Kitabı oku: «Эльфийский бык – 2», sayfa 5

– Хоть что-то…

– Да ладно тебе, Марусь… тебе не говорили, что у тебя очень негативный взгляд на жизнь?

– Кто?

– Ну да… действительно… кто ж тебе такое скажет.

– Тась… у нас дикие долги, которые нам нечем отдавать. Стадо… ладно, они волшебные, поэтому и доятся, хотя нормальные уже давно из цикла вышли бы. Но и эти коровы не бесконечны. Добавь разрушенную технику. Менельтора, который снова в тоску впал и выпадать не собирается. И Яшку сбежавшего. Вторые сутки в лесах…

– Не, вернулся уже. На поле, то самое… видела.

– Хоть что-то… ах да, в активах еще поле свежепосаженной неуничтожимой конопли… и вряд ли там, – Маруся ткнула вилкой в потлок, – согласятся, что это не та конопля, которую сеять нельзя.

В кастрюле громко булькнул кипяток.

– Свириденко точно такой шанс не упустит.

– М-да… как-то оно и вправду неоптимистично, – согласилась Таська. – С другой стороны…

– С другой стороны Свириденко явно придумал какую-то пакость. Причем, чувствую, такую, что конопля – это так… мелочи жизни.

– Ага… – Таська снова согласилась и добавила. – А еще нам одеть нечего!

– Тебя реально это волнует?

– Можно подумать, тебя нет. Ты зачем в картошку столько воды налила?

– От нервов!

– Ну да… так вот, смотри, не знаю, чего эта скотина там планирует, но опозорить нас будет лишь рада. А я против, чтоб враг радовался! Поэтому…

Таська оттеснила от кастрюли и, подхватив ту, слила излишки воды. Потом споро закинула зажарку, добавила кусочек масла.

– …с платьями надо что-то да решать…

Глава 9. Где речь идет об исторических изысканиях и особенностях эльфийской моды

Самая животрепещущая проблема современной моды – это как натянуть мини-юбку на макси-задницу.

Откровенные размышления одной очень стильной леди

– О, глянь, – Бер почти с головой нырнул в огромный сундук, чтобы вытащить оттуда нечто… – Твой размерчик.

Нечто было весьма пыльным, трудноразличимого цвета и своеобразной формы.

– Так, держи… можешь примерить.

– Это что такое?

– Это аби, неуч. Своего рода однобортный кафтан… хотя здесь скорее что-то переходное, но для местечкового бала сойдет. Кстати, отличная сохранность, но к нему нужен жилет и кюлоты.

– Бер! Я это не надену.

– На меня не налезет, и по росту великовато. Это ты у нас длинный! – Бер снова нырнул в сундук, чтобы вытащить очередную тряпку. – Нам повезло, кюлоты тоже сохранились.

Он поднял очередную тряпку и расправил. Получились этакие весьма тесные с виду бриджи, но с пуговками. Некогда пуговки были обтянуты тканью, но за годы лежания в сундуке та треснула, и теперь в дыры выглядывало медное нутро.

– Чистый бархат! Будешь блистать! Ага… рубаха… знаешь, они и вправду были очень богаты.

– Вельяминовы?

Прикасаться к чужим бриджам Иван опасался. Впрочем, Бера не смутило и он аккуратно переложил находку на пол.

– Раньше одежда была ценностью и немалой. Её даже в завещаниях указывали. Особенно наряды из бархата там или атласа… это ж не современные ткани. Поэтому, что не снашивалось, то передавали. Младшим там родственникам или приживалкам… приживалам.

Пара желтоватых рубах.

– О! И жилеточка… а от них уходило слугам. Причем даже тряпье продавалось. Старьевщикам вон. Многие ткани, которые золотое шитье имели, сжигали, чтобы золото выплавить.

Жилеточка некогда, пожалуй, была роскошною. Иван даже оценил светлую ткань и сложный узор.

– И с цветочками… гвоздики – твоя тема.

– Это вьюнок.

