Kitabı oku: «Изгнанница. Путь к свободе», sayfa 2

Интерлюдия первая. За закрытыми дверями

– Берган, это что сейчас было? Ты хоть понимаешь, что она видящая! Где мы теперь найдем другую?! Ее бабка умом тронулась и уже давно ничего путного не говорит! А Квентин, между прочим, явно что-то задумал!

– Успокойся, Гардеон, – остудил его возмущение мужчина. – Я уже говорил, что ты как всегда слишком торопишься. Или ты уже забыл, чем закончилась история с ее бабкой?

– Там все было иначе.

– Да ну?! Гар, она уже сейчас готова была служить любому другому отцу-основателю и предала бы тебя, то есть нас, при первом удобном случае. Ты же помнишь, как было с ее бабкой: она тогда подставила Квентина – не без нашей помощи – и вывернулась. Да так, что мы на нее и надавить не смогли. Думаешь, он это нам забыл и не попытается ответить тем же?

– И чего ты добился сейчас? Что у нас не будет видящей вообще?

– Гар, Гар… – снова покачал головой пепельноволосый и выбрал в вазочке яблоко. – Можно ведь сделать так, что бежать ей от нас будет просто некуда. Более того, она будет нам за это безумно благодарна и станет делать все, что мы пожелаем.

Шатен недоверчиво повел бровью:

– И как же ты собираешься это провернуть?

Берган усмехнулся:

– Для начала все узнают, что у нее обнаружили мутаген, и общество навсегда вычеркнет ее из своих списков. Потом она убежит за стену, где ее «убьют». Ну а после этого она снова тайными путями попадет в Ковчег, и мы о ней позаботимся. И поверь, Дворец Благоденствия она уже не покинет никогда.

По лицу Гардеона расползлась предвкушающая улыбка:

– Я так понимаю, что с охотником ты уже договорился.

Вместо ответа Берган впился зубами в красный бок яблока.

Глава 3. Приговоренные к закланию

Я шла за гвардейцем в таком подавленном состоянии, что не сразу поняла, когда мы остановились. Подняла глаза и увидела… Лекса.

– …Да, обнаружили мутаген, – услышала я окончание их короткой беседы.

Парень перевел на меня потрясенный взгляд. И мне вдруг так захотелось, чтобы хотя бы он не отвернулся от меня, а остался все тем же Лексом, который еще пару часов назад смотрел на меня с восхищением, сжимал у всех на виду мою руку и целовал в щеку.

– Лекс… – позвала одними губами. Но он резко мотнул головой, будто мои слова хлестнули его по лицу, и посторонился, пропуская нас вперед. – И ты, Лекс… – сорвался тихий упрек с моих губ.

Наконец, меня привели в комнату, окна которой были забраны решетками, а все убранство состояло из нескольких стульев и стола, который сейчас был заполнен самыми разными яствами.

Этот стол, а вернее его убранство, так констатировало с этим помещением, что я не стразу заметила сидящих вокруг него трех парней и двух девушек.

Они отреагировали на мое появление по-разному: один парень даже не поднял головы от тарелки, в которой что-то ковырял; второй отвлекся от созерцания чего-то за окном и посмотрел на меня нечитаемым взглядом; третий сидел на полу и, прижимая к носу платок, зло посматривал на всех в комнате. Девушки в поисках поддержки жались друг к другу и нервно вздрогнули, стоило им увидеть форму моего провожатого. А тот завел меня внутрь и оставил.

Я застыла на месте, не в силах решиться сделать еще хоть шаг. Вид накрытого праздничного стола бил по нервам не хуже напряженной атмосферы, повисшей в комнате.

– Угощайся! – внезапно зло улыбнулся сидящий на полу вихрастый парень и приглашающе повел рукой. – Чего стоишь?

Я с отвращением посмотрела на еду и прошла к окну. Мне казалось, нас должны были поместить в какие-нибудь казематы, но мы находились на третьем этаже Дворца. Из окна был виден краешек двора и сад, в котором вовсю цвели яблони.

– Красиво… – сорвалось с моих губ.

