Kitabı oku: «Договорились. Слабость, в которой сила», sayfa 5
Глава 3.2
– Блин, Зайка, перебил мой подарок, – в шутку дулась Настена, садясь рядом. – Браслет, конечно, такая фигня по сравнению со встречей с кумиром. Еще и в Италии.
– Мажор, может себе позволить, – с завистью выдохнула Карина.
Обе поджали губы.
На перемене они по привычке вышли в столовую. Есть там особо было нечего, потому обошлись только чаем. Зато выбрали удобный столик у окна, чтобы пошептаться. Только Карина хотела пожаловаться Настене на Жерара, как к ним подскочили Зайкин с Варданяном и нагло уселись за стол. Поднос принесли один с двумя чашками чая и круассанами.
– Настен, а что если, – с ходу начал Варданян и продемонстрировал запястье, где красовался подаренный ей браслет. Карина только теперь увидела, что глиняные шары имели форму и расцветку волейбольного мяча, – тебе эти классные штучки продавать?
Настена смутилась и поднесла чашку к растянутым в улыбку губам. Свободный свитер с широким вырезом соскользнул с плеча, выпятив лямку черного бюстгальтера. Варданян аккуратно вернул свитер на место и оставил ладонь на ее плече, а глазами искал встречный взгляд.
– У Сиран брат выиграл городской грант на поддержку ремесленников и свою кузницу открыл, – настаивал он.
Настена посмотрела на него с любопытством и, глотнув, поставила чай на стол. Карина тихонько кивнула, мысленно поддерживая идею.
– Хочешь, узнаю у него, что да как? – воодушевление не помещалось в большие кофейные глаза и сыпалось наружу искрами. – У тебя реально получается, надо пробовать.
– Мы поможем, – добавил Зайкин, перекидывая другу круассан в упаковке.
– Я не знаю, – Настена откинулась на спинку стула и положила руки на живот. Верхняя губа съела нижнюю. – Я же для друзей только делаю. Это просто хобби.
На лице Варданяна проступило умиление. Глаза шустро бегали по всей ее фигуре, никак не могли насытиться видом.
– Лучше бизнеса, чем хобби, и не придумаешь.
Он еще минуту смотрел, ждал реакции, но Настена задумалась глубоко, уведя взгляд в сторону. Не дождавшись, озвучил:
– Короче, я узнаю у него. Кстати, он будет на вечеринке.
– На какой вечеринке? – она обернулась, мимолетом встретив взгляд Карины.
– В честь моего дня рождения, – Варданян оглядел всех за столом. – Жду вас в пятницу.
Карина с Настеной снова переглянулись. В серых глазах подруги Карина прочитала смятение.
– Там только самые близкие будут, – он будто извинялся. – Вы, Рита с Гогой, пара моих волейбольных ребят. И… Сиран с братом.
Настена вздохнула. Над переносицей образовалась неглубокая морщинка. Уголки губ опустились чуть-чуть, но заметно. Дружба ей давалась нелегко, убедилась в который раз Карина и почувствовала острую обиду за подругу. Варданян делал вид, будто все как надо, и бесил ее этим. Собственное бессилие раздражало не меньше.
– Отказы не принимаю, – предупредил Варданян, остановив глаза на Настене.
Она отвернулась, хоть и кивнула. Карина идти не хотела, но подругу бросить не могла. Та молила ее взглядом о спасении, даже если никто не мог вывести их из этого лабиринта нелюбви-недружбы, а они заблуждались все глубже и дальше.
– Тусим у меня на даче, – добавил Зайкин.
– Не слишком ли много пространства для тесного круга? – усомнилась Карина, вспомнив трехэтажный коттедж с бассейном.
– Кариш, мы с тобой можем потесниться, где захочешь. Там много укромных мест.