– Да пофиг! Прикинь кафтанчик. Вань, ну не капризничай. Я вижу, что пыльный, но ты тоже пыльный, так что ущерба друг другу не нанесете. Мне просто понять надо, получится ли восстановить.

Иван все же накинул аби на плечи. Потом вздохнул и надел.

– Так?

– Вполне. Встань…

Ткань была пыльноватой, но отвращения это не вызывало. Иван слегка отряхнул кафтан, и из-под пыли проявился исконный темно-зеленый цвет. Правда, кое-где он выцвел, а метами пооблез, так, что появились еще не прорехи, но уже протертости.

– В плечах маловат, – пожаловался Иван, все же решившись надеть эту древность.

– Ничего. Ужмешься.

– Настолько – вряд ли. Перешивать разве что. И короткий какой-то… Панталоны эти мерить?

– Это кюлоты… к ним бы еще чулки. Ладно, давай дальше копать, авось чего еще отыщем. Чердак большой…

– А ты?

– А я… – Бер отряхнул руки и переместился ко второму сундуку. – Я верю в лучше… о! ты просто посмотри, это же… это же ж музейная ценность!

И на плечи накинул.

– Охабень, если не ошибаюсь, из камки!

– Чего?!

Больше всего эта штука походила на халат. Несомненно, когда-то очень и очень роскошный халат, потому что обычные не вышивают золотом. На темно-красной, винного оттенка ткани, а потому даже потускневшее за многие годы золото горело ярко.

– Погодь… сейчас. На от, подержи…

И весила эта штука прилично, а Бер уже нырнул в сундук с головой.

– Ферязь! – донесся радостный вопль. – Тут есть и ферязь! Вань, мы такую реконструкцию замутим! Полный улет!

– Я уже улетаю… Бер, тебя больше ничего не волнует?

– А чего? С коноплей, думаю, разрешение нам выправят. Ну, не нам, а Вельяминовым, но зуб даю, что государь наш император себя подводить под статью не станет. Так что успокойся. Да и в целом, сколь я понял, хрен Свириденко получит, магически модифицированный, а не Подкозельск.

Бер разогнулся, стукнувшись башкой о крышку сундука. И выругался.

– А эманации смерти? Не давят?

– Давят, конечно… но меня всю жизнь давят. Вань, у меня трое родных братьев и хренова туча двоюродных, каждый из которых норовил показать мне мое место, – Бер пытался вытащить из сундука что-то весьма большое, странного вида. – В школе тоже… и потом. Так что я привык, что на меня давят… можно сказать, обрел устойчивый иммунитет ко внешнему воздействию.

– Тяжко приходилось?

– Не то, чтобы совсем… ты глянь, какая красота! – Бер распрямил сверток. – Небось, под стазисом хранилась… думаю, не только она, иначе не уцелела бы.

Этот халат отличался от предыдущего интенсивно-золотым колером. Впрочем, шитье тоже имелось, как и мелкие камушки.

– Это ты называешь «уцелело»? – Иван с сомнением потрогал какой-то неестественно-длинный рукав, спускавшийся до самого подола. В рукаве виднелись откровенные дыры, да и в целом царь-халат производил удручающее впечатление.

– Это, Вань, как раз уцелело и даже сохранилось в отличном качестве! Да ему полтыщи лет… может, чутка меньше… обычно ткани без спецконсервации столько не держатся, рассыпаются. А это… даже браться за такое страшно.

Бер разложил ферязь прямо на полу.

– Сундуки непростые… подозреваю, сперва и хранили-то в зачарованных. Может, вынимали по особым случаям… а потом мода сменилась. Или просто новое пошили. А это осталось. И лежало себе… и если еще ткань с чарованием, то и…

– Долежало, – понял Иван.

– Точно… потом-то заряд закончился, но ткани пропитались, сохранили… вектор. Так, еще пояс нужен… твой вообще в суперском состоянии, там сил чутка. Кстати, надо будет сказать девчатам, что эти штуки стоят прилично. Костюмов того периода не так и много.

Он снова нырнул в сундук.

– Если решат продавать, подскажу, куда… я понял, что деньги им нужны.

