Kitabı oku: «198 басен дедушки Крылова», sayfa 3
XIV
Обезьяны
Когда перенимать с умом, тогда не чудо
И пользу от того сыскать;
А без ума перенимать,
И боже сохрани, как худо!
Я приведу пример тому из дальних стран.
Кто Обезьян видал, те знают,
Как жадно всё они перенимают.
Так в Африке, где много Обезьян,
Их стая целая сидела
По сучьям, по ветвям на дереве густом
И на ловца украдкою глядела,
Как по траве в сетях катался он кругом.
Подруга каждая тут тихо толк подругу,
И шепчут все друг другу:
«Смотрите-ка на удальца;
Затеям у него так, право, нет конца:
То кувыркнется,
То развернется,
То весь в комок
Он так сберется,
Что не видать ни рук, ни ног.
Уж мы ль на всё не мастерицы,
А этого у нас искусства не видать!
Красавицы-сестрицы!
Не худо бы нам это перенять.
Он, кажется, себя довольно позабавил;
Авось уйдет, тогда мы тотчас…» Глядь,
Он подлинно ушел и сети им оставил.
«Что ж, – говорят они, – и время нам терять?
Пойдем-ка попытаться!»
Красавицы сошли. Для дорогих гостей
Разостлано внизу премножество сетей.
Ну в них они кувыркаться, кататься,
И кутаться, и завиваться;
Кричат, визжат – веселье хоть куда!
Да вот беда,
Когда пришло из сети выдираться!
Хозяин между тем стерег
И, видя, что пора, идет к гостям с мешками,
Они, чтоб наутёк,
Да уж никто распутаться не мог:
И всех их побрали руками.
«Обезьяны». Рисунок А. Сапожникова. 1834
«Обезьяны». Басня опубликована в журнале «Драматический вестник» в 1808 г. О времени написания данных нет.
Басня написана против подражания французской моде (в частности французской военной форме), усилившейся после заключения 8 июля 1807 г. Тильзитского мира. Сюжет басни связан с заметкой в журнале «Детское чтение для сердца и разума» (1785 г.), в которой сказано: «Ловят обезьян отчасти силою, отчасти ж хитростью. Африканцы, заклятые неприятели обезьян, которые причиняют им столько вреда их полям и домам, часто кладут для них сети на деревах, и они при всей своей осторожности попадают в сии сети, либо взлезая на дерево, либо спускаясь с него. Также умеют весьма забавно пользоваться склонностью их к подражанию».
В басне выражена мысль, что можно перенимать опыт у других, но только сознательно и лишь хорошие нравы.
Перенимать с умом – заимствовать, подражать умно.
Кутаться – сжиматься, свертываться.
XV
Синица
Синица на море пустилась;
Она хвалилась,
Что хочет море сжечь.
Расславилась тотчас о том по свету речь.
Страх обнял жителей Нептуновой столицы;
Летят стадами птицы;
А звери из лесов сбегаются смотреть,
Как будет Океан и жарко ли гореть.
И даже, говорят, на слух молвы крылатой,
Охотники таскаться по пирам
Из первых с ложками явились к берегам,
Чтоб похлебать ухи такой богатой,
Какой-де откупщик и самый тароватый
Не давывал секретарям.
Толпятся: чуду всяк заранее дивится,
Молчит и, на море глаза уставя, ждет;
Лишь изредка иной шепнет:
«Вот закипит, вот тотчас загорится!»
Не тут-то: море не горит.
Кипит ли хоть? – и не кипит.
И чем же кончились затеи величавы?
Синица со стыдом всвояси уплыла;
Наделала Синица славы,
А море не зажгла.
Примолвить к речи здесь годится,
Но ничьего не трогая лица:
Что делом, не сведя конца,
Не надобно хвалиться.
«Синица». Рисунок А. Сапожникова. 1834
«Синица». Басня опубликована в журнале «Чтения в Беседе любителей русского слова» в 1811 г. Данных о времени написания не имеется. Была прочитана 3 ноября 1811 г. на заседании общества Беседа любителей русского слова. Текст басни был окончательно установлен в издании 1815 г.
В основе басни лежит русская народная пословица: «Ходила синица море зажигать: море не зажгла, а славы много наделала».
В басне выражена мысль, что не следует одним быть слишком уверенным в своих силах и хвалиться раньше времени; а другим не следует быть слишком доверчивым к хвастунам.
Нептунова столица – моря и океан, которым повелевает древнеримский бог Нептун.
Тороватый – щедрый, радушный, богатый.
