Kitabı oku: «Злой рок», sayfa 3

Глава 3. Dust in the Wind

Я заказала ужин в номер и устроилась на диване с айпадом. Загрузила видеозапись – последнее интервью Марка Аверина. Примерно за полдня до смерти он посетил телестудию в Мюнхене и рассказал о новом альбоме группы и будущем концерте, который должен был состояться через неделю в TonHalle. Запись появилась в интернете только сегодня утром, и уже стала настоящим хитом с невероятным количеством просмотров. Как сказали бы мои недавние попутчики, кто-то очень удачно хайпился на чужой смерти.

С самого утра я откладывала просмотр интервью. Или отключала видео, как только на экране появлялось лицо Марка: такое сосредоточенное и серьезное, но с диковатым взглядом. В том, как он смотрел на окружающих, было что-то порочное и притягательное, как и в нем самом. Уже с первого взгляда на Марка становилось понятно: перед тобой плохой парень и он даже не собирается прикидываться другим. И… это завораживало. Взгляд Аверина – дурной, мрачный, манил к себе, как красивое зубастое растение приманивает бедную муху. И все мы понимаем, что потом случается с насекомым.

За несколько дней до смерти, прямо перед будущим концертом, Марк поменял прическу: выкрасил волосы в пепельный, почти белоснежный, блонд и выстриг короткий ежик. От этого его лицо стало еще светлее, а глаза казались запавшими черными ямами. Странный образ, ко всему прочему не подходящий Марку: его и без того щекастое лицо округлилось еще больше и стало совсем детским, но детским в стиле того мальчика из «Омена»⁴. Мальчик, несущий смерть. Возможно, такова и была задумка Аверина – кто теперь это узнает? И да, даже этот нелепый образ не лишал Марка творческого магнетизма, на него все равно хотелось смотреть. Фантастика, да и только.

Переборов желание отключить видео снова, я поставила его на паузу и на время отложила айпад. Из спальни не доносилось ни звука, но я все равно встала и тихо подкралась к двери. Калинин в полной отключке, не похоже, что он шевелился или менял позу. Ладно, хоть кто-то из нас проспит до утра.

Дверь я вновь прикрыла и вернулась на диван. Экран айпада погас, я включила его вновь. Марк Аверин смотрел на меня с заставки видео и будто посмеивался. Да уж, как тут не посмеяться: веду себя как тревожная девица из фильма ужасов. Еще немного, и начну вздрагивать от каждого шороха и заглядывать во все темные углы.

Вздрогнуть мне все же пришлось, но от стука в дверь. Прибыл заказанный ранее ужин. Я быстро поела, все еще поглядывая на экран. Дальше тянуть нет смысла, я включила запись.

– Прошло уже почти десять лет с начала вашего пути, Марк, – незамысловато начала интервью девушка. Молодая, симпатичная и без особых примет, даже глазу не за что зацепиться. Она говорила на идеальном английском, слишком идеальном, чтобы этот язык был для нее родным, что логично, раз Марк находился в Мюнхене. – Скажите, Марк, многое изменилось в вашем творчестве за это время? На следующей неделе у вас концерт, на который проданы все билеты, и это только начало мирового тура. Что вы чувствуете по этому поводу?

Камера отъехала назад и вновь сосредоточилась на Марке, он сидел напротив девушки на стандартном светлом диванчике. Позади него – кремовый нейтральный фон. Одет Аверин вполне обычно, он всегда так ходил: черные узкие джинсы с дырками на коленях, тяжелые высокие ботинки и черная майка с логотипом AC/DC⁵. На худых руках Марка виднелись татуировки, но разглядеть сами рисунки возможным не представлялось, какая-то слившаяся в темно-серое пятно непонятная масса.

– Что я чувствую по поводу тура? Радость. Возбуждение… я не знаю. Live-концерты – самая моя любимая часть работы, понимаете? Это не описать словами: новые города, новые лица, дни проносятся друг за другом, мы постоянно куда-то бежим, чем-то заняты, свободного времени не остается вообще. Сон урывками, ешь что попадется, и ты всегда нужен. Даже в самолете – несколько раз у нас были съемки и интервью прямо на борту во время перелета. В общем, расслабиться некогда, и это круто, мне нравится такая жизнь. Ни секунды на безделье и ненужные мысли.