– И я понял, – Иван сел. – А твои братья… они ж братья. Чего доставали?

– Братья? Ну они не хотели плохого… Ведагор вообще всегда опекал. Нянчился со мной, куда там матушке… тем паче она вечно занята. А я бесился. Я ж хотел показать, что не хуже… ну и что, что заморыш и без сил почти. Во! Пояс!

Широкое полотнище потянулось из сундука змеею.

– Вообще тут много чего… часть, что на дне, истлела, но там золота можно будет потянуть. Золото не истлевает, так что для реконструкции пригодится. Шитье вон восстановить, пуговицы позолотить… Украшения… надо девчонкам поискать, чтоб явиться группой… лучше в одном историческом периоде.

Бер крутанулся. Глаза его горели.

– Возьмешь тот сундук? – он указал на черную громадину, что скрывалась в углу. – Эх, боярскую бы шубу… хотя в ней жутко неудобно. Да и жарко… не, ферязи хватит. Там, кстати, и шапка была.

– А мне шапку?

– А тебе по историческому периоду не положено. Тебе парик положен!

Сундук был огромен, пожалуй, в него не то, что Ивана, троих Иванов запихнуть можно.

– Я не хочу парик.

– Надо, Ваня, надо… хотя, можно и твои завить. Помогай.

Бер попытался поднять крышку, но та не сдвинулась с места.

– Ишь ты…

– Давай вместе.

– Давай. Не надорвись только… братья решили, что если со мной заниматься, то я стану сильнее. А чтоб заниматься было веселее, чтоб стимул придать, то и злили… бесили…

Сундук был из темного дерева, и как Бер не старался, крышка не поднималась.

– Погоди, – Иван вдруг уловил отклик. – Убери руки. Это эльфийский кх-аар…

– Для хранения конопли? – уточнил Бер, но руки убрал.

– Просто для хранения. Не сразу узнал. Обычно они меньше и еще украшают, а это совсем простой. Дорожный, наверное… – Иван провел по крышке и, сосредоточившись, кинул импульс. Отклик последовал не сразу, Иван даже подумал, что ничего-то не получится, и тогда сундук придется пилить.

Хотя…

Каменное дерево можно пилить долго. Если кому-то процесс нравится…

– Потом уже я научился всех злить и бесить… ну и как-то вот. Повелось.

– Сложные отношения.

Крышка приотворилась беззвучно, и Иван, подцепив её за край, с легкостью откинул.

– Обычные семейные. А у тебя не так?

– У меня братьев нет. Ни родных, ни двоюродных. Здесь. А там, в лесу, со мной особо не хотели иметь дела. Я был неправильным… ну и в целом не принято там друг другу на шею бросаться. А тут… бабушка полагала, что у меня серьезная душевная травма. И всячески оберегала. Нет, как-то попыталась свести со внуками своих подруг, но…

– Не получилось?

– Меня обозвали длинноухим. И нелюдью. Я обиделся и сломал нос… ну и да, не получилось в итоге. Лезь, давай.

– А чего я?

– Ну не я же…

– Именно ты. А то вдруг этот твой эльфийский сундук только под эльфов и заточен. Я в него сунусь, а он крышкой кряк… не, Вань. Давай, действуй.

– Как?

– Да просто вытаскивай, что там есть…

Сверток.

И еще один. И с дюжину других. Ощущение престранное. И интересно до жути, что там, в свертках, и стыдно слегка, ибо не Иван их прятал. Получается, что он почти мародерствует.

Или не почти?

Или… если с разрешения хозяев, то это не мародерство?

– Все? – Бер осторожненько заглянул в глубины сундука и подтвердил: – Все. А такой большой…

– Скорее всего в нем перевозились вещи… потом хозяин уехал. Ушел.

– А сундук оставил?

– Коноплю он тоже оставил… может, уходить быстро пришлось. Или решил налегке, потом вернуться планировал. Или вообще отъезжал ненадолго.

– А это что? – Бер попытался подцепить край веревки.

