Kitabı oku: «Эйвели. Часть первая», sayfa 12
– Опять торопишься до рассветного часа? (4) Или не ты Дунльёильле и не веришь Любви своей? – И снова, поражённый мирным Светом глаз Фиэльли, остановился арели. – Ты, не побоявшийся переступить порог Светлого Дома и вошедший в него, чего же так боишься ты, что оставляешь нас?
– Не могу я обидеть Виах дважды. Ни смерть, ни признание не искупят тяжести моей вины перед ней. Как в глаза ей смотреть посмею?! Как признаюсь ей?!
– Смерть отказала тебе по Любви твоей. Верь ей, верь в защиту её и ничего не бойся. Правда сердца твоего защитит тебя. Не может Любящее сердце ранить, иди к Виах, скажи ей.
(4) по закону подлунного мира надлежит всякому арели во плоти и вне уйти в мир свой до того, как встанет солнце, оглашая преступление его, ибо не положено арели в мире подлунном быть, и нет здесь их права и определённой им доли, лишь дозволенное время – от захода солнца и до рассвета.
И провела Фиэльли Дунльёильле до покоев Виах, и крепка была рука её и твёрдым – шаг. У дверей же с улыбкой оставила она арели, взволнованного и смятенного, и более не попечительствовала ему.
Со смирением и трепетом вошёл Дунльёильле в покои Виах и нашёл её ещё не пробудившейся ото сна. И снова не посмел тревожить её, но опустился у ложа её и охранял сон её до пробуждения. Проснувшись же, обнаружила Виах Дунльёильле рядом в сердечном бдении, и приветствовала его улыбкой, ибо сочла его присутствие радостным подарком к своему дню. Тогда же, не медля и взора не поднимая, начал арели речь свою со слов прощения, но остановила его Виах, сказав, что нет вины на нём перед ней. Тогда готов был Дунльёильле сказать ей, но рукой своей остановила Виах слова его и улыбкой своей упокоила сердце его. И сказала Виах ему, что больно ей видеть горе и трепет своего сердечного друга, сокрушающегося понапрасну, ибо был он прощён ею ещё давно, в тот же день, как получил вину свою.
И в то же утро по желанию Виах и Дунльёильле поручились они друг другу перед лицом Финиара и при свидетельстве Фиэльли, и были названы женой и мужем, и не было предела счастью их, и не было слабости в радости их улыбок, и вскоре обрела Виах знание своё под опекой великосветлого мужа своего.
По исполнении своей доли остался Дунльёильле среди эулиен в Светлом Доме и более не покидал его до срока, поселившись в западном пределе рядом с женой своей и Фиэльли, ставшей ему добрым другом и сердечным наставником.
Звенье тридцатое. Алдартент, Алдаруи, Луана, Илькайрат и Ильвхэ, сыновья Иллиат и Иниргина
Велика и светла Любовь Иллиат и Иниргина, подарившая роду Эйвели пятерых сыновей. Им же и честь!
Был Алдартент рождён от Иллиат, дочери Эливиена Путешественника, сына Финиара, и честнейшего мужа Иллиат Иниргина, по исходу, на мирной земле, в Светлом Доме, первым из их сыновей.
По рождению своему был Алдартент светел и чист сердцем. Подобно матери своей, понимал язык зверей, но более тяготело его сердце к соединению всего живого в музыке. Ей же и отдал он сердце своё прежде. Нет такого инструмента струнного, который бы не был подвластен Алдартенту. Его же на всяком празднике чтут, и в состязание с ним никто не становится, даже прославленный Эливиен Путешественник. Когда же поют они вдвоём, умолкают все птицы. Много прекрасных песен и мелодий написано Алдардентом и роздано нуждающимся. В крайних пределах семи миров слышны отголоски его мелодий! Знают их и люди, и арели, высоки и светлы мотивы его песен. Песни же его поют и ныне. И всякая душа, что услышит их, узнает, чьё сердце породило эту музыку, ибо если загорится солнце в душе и потянется сердце к другому с улыбкой – то музыка старшего из сыновей Иллиат и Иниргина, истинного потомка Ирдильле!