Русые брови подпрыгнули дважды. Дурацкий оскал манил откровенностью. Так и хотелось согласиться на его дерзость, но выбранное амплуа требовало стойкости и равнодушия, поэтому пришлось привычно закатить глаза. Настена с Варданяном захихикали.
Концерт начинался в пять, но Полина попросила приехать пораньше. После пар на перекус оставалось не больше получаса, поэтому Карина решила пообедать в столовой. Зайкин к ней присоединился. Сначала говорили ни о чем. Он рассказывал небылицы, она делала вид, что верит, а сама искала момент, когда можно будет продолжить утренний разговор в гардеробе. Но людей в столовой было максимум пять, и каждое слово разносилось эхом по залу. Звон приборов о тарелки не мог заглушить никакую тайну. Карина отложила это до улицы. Паузу между историями смогла выловить только у самого хэтчбека, пока Зайкин искал ключи.
– Про Жерара ты не понял, – карие глаза притягивали синие.
Он на секунду замер, а потом вытащил ключи из переднего кармана джинсов и воскликнул радостно, будто клад нашел, а ее слова проигнорировал.
– Для меня это проблема.
Зайкин тыкал кнопки на крохотном пульте, сжав рот в линию. Сигнализация пропищала после третьего нажатия.
– Он же препод. Еще обидится и отчислит меня нахер.
Лица она не видела полностью, потому что Зайкин обходил автомобиль, но вокруг как будто раздувалось электрическое поле, а маленькие разряды тока грозили острой болью. Карина догадалась, что лишь настойчивостью добьется реакции, и подошла к нему, уперев ладонь в стекло водительской дверцы. Глядела решительно. Или обреченно.
– И теперь ты будешь до окончания универа с ним спать? – синий взгляд удостоил ее вниманием.
Карина опустила голову. О таком она и сама еще не успела подумать.
– Ты такая нежная со всеми. Всех обидеть боишься, – слащавая саркастичность резко сменилась грубой горечью. – Кто тебе важен.
Зайкин дернул дверцу. Карина невольно отшагнула, но схватилась за ручку, чтобы не дать ему закрыться.
– Я пыталась с ним порвать вчера, но он сказал, типа, давай сделаем вид, что ничего не изменилось. Как я должна была ответить?
Она вздернула свободной рукой, а глазами провела круг.
– Не знаю, – Зайкин сел за руль. – Когда мне признаются в любви, я отвечаю, что уже влюблен, и прекращаю общение. Потому что так честно.
Синие глаза отравляли душу своей искренностью. Действовали, как святая вода на вампиров – выжигали всю нечисть изнутри.
– И не рассказываю тебе о каждом разе, потому что это не важно, – давил Зайкин. – А ты сказала это так… я подумал, сейчас на свадьбу пригласишь. Не в роли жениха, естественно.
Карина захлопала ресницами. Чувствовала себя глупо. Во-первых, испытывала вину и осознавала нелепость собственного поведения, а во-вторых, все еще пыталась себя убедить, что не должна оправдываться перед Зайкиным.
– Придурок, какая свадьба? Я просто не ожидала от него. Мы чисто на секс договаривались.
Плечи опустились, правая рука повисла, а левая крепко держала дверцу, хотя Зайкин не пытался ее захлопнуть. Он поднял на лицо и цокнул тихо.
– Я поэтому ни с кем больше одного раза не сплю.
Ей хотелось злиться, разбираться, на что, было некогда. Она просто стиснула челюсти и нахмурила брови. Сердце ерзало неприятно, об него внутренние кошки скреблись – нашли когтеточку. Только синего упрека ей не хватало для абсолютного ада.
– А я вот не могу каждый раз партнера менять. Это не гигиенично, – буркнула Карина и отвернулась в сторону дороги.
Такси заворачивало. Она глянула на телефон. К ней ехал черный седан и находился еще в трех минутах. Белый автомобиль с желтыми полосками проехал мимо. Отпустило.
– Зато чревато последствиями похуже, – Зайкин усмехнулся.