– Это саалия, такое растение, типа помеси лопуха с лианой. У нее листья огромные. В них удобно заворачивать все. Тонкие, но крепкие. Стеблями обмотать можно. А еще они создают что-то типа стазиса. Удобно для хранения. К примеру, хлеб, завернутый в листья саалии, может несколько лет лежать, не теряя свежести.

– О! А это, Вань, внушает оптимизм. Надеюсь, хозяин там не три корочки сохранял на очень черный день… а как развязать?

– Вот так, – Иван надавил на центральную жилку, заставив лист развернуться. По краям тот иссох, потемнел, да и сами края загибались, выдавая, что лист этот был сорван очень давно. – Сундук наполнен магией… там или стазис, или что-то вроде того. Ну и саалия тоже… они вместе. В резонансе.

– Вань, не умничай… ты только погляди, – Бер не без опаски поднял нечто невесомо-белое. – Какая…

– Нижняя рубаха, – Иван пощупал. – Из эльфийского шелка.

– Женская?

– Мужская. Видишь, руны на горловине вышиты.

– Вижу.

– Мужские.

– Ясно. Поверю на слово… а тут…

Пояс.

И расшитые петлями вьюнка сапоги. И верхняя рубаха, тоже из шелка, но куда более плотного.

– Лаар-тье, – Иван сам развернул очередной лист. – Это вроде кафтана, только его носят без пояса…

– Как ферязь. Знаешь, по крою похоже… Вань, а тебе пойдет.

– Пойдет, – задумчиво произнес Иван, осторожно коснувшись зеленых камушков, складывавшихся в такой знакомый узор. – Только…

– Что?

– Надеюсь, там никто не разбирается в особенностях эльфийского костюма…

– Ну… я вот не разбираюсь. У нас про него рассказывали, но все свелось примерно к тому, что, мол, эльфы – еще те замороченные затейники, у которых каждый завиток шитья что-то да значит. А что именно – они об этом не скажут. И что расшифровкой традиционных эльфийских узоров занимается особый отдел при дипломатическом корпусе, но они тоже ни хрена толком не добились. Извини.

– Примерно так… – Иван позволил себе улыбнуться. – На самом деле все просто…

– Просто?

– Ну… на поверхности. Основные смыслы… скажем, чем выше род, тем более светлые ткани он носит. И шитье тоже светлое. Императрица носит белый цвет, расшитый белым.

– Говорю же…

– Узоры часто отсылают к истокам того или иного рода. И пошли от первых образцов рукоделия. Поэтому у каждой семьи свои… это как свой язык. Правда, схожие элементы встречаются, но у каждой семьи могут иметь свое значение. В зависимости от контекста, цветового сочетания или находящихся рядом уточняющих элементов.

– Короче, хрен поймешь…

– Ну да… трактовкой занимаются старейшины. Они же и следят за правильностью исполнения… в общем, узоры на ритуальных облачениях можно вышивать только после согласования со старейшинами рода.

– Ага, значит, и сами эльфы в них не разбираются…

– А в неритуальных есть ряд схем, которые можно просто использовать. Ну и принцип, что чем сложнее узоры, тем выше заслуги конкретного эльфа перед родом и семьей. У детей и молодежи – совсем простые… ну а вообще заключенный в узорах смысл считывают через силу и вязь заклятий, спрятанную в этих самых. Они же наносятся не руками… и вот это уже доступно лишь самим эльфам.

– А…

– Думаю, в дипломатическом корпусе все это знают прекрасно… да, исключения есть. Иногда рисунок делают ярким, чтобы подчеркнуть что-то… что-то важное.

– Вроде зеленых змей на белом… Вань?

– Да, это цвет императорского дома.

– Вань… – Бер пощупал рукав платья. – А… тебе уши не оборвут, что ты это… примеришь… в люди там выйдешь?

– Не оборвут, – Иван решительно накинул платье. Пусть поверх майки, но… – Я вполне имею на это право.

Лаар-тье в плечах оказалось слегка широковато, но в целом не критично.

– Если чего, – Бер пощупал. – Ваты напихаем… Вань, а ты ничего рассказать не хочешь?