Наделала славы – наделала шуму, возбудила много толков.
Примолвить к речи – сказать кстати.
Ничьего не трогая лица – не говоря об отдельных личностях, конкретно никого не называя.
Не сведя конца – не окончив дела, не увидев его результатов.
XVI
Осел
Когда вселенную Юпитер населял
И заводил различных тварей племя,
То и Осел тогда на свет попал.
Но с умыслу ль, или, имея дел беремя,
В такое хлопотливо время
Тучегонитель оплошал:
А вылился Осел почти как белка мал.
Осла никто почти не примечал,
Хоть в спеси никому Осел не уступал.
Ослу хотелось бы повеличаться.
Но чем? Имея рост такой,
И в свете стыдно показаться.
Пристал к Юпитеру Осел спесивый мой
И росту стал просить большого.
«Помилуй, – говорит, – как можно это снесть?
Львам, барсам и слонам везде такая честь;
Притом с великого и до меньшого
Всё речь о них лишь да о них;
За чтó ж к Ослам ты столько лих,
Что им честей нет никаких,
И об Ослах никто ни слова?
А если б ростом я с теленка только был,
То спеси бы со львов и с барсов я посбил,
И весь бы свет о мне заговорил».
Что день, то снова
Осел мой то ж Зевесу пел;
И до того он надоел,
Что, наконец, моления ослова
Послушался Зевес:
И стал Осел скотиной превеликой;
А сверх того ему такой дан голос дикой,
Что мой ушастый Геркулес
Пораспугал было весь лес.
«Чтó то за зверь? какого роду?
Чай, он зубаст? рогов, чай, нет числа?»
Ну, только и речей пошло, что про Осла.
Но чем всё кончилось? Не минуло и году,
Как все узнали, кто Осел:
Осел мой глупостью в пословицу вошел.
И на Осле уж возят воду.
В породе и в чинах высокость хороша;
Но что в ней прибыли, когда низка душа?
«Осел». Рисунок А. Жаба. Начало ХХ в.
«Осел». Басня опубликована в издании «Басни» 1815 г. О времени написания данных нет. Текст окончательно установлен в издании 1834 г.
Мысль басни: для того, чтобы пользоваться почетом и любовью, недостаточно знатности происхождения и внешней красоты, необходимо также обладать высокими качествами ума и сердца.
Любопытна первоначальная редакция заключения:
Смысл этой басни мы найдем,
Когда подумаем немножко:
Не лучше ль маленькой изжить на свете мошкой,
Чем добиваться быть большим ослом.
Юпитер – в древнеримской мифологии бог неба, дневного света, грозы, верховное божество римлян.
Тварь – всякое живое существо.
С умыслу – нарочно.
Тучегонитель – прозвище Юпитера (Зевса).
Повеличаться – поважничать.
Геркулес – мифологический герой у древних римлян.
Чай – должно полагать.
XVII
Мартышка и Очки
Мартышка к старости слаба глазами стала;
А у людей она слыхала,
Что это зло еще не так большой руки:
Лишь стоит завести Очки.
Очков с полдюжины себе она достала;
Вертит Очками так и сяк:
То к темю их прижмет, то их на хвост нанижет,
То их понюхает, то их полижет;
Очки не действуют никак.
«Тьфу, пропасть! – говорит она, – и тот дурак,
Кто слушает людских всех врак:
Всё про Очки лишь мне налгали;
А проку нá волос нет в них».
Мартышка тут с досады и с печали
О камень так хватила их,
Что только брызги засверкали.
К несчастью, то ж бывает у людей:
Как ни полезна вещь, – цены не зная ей,
Невежда про нее свой толк всё к худу клонит;
А ежели невежда познатней,
Так он ее еще и гонит.
«Мартышка и Очки». Рисунок А. Жаба. Начало ХХ в.
«Мартышка и Очки». Басня опубликована в сборнике басен в 1815 г. О времени написания данных нет. Текст окончательно установлен в издании 1843 г.
Мысль басни: невежда, не умея обращаться с полезной вещью, считает ее ни на что не годной. В басне высмеивается человеческое невежество, отсутствие знаний. К ней применимы русские народные пословицы: «Дурака учить, что мертвого лечить», «Смотрит в книгу, видит фигу».
Это зло не так большой руки – народной выражение, означающее: это беда еще не так велика.
Темя – верхушка головы.
Толк – мнение, разговор, беседа.
Толк к худу клонит – старается вызвать мнение не в пользу, в худшую сторону.
