Kitabı oku: «Землемер», sayfa 18
Глава XXX
– Победа за вами, сэр? – За нами. Она была славная и вполне увенчала нас. Пожалеем о мертвых; что же касается живых, то все наши помыслы будут направлены к их счастью.
«Бомон и Флешер»
Усталость удержала меня в постели дольше обычного. Перед завтраком я вышел прогуляться и увидел издалека тетушку Мэри, которая стояла возле оврага и, казалось, была погружена в тяжелые воспоминания. На этом месте, двадцать пять лет тому назад, был убит ее жених, и она в первый раз после стольких лет увидела окрестности, где случилось это печальное происшествие.
Уважая ее душевное волнение, я обошел ее стороной и вскоре встретил на дороге генерала и матушку, которые прогуливались, взявшись за руки, и, вероятно, тоже вспоминали прошедшие времена.
– Мы говорили о тебе, Мордаунт, – сказал мне генерал, когда увидел меня. – Вот прекрасное имение, оно с каждым годом становится все лучше и лучше. Чудесно было бы, если бы ты женился и поселился здесь. Ты бы построил поблизости этих мест каменный дом и перешел бы в него жить со своей женой. Какие бы благодетельные последствия произошли после этого! Ничего не может быть таким выгодным для цивилизации страны, как присутствие семьи владельца, жизнь и обычаи которого могут служить для всех образцом.
– Я всегда был расположен, отец, следовать вашим советам, вы правы и на этот раз, но не так легко выстроить дом. Где взять столько денег, чтобы решиться на такое строительство?
– Мы тебе поможем, мой друг. Притом затраты не так велики, как ты думаешь. Материалы здесь дешевые, а в рабочих руках недостатка тоже не будет. Мы сэкономили небольшую сумму денег, которые мы отдадим тебе. Ты выбери место и заложи фундамент этой же осенью, так чтобы к Рождеству тысяча семьсот восемьдесят пятого года дом был полностью построен. Мы встретим праздник у тебя, а там недалеко и до свадьбы.
– Разве что-нибудь важное случилось, что вы вынуждаете меня скорее жениться?.. Мне кажется, что дом и свадьба для вас две вещи, которые постоянно сливаются вместе.
Генерал улыбнулся и многозначительно посмотрел на мою мать. В это время к нам сзади подошла бабушка и облокотилась на руку генерала.
– Признаюсь, сын, – ответил мне отец, – я не понимаю, каким образом ты, принадлежавший к фамилии Литтлпейдж, хладнокровен до такой степени, что не хочешь умереть от любви к прекрасной девушке, которую ты видел почти каждый день?
Бабушка и моя мать смутились. Они испугались такого быстрого нападения, которое могло испортить все дело. Что касается меня, то я решил действовать смело.
И в самом деле, когда бы мне представился случай более благоприятный открыть мою тайну?
– Я не хочу скрывать от вас, отец, я достойный сын Литтлпейджа. Неужели вы думаете, что я такой нечувствительный, что на меня не действуют прелести молодой девушки, которую я вижу каждый день? Мое желание жениться так велико, что я не надеюсь даже дождаться окончания постройки нового равенснестского дома.
Восхищение, последовавшее за этим объяснением, чуть не свело меня с ума, потому что я полностью понимал заблуждение моих драгоценных родителей.
Я решил немедленно вывести их из заблуждения.
– Я боюсь одного, – сказал я в смущении, – что вы меня не совсем правильно поняли.
– Напротив, сын мой, напротив. Ты любишь Присциллу Бэйярд, но еще не осмелился объясниться с ней. К чему такая робость, Мордаунт? Без сомнения, осторожность всегда похвальна, но не следует доводить ее так далеко. И поверь мне, если достойный молодой человек сделает выбор, он может тотчас же открыть свою душу, потому что любой отец посчитает за счастье принять его в свою семью и любая девушка согласится отдать ему свою руку и сердце.
– На этот счет я не могу себя упрекнуть, потому что я продвинулся вперед, еще даже не спросив согласия моих родителей. Я должен вам признаться, что чувствую к мисс Бэйярд только одну искреннюю дружбу, и уверен, что она на мое предложение ответит отказом.
