, портреты на стенах. Было так тяжело расстаться с этим светлым родным домом.
«Разлука не будет долгой. Мы все скоро вернемся! Эти черные времена спадут, как грязный снег весной. И мы опять будем счастливы».
За дверями послышался шум, приехала жена с сыном. Ночью они втроем будут на финской границе. Там их уже ждут надежные люди. А через несколько дней будут в Риге. И он наконец-то встретится с отцом…
Москва, Хохловка, 2014 год
Гиппогриф отдернул вишневую бархатную портьеру. Перед Жанной был длинный коридор под низким сводчатым потолком. Электрические факелы в кованых оплетках бросали свет на стены, выложенные красным кирпичом. Коридор оканчивался массивной деревянной дверью с изображением огромного грифона. Лошадь с птичьей головой подошла к двери, обернулась к Жанне.
– У нас тепло, – негромко сказал Гиппогриф. – Давайте ваше пальто.
Жанна вновь поймала пристальный взгляд в прорезях птичьей головы.
– Не носите Нисроха на виду, положите его в сумочку, – добавил аниматор.
Жанна не сразу поняла, что он говорит о шпильке на воротнике пальто.
Она испытывала несвойственные ей чувства. Не было ощущения опасности. Только любопытство, предчувствие чего-то неизведанного. И при этом – странная безмятежность. Это было сродни ее детским ожиданиям Нового года.
Когда знаешь, что ничего плохого с тобой не случится, все чудеса будут добрыми, и ты просто ждешь волшебства. «В конце концов, я могу в любой момент развернуться и уйти».
Гиппогриф открыл дверь. На Жанну сразу обрушился свет, веселый шум большого зала, полного детьми. За длинным дубовым столом сидели малыши. Они сгрудились вокруг девушки в черной мантии и островерхой шляпе.
Девушка что-то показывала им на большой старинной карте, разложенной на столе. У мраморного камина за маленьким столиком двое аниматоров играли в шахматы. У одного из аниматоров на коленях лежала голова то ли кабана, то ли еще какого-то животного.
В правом углу зала располагалась буфетная стойка. За ней девушка смешивала в высоких бокалах переливающиеся голубые жидкости. Над бокалами поднимался белый дымок. Судя по воздушной розовой накидке с золотистыми крылышками, буфетчица была феей. Перед стойкой выстроилась группа детей постарше.
На всех были остроконечные шляпы со звездами, в руках – тонкие длинные тросточки. Волшебные палочки. На одной стене висел большой экран. На экране транслировалась одна из серий фильма о Гарри Поттере. Зал был увешан гобеленами с изображением фантастических существ. Светильники на стенах были в виде волшебных птиц, изрыгающих пламя. То есть, конечно, электрический свет.
В одном конце зала на диване сидели родители. Молодые мамы смеялись, пили коктейли, смотрели фото в телефонах. Двое мальчишек в одинаковых костюмах Гарри Поттера чертили палочками в воздухе какие-то замысловатые фигуры.
– А где же грифон? – Жанна обернулась к своему сопровождающему. Тот молча показал в укромный угол зала. Там, в нише, стояла большая клетка, наполовину накрытая красным покрывалом. Рядом висела табличка: «Грифона кормить строго по часам! Не беспокоить, когда он спит!»
– Кто у вас там, экзотический попугай? Орел? – иронически осведомилась Жанна. Гиппогриф покачал птичьими перьями.
– Когда проснется – покажу, – невозмутимо изрек он. – Но вам пора.
Аниматор вел ее дальше, по длинному узкому коридору. Они подошли к последней двери. За ней открылась довольно темная комната. Она освещалась только несколькими свечами и огнем электрического камина. У камина стоял стол, заваленный бумагами. Жанна не сразу увидела человека в кресле.
Человек сидел спиной к ней, склонившись над чем-то. Гиппогриф подошел к нему, тихо сказал несколько слов. Человек поднял голову и обернулся. Его лицо было полускрыто капюшоном из темной ткани.