– Скоро за нами придут и отвезут к стене, – внезапно сказал мой сосед по созерцанию красот за окном – худой высокий блондин с почти прозрачными льдистыми глазами. – Ты готова умереть?

Я вздрогнула:

– Нет.

– Ты дебил? – бросил парень с пола и зло отшвырнул от себя окровавленный платок.

– Нет, я мутант, – спокойно ответил ему блондин, не оборачиваясь.

– Да все мы тут мутанты, м-м-мать! – он внезапно подскочил с места и бросился к столу. Попытался его опрокинуть, но у него ничего не вышло – он был привинчен к полу. Тогда он начал все с него сметать. По комнате разлетелся звук разбивающейся посуды.

– Я вообще-то ем! – пробасил плечистый парень за столом и заехал вихрастому в нос.

У того снова брызнула кровь.

– М-м-мать! – опять выругался вихрастый и бросился с кулаками на обидчика.

Девчонки завизжали, и в комнате тут же появились охранники, которые несколькими ударами по почкам быстро разняли драчунов и вышли.

Вихрастый снова сел на пол, опустил голову к коленям, и плечи его затряслись. Я хотела бы что-то сказать, но чем я могла его… их всех, и себя в том числе, утешить?

Широкоплечий сел за стол и продолжил прерванную трапезу.

Примерно через час нас отвезут к стене, и начнется ежегодная Большая охота. А мы будем главным ее атрибутом – дичью.

Как только у нас обнаружили мутаген, нам отказали в праве быть человеком. Вот так просто: раз – и ты уже не человек, и с тобой можно делать что угодно.

Как сегодня сказал Лекс? Бегун – это не человек, это мутант, на котором просто все еще накинута человеческая шкура, которая вот-вот с него сползет.

Я посмотрела на свои руки, повертела их перед собой. Почему же с меня до сих пор не сползла эта шкура и почему я все так остро чувствую? Почему мое сердце рвется на части из-за предательства тех, кому я доверяла, и где то самое безумие, в котором утопает мозг мутанта? Я бы сейчас от него не отказалась.

Я снова отвернулась к окну и стала рассматривать цветущие яблони. Белые лепестки трепетали на легком весеннем ветру. И мне показалось, что удалось почувствовать их почти неслышный аромат.

Они отказали мне в праве считаться человеком, но от этого я в чудовище не превратилась. И вообще, что бы ни случилось, а я буду держаться за свою человеческую сущность до конца. «Дичь» еще покажет зубки. Я не дам себя просто так убить, не буду покорно ждать гибели, как барашек на заклании! И пусть все считают меня чудовищем, но я – человек, и докажу это!

Я расправила плечи и вздернула подбородок. Парень, стоявший рядом, хмыкнул и внезапно представился.

– Меня зовут Карад.

– Мэй.

– Пошли немного перекусим. У нас будет очень трудный день.

Я посмотрела ему в глаза и увидела человека, который тоже не желает сдаваться обстоятельствам.

– Ты прав, нам понадобятся силы.

Глава 4. Большая охота

Нас вывели из темного нутра бронированной машины, и по глазам сразу резанули лучи послеобеденного солнца. Гул толпы, приглушенный стенками автомобиля, ударил по ушам с новой силой, а когда нас заметили, он стал почти нестерпимым.

Я смотрела на беснующуюся вокруг толпу и не видела людей – лишь сплошную массу, требующую зрелищ и нашедшую тех, на кого можно излить свою ненависть, боль и страх. Нас обступили десяток охотников, которые будут нас загонять и убивать ей на потеху.

Среди охотников был и Лекс. Он упорно не смотрел на меня.

В голове снова вспыли слова бабушки: «Человек – не человек… Такой – не такой… Да какие они сами люди после этого?!».Эх, увидеть бы ее сейчас и маму…

Но даже если они сейчас где-то наблюдают за мной и хотят привлечь к себе внимания – это бесполезно, ведь толпа не имеет лица.

Нас поторопили тычками прикладов в спины, и мы двинулись вперед, к воротам. По обеим их сторонам на широкой стене восседали отцы-основатели – пятеро мужчин, когда-то сделавших этот город оплотом спокойствия и благоденствия и которые с тех пор каждый год приговаривают подростков, у которых нашли мутаген, к смерти.