Был Алдаруи рождён от Иллиат, дочери Эливиена Путешественника, сына Финиара, и счастливейшего мужа её Иниргина, по исходу, на мирной земле, в Светлом Доме, после первого крика брата своего.
Усердием в науках и чистотой души одарил Господь Алдаруи с первых лет его. Его же трудами приросла библиотека Светлого Дома, его рисункам и краскам дивились все. Десять лет своих, по исполнении знанием, прожил Алдаруи в людях, именуясь художником. И помогал книгам и тем, кто служит им. Верной, как переплёт, стала душа эу в служении его. И в светлых беседах с ним обрело сердце Элкарита себе чуткого друга. Когда же вернулся Алдаруи в Светлый Дом, то мастерством и упорством своим прославил род свой. Он же – первейший из заступников человека и книги!
Был рождён Луана от Иллиат, дочери Эливиена Путешественника, сына Финиара, и светлейшего мужа Иллиат Иниргина, по исходу, на мирной земле, в Светлом Доме. И было это так. Сослужили Иллиат и Иниргин миром и делом роду своему и устали в трудах. Тогда же обратились они друг к другу с ободрением и улыбками. И так соединился Свет их. И был у Иллиат ребёнок от мужа её. И по сроку родила она сына, и нарёк Финиар его Луана, что значит Лев. И был Луана, как лев, с пушистой копной своих огненных кудрей, исполнен благородства и храбрости. Но не взял поначалу оружия в руки свои, но, подобно брату своему, Алдаруи, взял книгу и с нею пошёл в люди. Велика была щедрость души его, и много сослужил он с братом своим в людях книгам и воинам их. Но также обрёл он друзей и из арели. И многих из Детей Печали вернул к Свету. Не мог Луана долго оставаться на одном месте, и, подобно ольховому листу, носимому ветром, странствовал по мирной земле и в пределах её, и за пределами её, и вне пределов Света своего. Весел был шаг его и звонок смех, что сопровождал дела его. Говорят же в людях, что были на мирной земле львы, и не врут. Ибо так и прозвали Львом сына Иллиат и Иниргина, и дорогой своих деяний сокрытых и явных вошёл он в блеск славы рода своего и сказки народов мирной земли. Его же изображают они львом без страха и упрёка, каков он есть. Когда же вернулся Луана из странствий с братом своим, продолжил служение своё в народе своём. Ему же многие из эулиен Светлого Дома приводили детей своих на учение. И тех, кто вышел из-под крыла его, именуют львятами, ибо во всяком из учеников оставил Луана огонёк своего задора и Свет своей мудрости. Странствия же и подзаконный мир привели Луану со временем в воинство Седби, и хоть война не властвовала над сердцем эу, через владение оружием сделался он крепок в защите тех, кто был ему дорог. Но то было много позже, чем долгие и многие странствия блистательного Луаны, о которых в Светлом Доме слагают легенды.
Был Илькайрат рождён от Иллиат, дочери Эливиена Путешественника, сына Финиара, и вернейшего мужа Иллиат Иниргина, по исходу, на мирной земле, в Светлом Доме. И было это так. Пришёл час светлейшей нежности между мужем и женой, и взял Иниргин руки Иллиат в свои руки, и о бессмертной Любви пел ей песней глаз своих. Тогда же приняло песню эту сердце Иллиат, и так был у неё ребёнок от мужа. И по сроку родила она четвёртого сына, его же нарёк мудрейший Финиар Илькайрат, что значит Светлая судьба. И наполнилось единое сердце Иллиат и Иниргина радостью, и вместе с ним сердца рода их. Был Илькайрат тих, как утренний Свет, и нежен в сердце своём. Ничто из внешнего мира не прельщало его к служению, и посвятил он себя тихой молитве. Её же, по велению сердца своего, облёк он в песню. Оттого и зовут его поющим молитвенником.