– Вы, похоже, много работаете. А еще говорят, что музыка – это ленивая профессия.

– Кто так говорит? – с хитрым прищуром поинтересовался Аверин.

– Люди, далекие от музыки, я полагаю, – ловко выкрутилась девушка.

Марку ее ответ явно понравился и он слегка улыбнулся:

– Ну, честно говоря, в чем-то они правы, эти люди: полениться времени у нас хватает, и многие заняты посторонними проектами. Кое-кто настоящий мастер в этом деле – Ромаха, это привет тебе! – с веселой и искренней улыбкой Аверин послал воздушный поцелуй в камеру и пояснил: – Вот так всегда: я работаю за всех, интервью раздаю, а его из дома не вытащишь!

– Если бы не сегодняшняя запись в студии, чем бы вы занялись?

– Готовился бы к концерту: в новом альбоме у нас есть бонус-треки на немецком и мне постоянно кажется, что мой акцент заставит всех смеяться. Хотя мой репетитор уверен в успехе.

– Марк, вы же в Германии прямо сейчас! Мы запросто можем проверить вас перед концертом. Если не верите мне, позовем на помощь остальную нашу команду.

– Ну не знаю. Я стесняюсь, – заявил Аверин с такой наглой улыбкой, что девушка засмеялась.

– Скажите что-нибудь, Марк.

– Mit Vergnugen, Lena! Das ist sehr net von Ihnen. Sind Sie morgen frei?⁶

Акцент Марка оказался очень забавным, ведущая (Лена, как выяснилось) весело засмеялась и ответила, что завтра она свободна как ветер. Марк выдал еще с десяток забавных фраз и даже спел одну из песен Rammstain⁷ хриплым тенором. Звучало очень интересно. Думаю, песней он окончательно и бесповоротно покорил Лену, на лице ведущей расцвела широкая улыбка.

– Честно говоря, вам удалось меня удивить, Марк.

– Теперь ваша очередь: скажите что-нибудь по-русски, – в глазах Марка мелькнул веселый дьявольский огонек, он наклонился вперед к девушке, ожидая ответа.

– Я могу. – Лена нахмурила брови и по слогам выдавила: – Спа-сьи-ба.

– И это все?! – Аверин картинно откинулся назад и закатил глаза: – Так не пойдет. Если это все, то я ухожу из вашей студии!

– Но…

– Но делать я этого не хочу, так что придется мне вам помочь! Научить парочке фраз.

– Вы меня уговорили, – засмеялась Лена. О, этот блеск в женских глазах распознать легко: она попалась на удочку Марка. Легко и просто, он ее покорил, даже со своей дурацкой прической, худым тельцем и видом оменского мальчишки. Харизма Марка была больше него самого.

– Итак, повторяйте: я обещаю…

– Йа обь-е-щьяю…

– Свидание Марку Веру!

– Свьи-да-ньие Марку Веру? Ха! И что я только что повторила?

– Не скажу. Но вы же не из тех, кто отказывается от своих слов, верно? – Марк повернулся и подмигнул в камеру: – Жаль, у вас тут ценз, иначе мы бы углубились в изучение русского.

– О, Марк, вы такой забавный. – ведущая покраснела как помидор, чем окончательно подняла настроение Аверину.

Марк и Лена вместе посмеялись над ее русским, она попыталась вызнать, что такого успела пообещать, Марк сыпал шутками и они вполне весело проводили время. Большое достижение, учитывая, что Марк частенько выкидывал номера и запарывал интервью. Возможно… возможно, он знал: это последнее, что увидит мир.

Но, когда я смотрела на живого и вполне веселого Марка, в это не верила. Слишком расслабленным и счастливым казался музыкант. Разве может человек шутить и улыбаться, клеиться к девушке Лене, петь песни на забавном немецком, а через два дня выстрелить себе в голову?

Не знаю.

Просто не знаю.

– Ваш последний альбом сильно отличается от двух предыдущих, – увела беседу в другое русло Лена. – В нем меньше гранжа, что совсем не характерно для He Wants Glory. Это намеренное изменение стиля?