– Хватит мне морали читать! Я сама знаю, что лоханулась.
Она толкнула дверцу, та чуть не стукнула его по лбу, но он вовремя схватился за ручку. Карина обошла его и встала у заднего колеса, прислонившись попой к корпусу автомобиля. Руки скрестила, лицо подняла к небу.
– Второе отчисление я не переживу. Отец меня покромсает. Да и самой мне будет… пиздец как обидно.
Зайкин вылез из салона и встал напротив. Улыбался грустно, не по-идиотски, как привык. Смотрел с сожалением, как тогда, когда впервые увидел ее трансляцию. Ей не нравился этот взгляд. Не из этих глаз. Хотелось, чтобы они всегда смотрели только с восхищением и без обиды. А сейчас в них смешались ласка и боль. «Люболь», – вспомнила она из песни «ВИА Гры» и хмыкнула.
– Не понимаю таких людей, как ты. Вам всегда надо усложнить, – Зайкин притянул ее к себе, крепко обхватив талию. – В жизни за дополнительные страдания никаких бонусов не предусмотрено, если что.
Карина ничего понять не успела, даже возмутиться. Молча уткнулась в грудь. Ресницами расчесывала хлопок водолазки. Руками рефлекторно уперлась в его плечи.
– Минус одна обнимашка, – озвучил Зайкин.
Горячий поцелуй прилетел в лоб следом.
– Без интима, – проворчала Карина.
– Это не интим. Тебя мама разве никогда не чмокала?
Карина пыталась вспомнить хоть один похожий эпизод, но память оставалась темной, как будто чистой. Она не получала от матери ни грубости, ни ласки. Лишь изредка короткие объятия или поглаживания по голове. Зато помнила, как завидовала мелкой Полине, которую часто носили на руках, расцеловывали пухлое личико и улыбались глаза в глаза. Даже отец нежил сестренку, трепал по голове, подкидывал, возил на плечах. Карина утешалась, что с ней такое тоже было, просто она не помнила. Хотя с годами стала понимать, что с Полиной это все продолжалось, а с ней – так и не случилось.
Она обхватила лопатки Зайкина под пальто. Замерзшие без перчаток пальцы быстро отогревались. Тепло его тела приятностью разносилось по коже. Лишь спустя пару секунд пришло осознание, что она впервые его сама обняла и хотела этого. Очень. Душа просила большего. Укутаться им, как одеялом, и пропитаться кокосовым ароматом полностью. Чтобы ощущать его внутри себя. Там как раз было пусто.
Уведомление такси все испортило.
– Кажется, твое, – прервал объятия Зайкин и кивнул в сторону остановившегося на аварийке седана.
Карина сравнила номера в надежде, что они не совпадают, но разочаровалась. Водитель смотрел по сторонам в ожидании пассажира.
– Ладно, увидимся на концерте.
Зайкин улыбнулся и сел в свой автомобиль. На перекрестке он их обогнал, а затем свернул в другую сторону, хотя ехали они в одно место. Карина тоскливо глядела вслед бело-оранжевому хэтчбеку. Хотела нестись за ним сломя голову, ни о чем не думая, ничего не решая, просто на запах, как ошалелая собака, бешеная, зато счастливая. Но они ехали, как два незнакомца, разными дорогами в одно место к одному человеку – ее сестре.
Глава 3.3
Во дворце культуры творился ажиотаж. Учителя и ученики наполняли узкие коридоры голосами и волнением. К ним понемногу присоединялись родители. Карина осторожно осматривалась по сторонам, хотя бывала здесь не раз. Полину часто приходилось сюда отводить на конкурс или концерт. Родители не всегда могли отпроситься с работы.
