лась перед ним. Паншин скоро понял тайну светской науки; он умел проникнуться действительным
Читала она немного; у ней не было «своих слов», но были свои мысли, и шла она своей дорогой.
Русский человек боится и привязывается легко; но уважение его заслужить трудно: дается оно не скоро и не всякому
Послушай, ты знаешь, я пописываю стихи; в них поэзии нет, но есть правда.
Я не мог найти здесь увертюру Оберона, – начал он. – Беленицына только хвасталась, что у ней вся классическая музыка, – на деле у ней, кроме полек и вальсов, ничего нет; но я уже написал в Москву, и через неделю вы будете иметь эту увертюру.
Что подумали, что почувствовали оба? Кто узнает? Кто скажет? Есть такие мгновения в жизни, такие чувства… На них можно только указать – и пройти мимо.