– Это нежелание стоять на месте. – Марк закинул ногу на ногу, скорчил забавную «ну что поделать» рожицу и пояснил: – Понимаете, мне не нравится вся эта заморозка во времени: один успешный альбом, и все – до конца жизни ты как заведенный повторяешь успех, поешь одни и те же песни, или очень на них похожие. Так и запутаться недолго, стать заложником одной надоедливой мелодии. Может, это и неплохо, но… я меняюсь, жизнь вокруг тоже, так пусть и музыка не стоит на месте, мне в кайф пробовать новые жанры, красить волосы и менять образы… петь на немецком, – он весело подмигнул Лене. – Такие трансформации – это хорошо, особенно если ты на такое способен. Надеюсь, фаны оценят наши старания.

– Много обновлений в группу принес и Девин Родер.

– Дэв? Да, он крутой чувак, настоящий трудоголик и фанат своего дела. Серьезно – этого парня мы взяли не зря. Он думает о новом альбоме сразу после выпуска предыдущего и постоянно пишет новые песни, сочиняет музыку, даже костюмы к новому туру «The Light Inside You» частично придумал он, вместе с Ромахой. Дэв – большой талант, за ним наше будущее. Я редко благодарю его за проделанную работу, и вот мой шанс – сделать это через красивую девушку Лену.

– Судя по всему, вы хорошо сработались с новым участником HWG.

– Лена, он с нами уже почти три года – поверьте, он такой же старик, как и мы все. За три года мы прожили целую жизнь, столько событий, что всего не упомнить. – Марк весело засмеялся и подмигнул в камеру: – Дэв, я тебя люблю, старикан. Ты крутой! Но я круче – всегда помни об этом!

– Хорошо, что у вас все наладилось, ведь были и трудные времена: после внезапного ухода Глеба вы отменили несколько концертов и не могли найти нового гитариста. Группа балансировала на грани.

Предполагалось, что Марк должен это как-то прокомментировать, но он промолчал, смерив Лену тяжелым взглядом и вопросительно приподняв одну бровь: мол, давай, рискни и спроси что-нибудь еще на неугодную мне тему. Это, кстати, была фишка Марка: если вопрос или комментарий ему не пришелся по душе, он даже не отшучивался и не пытался выйти из неудобного положения, он ставил в таковое интервьюера своим молчанием и красноречивым взглядом. Находились смельчаки, игнорировавшие намеки Марка, и вот после этого он мог разойтись по-настоящему: послать подальше (в лучшем случае) или запороть все интервью своим бараньим молчанием и односложными ответами. В общем, за мгновение Марк мог превратиться из вполне адекватного молодого человека в странного злобного выпендрежника.

С Глебом Винокуровым – бывшим участником HWG – история более чем мутная. До сих пор непонятно, ушел он из группы, или его выгнали, жив он или пропал без вести. Уже несколько лет о нем не было никаких известий, по некоторым теориям он отрекся от всего мирского и теперь живет где-то высоко в горах Тибета. Причем его уход/исчезновение стало для группы полной неожиданностью, раз пришлось отменять концерты и справляться с ситуацией в режиме нон-стоп. HWG сменили несколько гитаристов, но потом появился Девин Родер и влился в коллектив. Да так успешно, что сам Аверин его принял. А у Марка пакостный характер, если верить прессе.

Молчание музыканта, кажется, ничуть не смутило Лену, она слегка наклонила голову и лукаво улыбнулась:

– А вы хитрец, Марк. Мне тут наконец подсказали перевод той русской фразы: я согласилась на свидание с плохим парнем, да?

– Плохим, значит? Вот что называется репутацией: когда у меня начинается насморк, все вокруг думают, что я нюхаю наркотики, – Аверин, кажется, с удовольствием сменил тему. И спохватился: – Мне можно говорить «наркотики»? Или вы потом это вырежете? Впрочем, дело ваше…

– Эта вас обижает?

– Что вы вырежете часть? Да по барабану…

– Нет, я о вашей репутации.