– Уважаемые жители Ковчега! – встал с кресла отец Квентин – высокий привлекательный брюнет средних лет с аккуратной бородкой. – Сегодня был очень важный день, который определил судьбы многих молодых людей. Они будут трудиться на всеобщее благо и, несомненно, сделают наш город лучше и прекраснее! Вы только взгляните на их счастливые лица! – отец Квентин повел рукой, и огромные экраны, установленные по обе стороны от ворот, вспыхнули кадрами счастливых подростков, которые выходили утром из Дворца Благоденствия с улыбками. – И чтобы их лица и дальше сияли счастьем, и они с таким же энтузиазмом продолжали смотреть в будущее, мы должны жестко выпалывать молодую, но больную поросль, которая может уничтожить все, что нас окружает! И да будет так! – Он поднял вверх кулак.

Толпа неистово поддержала своего лидера, и я испугалась, что она прорвет сдерживающий заслон и растерзает нас прямо здесь.

Следующим слово взял бессменный ведущий этого мероприятия – невысокий полный мужчина с завитыми и уложенными в невероятную прическу белыми волосами в аляпистом костюме, который переливался всеми цветами радуги. Так вызывающе безвкусно и ярко выглядеть в Ковчеге разрешалось только господину Гримграсу, а вот его подражатели жестоко высмеивались и осуждались. Он маленьким мячиком заскакал по стене, рассказывая о главном сегодняшнем событии и произошедших забавных случаях. Народ немного успокоился и расслабился, и тогда он обратил внимание на нас.

Во время Большой охоты не принято вспоминать, из какой семьи вышли жертвы, потому что они автоматически вычеркивались из всех метрик и хроник, будто их и не было никогда. А вот обсудить внешний вид «чудовищ» и поиздеваться над ними – это всегда пожалуйста.

Только на этот раз этого почему-то не случилось. Его подозвал к себе отец Берган и что-то сказал. Показалось, что в этот момент он посмотрел на меня и я вздрогнула.

Выслушав отца-основателя, веселый толстячок всплеснул руками:

– …Настало время выгнать из нашего стада паршивых овец! И да начнется Большая охота!

Раздался сигнал гонга, и ведущий раскинул руки, будто дарил присутствовавшим величайшее из благ и безумно этим гордился. Широкая улыбка не сходила с его лица.

Люди на стенах взорвались овациями и одобрительными топотом и свитом.

Огромные городские ворота начали медленно открываться.

В последнее время они мне часто снились, как и дикие крики толпы, посылавшей меня и еще пятерку неудачников на смерть. Я просыпалась в холодном поту и даже плакала от облегчения, что это мне только привиделось и никогда ничего подобного со мной не случится.

Но сейчас это был не сон – ворота города, за которые я никогда в жизни не выходила и которые оберегали жителей благословенного Ковчега, открывались, а стоявшие позади охотники приготовились вытолкать тех из нас, кто не поторопится выйти сам. А дальше…

…будет охота. Охота на нас.

Я гипнотизировала ворота взглядом, ожидая, когда створки откроются настолько, чтобы можно было выбежать. И все же не удержалась и обернулась.

Лекс… Еще утром – а кажется, что уже годы назад – мне казалось, что я влюблена в него. Что он отвечает взаимностью… Когда-то мне многое казалось… Сейчас же он стоял в строю тех, кто будет загонять меня, как животное, на потеху толпе.

У меня осталась лишь одна надежда – выскользнуть отсюда первой и бежать! Бежать так быстро, чтобы успеть скрыться в подлеске до того, как закончатся традиционные три минуты форы. А там…

Лучше умереть от лап чудовищ, чем от рук тех, на защиту кого полагалась всю жизнь и кто это доверие предал.

«Беги к воде – она скроет следы. Следуй за зеленоглазым, не бойся. И помни: все лгут! Дар – это не плохо. Дар – это дар. А ложь душит тех, кто ею живет».