Был Ильвхе рождён от Иллиат, дочери Эливиена Путешественника, младшего сына Финиара, по исходу эулиен из Эйдена, на мирной земле, в Светлом Доме, пятым из сыновей Иллиат и нежнейшего мужа её, Иниргина. И было это так. Склонились над книгой Иллиат и Иниргин и читали слова её вслух, были же слова эти о Любви. Тогда же соединились слова их и породили Свет. И так был у Иллиат ребёнок от мужа её. И по сроку родила она сына мужу своему, и Финиар дал имя ему Ильвхе, что значит Cветлый ветер, эулиен же говорят – Надежда, Ободрение. Высоко почитал Ильвхе братьев своих и труды их, но сердце его воздвигло новый мир в пределах своих. И звёзды, источающие Свет, были в нём, и дела, исполненные благородства. Его же, свой светлосочинёный мир раздал он людям. И, не зная его, видели его многие из них, когда странствовал он среди них, рассказывая свои истории, не поучая и не наставляя, но лишь делясь своей радостью и Светом своим. Мало знают эулиен полноту тех историй, но люди в вернейшей жадности своей расхитили их. По именам бы назвать их, но что прошло через сердце – и вышло из него – лишь сердцу тому принадлежит, а посему скажу лишь – умеют люди как испортить всякое услышанное, так и обратить в Свет, огранить и облечь своим сердечным Светом. Такова судьба сказок Ильвхе. Вернувшись же в Светлый Дом, посвятил Ильвхе себя бумаге и чернилам, а также молитвам, и было так до срока его.
Таковы дети Иллиат и Иниргина, потомки Эливиена Путешественника, и слава их. Да не иссякнет она в Свете!
Звенье тридцать первое. Алдартент и Нуа
Áldartent áldar illénten!32 Так говорят среди эулиен знающие его. Ему же и слава в сердцах утешившихся!
По исполнении знанием оставил Алдартент пределы Дома своего и отправился по миру, вдоль дорог его, дабы песней своей служить нуждающимся. И была в его песне сила, что могла упавшую звезду восстановить на небо и обратить реку вспять, но пел Алдартент только о Любви, её же искал всем сердцем своим. При дворах сорока тысяч королей пел он, многих поэтов одолел в благой битве Словом своим, но права за Словом своим не признавал, а потому одевался как странник и никак себя не отличал от нищенствующих и ищущих истин. В странствиях своих искал Алдартент, как послужить человеку, и искусство своё положил в услужение смертным, сделав себя верным слугой народа Адама. Видя высокое и благое искусство эу, многие люди были готовы состязаться с ним ради собственной славы, другие были готовы убить его, но к победам своим и грозящей смерти оставался Алдартент равнодушен, ибо судьбу свою доверил Богу, а Свет – человеку.
Случилось однажды забрести Алдартенту в земли Эдéрле [Edérle], что через два моря от мирной земли. И услышал он там от людей, что поклоняются они деве Нуа [Núah], что живёт у подножья гор. Ей приносят они дары и жертвы, ей же поют и ждут от неё милости. Оскорбился Алдартент от слов их и обещал им, неразумным, показать бессилие Нуа перед Богом его, и испросил дорогу, и отправился к Нуа. Людям же велел ждать его наутро. И если выйдет он от Нуа, значит, одолел её, и нет над людьми власти её, если же нет, то пусть отошлют на мирную землю весть о кончине его, дабы народ его похоронил его и проводил его по закону своему.