XVIII
Два Голубя
Два Голубя как два родные брата жили,
Друг без друга они не ели и не пили;
Где видишь одного, другой уж, верно, там;
И радость, и печаль, всё было пополам.
Не видели они, как время пролетало;
Бывало грустно им, а скучно не бывало.
Ну, кажется, куда б хотеть
Или от милой, иль от друга?
Нет, вздумал странствовать один из них – лететь
Увидеть, осмотреть
Диковинки земного круга,
Ложь с истиной сличить, поверить быль с молвой.
«Куда ты? – говорит сквозь слёз ему другой. —
Чтó пользы пó свету таскаться?
Иль с другом хочешь ты расстаться?
Бессовестный! когда меня тебе не жаль,
Так вспомни хищных птиц, силки, грозы ужасны,
И всё, чем странствия опасны!
Хоть подожди весны лететь в такую даль:
Уж я тебя тогда удерживать не буду.
Теперь еще и корм и скуден так, и мал;
Да, чу! и ворон прокричал:
Ведь это, верно, к худу.
Останься дома, милый мой!
Ну, нам ведь весело с тобой!
Куда ж еще тебе лететь, не разумею;
А я так без тебя совсем осиротею.
Силки, да коршуны, да громы только мне
Казаться будут и во сне;
Всё стану над тобой бояться я несчастья:
Чуть тучка лишь над головой,
Я буду говорить: ах! где-то братец мой?
Здоров ли, сыт ли он, укрыт ли от ненастья!»
Растрогала речь эта Голубка;
Жаль братца, да лететь охота велика:
Она и рассуждать, и чувствовать мешает.
«Не плачь, мой милый, – так он друга утешает, —
Я на три дня с тобой, не больше, разлучусь.
Всё наскоро в пути замечу на полете,
И, осмотрев, что есть диковинней на свете,
Под крылышко к дружку назад я ворочусь.
Тогда-то будет нам, о чем повесть словечко!
Я вспомню каждый час и каждое местечко;
Всё расскажу: дела ль, обычай ли какой,
Иль где какое видел диво.
Ты, слушая меня, представишь всё так живо,
Как будто б сам летал ты по свету со мной».
Тут – делать нечего – друзья поцеловались,
Простились и расстались.
Вот странник наш летит; вдруг встречу дождь и гром;
Под ним, как океан, синеет степь кругом.
Где деться? К счастью, дуб сухой в глаза попался;
Кой-как угнездился, прижался
К нему наш Голубок;
Но ни от ветру он укрыться тут не мог,
Ни от дождя спастись: весь вымок и продрог.
Утих помалу гром. Чуть солнце просияло,
Желанье позывать бедняжку дале стало.
Встряхнулся и летит, – летит и видит он:
В заглушьи под леском рассыпана пшеничка.
Спустился – в сети тут попалась наша птичка!
Беды со всех сторон!
Трепещется он, рвется, бьется;
По счастью, сеть стара: кой-как ее прорвал,
Лишь ножку вывихнул, да крылышко помял!
Но не до них: он прочь без памяти несется.
Вот, пуще той беды, беда над головой!
Отколь ни взялся ястреб злой;
Не взвидел света Голубь мой!
От ястреба из сил последних машет.
Ах, силы вкоротке! совсем истощены!
Уж когти хищные над ним распущены;
Уж холодом в него с широких крыльев пашет.
Тогда орел, с небес направя свой полет,
Ударил в ястреба всей силой —
И хищник хищнику достался на обед.
Меж тем наш Голубь милой,
Вниз камнем ринувшись, прижался под плетнем.
Но тем еще не кончилось на нем:
Одна беда всегда другую накликает.
Ребенок, черепком наметя в Голубка, —
Сей возраст жалости не знает, —
Швырнул и раскроил висок у бедняка.
Тогда-то странник наш, с разбитой головою,
С попорченным крылом, с повихнутой ногою,
Кляня охоту видеть свет,
Поплелся кое-как домой без новых бед.
Счастлив еще: его там дружба ожидает!
К отраде он своей,
Услуги, лекаря и помощь видит в ней;
С ней скоро все беды и горе забывает.
О, вы, которые объехать свет вокруг
Желанием горите!
Вы эту басенку прочтите,
И в дальний путь такой пускайтеся не вдруг.
Чтóб ни сулило вам воображенье ваше;
Но, верьте, той земли не сыщете вы краше,
Где ваша милая, иль где живет ваш друг.
«Два Голубя». Рисунок А. Жаба. Начало ХХ в.