Бабушка знала… Она точно знала, что будет именно так, и ничего не могла с этим поделать. Что ж, пусть исполнится ее пророчество, и ложь отцов-основателей их когда-нибудь задушит – я не отказалась бы на это посмотреть.

Ворота открылись достаточно, чтобы в щель можно было проскользнуть. Переглянувшись, мы с Карадом рванули вперед.

До ближайшего подлеска было недалеко, всего метров сто. Раньше было больше, гораздо больше, но с каждым годом лес все ближе подкрадывался к стенам города. И теперь у нас были все шансы успеть скрыться от охотников.

Мы с Карадом вырвались вперед, следом бежали вихрастый, одна из девушек и бугай. Другая девушка осталась у ворот и кричала, срывая голос и размазывая по лицу слезы:

– Я не мутант! Я человек! За что?! Пощадите! Вы же люди!

Я от ее слов лишь припустила быстрее. Ждать пощады от толпы или отцов-основателей, один из которых так хладнокровно отправили меня смерть? Ну уж нет!

Некоторое время мы бежали по небольшой тропке, вытоптанной, наверное, охотниками, но делать это и дальше было глупо, и, как только стало возможно, нырнули в чащу леса.

Как раз в этот момент раздался выстрел, а крики девушки, просящей пощады и человечности, сменились ликующим воем толпы…

На миг мы застыли, переглянулись. Вихрастый ломанулся глубже в гущу зарослей, а бугай побежал дальше по тропке. Девушка побежала за нами, но зацепилась широкой юбкой за сухостой и застряла, пытаясь ее отцепить.

В этот момент я от души поблагодарила бабушку, которая не дала мне нарядиться в платье и туфли – аккуратные ботинки на небольшой платформе сейчас оказались как нельзя кстати.

– Ай! – не успела я порадоваться этому, как зацепилась за ветки ели длинными волосами.

Карад обернулся, но я уже рванула за пряди, высвобождая их и оставив клок на ветке. Перехватила волосы одной рукой и продолжила пробираться вперед. Резинки у меня, к сожалению, с собой не оказалось, и я только сейчас подумала о том, что нужно было поискать хотя бы какой-нибудь лоскут ткани и перевязать им волосы.

Мы наткнулись на овраг с лужей на дне, пришлось его огибать, а когда оказались по другую сторону, услышали выстрел и женский вскрик. Я сглотнула и, больше не оборачиваясь, побежала за Карадом – он прокладывал нам путь.

Немного спустя раздалась целая очередь выстрелов, которая подстегнула нас двигаться еще быстрее. Прозвучали они в стороне, но это не значило, что охотники не шли по нашему следу.

Большая охота редко длилась дольше пары часов. Все происходило быстро и жестоко. А как иначе? Что могли противопоставить безоружные и не подготовленные к такому повороту жизни подростки обученным охотникам? И эта мнимая фора в три минуты – просто насмешка над жертвами, чтобы не пришлось их долго искать.

Новые выстрелы раздались уже недалеко от нас. Похоже, в живых остались только я и Карад. Мы молча обменялись взглядами и, не сговариваясь, припустили еще быстрее, стараясь быть бесшумными, насколько это вообще было возможно в лесу. Под кронами высоких разлапистых деревьев подлесок был негустой, пробираться по нему было гораздо легче, но и догнать нас становилось гораздо проще. Хорошо, в этом году наступила ранняя весна, и листья на деревьях успели распуститься, скрывая нас от преследователей зеленой дымкой.

Я шарахнулась от выстрела, раздавшегося совсем рядом, запнулась и полетела в очередной овраг. Карад, пригнувшись, застыл, глядя на меня со страхом и беспокойством – мы понимали друг друга без слов, и я видела, что он тоже понял, что стреляли в нас.

С трудом встала, и парень помог мне выбраться из овражка. Я посмотрела на сбитые в кровь ладони и перепачканную белую одежду. И пожалела, что испачкала ее так мало, недостаточно, чтобы стать незаметной. А вот у Карада одежда больше подходила для пряток в лесу, он был почти незаметен на фоне кустов.

Об этом же подумал и Карад.

– Прости, но с тобой мне не убежать. Здесь наши пути расходятся, – очень тихо сказал он с сожалением и скрылся, мгновенно растворившись в чаще.