– Добрый вечер, – голос был мужским, глубоким. Жанна никогда не слышала голоса с таким необычным тембром. – Проходите, присаживайтесь, пожалуйста.
Незнакомец указал на глубокое кресло напротив. Жанна молча прошла и села. Аниматора уже не было в комнате. Они остались вдвоем. Жанна пыталась рассмотреть сидящего в слабом свете свечей. Неизвестный молчал и, похоже, тоже изучал ее.
Жанна видела только рот и подбородок и еще красивой формы руки.
– Меня зовут Филипп. Могу я узнать ваше имя? – вежливо осведомился неизвестный.
– Жанна, – ответила она. Ее охватило ощущение нереальности происходящего. В зыбком желтом свете окружающие предметы казались призрачными. Углы комнаты были погружены во мрак, электрическое пламя камина бросало причудливые тени на фигуру в кресле.
«Что я делаю, почему сижу здесь, в этой темной комнате, рядом с неизвестным человеком?» – думала Жанна. Она не хотела признаться самой себе, что ей жгуче интересно продолжение этой фантасмагории.
Как будто услышав ее, человек в кресле сдвинул капюшон.
Перед Жанной был молодой мужчина лет тридцати пяти. Тонкое удлиненное лицо. Из тех, что называют благородными. Очень красивая форма рта. Тонкий точеный нос. Необычный разрез больших темных глаз. Мужчина молчал, давая ей время рассмотреть себя.
Наконец он прервал затянувшееся молчание.
– Признаться, я удивлен. Скажите, как вы получили Нисроха?
Жанна помнила, что речь идет о шпильке с божком. Но звук этого удивительного бархатного голоса вновь так поразил ее, что она не сразу поняла вопрос.
– Нашла случайно, – сказала она. Ответ прозвучал по-детски, но мужчина ничуть не удивился.
– В сувенирной лавке? – спросил он коротко.
И тут Жанна поняла. Она вспомнила, как ручка трости осталась у нее в руках. Вот откуда взялась шпилька. Она была спрятана в черном мужском зонте!
Ее охватило волнение. В комнате внезапно стало очень жарко.
– Я не понимаю, – выговорила она. – Что все это значит?
– Когда вы волнуетесь – ваши каштановые глаза темнеют до цвета черного шоколада, – внезапно произнес Филипп. Он все так же пристально рассматривал ее. – Вы не знали?
Жанна молчала в замешательстве.
– Если вам действительно интересно – я расскажу, чем мы занимаемся. И поверьте, в этом нет ничего опасного или противозаконного. – Он улыбнулся. – Так вам интересно, Жанна?
Тон его голоса, взгляд необычных глаз, то, как он произнес ее имя… «Он говорит как будто с акцентом», – мелькнула у нее мысль.
– Вы иностранец? – спросила она.
Филипп вновь улыбнулся. Улыбка делала его еще моложе.
– Я просто долго жил не в России, – ответил он. – Сейчас живу в Москве. Этот детский клуб «Королевство Магии» – мой проект. Но вижу, вас все это детское, сказочное не особенно впечатлило, правда?
Жанна пожала плечами.
– У меня нет детей. Наверное, поэтому я равнодушна к таким клубам.
– А к чему вы неравнодушны? – спросил Филипп.
Жанна взглянула ему в глаза. Похоже, он спрашивал не просто из вежливости, серьезно ждал ее ответа.
– К своей работе, – неожиданно призналась она.
– А кем вы работаете?
– Я бухгалтер в строительной фирме.
Она думала, он усмехнется. В самом деле, ну как можно любить такую скучную специальность. Но Филипп кивнул.
– Всегда завидовал людям, дружащим с точными науками и цифрами, – сказал он.
– А вы с ними не в ладу? – спросила Жанна.
– Я классический гуманитарий. Изучал страны Востока и Азии. Получил степень, преподаю в Москве, в институте практического востоковедения.
– А Нисрох – это вроде такой древнеегипетский бог был? Уже смутно помню историю, – призналась Жанна.