– Почему ты так думаешь, Мордаунт? – спросила бабушка, вмешавшись в наш разговор. – Нельзя судить о молодых девушках, как вы судите о своих товарищах. Подобные партии редкость в наше время. Я поговорю с ней от твоего имени, Мордаунт, и уверена, что она не сделает такой глупости, чтобы не принять твоего предложения. О! Я знаю, она девушка умная и с добрым сердцем. Правда, мне не известны ее чувства к тебе, но если ее сердце свободно, я убеждена, что она охотно согласится стать твоей женой… Скажите, кто может быть лучше майора Литтлпейджа?
– Но вы забыли, бабушка, если даже допустить, что все будет так, как вы говорите, что есть еще одно важное препятствие: я люблю другую!..
Продолжительное молчание наступило после этих слов. Каждый придумывал, с чего начать говорить.
Читатель, может быть, не забыл, что в наружных стенах дома были сделаны небольшие бойницы, которые в настоящее мирное время служили окнами. Мы находились возле одного из этих окон, и так как мы разговаривали очень тихо, то никто не мог подслушивать нас. Вдруг со двора раздался приятный, нежный голос, напевавший индейскую песню. Посмотрев в сторону, где находилась могила землемера, я увидел Сускезуса. Я понял, под каким впечатлением пела Урсула эту песню, слова которой мне раньше объяснили. В ней описывалась смерть воина.
Моя мать положила палец на губы, чтобы заставить нас молчать. Ее прелестный взгляд, одним словом все ее лицо выражало удовольствие. Но когда певица, закончив индейский романс и почти не переводя духа, запела гимн на английском языке, исполненный благочестия и надежды, глаза моей матери и бабушки наполнились слезами, а сам генерал, несмотря на свою твердость, не мог скрыть душевного волнения. Пение скоро прекратилось, и очарование исчезло.
– Кто это пел, Мордаунт, так восхитительно? – спросил отец.
– Это та, которую я люблю и которая должна стать моей женой… Иначе я не женюсь.
– А, понимаю, ты говоришь об Урсуле Мальбон, о которой мне рассказывала Присцилла так много хорошего, – сказала матушка, догадавшись, наконец, в чем дело. – Я теперь не удивляюсь этим похвалам.
Едва ли у кого была мать лучше, чем у меня. Она соединяла в себе великодушие и христианское благочестие. Однако, какими бы хорошими родители не были, в деле женитьбы своих детей они в основном увлекаются расчетами. Мои отец и мать в этом отношении не составляли исключения. Они считали, что племянница землемера, носившая цепь по полям, не может быть приличной партией для единственного сына генерала Литтлпейджа. Они не высказали мне своих мыслей, но я догадался по первым сказанным словам, которые были произнесены моим отцом после такого решительного объяснения.
– Как мне нужно понимать твое поведение, Мордаунт? – спросил он важным голосом. – Ты уже сделал предложение этой молодой девушке?
– Урсула Мальбон, по своему происхождению, по своему воспитанию вполне достойна войти в дом любой знатной фамилии. И позвольте мне вас заверить, что этот союз не только не стыдит нас, а даже делает нам честь…
– Какого рода было твое предложение, сделанное Урсуле?
– Я ей сказал, что люблю ее, что прошу ее руки и умру, если она откажет мне и не согласится принять фамилии Литтлпейджей. Простите меня, отец, что я это сделал, не посоветовавшись ни с вами, ни с матушкой… Но трудно противиться страсти!.. Без сомнения, отец, в свое время вы имели больше твердости и силы характера (легкая улыбка, показавшаяся в это время на губах матушки, ясно мне показала, что генерал Литтлпейдж не больше меня имел право на эту похвалу)… Несмотря на это, я надеюсь, вы простите слабость вашего сына, который, не смог удержать порывов своего сердца.
– Говори скорее, Мордаунт… к чему привела тебя страсть, ты не женат ли уже?
– Боже меня сохрани от подобного поступка!.. Могу ли я решиться что-нибудь сделать против воли моих родителей… Она приняла мое предложение, только с условием…
– С каким условием?