– А, это меня как раз радует: трудно разочаровать людей, если от тебя ждут только плохого. Я много работал над этим, и сейчас можно быть собой, ага.

Прозвучало не слишком весело. Лена вновь не растерялась и перевела тему:

– С каждым годом вы собираете все большую аудиторию. Появились ли какие-нибудь отличительные черты в выступлениях, свои нюансы?

– Разумеется. Мы учимся чему-нибудь новому в каждом городе, каждый раз.

– Например?

– Например, контакт со зрителями – я учился этому довольно долго. Ну, знаете – нужно вовлечь зрителя, сделать его участником шоу, а не просто спеть свои песни и уйти. Был такой забавный случай… знаете Эрика Коллинза? Когда мы познакомились, он уже много лет солировал в своей группе и вот решил посетить наш концерт, познакомиться. Мы с парнями только начинали, ну знаете, те времена, когда Миша Щевелев был дрищем, Ромаха был далек от образа гламурной блондинки, а Дэв вообще гонял в школу и о музыке мог только мечтать. Так вот, Эрик пришел на концерт со своей дочерью, а после выступления зашел к нам и такой говорит: «Чувак, да ты выглядел таким несчастным и расстроенным, что Линда заплакала! Тебе нужно поработать над своими навыками и больше не расстраивать мою дочь!». Это было забавно. И поучительно. Думаю, каждый раз мы получаем какой-нибудь урок, это нормально. Так что новый тур я жду с нетерпением.

«Новый тур я жду с нетерпением» – сказал человек за четырнадцать часов до своего самоубийства. Это странно. Или за половину суток в его жизни что-то настолько поменялось, что он не увидел иного для себя выхода? Или это актерская игра человека, прекрасно знающего, что случится уже ночью? Марк ведь хороший шоумен.

– Мы тоже ждем вас в четверг TonHalle. Я уже купила билет, – поделилась Лена.

– Круто. Буду рад видеть вас и всех остальных фанов, эти ребята самые лучшие! Я люблю вас всех, друзья! – Марк помахал двумя руками в камеру и показал «козу».

– С каждым годом фан-база у вас все больше. Как вы относитесь к своей быстрорастущей славе?

– К славе? – Аверин странно усмехнулся. – Отлично. Я уже в пятнадцать лет знал, что слава будет моей. Навечно. И только это в жизни важно…

Девушка продолжала расспрашивать Аверина, на сей раз выбрав тему личной жизни, но ничего интересного он не сообщил, все больше отвечая молчанием, насмешливым взглядом или намеками на свидание. На тему личной жизни он никогда не трепался и не высказывался, так что большая загадка, кому он посвящал все свои песни, рвущие душу фанаткам по всему миру. Быть может, счастливицей и вовсе была кошка Делайла⁸.

Интервью я так и не досмотрела. Все равно там не нашлось бы ответов на мои вопросы, а смотреть на душевного Марка и его флирт с Леной мне надоело, слишком все искусственно. Вот оно! Вот что не так с этим интервью – оно фальшивое насквозь, с ним все не так. Оно походило на прилизанные траурные речи о том, настолько хорош и неповторим был человек и сколько добра он сделал, когда как все вокруг знали, какая это чушь. О человеке ведь можно сказать что-то кроме стандартных фраз о доброте и сострадании. И так же с последним интервью: оно должно было быть другим. Ярким, провокационным, настоящим.

Глава 4.

We

'

ll

meet

again

Ночь я ожидаемо провела без сна. Много читала, просматривала старые статьи и видео, и иногда проверяла спящего Калинина. Он все так же не шевелился, но его дыхание было ровным и спокойным, кажется, его не мучали кошмарные сны. Зато одолевали парня бесконечными звонками: его айфон валялся на столе рядом со мной и вибрировал без перерыва. Кэт, Миха, Оля, Мама, Папа, Крис, Дэв, Лиззи… после я перестала запоминать имена звонивших. Кэт и Оля старались больше всех остальных, опередили даже маму. Я хотела ответить кому-нибудь из них, сказать, что все с Калининым в порядке, но пока решалась, айфон отрубился, не выдержав напряжения.

