«Бродяги Дхармы» kitabından alıntılar, sayfa 4

Да, добрые люди будут на небесах, они вообще с самого начала на небесах.

- Да мне вообще плевать, я просто хочу просидеть наверху один все лето.

- Это ты сейчас так говоришь, а скоро запоешь совсем по-другому. На словах-то все храбрые. А потом начинаешь базлать сам с собой. Это ещё ладно - главное, сынок, не начинай себе же отвечать.

Я знал, что звук тишины разлит повсюду, и, значит, все есть тишина. А вдруг мы проснемся и увидим, что все, что мы считали тем-то и тем-то, вовсе не является тем-то и тем-то?..

Что мне до башни упырей, до спермы, костей и праха - я чувствовал себя свободным и, значит, был свободным.

– А вина возьмем?

– Нет, там наверху это совершенно не нужно, в горах вообще не хочется алкоголя. 

– Я не поверил, но промолчал.

Никогда не видел я более мирной сцены, чем в тот прохладный алеющий вечер, когда попросту открыл дверку, заглянул внутрь, и увидел, как он сидит с книгой в углу своей хижины на циновке, скрестив ноги и подложив под себя пеструю подушку, похожий в очках на старого мудрого ученого, а рядом жестяной чайничек и дымящаяся фарфоровая чашка.

Не пора ли начать делать то, что я считаю истинным?

Когда идёшь в горы, главное - брать как можно меньше веса, мешки там тяжелеют.

Будь милостив, не держа в уме никаких понятий о милости, ибо милость всё-таки просто слово.

Смотри на пустоту, и она станет ещё тише.