Несколько драгоценных секунд я пыталась отдышаться и осознать, что теперь совсем одна. Я не осуждала парня – здесь каждый сам за себя, он и не должен был мне ничего с самого начала, но все равно вел меня по лесу все это время и поддерживал одной своей решимостью выжить. А потому сейчас я застыла в растерянности.

Наверное, только поэтому сквозь шум крови в ушах расслышала тихий плеск воды впереди.

«Беги к воде – она скроет следы» – молнией мелькнули в голове слова бабушки, и я рванула на звук.

Неширокий и неглубокий – по щиколотку – ручей обнаружился почти сразу за кустами, и я, не раздумывая, ступила в холодную воду и побежала вниз по течению. Но очень скоро поняла, что не то что бежать, а даже идти в ледяной воде по илистому дну и порожистому течению – плохая идея. С горечью подумала, что городской девочке выжить в лесу нереально, но тут же отогнала эти мысли. О каком выжить в лесу может идти речь, когда цель сейчас стоит просто выжить?!

Пришлось выбираться на другую сторону ручья. Зубы отбивали чечетку, но я стиснула челюсти и продолжила пробираться по его берегу. Мне казалось, что у ручья безопаснее. По крайней мере так я была уверена, что иду вперед, а не плутаю по лесу, возвращаясь назад прямо в руки охотников.

Чем дальше я шла, тем больше маленьких ручейков вливалось в речушку, вдоль которой лежал мой путь.

Не знаю, действительно мне удалось запутать следы, или охотники увязались за Карадом, но следующие полчаса я пробиралась по лесу, не слыша погони. Для жертвы в Большой охоте это большое достижение.

Я невесело усмехнулась. За всю историю Ковчега жертвам всего пару раз удалось убежать от охотников, и было это очень давно. Как только охотники поймут, что не могут найти бегуна, в небо поднимут дроны, которые будут облетать лесной массив в поисках жертвы. Конечно, засечь беглеца в лесу непросто, но дроны имеют шансы на успех. Идеальным для меня было бы в ближайшие час-два найти какое-нибудь более-менее надежное укрытие и пересидеть там до утра – бродить ночью в лесу опасно. Днем опасности тоже никуда не денутся – приносят же охотники с вылазок безобразные туши чудовищ, – но сейчас я хотя бы могу их увидеть, а ночью даже просто подвернуть неудачно ногу – раз плюнуть.

Я снова невесело усмехнулась. Оказывается, я неисправимая оптимистка: уже думаю о ночевке, хотя Большая охота в самом разгаре.

За невеселыми мыслями не сразу обратила внимание на усилившийся шум воды – речушка превратилась в широкую, хоть и мелкую каменистую речку, и я шла по самому ее краю, хоть и приходилось быть аккуратной, чтобы не поскользнуться – лезть в кусты дальше от берега не хотелось. Я прибавила шаг и скоро поняла, что плато впереди резко обрывается, образуя водопад.

Я застыла, глядя на обрыв и не зная, что делать, но решила все же подойти поближе к краю, чтобы осмотреть окрестности и оценить, где лучше спуститься.

С каждым шагом шум воды усиливался, как и опасность соскользнуть в бурлящий поток. Пришлось продираться сквозь кусты чуть выше от берега. На краю обрыва я выдохнула, выбравшись, наконец, на не заросший каменистый уступ.

Дыхание перехватило от открывшейся взору красоты: внизу раскинулось синее озеро, с высоты похожее на блюдце. Камни по его краям образовывали «корону», а ближе к середине оно было темно-синим, намекая на большую глубину. Сам водопад утопал в белой дымке брызг и переливался в лучах вечернего солнца. Такой красоты мне еще не приходилось видеть, и я застыла, любуясь и проникаясь ею.

Что-то заставило меня обернуться. Бывает так: стоишь и вдруг резко без причины оборачиваешься и обязательно сталкиваешься с чьим-нибудь внимательным взглядом.

Я встретилась взглядом с Лексом.

Он стоял на противоположном берегу метрах в тридцати и сжимал в руках пистолет.