– Да не то, чтобы хочу…

Брюки нашлись, из мягкой кожи того особого оттенка белизны, который лишь укрепил в подозрениях.

– Ты у нас… кто?

– Иван я, Кошкин… мой отец – сын Владычицы Пресветлого леса… третий. От четвертого мужа.

– Третий сын от четвертого мужа. Красиво звучит.

– Второй детей не оставил, – пояснил Иван.

– Ага… то есть… бабушка у нас…

– Ну да.

– Ага, – добавил Бер. – А… почему ты ничего не говорил? Ты у нас, выходит, не просто эльф, а…

– Потому и не говорил, что смысла в этом немного. С одной стороны, я принадлежу к правящему дому. С другой… бабушка в ближайшую сотню лет точно престол не оставит. За ней наследовать будет старший сын и его дети, которых у него уже двое. У второго – трое… ну а у моего отца – один я. И если память не отшибло, то в очереди на эльфийский престол я буду девятым… или восьмым. Может даже десятым, давно новостей не получал. Бабушка собиралась вычеркнуть моего отца из числа наследников, но… это довольно сложно.

– Ага…

– Что «ага»?

– То и ага, что куда ни плюнь, кругом одни императоры… ну или почти.

– Я и близко не почти. Даже если вдруг случится, что… не приведите боги, что бабушки не станет, как и дядьев с кузенами… – Ивана даже передернуло от такой мысли.

– А ты говорил, что нет у тебя кузенов… – не удержался Бер, поднимая еще одно платье из светло-серой ткани. – А это…

– Это женское. И среди людей нет. Так вот, если вдруг… то эльфы наизнанку вывернутся, но меня и близко к лесу не подпустят. Я ж глухой. И наполовину человек. Еще и с кровью некромантов… для эльфов это серьезно. Но вот платьице я позаимствовать могу без проблем.

– Как думаешь, Марусе подойдет? – Бер прижал платье к себе. – Цвет, конечно, скучненький… но можно что-нибудь там придумать. Бусинки какие позолотить…

– Эльфийские платья украшают не бусинами.

– А чем?

– Потом покажу… тут другой нюанс.

– Она не императорского рода?

– Да нет… это брачные одеяния.

– Чего?! – Бер торопливо отодвинул платье от себя и даже отложил на крышку сундука.

– Это наряд жениха и невесты. Видишь? Белый цвет – цвет императорского дома. Зеленый… зеленые змеи – это символ герба Вельяминовых. А серый – серебро. Змеи на сером. И мне надо украсить платье невесты белым. Это будет означать готовность двух ветвей объединится в одну. Своего рода аналог помолвки. С точки зрения эльфов.

– Ну… – Бер почесал макушку. – В принципе, аби и перешить можно… расставить там. Удлинить… ну или Марусю спросим. Вдруг она не против с тобой объединиться… соединиться… вот не надо нервничать, Вань! Не надо… ты ж у нас, если так, жених всем на зависть! Коноплю растишь, ушами шевелить умеешь…

Зараза он все-таки…

Глава 10. О сложностях реконструкции одежды и некоторых нюансах императорского бытия

Конечно, я злоупотребляю властью. А что еще с ней прикажете делать?

Искреннее недоумение одного императора

На кухне обнаружился Император.

Вот… у Бера сразу появилось желание сказать гадость. Какую-нибудь… в конце концов, они там делом заняты серьезным, а он на кухне сидит.

С пренаглою рожей.

И пирожки поедает. В одно, заметьте, лицо. Пусть и венценосное.

– Как дела? – поинтересовался Император.

– Спасибо, неплохо… – Бер поставил сундук – все же откопать удалось довольно много и не в руках же это тащить – на пол. – Кстати, Марусь, скажи честно… ты эльфов любишь?

– В принципе или конкретно? – Маруся поставила на стол огромную посудину, с виду напоминавшую ладью. Если бы викинги отливали ладьи из чугуна.

– В принципе… как насчет явиться на бал в образе эльфийской красавицы?