– Ассирийский, – пояснил Филипп. – Могу я предложить вам кофе? Или вы предпочитаете чай?
Странно, Жанне не хотелось уходить. То ли старомодная вежливость собеседника на нее действовала, то ли его взгляд, то ли необычный голос. Ей хотелось сидеть так, в комнате со свечами и камином, говорить о неведомых ассирийских богах. С человеком, о котором она ничего не знала.
Она выбрала чай. Филипп что-то написал в телефоне. Вскоре дверь открылась, девушка в наряде феи внесла маленький поднос с чайником, молочником, чашками.
– Спасибо, Аня, – сказал Филипп.
Девушка улыбнулась и вышла. Жанна, не удержавшись, фыркнула.
– Да, понимаю, – Филипп усмехнулся. – Фея Аня – это забавно! Почти как Гиппогриф Никита!
Они рассмеялись одновременно. «Когда смеется – выглядит совсем как мальчишка. Старше меня здесь, кажется, никого нет», – думала Жанна.
Филипп протянул ей чашку с чаем.
– Детский клуб – не главное мое увлечение. У меня в Москве образовался небольшой кружок единомышленников. Назовем это тайным обществом, – он вновь улыбнулся. – Мы с друзьями изучаем городские легенды. Ищем интересные артефакты прошлого. Москва насыщена древними тайнами, как ни один другой город.
– То есть вы ищете клады? – спросила Жанна.
– Можно и так сказать. Если считать кладом культурное наследие.
Интерес Жанны сразу угас. Она сама не знала, что ожидала услышать. Но воображение нарисовало картинку: какие-то мальчишки бегают по городу, играют в кладоискателей. И это в наше время. Когда все клады давно найдены, все тайны раскрыты. «Как те же дети в зале, с волшебными палочками. Только чуть постарше».
– Поэтому вы изображаете шпионов, кладете шпильки в ручки зонтов, зонты прячете в сувенирных лавках? – Жанна не смогла скрыть ехидства в голосе.
Внезапно Филипп придвинулся к ней вместе с креслом. Он взял ее за руку. Его лицо оказалось совсем близко. Жанна увидела, что глаза у него не черные, а темно-карие. Огонек свечи отражался в них, и казалось, глаза мерцают каким-то внутренним светом.
– А мы похожи, – тихо сказал мужчина, глядя на нее так упорно, что она опустила глаза в смятении. Ее взгляд задержался на его руках, форме которых позавидовала бы любая женщина. Но никакой изнеженности в нем не чувствовалось. Это были мужские сильные руки. Жанна уже хотела встать, как вдруг Филипп сам отодвинулся.
– Жанна, – сказал он спокойным голосом. – Я бы хотел встретиться с вами вновь. Приходите в клуб, я всегда тут по вечерам.
Но она уже пришла в себя и только недоумевала в душе, почему сидела здесь так долго.
– К сожалению, у меня нет свободного времени, очень много работы. Спасибо за чай, – сухо сказала она, вставая.
Филипп вежливо наклонил голову.
– Понимаю. Жаль. Был рад нашему знакомству.
Жанна достала из сумки шпильку, протянула ему.
– Оставьте ее себе. Этот божок приносит удачу, – сказал Филипп и улыбнулся ей.
Она молча пошла к двери, чувствуя, что он смотрит ей вслед.
«Жанна Миронкина, поздравляю, вы – редкостная дура!» – это было единственным, что она думала по дороге домой. И пожалуй, еще одно: «Не такой уж он изысканно-вежливый, как оказалось. Не сделал даже шага, чтобы проводить до выхода. Барин. Настоящий барчук с прислугой».
4
Близился конец ноября, снег сменялся дождем, и вся неделя была промозглой. Жанна валилась с ног на работе. Вечерами дома ее поджидал Кот. Ни на какие другие клички Кот не реагировал. Хозяева его так и не объявились.
Вообще, это был очень странный кот. Он все время пребывал в отличном настроении. Когда Жанна заставала его качающимся на шторах – Кот весело улепетывал от свернутой газеты, не выказывая обиды. Был удивительно молчалив, практически не мяукал.