Отовсюду раздавались звуки музыки, то духовые, то фортепианные, то струнные. Взрослые суетились. Дети и подростки обсуждали предстоящее мероприятие и не только. Родители своих готовили, сдували пылинки, поправляли платьишки и бабочки. Каждый смотрел на свое чадо, как на маленькую звезду, а те так себя и вели. Ступали важно, говорили громко, позволяли за собой ухаживать и даже немного раздражались – заботливые руки то и дело норовили испортить идеальный образ и настроение.
Карина остановилась сразу у выхода и набрала Полину. Воодушевленная сестра выбежала с лестничного пролета, ничего не говоря, схватила ее за руку и потащила обратно на улицу, только в другую сторону от парадного входа. Салатовое платье, которое они вместе покупали, разлеталось скромными волнами. Куртка нараспашку растянулась парусом.
– Кирилл приехал, – пояснила Полина, когда они выбежали из усыпанного листьями двора. – Скорее, пока предки не пришли.
Зайкин припарковался рядом на тротуаре в переулке. Из машины он вылез с ошеломленными глазами, переводил их с одной на другую. Карина опустила свои. Полина кинулась ему на шею. Он ее подхватил и прижал к себе на весу.
– Я соскучилась, – шепнула Полина перед тем, как поцеловать его в губы.
Кирилл сперва растерялся, но быстро ответил и закрыл глаза. Карина приказывала себе: «Не смотри. Не смотри. Не смотри», но не слушалась. Зайкин был красив в профиль и особенно в поцелуе. Нижняя челюсть выпирала острым краем. Мышцы шеи натягивались с напряжением. Щеки с каждым захватом губ продавливались, оголяя фигурные скулы. Ей одновременно нравилось видеть его таким и больно было на это смотреть. Непонятное чувство зудело внутри. Она сама его об этом попросила, сама все это подстроила, но все равно страдала. Ревновала беззлобно и бесилась отчаянно. Сердце металось, хотело вырваться из невыносимой оболочки. Карина себя ненавидела.
Полина хихикнула и спрыгнула с Зайкина. Оба посмотрели на Карину. Зеленые глаза распыляли радость. Синие извинялись.
– Ну, вы так-то знакомы. Но еще раз. Карина, Кирилл, – сестренка быстро махнула кистью из стороны в сторону и вывела Зайкина за руку на тротуар.
Карина невольно отшагнула назад, боясь близости. Он встал за Полиной, словно заслонялся.
– Я же колготки привез, – Зайкин кинулся к автомобилю и достал с пассажирского сиденья пакет. – Не знал, какие нужны, взял на выбор.
Широкая ладонь развернула пять пачек веером. Там были и черные, и телесные, и белые, и даже красные. Сестренка рассмеялась и спихнула колготки обратно в пакет. Благодарность выразила чмоком в щеку.
– Когда мои родаки появятся, Кара им тебя представит, как своего парня, – заговорщически шептала Полина. – Подыграй. А то мне они пока не разрешают с мальчиками гулять.
Она ткнула пальцем в покрасневший кончик носа. Зайкин отпрянул и улыбнулся.
– Конечно, милаш, – ласковая рука заправила выпавший локон за ухо.
Карина облизала губы и отвернулась. Полина повела плечами игриво. Стразы на платье сияли тусклее, чем ее задиристая улыбка.
– Рада, что ты пришел.
– Еще бы я такую красоту пропустил, выглядишь потрясающе.
Они еще несколько минут ворковали, шепчась. Карина отошла в сторонку и развернулась на все сто восемьдесят градусов, чтобы не мучить себя. «Насмотрелась, достаточно», – твердил рассудок эмоциональному сердцу. То ритмично разносило эхо собственных страданий по всему телу.
Наконец, парочка окликнула ее, чтобы вернуться в здание. Мама позвонила сестренке – пришли. Карина перед выходом в главный холл набрала в грудь побольше воздуха. Боялась встречи Зайкина с родителями. Стыдилась их и себя, не сомневалась – отец что-нибудь да ляпнет, предвкушала неловкость, которую всем придется испытать. И вообще, она в целом отца видеть не хотела. Они разговаривали в последний раз в ее день рождения, который он проклял.