– Только если вся наша семья будет согласна на наш брак. Я знаю, что Урсула меня любит и что она отдаст мне с радостью свою руку, если будет уверена, что понравилась вам. В противном случае ничто не изменит ее решения.
– О, это показывает, что молодая девушка имеет твердый характер и благородную душу. Вот кто-то сюда идет.
Это были Франк Мальбон и Присцилла Бэйярд. Молодая девушка оперлась на руку племянника землемера и казалась очень веселой. Они так были заняты своим разговором, что совершенно нас не заметили. Можно было их принять за птичек, вырвавшихся из клетки, которые радуются, видя себя на свободе.
– Посмотрите на них, – сказал я, – вот вам и доказательство, что Присцилла не слишком думает обо мне.
– В самом деле, это странно! – вскрикнула бабушка в смущении. – Кто этот молодой человек, не племянник ли землемера?
– Да, – ответил генерал. – Это премилый молодой человек. Он разговаривал со мной, и я понял, что он рассуждает чрезвычайно умно… Как мне кажется, мы все обмануты или, вернее сказать, сами себя постарались обмануть.
– Вот и Кэт, – прибавил я, увидев сестру, которая приближалась к нам. По ее лицу я увидел, что она хочет что-то нам важное сказать.
И в самом деле Кэт была занята какой-то мыслью, которая, по-видимому, поглощала весь ее ум. Приблизившись к нам, она взяла, не говоря ни слова, меня за руку и отвела к скамейке, которая стояла возле дерева. Все остальные последовали за нами. Когда мы сели на скамейку, бабушка первая прервала молчание:
– Посмотри, Кэт, туда вниз. Видишь ли ты Присциллу, которая прогуливается с Франком?
– Вижу, бабушка, – ответила Кэт немного лукаво.
– Не можешь ли ты нам объяснить, что это значит?
– С удовольствием, бабушка, если брат мне позволит.
– Говори, Кэт, говори смело. Я готов все выслушать.
Мой спокойный и веселый вид, без сомнения, подействовал на сестру.
– Вот что я узнала, – начала она с живостью. – Этот молодой человек зовется Франком Мальбоном, он жених Присциллы, да! Не смотрите на меня такими глазами: тут нет ничего удивительного. Мне все до малейшей подробности рассказала сама Присцилла Бэйярд.
– Можешь ли ты нам рассказать все, что она тебе сообщила? – спросил генерал.
– Могу, потому что Присцилла не хочет это держать в тайне. Уже несколько лет, как она познакомилась с Мальбоном и как они полюбили друг друга. Одно препятствие мешало им вступить в брак: это недостаток в деньгах. Господин Бэйярд ни за что не соглашался отдать свою дочь за бедняка. Но, может быть, вы помните, что недавно прошли слухи о смерти старой миссис? Эти слухи были справедливыми, она скончалась в Бате, в Англии, и теперь Бэйярды носят по ней траур.
– Да, она была теткой Бэйярдов; я знал ее намного раньше эмиграции. Муж ее служил полковником и был отчаянным тори. Жену звали Присциллой, она была крестной матерью Бэйярд.
– Да, это правда. После смерти она оставила своей крестной дочери десять тысяч фунтов стерлингов. Теперь жизнь Присциллы обеспечена, она непременно желает выйти замуж за Франка, и родители ее больше не противятся. Они знают, что она теперь может сама собой располагать… без их посредничества. И кроме того, Франк Мальбон единственный наследник одного богатого родственника.
– Вот видите, я прав, – закричал я, – мисс Бэйярд быстро утешится, если узнает, что я люблю Урсулу. Вы, вероятно, моя миленькая сестрица, догадывались об этой любви?
– Точно так, милый братец. Скажу вам больше, я видела Урсулу и после этого не могу удивляться вашему выбору. Аннеке и я провели сегодня с ней почти два часа… Аннеке от нее в восторге!
– Драгоценная, милая Аннеке! Тебе достаточно было одного взгляда, чтобы оценить мою Урсулу.
– Вот какие вещи происходят здесь, – закричал генерал, – кто бы мог ожидать этого?