– Издеваешься? – в руке намеком появилась скалка.

– Интересуюсь… Ваньке наряд нашли, просто офигенный. И женский в пару имеется. В эльфийском так сказать, стиле… но есть некоторые нюансы.

– Я не влезу?

– Влезешь, – Иван поставил свертки рядом. – Платья дам шьются таким образом, чтобы… в общем, не отвлекаться сменой гардероба при некоторых… изменениях в очертании фигуры.

– Это они умно придумали, – согласилась Таська. – Давайте ужинать. Аленка пирожков прислала. Потом сама заглянет…

– Вижу, – Бер поглядел на императора с упреком, но то ли взгляд был недостаточно выразительным, то ли, что куда вероятнее, совести у венценосца совсем не имелось, ибо тазик с пирожками он на стол не поставил. И вообще от себя не оторвал.

– Руки помойте, – велел Император. – А потом уже и за стол.

В посудине обнаружилась картошка.

С лучком и морковкой. С кусками мягкого душистого мяса. А ко всему этому прилагались маринованные огурчики, и помидоры, и лепестки зеленого лука, и хлеб…

Молоко опять же.

А еще сыр.

Сыр Бер в прошлой жизни недолюбливал, но не потому, что имел что-то против. Скорее уж помнилось, как в детстве его этим сыром пытались откармливать, причем домашним и почему-то кислым. То ли тетушка, искренне полагавшая себя отличным сыроделом, все же технологию не блюла, то ли именно по рецепту сыр был кислым, но… сохранилось, в общем, некоторое предубеждение.

– Пробуй, – Таська подвинула блюдце и глянула строго. – Сама делала.

– Это из конопли? – с надеждой поинтересовался Бер.

Потом, после тетушкиного, все прочие сыры тоже казались кислыми, даже те, что с приправами. Даже мексиканский, посыпанный толстым слоем молотого красного перца, который Беру подсунули, пытаясь заверить, что уж этот-то сыр преодолеет его предубеждение с психологическим барьером вместе.

Но…

Когда Бер сумел как-то отдышаться, он все одно ощутил во рту эту характерную кислинку забродившего молока. И теперь, глядя на аккуратные белые ломтики, Бер подумал, что стоит бы отказаться.

Вежливо.

Можно даже соврать, что у него аллергия и вообще острая сыронепереносимость.

– Да нет, пока просто из молока, – ответила Таська, подвигая тарелку еще ближе. – Из конопли не скоро будет. Пока коровы выпасутся, пока переварят, потом молоко выдоить надо, отстоять. Сепарировать, смешать… в общем, даже молодые сыры не за час, и не за два делаются. Сила, конечно, процессы ускоряет… и в целом есть пара родовых секретов, но все равно настолько все ускорить не получится. Но этот удачный вышел. Ты пробуй, пробуй, не стесняйся…

И Бер, выдохнув, решился. Он отломил кусок и сунул в рот, уже готовясь глотать слюну и бороться с гадостным привкусом. Но…

Сыр был…

Не кислым.

Скорее даже сладким. Не сахарно, нет, а… как-то так, что и не объяснишь. И ореховый привкус ощущался, и свежесть, и то, что во рту сыр стал плавиться и растекаться по языку, только заставляло жмуриться от удовольствия.

– А мне… – донеслось обиженное. И Бер поспешно стянул пару кусков, пока тарелка не ушла к Императору. У него, чуялось, отнять сыр будет сложно. И главное, куда только лезет-то? Сам тощий, неказистый, а целый тазик пирожков, считай, в одно рыло умял.

И картошки навалил гору.

– Что? – взгляд Бера явно заставил величество нервничать. – Я просто проголодался… прогулки на свежем воздухе и все такое… там это… завтра доярки подъедут. То есть, дояры.

– Дояры? – переспросила Маруся.

– Ага. Надо, чтоб оформили…

– Дояров? – уточнила Таська.

– Ну… да… там… родственник мой дальний… – Александр слегка заерзал. – В общем… у него племянников много… скучают… заняться им нечем… вот и решили помочь. Поработать.