С первыми лучами солнца я тяжело поднялась и поплелась в душ. Привела себя в порядок, хотя собственное изнеможённое отражение усиленно намекало, что все старания пошли прахом. Глаза, красные от чтения, и хмурые брови никого не красят. Кажется, я стала похожа на вчерашнего Калинина, что совсем не комплимент. У нас даже прически похожи, хотя мои волосы, конечно, чистые.

После я позвонила в ресторан и заказала завтрак на двоих с ударной порцией кофе. Как только улыбчивая девушка закатила в номер столик с едой и, пожелав мне приятного аппетита, удалилась, я решительно распахнула дверь в спальню. И едва не упала от устойчивого запаха пота и перегара. Черт, надо было окно открыть, Калинин тут мог задохнуться. Кашлянув, я пробралась к окну и впустила в комнату прохладный сентябрьский воздух. Сразу стало лучше.

Ночью Роман все же просыпался, судя по ботинкам, что валялись рядом с кроватью и шапке рядом с ними. При свете дня я не могла не отметить забрызганные грязью джинсы, жирные пятна на футболке и носок с дыркой. Интересно, фанаты оценили бы такой вид и аромат любимого кумира?

Я присела рядом и потрясла Калинина за плечо. Как и в прошлый раз, очухался он моментально: открыл мутные глаза, потряс головой и подтянулся наверх, сев в кровати. Потер глаза и посмотрел на меня. Само собой, ни тени узнавания в его взгляде не промелькнуло, хотя Роман проявил старание: прищурился и еще раз внимательно оглядел меня с ног до головы. И только потом нахмурился.

– Доброе утро, – мой голос прозвучал странно и незнакомо даже для меня самой.

– Привет, – прохрипел Роман, теперь уже оглядывая спальню. Узнав обстановку отеля, он счастливо выдохнул.

– Воды?

– Давай.

Воду он получил и выпил залпом целый стакан. Надо сказать, сон пошел парню на пользу, вчера он выглядел намного хуже. Мешки под глазами стали куда меньше, а пугающая чернота превратилась в обычную синеву. Правда, у Калинина такая внешность, что и с грязными торчащими во все стороны волосами, и даже в перепачканной одежде, он смотрелся почти очаровательно. Еще бы пахло от него получше, цены бы не было. Думаю, если в последние дни он и принимал душ, то только ликеро-водочный.

– Я заказала нам завтрак, – улыбнулась я, привлекая к себе внимание. – Не уверена, что вы захотите есть, но если что, тут есть кофе и апельсиновый сок. Хотя на вашем месте я бы поела, конечно. Таблеток от головы у меня нет, от похмелья тоже, но я могу позвонить на рецепцию, уверена, там нам смогут помочь. Так мне позвонить?

– Не стоит, – все тем же хриплым голосом ответил Калинин. И добавил: – Спасибо.

А он вежливый. И взгляд у парня стал осмысленным, что не могло не радовать. Я улыбнулась и ушла за завтраком в гостиную, со столиком заморачиваться не стала, просто взяла поднос. И прихватила калининский мобильник.

– Могу поставить на подзарядку.

– Что?

– Ваш телефон. Он разрядился ночью, но если вам срочно надо позвонить…

– А, телефон. Нет-нет, я сам справлюсь, – Роман положил телефон рядом с собой и опять огляделся. На сей раз взгляд его зацепился за полуоткрытый шкаф с женскими вещами и золотистый ноутбук на прикроватном столике с другой стороны.

Пока бедолага не решил, что я к нему переехала вместе со всем барахлом и уже вовсю хозяйничаю, я пояснила:

– Вы в моем номере, этажом ниже.

– Ох, вот оно что. Я… перепутал этажи вчера?

– Не совсем. Вы ешьте, а то завтрак остынет.

Я налила кофе и молча уставилась в окно. Пусть Калинин придет в себя что ли. Да и я подумаю, как бы толкнуть речь о письме и поскорее вытащить себя из всего этого недоразумения.

По моему примеру Роман налил кофе и даже съел кусочек бекона.

– Хмм… ты чувствуешь себя так же странно, как и я? – спросил Калинин с неожиданным весельем в голосе.