– Нам нечего говорить о выборе мисс Бэйярд, – сказала матушка, – потому что она вольна располагать собой, и притом родители одобряют ее выбор. Что же касается Мордаунта, то мы должны немного подумать, но сначала познакомимся с Урсулой, а потом скажем свое решение.
– Больше я ничего не желаю, добрая маменька. Я уже догадываюсь о вашем решении.
Не знаю, повторять ли весь этот разговор, который так занимал меня? Но я убедился, что мои родители были так же добры и снисходительны, как и благородны.
Несмотря на это, я невольно вздрогнул, когда лакей предупредил, что завтрак готов и что мисс Урсула ждет нас в столовой. Я боялся, что ее встреча с моими родителями не произведет на них того впечатления, какого я ожидал.
Она плакала почти целую неделю. Накануне, когда хоронили землемера, я видел ее, она была бледна и убита горем.
С трепещущим сердцем я вошел в столовую. Там кроме Урсулы нас ждали Аннеке, Присцилла, тетушка Мэри и Франк. Но при первом взгляде на нее я полностью успокоился: никогда не видел ее прелестнее. Ее русые волосы, розовые щечки, блестящие глаза составляли живую противоположность ее траурному платью. Черты ее лица опять приняли прежнюю свежесть и очарование.
Удивление появилось на лицах моих родителей, когда они увидели мисс Мальбон. Она с уверенностью поднялась со стула и грациозно поклонилась нам. Урсула чувствовала, что должна была теперь вести себя не как племянница землемера, а девица хорошей фамилии, вполне понимающая свое достоинство. В самом деле, участь Мальбонов совершенно изменилась. Дядя извещал Франка о смерти единственного своего сына и звал его с Урсулой к себе. Он писал в своем письме, что усыновляет их и делает наследниками своего богатства.
Моя мать была восхищена этим поклоном. Правда, она заранее решила для себя обращаться с Урсулой, как с дочерью. Даже сам генерал, который думал иначе, должен был капитулировать.
Спустя два часа после завтрака бабушка отвела меня в сторону.
– Послушай, Мордаунт, теперь, когда я узнала Урсулу Мальбон, я могу сказать тебе: женись на ней… Это будет отличная партия, если при этом старый Мальбон не изменит своего решения.
Добрая бабушка! Она до последней минуты своей жизни думала, что она была виновницей моего брака с Урсулой.
Генерал Литтлпейдж и полковник надолго задержали нас в Равенснесте, потому что они непременно хотели лично осмотреть все свои имения. Маменька и тетушка Мэри не жаловались на это и жили весело, тем более что эта местность напоминала им прошедшее. Франк уехал к дяде. За время его отсутствия все было приготовлено к моей свадьбе с его сестрой. Наконец прошло два месяца после смерти землемера, траурное время закончилось, и мое счастье настало. Пастор приехал из Олбани, чтобы благословить нас.
Мать моя не выпускала Урсулу из своих объятий, и я, к величайшей своей радости, заметил, что моя будущая жена с каждым днем все больше и больше обольщала наше семейство.
– Никогда я не была так счастлива, как нынче! – сказала мне однажды Урсула, прогуливаясь со мной по лугам. – До сих пор я не знала, что значит иметь мать. Правда, мой дядя землемер любил меня чрезвычайно и делал все, что мне было угодно, но его ласки не полностью удовлетворяли меня: я искала чего-то другого и теперь нашла это на груди твоей матери! Благодарю тебя, Мордаунт, за эту участь, приготовленную мне, за то, что ты дал мне мать, дал мне отца и сестер. Кто не позавидует мне? Я обожаю их всех, потому что они заменили мне целый мир; для меня это лучшие и драгоценные люди в этой жизни.
– Очень рад, Урсула, что ты находишь себя счастливой. Но я только одного боюсь, чтобы ты меня не забыла среди милых для твоего сердца…
Урсула улыбнулась и этой улыбкой сняла все мои опасения…
Наконец мы были обвенчаны… Церемония происходила рано утром. Обед был молчаливым, потому что каждый был занят своими мыслями. Маменька осыпала Урсулу поцелуями и материнскими благословениями. Генерал присоединился к ней.