– Доярами?

– Ну да. Дядька так и сказал. Желают освоить новое дело. Потом, может, свою фирму… то есть, ферму поставят. В перспективе. Будут коровок растить, молочко доить. Но это когда научатся. А неумеючи – какое молоко? Так что, стало быть, на практику. Производственную.

Девушки переглянулись.

– Палишься, Сань… – шепотом произнес Иван. – Причем, конкретно так…

– В штат зачислим, – Император тоже смутился. – И для отчетности хорошо. И для комиссии… и в целом веселее будет.

А Беру подумалось, что куда тут веселее-то.

– Уверен, что получится? – Его Императорское величество попытался накинуть на плечи кафтан из алого бархату. Один из четырех, обнаруженных Бером на чердаке.

– Нет, – честно признал Бер. – Но… сугубо в теории… ты не порви! Это ж историческая ценность…

– Ага… ап-п-чхи…

От чиха кафтан сполз с плеч и упал грязной тряпкой. На кучу тряпья исторические ценности походили больше всего. Вот Ваньке хорошо. Он отошел в соседнюю комнату, где переоблачился, а после явился пред ясные взоры девичьи.

– Ух ты… – выдохнула Таська. – Теперь – натуральный эльф!

Уши у Ваньки покраснели.

– Только облезлый слегка, – Император облизал пальцы и икнул. Сыр, как Бер и подозревал, величество и умяли. Весь.

– Это подправим… скоро Аленка прийти должна.

– А где она?

– В лес пошла. За цветами, травами…

– Одна? – посуровел Александр.

– С братьями.

– Ночь на дворе.

– Ночь. Но после дождя вчерашнего многие травы выйдут, – Таська устроилась в массивном кресле. – Так она сказала, а она в травах знает.

– Это да… конопля уже выше меня будет, – то ли похвастал, то ли пожаловался Император. – Бер, тебе помочь?

– Помоги.

Почему-то сидящий без дела Император несказанно раздражал. Еще и ручки на колени положил.

– Разложи вон… рядом. Смотрите, технически реально восстановить эти два, – Бер указал на кафтан, который император недавно изволил примерить, и ферязь. – А вот остальные буду использовать в качестве донорского материала. Там шитья прилично, хватит, чтобы реставрировать и металл. Но это золото. Вы его можете выплавить или я просто вытяну. Получится… прилично получится. На роскошную одежду раньше не жалели.

– А потом?

– Потом тоже можно вытянуть, если захотите. Но реально в реставрации дороже уйдет. Как историческая ценность.

– Торговля историческими ценностями должна проходить под надзором государства, – напомнил Император.

– Тебе не говорили, что ты душный?

– Кто?

– В самом деле… кто ж тебе скажет, – Бер разложил платье. – Сил у меня не так и много, поэтому предлагаю поэтапно. Сначала с рубахами нижними разберусь, там тонкое сукно, вышивка, но лишь по горловине, так что должно быть легко. Заодно вспомню, как оно…

И если не получится, не так обидно будет.

– А там и все остальное…

Бер вытянул руки, спину выпрямил, надеясь, что вид у него в достаточной мере уверенный, поскольку сам он уверенности не испытывал. Одно дело работать под присмотром наставника, который, если что пойдет не так, подхватит и подстрахует. И совсем другое вот…

Дрожь в руках он унял.

И сосредоточившись, принялся выплетать базу заклятья. Сила тянулась тонкими нитями, ровными, как никогда. Вот рунный круг, на долю мгновенья вспыхнув синим светом, упал на ткань старого кафтана, чтобы впитаться без остатка. И Бер поспешил добавить второй.

Вот так.

Теперь осторожно… снимая слой за слоем, убирая и отсекая лишнее, правда, аккуратно, чтоб не отсечь и нелишнее. До исходного, до того, который напитался силой и теплом человеческого тела. Вытаскивая из ткани, из шитья память о том, каковым оно было. И получилось же… Бер знал, как это выглядит со стороны.

Ткань светлеет.