«Два Голубя». Басня опубликована в первом сборнике басен Крылова в 1809 г. О времени написания данных нет. Текст окончательно установлен в издании 1843 г.
Басня самим автором отнесена к «переводам или подражаниям». Она является обработкой басни Лафонтена «Два голубя», тема которой последним заимствована из персидской литературы. До Крылова в России этот сюжет был разработан Сумароковым, Хвостовым и Дмитриевым.
Крылов говорит в басне о том, что нет земли лучше и приятнее милой родины, с которой связаны все воспоминания прежней жизни, и где живут самые близкие, дорогие сердцу люди.
Земной круг – тоже, что и земной шар, земля.
Поверить быль с молвой – набираться такого опыта, чтобы уметь отличать действительность от сомнительного, воображаемого мира.
Силок – ловушка для птиц, петля, сделанная на длинной веревке из конских волос, привязанная к палке или дереву и способная завязаться узлом, если ее слегка потянуть.
Черепком наметя – прицеливаясь черепком, т. е. осколком разбитой посуды.
К отраде – к удовольствию, к радости.
XIX
Червонец
Полезно ль просвещенье?
Полезно, слова нет о том.
Но просвещением зовем
Мы часто роскоши прельщенье
И даже нравов развращенье:
Так надобно гораздо разбирать,
Как станешь грубости кору с людей сдирать,
Чтоб с ней и добрых свойств у них не растерять,
Чтоб не ослабить дух их, не испортить нравы,
Не разлучить их с простотой
И, давши только блеск пустой,
Бесславья не навлечь им вместо славы.
Об этой истине святой
Преважных бы речей на цéлу книгу стало;
Да важно говорить не всякому пристало:
Так с шуткой пополам
Я басней доказать ее намерен вам.
Мужик, простак, каких везде немало,
Нашел Червонец на земли.
Червонец был запачкан и в пыли;
Однако ж пятаков пригоршни трои
Червонца на обмен крестьянину дают.
«Постой же, – думает мужик, – дадут мне вдвое;
Придумал кой-что я такое,
Что у меня его с руками оторвут».
Тут, взяв песку, дресвы и мелу,
И натолокши кирпича,
Мужик мой приступает к делу.
И со всего плеча
Червонец о кирпич он точит,
Дресвой дерет,
Песком и мелом трет;
Ну, словом, так, как жар, его поставить хочет.
И подлинно, как жар, Червонец заиграл:
Да только стало
В нем весу мало,
И цену прежнюю Червонец потерял.
«Червонец». Рисунок А. Сапожникова. 1834
«Червонец». Басня опубликована в журнале «Чтения в Беседе любителей русского слова» в 1812 г. Данных о времени написания не имеется. Окончательный текст басни был установлен в 1825 г.
В.Ф. Кеневич связывает сюжет басни с докладом министра народного просвещения графа Ал. К. Разумовского от 25 мая 1811 г., вошедшего в «Полное собрание законов Российской империи». В нем говорилось: «В отечестве нашем давно простерло корни свои воспитание, иноземцами сообщаемое… Все почти пансионы в империи содержатся иностранцами, которые редко бывают с качествами, для звания сего потребными. Не зная нашего языка и гнушаясь оным, не имея привязанности к стране, для них чуждой, они юным россиянам внушают презрение к языку нашему и охлаждают сердца их ко всему домашнему, и в недрах России из россиян образуют иностранца».
В басни выражена мысль, что просвещение приносит человеку пользу лишь тогда, когда оно не уничтожает его хороших природных свойств, не отлучает его от доброй простоты.
Червонец – золотая монета трехрублевого достоинства.
Слова нет – нет сомнения.
Прельщенье – увлечение.
Гораздо разбирать – рассматривать хорошо, внимательно.
Дресва – крупный песок.
XX
Троеженец
Какой-то греховодник
Женился от живой жены еще на двух.
Лишь до Царя о том донесся слух
(А Царь был строг и не охотник
Таким соблазнам потакать),
Он Многоженца вмиг велел под суд отдать,
И выдумать ему такое наказанье,
Чтоб в страх привесть народ,
И покуситься бы никто не мог вперед
На столь большое злодеянье:
«А коль увижу-де, что казнь ему мала,
Повешу тут же всех судей вокруг стола».
Судьям худые шутки:
В холодный пот кидает их боязнь.
Судьи толкуют трои сутки,
Какую б выдумать преступнику им казнь.
Их есть и тысячи; но опытами знают,
Что все они людей от зла не отучают.
Однако ж, наконец, их надоумил бог.