Кровь застучала в висках, дыхание перехватило, а на глаза навернулись непрошенные слезы. Столько убегать, чтобы все равно попасться… и кому? Разве еще утром я могла предположить, что мой парень может стать моим палачом?

Я смотрела, как он медленно поднимает руку с зажатым в ней пистолетом, как направляет его на меня, и не могла поверить, что это происходит. Казалось, время замедлило бег. Ноги будто приросли к земле, а в голове билась лишь одна мысль: «Не верю… Не могу поверить…».

Внезапно кусты рядом с Лексом зашевелились, и из них вышел другой охотник. Он быстрым цепким взглядом оценил представшую перед ним картину и, усмехнувшись, сказал ему что-то подбадривающее. Но Лекс, покосившись на него, продолжал стоять, направляя на меня пистолет, и я видела, как он кусал губы.

Тогда второй охотник покачал головой и вскинул свой пистолет.

Неужели все?

Меня качнуло назад, сердце бухнуло в ушах. Я испугалась, что сорвусь с обрыва. Застыла на месте боясь шелохнуться и неотрывно смотрела на охотников. Знала, что кто-то из них выстрелит, и все равно не могла сделать и шагу.

Охотники не спускали с меня взглядов, и старший явно инструктировал Лекса, заставлял выстрелить и так увлекся, что перестал смотреть на меня. Лекс сосредоточенно ему внимал и будто ушел в себя, перестал кусать губы и сжав их в тонкую линию.

Внезапно он опустил руку. Я смотрела на него с неожиданно вспыхнувшей надеждой и благодарностью. Вот только взгляд у него был так холоден и безэмоционален, что я поняла – обрадовалась рано. Старший охотник понаблюдал за мной с усмешкой и внезапно сделал приглашающий жест рукой с пистолетом. Я непонимающе на него посмотрела, и он кивнул, подтверждая, что я не ошиблась – он не будет прямо сейчас меня убивать, а приглашает подойти.

Я окинула взглядом ухмылявшегося мужчину, своего бывшего парня, который только что набирался смелости меня убить, и поняла, что к ним идти нельзя. Не знала, что они задумали, но мне это явно не понравится. А после общения с отцами-основателями в голову лезли такие мысли, что хотелось броситься вниз с обрыва немедленно.

Я обернулась, посмотрела на острые камни у подножия водопада, снова повернулась к охотникам. Глядя на гаденькую улыбочку старшего и холодный взгляд Лекса, я верила в то, что если попаду к ним в руки, то пожалею, что не получила пулю в лоб.

Уступ, на котором я стояла, довольно широк, нырнуть в заросли я бы точно не успела, да и недалеко бы убежала от пули или тренированных охотников. Мне не оставалось ничего иного, как идти к ним.

Дойдя до конца уступа, я посмотрела в глаза Лексу. Показалось, что нас и не разделяют эти метры, сморгнула последнюю слезу по этому парню и, резко развернувшись, рванула к краю пропасти. Я не хотела умирать. Я хотела жить. Глупая надежда, что я смогу от них сбежать, прыгнув в водопад, билась на краю сознания, и я прыгнула.

Раздался выстрел и злой недоуменный возглас старшего охотника, относившийся точно не ко мне:

– Ты что творишь?!

Я еще успела с горечью подумать, что Лекс все же решил меня убить, когда по ногам ударила водная гладь.

Холодная вода обдала, словно кипятком, аж дыхание перехватило, тело сковало, и я камнем погружалась на глубину. Промелькнула мысль, что мне все же удалось перелететь острые камни, вот только как теперь выплыть, ведь плавать я не умею, еле-еле держусь на воде. В детстве несколько раз ходила с родителями в бассейн, но потом его закрыли.

Распахнула глаза, чтобы определить, где поверхность, и начала усиленно грести руками. Вот только воздуха в легких становилось все меньше, а поверхность, казалось, не приближалась – холод сковывал движения, паника душила, а когда краем зрения я увидела метнувшуюся ко мне откуда-то сбоку тень, из горла вырвался беззвучный крик, из-за которого я потеряла остатки воздуха в легких, а потом сделала вдох…