И вошёл Алдартент под полог леса и прошёл по нему до чёрных гор, где среди чащи и камней жила Нуа. И встал в краю её и сказал, что люди прислали его. И спросил Алдартента голос, что был отовсюду: прислали дар или жертву? Эу же сказал – Алдартента. И вышла Нуа к нему, чтобы посмотреть на него. И устыдился эу дерзости своей, ибо была Нуа подобна звёздной ночи, с глазами в два чистых неба, и подобно Аэн журчал голос её. И спросила его Нуа, кто он и откуда, и зачем пришёл в дом её? И сказал ей Алдартент всё как есть. И смеялась Нуа, и провела его в дом свой, и напоила вином и хмелем. Когда же погас стыд на лице Алдартента под взором Нуа, приняла она вызов его. И сказала, что если убедит он её в Боге своём, то будет его право убить её и отдать людям на поругание, да разуверятся они в прежней вере своей. Если же она убедит Алдартента в силе своей, то будет на то её право. И согласился эу. И встал перед девой и стал ей петь. И было Слово его в силе, и Светом его озарилось убежище Нуа. И слушала она эу молча и не поднимала взгляда своего. Когда же закончил эу петь, то обратил свой взор на Нуа, и тогда подняла она глаза и улыбнулась ему. И понял Алдартент, что отняла Нуа победу его, ибо и слова не стоило произносить ей, чтобы признал он поражение своё… Тогда снял Алдартент с головы своей венок и одежды свои до белой рубахи (1) и склонился перед Нуа, предав себя рукам её и суду. Он же сказал ей: – Не отрекаюсь от Бога своего, но от победы своей. Ибо нет крепости в сердце моём перед взглядом твоим. И так встал перед ней, готовый к честной смерти. И смеялась Нуа, и подняла его от земли, и спросила эу, как зовут её. Он же сказал: – Нуа. И спросила она его ещё раз. И ответил он: – Нуа. И спросила она ещё раз и ещё. И так спрашивала до тех пор, пока не вернулся стыд на лицо Алдартента, ибо невыносима была сладость имени Нуа на устах его. И готов был он молить её о пощаде, ибо сердце его впало в безумство, и испугался он за прежнюю твёрдость свою. Но лишь поднял глаза и поймал взгляд Нуа, и смотрел и видел, что нет в сердце её ни тени, ни зла, но Свет. Пусть и не тот, что дан эулиен, но другой. И задорные искры блестели в глазах Нуа. Тогда спросил её эу, отчего она потакает невежеству человеческому, если сердце её не противится Богу? И сказала ему Нуа, что не может запретить людям почитать её, ибо не одному Алдартенту сладко её имя и милость её. И спросил её эу, что угодно было бы ей для того, чтобы запретила она людям? Что для неё было бы слаще почитания её, всех подношений и жертв? И сказала ему Нуа – поцелуй того, кто полюбит её. И отхлынула кровь от лица эу и снова ударила в него. И взял он в руки свои светлую голову Нуа и коснулся губами своими губ её. И восхитились сердца их от обретённого Света, и, изумлённые, стояли они так, сердце к сердцу и Свет к Свету, и не могли отвести глаз друг от друга, и долго не смели разъединить губ своих. Тогда же сказала Нуа, что признаёт за эу победу его, ибо нет силы её против доказательств его. И опустились они на землю, взаимопоражённые, и молчали долго, и не знали что сказать. Их же Свет был всюду. И видели люди, ожидавшие эу, что поднялась над лесом светлая заря, и стало светло, как днём, хотя был час вечерних сумерек. И долго в светлом молчании пробыли Алдартент и Нуа, и лишь сердца их пели, пока молчали они.
(1) так носят эулиен три ряда одежды. Ближе всего к телу надевают они длинное белое платье саба́н [sabа́n] из самой простой ткани. И носят его вне зависимости от того, мужчина эу или женщина, в нём же и погребают их в землю. Сверху надевают эулиен рубаху самýн [samún] или платье самдэ́ [samdé], на них же надевают кафтан самýг [samúgh], или плащ исмви́лле [ismwílle], или же платок исмýнле [ismúnle] для женщин. Они же все могут быть любого из цветов по желанию, кроме чёрного, ибо этот цвет дозволен лишь ретенти. Ближайшее же к телу платье (рубаха) – всегда белое.