Услышав шаги на лестничной клетке, опрометью мчался к двери. При любом шуме за окном – мигом запрыгивал на подоконник. Расплющивая морду о стекло, жадно рассматривал улицу. В питании был неприхотлив и всеяден. Мог с аппетитом жевать капустный лист из остатков борща.
К новой хозяйке Кот относился с добродушной иронией. Только эта ироничность роднила его с кошачьим племенем. В остальном Кот был совершенной собакой. Сосед Петрович предлагал назвать его Шариком. Или Мухтаром. Кот Мухтар – звучало впечатляюще, но Жанна не решилась.
Как ни странно, Кот пока ничего не разбил в квартире, цветы в горшках оставались невредимыми. И в целом, совместное житье было сносным. Кот быстро усвоил, что Жанна не переносит кошачьих нежностей в виде запрыгиваний на колени и прочих глупостей.
Он и не претендовал, довольствовался валянием на кровати и креслах во время ее отсутствия. Петрович иной раз заходил вечерами к соседке, они играли в нарды. Он и обучил ее этой игре, и Жанна играла прилично. Сосед, наблюдая Жанну с Котом, сказал, что они – типичная пара сангвиника с меланхоликом и поэтому неплохо уживаются.
Жанна удивилась таким глубоким познаниям Петровича и тому, что она, оказывается, меланхолик. Племянница Галка слала из Египта фото с пальмами и верблюдами. Сестра Ленка писала об ужасной мурманской погоде, но явно была счастлива.
Жизнь шла своим чередом. Жанна не вспоминала о странном приключении на Хохловке. Только необычные сны, которые стали сниться каждую ночь, несколько выбивали ее из привычной колеи.
Во сне она видела летающих крылатых божков, лошадей с птичьими головами и силуэты неизвестных людей в темных капюшонах. Она даже посмотрела статьи в интернете о древней Ассирии. Но ничего интересного не обнаружила, и связи ассирийских богов с Москвой – тем более.
В субботу Жанна встала рано. Ей предстояло нелюбимое дело: покупка новогодних подарков. Она терпеть не могла тратить деньги на это, но делать покупки лучше заранее, пока не начался ажиотаж в магазинах. Жанна уныло собиралась, ломая голову, кому что подарить. Так и не определившись, решила, что вдохновение придет в магазинах.
Ее уныние усилилось. Только у метро Жанна вспомнила, что злосчастный засыхающий цикламен так и остался под вешалкой в прихожей. Она твердо сказала себе, что вечером его нужно обязательно выбросить!
Ее шоппинг оказался неудачным. Практичные вещи (а Жанна признавала только такие подарки) или стоили дороже, чем она планировала, или не находилось нужного. В своих поисках Жанна не заметила, как оказалась на Китай-городе. Она шла по малолюдным переулкам Солянки. В голове назойливо крутилось из Бернса: «в полях под снегом и дождем…»
Погода соответствовала песне. Жанна не заметила, как оказалась у памятника Мандельштаму, и поняла, что вышла на улицу Забелина. «Не ври самой себе, – холодно подумала она. – Ты хотела сюда вернуться. И вернулась. Давай, придумай теперь благовидный предлог. Как ты сейчас войдешь в этот клуб и увидишь его изумленный взгляд? И что ты скажешь тогда?»
Жанне внезапно стало холодно. Снег повалил крупными мокрыми хлопьями. Она шарила в сумке в поисках перчаток. Что-то острое кольнуло пальцы. Шпилька. Нисрох с золотыми крыльями все так же индифферентно смотрел в сторону. Жанна надела перчатки и развернулась в сторону метро.
Рядом притормозила машина. Молодая женщина за рулем опустила стекло.
– Простите, вы не подскажете, где здесь дом номер семь? – сказала она. – У меня телефон разрядился, не могу открыть карты.