Я повернулась к нему и вздрогнула. Нет, этому парню категорически нельзя улыбаться, он и без того слишком хорош, а с улыбкой и вовсе всемогущ. Еще и ямочки на щеках… кошмар. И вот такой бриллиант Марк Аверин смог задвинуть на задний план? Невероятно. Видимо, харизма там и впрямь была фантастическая, иначе такой феномен не объяснить. И это Калинин даже не старался, точнее, улыбка выглядела скорее вымученной и несколько натянутой, но и этого вполне хватило.

– Подошла бы фраза «не в своей тарелке».

– Не в своей тарелке, в чужом номере.

– С незнакомой девушкой, – поддакнула я. – Вы же меня совсем не помните, верно?

– Твое лицо кажется знакомым, – очень расплывчато ответил Калинин. – И хватит называть меня на «вы», а то мне начинает казаться, что тебе лет шестнадцать.

– Мне семнадцать.

Роман не впал в панику, а спокойно пробежался по мне взглядом и покачал головой, ни на минуту не поверив. Интересно, что меня так легко выдало? Я ведь вполне могла сойти за подростка за счет чрезмерной худобы и минимума косметики на лице.

– Мне двадцать два.

– Вот это больше похоже на правду. И, раз с возрастом разобрались, теперь я бы с удовольствием узнал твое имя, юмористка.

– Алиса.

– Алиса, точно! – Воскликнул Роман с таким видом, словно мы вчера и впрямь знакомились. – Вау. Красивое имя, музыкальное, – и начал напевать: – Алиса умеет вязать, Алиса рисует в альбо-о-омах, Алису в гостях не застать, Алиса почти всегда до-о-ома… – он замялся и пояснил свой музыкальный выпад: – Прости, в юности любил эту песню.⁹ Столько воспоминаний с ней связано.

– Ни-икогда такой не слышала.

– Ха! Теперь я уже точно знаю, что ты привираешь, Алиса.

Я засмеялась:

– Согласна, в этот раз у меня не было шансов.

– Могу тебе подыграть и сказать, что я никогда – никогда – не слышал песни «Рома, Рома, Роман…» и «Рома, мне нужно бежать…». Ни разу в жизни.

– Это можно считать настоящим везением.

– Как говорит один мой друг – надо съесть лепрекона, чтобы приманить такую удачу. – Калинин опять улыбнулся, но в этот раз напряжения в нем не чувствовалось. – И… я Рома. Вдруг у тебя тоже проблемы с памятью.

– С памятью все хорошо.

– Черт, теперь я точно чувствую себя неловко.

Утро сделало из Калинина того самого парня с многочисленных записей и интервью, что я успела посмотреть. Милый, располагающий к себе и улыбчивый, хотя сейчас с последним у него туго. Трудно улыбаться искренне, когда помнишь, что случилось всего восемь дней назад. Каких-то жалких восемь дней. И вот Роман здесь, в номере незнакомой девушки, без понятия, как здесь оказался и что вчера случилось. Как бы на его месте повел себя почти любой человек? Сбежал бы не глядя, это даже удобнее, чем просто вышвырнуть случайную девицу вон. Собрал вещички – и свободен. И никаких тебе и имен и подробностей, можно стереть произошедшее из памяти окончательно.

Но Калинин остался.

Хорошо, а то пришлось бы ловить.

– Я должна тебе кое-что показать. – Наконец проснулась моя задремавшая решительность. – Сразу предупреждаю, тебе придется… взять себя в руки.

Черт, прозвучало так, словно я собралась признаться, что я тайский трансвестит. Похоже, Калинин подумал о том же и физиономию состряпал забавную: что-то между насмешливым любопытством и скептицизмом.

Айпад остался валяться на диване, пришлось сходить за ним в гостиную. Я открыла письмо, что отправил предположительно Марк Аверин, и молча протянула айпад Калинину.