И когда поднялась луна, встала Нуа и подала руку эу. И спросила его, не выйдет ли он вместе с ней к людям, ожидающим его, дабы увидели они, что нет в битве их победителей, и дабы засвидетельствовали они невежество своё в поклонении ей? Алдартент же сказал, что примет руку её и выйдет с ней, если только согласится Нуа, чтобы засвидетельствовали люди Любовь его и союз их перед Богом. И взяла Нуа эу за руку, и вместе вышли они к людям, и Свет их был вместе с ними. И всякое сердце, невежественное и искушённое, узрело Любовь и очистилось. И рассказал Алдартент людям о Боге, и по словам его, как по светлой дороге, пришли люди к Богу его. И верно свидетельствовали перед Ним о Любви детей Его. Тогда же взял Алдартент Нуа и увёл её с собой на мирную землю. И привёл в Светлый Дом, в покои Финиара, и, представ перед ним, просил смиренно сочетать его в Свете с Нуа, по чистой Любви их и в доказательство мирного торжества её над ними. И согласился благомудрый, и с улыбкой принял Нуа в объятья свои. И благословил её именем её, и вернул Алдартенту невестой, он же в тот же час сочетал их в Свете. Ибо видел Финиар, как видит всякий, кто встречает их – не место спорам и битвам там, где Любовь, ибо там, где есть она – там и Свет истины и право её, там и Бог, воплощённый в ней. И да расстроит все битвы и споры Любовь, подобная их Любви, и впредь!
Пусть воспрянут от сна душеподобные эти цветы
Под улыбкой твоей, заменившей им солнце.
И песней хвалебной в сердцах расцветут,
Утешая хозяев своих безутешных!
Звенье тридцать второе. Алдаруи и Тейлиан
В науке своей обрёл Алдаруи душевного друга и наставника в Фиэльли. Её же почитал он наставником своим. Их трудами многие из книг были возвращены к жизни и приняты ими по рождении их.
По исполнении знанием долгие годы провёл Алдаруи среди людей, трудясь в аббатствах и церквах как иллюстратор и книжный мастер. Его же искусство ценили и почитали высоко, но нигде он не задерживался долго, ибо велик был страх его обнаружить себя как эу, не человека. Он же писал: Преследуемы люди ошибкой своей и до подвига верны ей, когда по гордости и неразумению приравнивают эулиен себе во всём или во всём отличают. Меж тем как одно различие между ними – поставлен человек над животным миром, как часть его в праве своём, эулиен же – в услужение человеку, ибо есть создания мира иного, не принадлежащие миру подзаконному, миру тварному, и потому нет в этом мире доли их, кроме служения человеку. Убедив же себя в сходствах – ожидают люди от эулиен невозможного, и, не добившись, впадают в злобу, или, убедив себя в различиях, по гордыне своей впадают в неё. И так всякое незнание ведёт их к озлоблению, а к знанию никто не стремится, ибо светлейшие из умов человеческих брошены отвадить их и убедить в том, что невежество их есть их знание. Там же, где приветствуется всякое знание – коротка дорога эу, ибо лёгок шаг его без ноши его.
Сам же эу, тихий и скромный в Свете своём, смиренно и всесердечно служил человеку, опекая душу его и нежно заботясь о ней, подобно вверенной ему книге.
Так случилось однажды Алдаруи странствовать с монахами обители, приютившей его. И в ночь напали на них люди местного короля и схватили их. Многие бежали и скрылись в роще, многие были убиты тут же. Алдаруи же был схвачен и доставлен ко двору. Тот король, что повелел схватить Алдаруи, не принимал Бога эу и слушался своего друида, который, готовясь к летнему празднику, повелел собрать пленных. И когда привели их и поставили перед ним, выбрал трёх, кого назначил принести в жертву. Были среди них: дитя по имени Лáмрелин [Lámrelin], дева из эулиен по имени Тéйлиан [Téylian] и сам Алдаруи. Так решил друид короля, ибо невинность, чистота и красота жертв высоко ценилась у богов его. Их же троих связали и поместили вместе в узилище из плетёных прутьев. Остальных король велел продать рабами слугам своим.