Увидев родителей в гуще гостей, столпившихся у входа в зал, Полина выбежала вперед. Отец с мамой обернулись на нее и засияли гордостью. Выглядели они скромно, даже на фоне обычных родителей других учеников, а для Зайкина, как казалось Карине, и подавно. Хилая фигура отца утопала в бесформенной и бесцветной куртке. Взятые в секонд-хенде не по размеру джинсы спадали во множество слоев на ботинки. Нити торчали у основания каблука. Ботинки потрескались в местах сгиба. Искусственная кожа кое-где протерлась до ткани. Мама куталась в выцветшее пальто и прижимала сбоку потрепанную сумку со сломанной молнией, которая уже не замыкалась. Издалека такие мелочи не были заметны, но вблизи каждая деталь верещала о бедности. Карина хорошо помнила, как чувствовала себя, когда выглядела так же, и это чувство накрыло вновь. Стыд жарил лицо.
– Блин, я волнуюсь, – шепнул Зайкин.
Руки он спрятал за спину, но она увидела, как он стискивает собственные пальцы.
– Не парься, ты их видишь в первый и последний раз в жизни, – процедила Карина, стараясь не открывать широко рот.
Зайкин посмотрел на нее с упреком и вздохнул. Она поймала еще один упрек – в серых глазах отца. Сдерживаемая мимика все равно выдавала омерзение. Карина выдержала этот взгляд, собрав остатки моральных сил в кулаки, которые тоже прятала за спиной и крепко сжимала. Мама быстро переводила взгляд с нее на Зайкина.
– А Кара со своим новым ухажером пришла, – громко заявила Полина, будто хотела предупредить возможные ошибки и окинула Карину с Зайкиным хитрым взглядом.
Он, как по указке, выпрямился и кивнул в знак приветствия. Карина пыталась не сломаться изнутри и реже дышать, чтобы волнение не выпрыгивало наружу.
– Здравствуйте, – Зайкин подошел первым и протянул отцу руку.
– Здрасьте, – тот не сразу решился ответить на жест. – Анатолий Сергеевич.
– Очень приятно, Кирилл Федорович, – Зайкин сжал мозолистую ладонь отца обеими руками.
Тот хмыкнул. Полина хихикнула. Карине было не до всего. Она переглядывалась с мамой, поджимая губы.
– Мария, – представилась мама.
– Кирилл, очень приятно, – Зайкин и ей пожал руку.
– И нам тоже, – мама быстро глянула на Карину. – Честно говоря, мы не ожидали. Кара нам ничего не рассказывала.
– Я могу все рассказать, – подхватил Зайкин.
Карина выдавила:
– Я потом все расскажу. Сейчас не время.
Родители покосились на нее с недоверием.
– Поля, побежали, скоро начинаем, – кричала из коридора женщина, прямая, как бамбук, и такая же высокая, в очках и розовом костюме.
– Все, мне пора, – сестренка заторопилась и всучила маме белые листочки. – Вот ваши места.
Никто не успел ответить, Полина быстро скрылась в толпе. Оставшись вчетвером, первые десять секунд все глупо переглядывались и не знали, как продолжать разговор.
Зайкин вдохнул поглубже и выпалил пламенную речь, которую явно готовил:
– Я люблю вашу дочь. И намерен на ней жениться. И мы уже все решили, у нас будет трое детей. Если Кариша сможет, конечно.
Карине хотелось убиться о ближайшую стену и Зайкина заодно ткнуть мордой в пол. Лица родителей исказились в недоумении: у отца – в скептическом, у мамы – в ошеломленном. Две пары глаз бегали синхронно по их фигурам. На микросекунду на лице Зайкина отобразилась паника, но он снова вернул себе улыбку, за которой обычно прятал истинные эмоции.