На заднем сидении машины две девочки, в одинаковых розовых наушниках, отнимали друг у друга планшет. Жанна молча смотрела на них. «Что ж, значит, надо пойти и поставить точку в этом абсурде. Иначе мне не будет покоя».
Она решительно наклонилась к девушке.
– Давайте я покажу. Нам – по дороге.
Девушка обрадованно кивнула.
– Спасибо большое, садитесь, пожалуйста.
Она шикнула на девочек. Жанна села на пассажирское сидение.
У знакомого подъезда они вышли из машины. Жанна, боясь передумать, поспешно сама нажала на кнопку рядом с табличкой «Королевство Магии». Дверь открыли. Девочки в розовых наушниках нетерпеливо напирали, Жанна посторонилась, пропуская.
– Мария Сергеевна, Диана и Алина, если не ошибаюсь? – Гиппогриф приветственно склонил голову с белоснежными перьями.
– Да, да, это мы! – закричали девочки. Их мама засмеялась.
– Добро пожаловать в наше королевство! – произнесла лошадь. Троица, гомоня, прошла в холл.
Вся решимость Жанны вдруг исчезла. Она уже хотела повернуться и быстро уйти, как вдруг аниматор сказал:
– Добрый вечер, Жанна! Очень рад вас видеть снова.
– Вы знаете мое имя? – только и смогла спросить она.
– Конечно. Мы вас ждали, – спокойно ответил Гиппогриф. – Давайте не будем мешкать. Вижу, вы замерзли. Согреетесь у камина. Думаю, большая кружка горячего какао со свежим апельсиновым кексом сейчас не помешает.
Жанна почувствовала, как ее напряжение исчезло после этих простых слов. Она молча прошла в клуб следом за лошадью с птичьей головой. В большом зале все так же резвились дети с волшебными палочками в руках.
Фея Аня за стойкой колдовала над разноцветными коктейлями. Молодая мама, с которой Жанна приехала в клуб, помогала своим девочкам переодеться. Двое аниматоров двигали большой стол, освобождая место в центре комнаты. Кажется, готовилось какое-то представление.
Гиппогриф проводил Жанну к знакомой двери в конце длинного коридора. Филипп сидел в том же кресле у камина, что и в первую их встречу. Углы комнаты по-прежнему скрывались во мраке, лишь два настенных светильника и свечи на столе освещали стол и фигуру мужчины в капюшоне. Филипп обернулся к входящей.
– Добрый вечер, Жанна! – сказал он. И вновь его голос странно взволновал ее. – Я рад вас видеть. – Он жестом показал ей на кресло напротив. Подойдя ближе, Жанна увидела на его коленях небольшую резную шкатулку. – Как там на улице, дождь не прекращается? Я вижу, вы вновь промокли…
Жанна не успела ответить, как он тихо добавил:
– …мой милый друг, мой бедный друг.
Ее так поразило, что он произнес слова из песни, которая крутилась у нее в голове, что она чуть не выронила сумку.
– Любите Бернса? – улыбнулся он, глядя своими темными внимательными глазами.
– Люблю, – неожиданно призналась она.
Он протянул ей руку.
– Садитесь, сейчас будем пить чай.
– Никита, – она вспомнила имя аниматора, – обещал мне какао. С апельсиновым кексом.
Филипп рассмеялся, и неловкость, которая сковывала ее, прошла.
– Ну, значит, будет какао, – весело ответил он.
Дверь открылась, Аня внесла поднос. Пока девушка расставляла перед ними чашки и блюдца и нарезала аппетитный кекс, они молчали.
Когда дверь за буфетчицей закрылась, Филипп разлил по чашкам шоколадный напиток из большого кофейника.
– Как идут ваши дела на работе? – спросил он.
– Как обычно в это время. Отчетность, аврал конца года, – коротко ответила Жанна.
– Скажите, Жанна, вы – толковый бухгалтер? – этот неожиданный вопрос застал ее врасплох.
Она удивленно посмотрела на него. Но Филипп серьезно ждал ответа.
– Да, бухгалтер я неплохой, – помедлив, сказала она.