Роман долго вглядывался в содержимое письма. Открывал прикрепленную фотографию, закрывал ее и снова открывал, словно не верил, что она вообще существует. Он побледнел и застыл, точно каменная статуя, его насмешливость испарилась без следа. В комнате заметно похолодало, и не только из-за открытого окна, градус беззаботности сошел на нет, повисла гнетущая тишина, и она казалась затишьем перед бурей. Я физически чувствовала ее приближение. А потом Калинин поднял на меня взгляд. Тяжелый, почти ненормальный взгляд, от которого хотелось съежиться и исчезнуть. Вчера он смотрел примерно так же, страшно и пронзительно, заражая своим несчастьем, делясь болью.

– Это какой-то розыгрыш? – очень спокойно спросил он.

– Хотела бы я знать.

– Что это за херня?! – Калинин отшвырнул айпад, вскочил с кровати и отошел на другой конец номера, подальше от меня. – Лучше сразу отвечай, Алиса: кто ты такая и что тебе надо? Зачем… зачем это? Ради статьи? Ты… так хочешь меня подловить, набрать материал? – конечно, он решил, что я какая-нибудь журналюга без особых принципов. И этот вариант вряд ли хуже правдивого, он хотя бы объясним.

Я тоже поднялась, но подходить к Калинину не спешила.

– О статье речи не идет. Я лишь… случайный попутчик во всей этой истории. Получила письмо, узнала о смерти Марка и не смогла промолчать. Вдруг это важно? Вот и нашла тебя вчера.

– Ты показывала мне это вчера? – Он сказал «это» и указал на айпад с таким видом, будто на его месте гадюка лежала.

– Хотела, но ты не был расположен к общению.

– И ты привела меня в свой номер?

– Да, но только чтобы ты пришел в себя и не забыл про сообщение. Как видишь, провала в памяти опасалась я не зря.

В спальне повисла тишина. Я наблюдала за Романом: с очумелым видом он тер виски и переводил взгляд с меня на айпад, где до сих пор было открыто злосчастное послание. С брезгливым видом потянулся к экрану и опять открыл фото. По калининскому напряжению я сразу поняла, что записка не подделка и Марк попрощался с миром именно этими словами. С глупым сердечком над буквой «i». Будь иначе, Калинин сразу обвинил бы меня в жестоком розыгрыше.

Последние сомнения отпали, да и не так уж много их оставалось.

– Я не… не очень понимаю, – наконец подал полный отчаяния голос Роман. – То есть, это почта Марка, markusver@glory.com его личный адрес, и фотография… но… – тут он опять взглянул на меня и осекся. – Так кто ты, Алиса?

– Случайный человек, который не должен был видеть письма. Я не журналистка, не спятившая фанатка и не преследую какую-то личную цель, точнее, цель у меня одна – убедиться, что ты увидишь послание Марка. И решишь сам, что с ним делать. Ты увидел. Это все, чего я добивалась.

Что будет дальше, уже не мое дело. Не мое. И нельзя позволить отчаянному взгляду Калинина затянуть меня в сомнительную историю. Да, вчера я застала его в один из наихудших дней, но он справится. И с письмом он тоже разберется.

– Значит, ты случайный человек, который не отправил письмо в полицию, а нашел меня? Зачем? Посмотреть, как я отреагирую? Нравится? – Роман криво усмехнулся, но я видела, что ему больно. Письмо ударило по свежей ране, делая ее еще больше, превращая в зияющую черную дыру. Легкость и беззаботность утра прошла, страшная реальность вернулась.

– Ну, предположим, в полицию я обратилась сразу, как только узнала о смерти Марка. Позвонила на горячую линию, рассказала обо всем, ответила на пару вопросов, оставила имя и номер телефона. Они обещали со мной связаться. Жду вот до сих пор.

И что-то мне подсказывало, ответного звонка ждут очень многие, уверена, граждане-полицейские успели наслушаться немало версий от фанатов, об этом даже упоминалось в одной из статей. Смерть Марка притянула множество психов и любителей конспирологии: его то видели на улицах в самых разных уголках мира; то находился мутный ненавистник, утверждающий, что он и убил Аверина; то появлялись девушки, утверждающие, что видели Марка в поезде Мюнхен-Берлин (да, девушек было много); то всплывали какие-то невероятные заговоры и самые чудные причины смерти. Даже иллюминатам досталось, и это не шутка, подобная теория тоже существовала. В общем, гражданам из полиции скучать не приходилось. Психи атаковали со всех сторон.