– Зай… – Карина чуть не выдала его фамилию, вовремя остановилась. – Зай, давай не будем шокировать моих родителей планами на наше чудесное, но очень далекое будущее.
Он невозмутимо пожал плечами.
– Не такое уж и далекое. Я рассматриваю среднесрочную перспективу.
Родители уставились на нее оба, слегка приоткрыв рты. Карие глаза сверлили Зайкина, хотели уничтожить, хотя всего минут десять назад налюбоваться не могли. «Хорошо, что он не дает мне забыть, как дико меня бесит», – злилась внутренняя стерва.
– Зай, сходи в туалет перед концертом.
– Но я не хочу.
Наконец синие глаза попались в ловушку ее строгого взгляда, и Зайкин тут же подчинился.
– Действительно, спасибо, что заботишься обо мне, милая, – лыбиться ему всегда удавалось натурально, он развернулся к родителям. – У меня недержание просто. Следит, чтобы я не попал в неловкую ситуацию.
Зайкин погладил ее по плечу и скрылся за углом в поисках нужной комнаты.
Родители стояли в шоке. Мама покачивала головой, тараща глаза в пустое место, где недавно стоял Зайкин. Отец хмурился, а потом резко рассмеялся.
– Нашла дурачка. Конечно, только такой тебя замуж и возьмет.
Отцовская насмешка, попав в душу, выстрелила иглами по самым важным органам. Хотелось скрючиться от боли, но Карина не зря тренировала в себе стойкость.
– Кар, это всерьез? Почему ты о нем даже не заикалась? Как же Трунов? – вопросы сыпались из мамы, как песок из порванного мешка. – А вдруг у него, действительно, не все дома? И что за недержание? Ты не шутишь? Почему ты именно здесь и сейчас решила с ним познакомить? Зачем сестре концерт портить?
– Чем портить? – хмыкнула Карина. – Своим присутствием?
Мама чуть не задохнулась, торопясь найти ответ.
– И этим тоже, – процедил отец, а потом глянул в коридор боязливо и добавил тише. – У него, правда, недержание? Опозорит нас еще.
– Не бойся, он в подгузниках, – злоба подпитывала сарказм. – И куда дальше-то… позориться?
Кивнув на них, Карина скрестила руки.
– Это для тебя бедность постыднее… проституции. На все готова, лишь бы в новых шмотках ходить, – отец фыркнул, раскалялся. – А мы – люди честные. И простые.
Мама взяла его за руку, чувствовала, как раздувается в нем ярость, и перебила своим вопросом:
– Доча, серьезно, давно вы знакомы? Какие дети, какое жениться?
– Достаточно, чтобы полюбить друг друга.
Мама положила руку на грудь. Отец нервно посмеялся.
– За что это, интересно, ты его так резко и сильно полюбила? – его голос уже искрился привычной злобой, перестал быть осторожным.
– За чистую душу, – ирония позволяла прятать правду на виду.
– Охмурила идиотика. Ты, поди, ему ничего про себя не рассказывала.
– Он знает обо мне гораздо больше, чем ты.
– Хм…
– Толь, – мама кивнула аккуратно в сторону зала. – Концерт начинается. Мы пойдем, займем места. На.
Карина кивнула, переняла два билета и прокрутилась на месте в ожидании Зайкина. Душа бушевала. Сердце штормило. Боль, как гроза, пронизала нутро мощными разрядами. Она повторяла в уме, что это кончится, все когда-нибудь кончится, и тогда придет успокоение.
– Я опять налажал, да? – появился удрученный Зайкин сзади. – Я просто думал, все родители именно это хотят услышать от кавалера своей дочери.
Карина ходила кругами, поэтому на развороте уткнулась в него. Зайкин удержал ее за плечи и заглянул в глаза.
– Все нормально.
Она махнула рукой и повела его в зал. Коридор быстро опустел. Толпа впихивалась в узкие двери. Они заходили с последней волной.