– У меня к вам есть одно предложение. Но вы пейте какао, пока оно не остыло. – Филипп все так же пристально смотрел на нее. Жанна послушно взяла чашку. Она была заинтригована и с интересом ожидала продолжения.
– Как вы отнеслись бы к предложению работы? – спросил он. – Моему клубу нужен бухгалтер. На аутсорсинге, конечно. Вести документацию, сдавать отчеты. Объем работы небольшой. Много времени не займет.
Жанна протестующе покачала головой.
– Боюсь, я… – начала она. Но он прервал ее.
– Знаю, что вы очень заняты на своей основной работе. Но я хочу предложить вам… – И он назвал сумму, которая превышала ее нынешнюю зарплату. – Плюс к этому у вас будет машина с водителем. Для деловых поездок, – добавил он, глядя на ее ошеломленное лицо.
– Филипп, – вновь начала она, – вы плохо осведомлены о бухгалтерских зарплатах. Вы предлагаете слишком много.
Филипп беззаботно улыбнулся.
– Я хорошо осведомлен, поверьте. – И он склонился над стоящей перед ним шкатулкой.
«Это все не по-настоящему, – думала Жанна. – Как и это Королевство Магии, лошадь с птичьей головой, шпилька с божком. И это предложение зарплаты. Он сумасшедший!»
Филипп, что-то перебирая в шкатулке, сказал, не поднимая головы:
– Сейчас вы думаете, что я – ненормальный. И спрашиваете себя, что вы здесь делаете!
Он посмотрел на нее. Огонек свечи вновь отразился в темных зрачках необычных глаз.
– Деньги – это меньшая из проблем, которые меня волнуют, – тихо сказал он. А потом протянул руку и коснулся ее волос. – Я все время думал, после нашей первой встречи, кого вы мне так напоминаете, – он задумчиво изучал ее лицо. – У Дрюона, в «Проклятых королях», была такая Жанна Бургундская, невестка короля Франции. Вы похожи на нее. Волосы – каштановые с золотистым отливом, бледное лицо с тонкими чертами, изящные руки, грациозные движения…
Жанна, не читавшая Дрюона, смотрела на Филиппа в полном замешательстве. А тот, не давая ей опомниться, достал из шкатулки что-то маленькое, завернутое в бархатную ткань.
– Посмотрите, вам нравится?
В его руке лежал необычный цветочный букет.
Хрупкие анемоны из белого кварца и листики из нефрита. В сердцевинке каждого цветка – крохотные бриллианты. Стебли букета – из позолоченного серебра. Удивительная брошь казалась невесомой и словно парила над темным бархатом. Никогда еще Жанна не видела украшения, сделанного с таким изяществом и вкусом.
– Какое чудо! – вырвалось у нее. – Кто создал этот букет?
– Мой прапрадед, Карл Фаберже. Я сын его правнука. – Филипп произнес это будничным тоном. Но если бы в этот момент прогремел гром, Жанна вряд ли была потрясена больше.
– Я родился в Штатах, – размеренно продолжал Филипп, – провел там детство и юность. Мой отец, Густав, был сыном Александра Фаберже-младшего, внука Карла Фаберже. Но дед с бабушкой не были женаты, мой отец всю жизнь носил фамилию другого человека.
Эту же чужую фамилию ношу и я. Дед, Александр Фаберже, умер, когда мне было восемь лет. Но все мое детство он был рядом. Эта брошь – подарок деда. После окончания университета в Филадельфии и смерти моего отца я уехал в Россию. Продав в США недвижимость, я купил квартиру в Москве, на Пречистенке. В том доме, где жил мой прадед, Александр-старший, сын Карла Фаберже. Здесь, в России, у меня есть дело, которому я готов посвятить годы, если потребуется.
И мне очень нужна помощь. Пожалуйста, помогите мне, Жанна!
При этих словах он откинул полу своего темного балахона. И Жанна увидела, что кресло владельца клуба «Королевство Магии» – инвалидное.