– Ты правда звонила в полицию? – Калинин недоверчиво прищурился.

– Само собой. Могу показать исходящие звонки, номер горячей линии там должен был сохраниться. Разговор я не записала, прости. Но при желании наверняка можно узнать подробности у самих полицейских, они должны все записывать и хранить.

– Ага. А теперь дай мне минутку подумать.

С этим проблем у меня не было, пусть хоть целый день сидит размышляет. Конечно, я хотела прогуляться по набережной, но время у меня есть, могу и на неделю задержаться в городе. Главное – разобраться с письмом, скинуть с себя волнующий груз. В идеале – пусть Калинин и его группа разбираются, что это все означает и стоит ли привлекать полицию, хотя причина для беспокойства у меня все равно оставалась. Текст самого послания.

Теперь твоя очередь.

Три простых слова, образующие неприятную фразу, от которой на душе скребли кошки. Моя очередь. Моя очередь выстрелить себе в лицо? Моя очередь получить пулю? Или есть еще какая-то очередь, мне неведомая?

Уже в который раз Калинин изучал послание погибшего друга. Возможно, он ожидал увидеть там что-то новое, чего не заметил сразу, и в этом я его хорошо понимала, раз несколько дней назад занималась тем же самым. Открывала письмо, закрывала его, чтобы открыть вновь. Читала текст, разглядывала фото и глупые смайлики. И строила бесконечные догадки, все время одергивая себя, ведь смысла в этом не было. У меня не хватало знаний о настоящей жизни Марка Аверина, так что своими предположениями я ушла недалеко от всяких дурацких интернет-теорий вроде неожиданного вступления Марка в секту и ухода от мирского вслед за Глебом Винокуровым, или веселого подставного розыгрыша. Да-да, даже такая версия бытовала среди фанатов HWG – Марк разыграл всех и скоро вернется, живой и невредимый. Не зря же его видят так часто то на городских улицах, то в поездах. И многим хотелось верить именно в теории, а не в правду. Правда вообще редко кому нравится.

С другой стороны, у Романа Калинина информации о Марке явно больше. На правах близкого друга он как минимум знал Аверина лучше всех, так что с теориями у него должно быть погуще моего.

– Пятого сентября, примерно в четыре утра. – Больше Калинин ничего не сказал, но я и так поняла, что он имел ввиду: Марк застрелился в четыре утра. – А сообщение ты от него получила в пять.

– Учитывая разницу во времени с моим городом – в четыре.

– С твоим городом?

– Я живу в Москве.

– Вот как. И ты прилетела сюда, чтобы показать мне это? – он потряс перед собой айпадом, смотря на меня с еще большим подозрением.

– Свяжись со мной полиция, я бы никуда не полетела. Но сам понимаешь, шансов особо не было, мои слова не восприняли всерьез, слишком много других звонков. Что мне оставалось делать?

– Хорошо, об этом пока забудем. У меня много других вопросов, Алиса. Смотри, что выходит: ты получила сообщение, отправленное с почтового адреса Марка. В ночь его смерти, возможно, всего за несколько минут до произошедшего, максимум – за полчаса. Фотография… думаю, ты уже поняла, это не подделка, обманывать тебя я смысла не вижу, ведь если бы ты хотела обратиться в прессу, уже сделала бы это. Так вот, забудем пока о всем побочном и сосредоточимся на Марке: перед самой смертью он отправляет тебе сообщение с фотографией предсмертной записки, пишет слова, по-настоящему последние слова. А ты приезжаешь сюда после его смерти, прилагаешь усилия, чтобы разыскать меня и потом называешь себя случайным человеком.

Понятно, к чему он ведет. Марк Аверин отправил мне свои последние слова. Предсмертную записку он явно написал раньше эмейла, который адресовал мне, именно мне. А его лучший друг впервые меня видит и даже имени моего ни разу не слышал.

– Не думай, что ты сказал что-то новое. Вот уже неделю я задаюсь аналогичными вопросами: зачем, зачем он прислал это мне? Почему не тебе, к примеру? Не своим родственникам, не девушке? Не кому-нибудь еще, с кем он общался?