Моя молодая жена была растрогана до глубины души, и слезы невольно текли из ее глаз.
– Мордаунт прекрасный малый! – вскрикнул отец. – Он любит очень сильно. Но если он осмелится на вашем лице отразить хотя бы малейшую тень печали, тогда скажите мне: я разберусь с ним.
– Вам нечего бояться за Мордаунта, – сказала бабушка, – он настоящий Литтлпейдж, а все Литтлпейджи превосходные мужья. Мордаунт вылитый дедушка, когда тот был еще молодым. Да благословит вас Бог, моя дочь; когда вы приедете осенью в Сатанстое, я покажу вам портрет моего генерала.
К концу медового месяца я заметил, что люблю Урсулу больше, чем прежде. Я раньше никогда не мог подумать, что такое может случиться. Впрочем, не такие еще случаи происходят в жизни! Из Равенснеста мы отправились в Лайлаксбуш, где я имел удовольствие ввести свою жену в свет.
Она тут же заняла в нем достойное место.
Между тем постройка нового дома продвигалась к концу. На следующую зиму мы отпраздновали в нем Рождество.
Наше семейство увеличилось тогда еще на одного человека: Урсула родила мне сына.
Нужно ли прибавлять, что Франк и Присцилла, Том и Кэт поженились вскоре после нас и что они были так же счастливы, как и мы с Урсулой?
Старый Мальбон умер зимой и оставил все свое богатство племяннику. Франк хотел разделить его с сестрой, но я был против этого. Я взял Урсулу только для нее самой, и сердце ее было для меня выше всех сокровищ. Как я думал в 1785 году, так я думаю и сейчас.
Мне кажется, что я не сделал злоупотребления из даров, ниспосланных мне Провидением, но из всех этих даров я больше всего дорожил одним – это Урсулой.
Я должен также сказать несколько слов о Джепе и Сускезусе.
Оба они еще живут до сих пор в Равенснесте. Я выстроил для индейца недалеко от нашего дома маленькую хижину, на краю знаменитого рва. Вот уже двадцать лет как он живет здесь и надеется здесь же и умереть. Он уже стал старым, но все еще силен и бодр, так что я надеюсь, что он доживет до ста лет. Старый Джеп не уступает индейцу и до сих пор тоже держится прямо. Они с Сускезусом никогда не разлучаются. Даже зимой они вместе отправляются на охоту и никогда не приходят без добычи.
Джеп живет в нашем доме, но половину дня проводит в вигваме индейца: так мы назвали его жилище. Оба друга иногда ссорятся между собой, но эти ссоры всегда заканчиваются мировой.
Большей частью эти ссоры происходят из-за различных мнений в некоторых вопросах нравственной философии и в некоторых взглядах на прошедшее и будущее.
Лавиния осталась при нас и потом вышла замуж за одного из моих фермеров. В первые месяцы после моей свадьбы она казалась мне печальной и задумчивой.
Вероятно, она тогда тосковала по своим родственникам… Но теперь эта тоска прошла, и она стала веселой и счастливой. Она наша соседка и вместе с тем верная подруга моей жены, которая очень любит ее. Особенно она оказала нам большую услугу, когда захворал наш сын.
Упоминать ли о Ньюкеме? Он дожил до глубокой старости и умер недавно. До последней минуты его жизни его считали самым честным человеком.
Но судьба не оставила его без наказания. Увлеченный корыстью, он пустился в разные спекуляции и совершенно разорился. Дети его, которые живут недалеко от нас, во всем похожи на него.
Больше, кажется, ничего не остается сказать… Да, позабыл! Тетушка Мэри скончалась от оспы. Свое имение она оставила моим сестрам и госпоже Тэн-Эйк, которая была двоюродной сестрой ее незабываемого жениха. Маменька долго плакала после смерти своего друга, и мы вполне разделяли ее печаль. Мы утешались тем, что она будет счастливее там.
Я поставил на могиле землемера красивейший памятник. Дети мои каждый день приходят к нему и читают простую надпись, вырезанную на нем. Они всегда с уважением произносят имя своего деда землемера.