Когда сумерки взяли своё право, пришёл друид к назначенным жертвам и раздал им праздничные одежды их, и пометил их так, что надлежало быть убиенному прежде Ламрелину, затем Тейлиан, затем Алдаруи, и оставил им еду у клетки их и вернулся во дворец. И была ночь, и был Ламрелин в слезах и великом страхе. И склонились тогда эулиен над ним и молились, дабы успокоить сердце его. И пели ему, и беседовали с ним, ободряя его. Когда же пришла ночь и поднялся ветер, укрыли эулиен дитя телами своими, и так уснул он между ними. Когда же был рассвет и птицы разбудили их, обнаружили эулиен, что соединились кресты на груди их, и нити тонов их переплелись, и не могли они разделить их. И приняли эулиен это как знак. Тогда же сняли они знак Божий с себя и надели на Ламрелина, дабы два щита было у него в тот день. И сказал Алдаруи, что поручил Господь его заботе Тейлиан и Ламрелина, а посему не может он допустить убийства их. И поднялся тогда эу, и напряг все мышцы и кости свои, и взмолился к Богу о помощи ему в сей час. И лопнули верёвки, сковывающие его, и упали на землю. И вызволил он эу и ребёнка, и раздвинул прутья клетки, и освободил их, и велел им уходить скорее. Сам же он ослаб и не мог удерживать прутья более, и встали они на место своё, и Алдаруи вновь был за преградой их. Он же решил так и спокоен был, ибо, не почитая богов друида, выше иных законов почитал закон о жертве во имя Любви, она же именуется Праздником в людях. И умолял, и настаивал эу, чтобы уходила Тейлиан и уводила Ламрелина прочь. Она же взяла дитя и пришла с ним к королю. И сказала ему, что по молитве Алдаруи обрела свободу и должен король отпустить его, ибо великий грех убивать того, кто угоден Богу. Король же сказал, что последует словам Тейлиан, если докажет она ему силу молитвы и Бога её. И опустились тогда эу и дитя перед королём на колени и стали молиться над королевским камнем. И так пришла ночь, и собрался народ, ожидая Праздника, и пришёл друид забрать жертвы свои, но нашёл лишь Алдаруи одного в узилище. И вывел его вон, и дал испить вина, и умыл его, и привёл к алтарю. И поднял друид нож над жертвой и отвёл волосы эу с шеи его, и великий стыд охватил эу. Тогда же треснул камень, над которым молились Тейлиан и Ламрелин, и проросла через него яблоня. И поднялся король с трона своего и засвидетельствовал чудо, и послушался Тейлиан и велел остановить принесение жертвы, тогда же и послал он остановить друида. Тот же, едва взглянул на обнажённую шею эу – ослеп по тяжести греха своего, и тотчас же пришли люди короля и остановили руку его. Друид же, выслушав посланников, велел им поднять эу и напоить водой. Затем друид поклонился эу, и все последовали за ним. И просили тогда король и друид Алдаруи рассказать людям о Боге эулиен, что велик в чудесах своих. И рассказали им эулиен, и по словам их утвердился народ тот в вере, и подобно яблоне, пустившей корни через камень, пустила корни через невежество и тень её чистая вера их. Когда же разошлись все, остался Алдаруи с Тейлиан, и велики были смущение и смертный стыд его, он же не смел и глаз поднять на эу. Она же с участием сердечным и смирением подошла к нему и руки свои протянула эу. Тогда же спросил Алдаруи Тейлиан, примет ли она его с позором его? И взяла Тейлиан за руки его, и успокоилось сердце его в улыбке эу. И так вернулся Алдаруи в Светлый Дом с Тейлиан и Ламрелином. И стала Тейлиан ему женою и молитвенным другом, а Ламрелин наречённым сыном и воспитанником рода его. Был же впоследствии он прославлен в роду человеческом как великий учёный и Поэт. И жил он среди эулиен в мире и молитвенном служении до последних своих дней, и был почитаем и любим ими, как друг и брат их. Алдаруи же и Тейлиан сочетались в Свете по свидетельству Финиара, и по светлой Любви их умножился вскоре род Ирдильле.
