«Путешествия Гулливера» kitabından alıntılar, sayfa 2

проворством, уважаемые джентльмены так

выступлением». Хозяин заведения во избежание давки пускал в помещение не более тридцати человек за раз, и все они должны были соблюдать полную тишину. По команде Глюмдальклич я бодро маршировал взад и вперед по столу; девочка задавала мне простые вопросы – я исправно отвечал, стараясь говорить как можно громче. Я обращался к публике с приветствием, снимая шляпу и кланяясь словно болванчик, затем приглашал всех снова встретиться со мной… И до чего же это было несносно! Я брал наперсток, наполненный вином, и пил за здоровье гостей, выхватывал нож и, делая свирепое лицо, изображал из себя корсара, девочка протягивала мне соломинку – в то же мгновение я становился гвардейцем с пикой наперевес. В тот день меня показывали зрителям не меньше двенадцати раз, и к концу представления мне все это так надоело, что я взмолился о пощаде. За порогом зрители

ищут его, а найдя, с наслаждением жуют – оно производит на них такое же действие, как вино. Под действием этого корня они или обнимаются, или дерутся, ревут, гримасничают и буянят, становятся болтливыми, не могут удержаться на ногах и наконец падают и засыпают в грязи…»

Глава 5 Несколько дней спустя мы возвратились в город. Мьюноди познакомил меня с одним из своих друзей, которому предназначалась роль сопровождающего во время моего визита в Академию прожектеров. Сам Мьюноди воздержался от этой поездки, помня о своей дурной славе среди академиков. Заведение это занимало несколько заброшенных зданий, расположенных на окраине города. Я был благосклонно принят президентом академии и посещал ее ежедневно в течение недели. Всего здесь насчитывалось до пятисот кабинетов и лабораторий, и в каждом помещении работали по нескольку изобретателей и авторов необычных проектов. Первый же ученый, которого я посетил, был тощ, его лицо и руки были покрыты копотью, волосы всклокочены и местами обожжены. Уже восемь лет он трудился над проектом перегонки огурцов с целью извлечения из них солнечных лучей. Добытые таким образом лучи предполагалось помещать в герметически закупоренные склянки, чтобы затем использовать, если лето окажется слишком холодным и дождливым. Ученый пожаловался, что средств на исследования не хватает, а в этом году огурцы невероятно дороги, и попросил пожертвовать хоть чтонибудь ради поощрения прожектерского духа. Я вручил ему несколько монет из тех, которыми мой хозяин, хорошо знавший привычки ученых господ, снабдил меня заранее. Войдя в следующее помещение, я едва не выскочил вон – такое ужасное зловоние там стояло. Однако мой проводник удержал меня и все-таки заставил войти, шепча, что таким поведением я могу оскорбить выдающегося ученого. Находившийся