Преступник призван в суд для объявленья
Судейского решенья,
Которым, с общего сужденья,
Приговорили: жен отдать ему всех трех.
Народ суду такому изумился
И ждал, что Царь велит повесить всех судей;
Но не прошло четырех дней,
Как Троеженец удавился:
И этот приговор такой наделал страх,
Что с той поры на трех женах
Никто в том царстве не женился.
«Троеженец». Рисунок А. Сапожникова. 1834
«Троеженец». Басня опубликована в журнале «Сын Отечества» в 1814 г. Написана между 14 апреля и 30 июня 1814 г. Текст окончательно был установлен в издании 1825 г.
Басня вызвана бракоразводным процессом военного историка и видного чиновника Е.Б. Фукса (1762–1829). В какой мере разглашены были данные этого процесса, видно из письма К.Я. Булгакова, написанного много лет спустя: «К вчерашним новостям прибавить, кажется, нечего, разве только что Фукс, известный историею Суворова, а более еще процессам своим по двум женам, умер от удара».
В.Ф. Кеневич вспоминал: «Покойный Н.И. Греч рассказывал нам, что эта басня была написана по поводу производившегося тогда в сенате разводного дела Егора Борисовича Фукса, который разведясь с первой женою и, не дождавшись окончания дела, возникшего по поводу его развода со второю, перешел из лютеранского вероисповедания в православное и вступил в третий брак. В общем собрании сената, которое, по высочайшему повелению, рассматривало это дело не в очередь, кто-то из сенаторов сказал: “Что же нам рассуждать об этом? Крылов прежде нас решил дело”. Фукс очень был оскорблен появлением в печати басни и совершенно прервал знакомство с Гречем, редактором и издателем “Сына Отечества”».
В басне выражена мысль, что часто преступник находит достойную себе кару в своем же собственном грехе.
Греховодник – вводящий другого человека в грех.
Покуситься – решиться, отважится на что-либо.
В холодный пот – в ужас, в страх.
XXI
Безбожники
Был в древности народ, к стыду земных племен,
Который до того в сердцах ожесточился,
Что противу богов вооружился.
Мятежные толпы, за тысячью знамен,
Кто с луком, кто с пращей, шумя, несутся в поле.
Зачинщики, из удалых голов,
Чтобы поджечь в народе буйства боле,
Кричат, что суд небес и строг, и бестолков;
Что боги или спят, иль правят безрассудно;
Что проучить пора их без чинов;
Что, впрочем, с ближних гор каменьями нетрудно
На небо дошвырнуть в богов
И заметать Олимп стрелами.
Смутяся дерзостью безумцев и хулами,
К Зевесу весь Олимп с мольбою приступил,
Чтобы беду он отвратил;
И даже весь совет богов тех мыслей был,
Что, к убеждению бунтующих, не худо
Явить хоть небольшое чудо:
Или потоп, иль с трусом гром,
Или хоть каменным ударить в них дождем.
«Пождем, —
Юпитер рек, – а если не смирятся
И в буйстве прекоснят, бессмертных не боясь,
Они от дел своих казнятся».
Тут с шумом в воздухе взвилась
Тьма камней, туча стрел от войск богомятежных,
Но с тысячью смертей, и злых, и неизбежных,
На собственные их обрушились главы.
Плоды неверия ужасны таковы;
И ведайте, народы, вы,
Что мнимых мудрецов кощунства толки смелы,
Чем против божества вооружают вас,
Погибельный ваш приближают час,
И обратятся все в громовые вам стрелы.
«Безбожники». Гравюра С. Галактионова по рисунку И. Иванова. 1815
«Безбожники». Басня опубликована в сборнике басен в 1815 г. Написана в 1813 г. Текст окончательно был установлен в издании 1830 г.
В басне выражена мысль, что безверие приносит гибельные плоды. Под безбожным народом Крылов подразумевал французов, переживших ужасы революции и тяжелых наполеоновских войн. Главной причиной их бед баснописец видел в упадке религиозного духа.
Праща – ручное орудие из ремня или веревки, сложенных петлею, в которую кладется камень, и он бросается с такой силой, что может убить человека.
Заметать – забросить.
Олимп – гора в Греции, где по древнегреческой мифологии пребывают боги.
Зевес (Зевс) – в древнегреческой мифологии бог неба, грома и молний, повелевающий всем миром.
Отвратил – удалил.
Трус – землетрясение, сильная буря, способные навести ужас и трепет.
Прекоснят – останутся на долгое время.