Или темнеет, возвращая себе исконный цвет. Прорехи будто сами собою затягиваются, потому как движение материи на тонком уровне не заметно. Главное, что все выправляется и выпрямляется… хотя слабые места надо будет отметить и доработать вторым кругом.

Закрепить не забыть.

– Офигеть… – сказал Император, выбивая на долю мгновения из того чудесного состояния почти всемогущества, в котором Бер пребывал. И зачем-то добавил. – А я носки зашивать умею!

– Правда?

Ванька, уже переодевшийся, сел рядом и подал воды.

– Ты как?

– Да… – Бер завершил связку, закрепляя эффект. – Нормально.

И понял, что и вправду вполне себе нормально. Нет ощущения, что его до дна выжали. Разве что взмок слегка, зато рубаха… и шитье восстановилось, сложный узор, который надо будет зарисовать для отчетности. И Сергею Трофимовичу отправить с благодарностью за науку.

Он там как раз книгу по костюму пишет. Обрадуется.

Правда, обзовет Бера обалдуем, который с минусовым опытом лезет к серьезным вещам, а потом все одно похвалит.

Наверное.

Вода была студеной до того, что зубы свело.

– Пей-пей, – велел Александр и пирожок протянул. – И закусывай. Водичка хорошая… а то вид у тебя бледноват. Слушай, а оно должно так…

Он указал на вторую рубаху, которая превратилась в черные лохмотья.

– Должно, – пирожок Бер взял. – Моя сила вытягивает из вещи её исходный образ. Если повреждения небольшие, скажем, как на табуретке или там разбитой чашке, или еще какой мелочи, то я могу просто взять и восстановить. Склеить там, используя собственный материал вещи. На ювелирке так часто делают. Ну и вообще… тогда лучше всего выходит. И потом найти место, где был скол, невозможно.

Пирожок оказался с капустой.

Вкусный.

И вода тоже вкусная.

– А трогать можно? – поинтересовалась Таська.

– Уже – можно… так вот, когда повреждения большие, то собственной материи не хватит. Ну или хватит, но тогда одежда…

– Подсядет. Как после стирки. Марусь? Смотри, какая красотень… – Таська подняла рубаху и прижала к себе.

– Это мужская, – счел нужным предупредить Бер. – Но женский наряд я тоже нашел.

– На тебя не налезет, – Маруся мрачно разглядывала серое и довольно-таки невзрачное с виду платье из эльфийского шелка.

– Примерь, – предложил Иван. – Мне… тоже стоит потренироваться. А для этого надо, чтоб платье было надето… вот, это нижняя рубаха… а это наверх.

– Так вот… лучше всего взять две вещи, чтобы вторая была родственна первой… тут и тут был лен. Поэтому я взял часть вещества из льна той рубашки и встроил в плетение этой.

– А с носками так можно? – поинтересовался Император. – Что? Ты бы знал, до чего это муторное дело, особенно когда на пятке рвутся. Дырка получается круглой. И как ты её ни зашивай, неудобно.

– А зачем тебе вообще носки зашивать? – удивился Бер. Как-то у него были другие представления о жизни императоров.

– Ну… мой наставник полагал, что я должен владеть основными бытовыми навыками.

– Сурово…

– Так научишь? Хочу его удивить.

– Думаешь, удивится?

– Знаешь, – Александр с сожалением посмотрел на миску, в которой пирожков почти не осталось. – Есть у меня подозрения, что реконструкцией носков его не удивить, но… я попробую. Вообще почему такому простому заклинанию не учат? Иголки, нитки… я пальцы в кровь исколол!

– Потому что оно не простое, – сказал Бер. – Если заимствовать, то нужно наложить одну печать, причем двухсоставную, на вещь-донор, а вторую – на ту, которую восстанавливаешь. При этом важно сродство, иначе может получиться алый шелковый кафтан с синими бархатными пятнами… ну и в целом нюансов хватает. Тут рубашки, считай, одинаковые, а вот дальше…

Он перебрался поближе к одежде и пощупал плотный бархат.

– В общем… надеюсь, силенок хватит…

Хватило.