Kitabı oku: «Предвведение в любомудрие родного языка и родного», sayfa 2
КТО ТАКОЙ РУССКИЙ?
ПРОЯСНЯЕМ ЗНАЧЕНИЯ СЛОВА-ПОНЯТИЯ «Русский»
Возможное происхождение слов «русский» и «русские».
Ру́сский
укр. ру́ський, польск. ruski «украинский». От Русь (см.), напротив, Ру́сское мо́ре «Ильмень» – редкое названье, с 1471 г. (Экблом, Rus 18), произведено от Ру́с (с) а (см.) (Фасмер М. Р. Этимологический словарь русского языка. – М.: Прогресс. 1964—1973).
Русский.
Арабское – Rus (норманы в Испании и Франции). Греческое – «норманы».
Существительное «русский» является производным от Русь (впервые слово с гласной «у» в корне – «Русь» – употребляется в «Повести временных лет»). В древнерусских договорах 911—944 гг. это народоназванье выводится к древнеисландскому слову со значеньем «гребцы, мореходы».
В Киевской Руси слово закрепилось, употреблялось для обозначенья народа, населяющего землю современной РФ.
Родственными являются: Малорусское – руський. Польское – ruski (украинский). Производные: русский (сущ.), русеть, по-русски. (Семёнов А. В. Этимологический словарь русского языка. Серия «Русский язык от А до Я». Издательство «ЮНВЕС». Москва, 2003 г.).
Слово «русские» произошло от словосочетанья «русские люди», т. е. жители земли (государства) Русь и все, подвластные правящей верхушке, правящему сословию – руси.
Источники:
Сыдыков А. Н. К этимологии этнонима «русский» // Проблемы современной науки и образования, 2016.
Клейн Л. С. «Русь» в системе этнонимов как ключ к происхождению термина // Stratum plus. Археология и культурная антропология, 2014.
Клейн Л. С. 2009. Спор о варягах. История противостояния и аргументы сторон. Санкт-Петербург: Евразия.
Хабургаев Г. А. 1979. Этнонимия «Повести временных лет». Москва: Московский университет.
Шорковитц Д. Происхождение восточных славян и образование Киевской Руси в переоценке постсоветской историографии // Rossica Antiqua, 2010.
Батурин Н. К. О наименовании земли восточных славян // Вестник Российского университета кооперации, 2019.
2017. 01. 006. Соколов С. В. Концепции происхождения «Варяжской руси» в Российской историографии XVIII – XIX вв. В контексте европейских идей раннего нового времени. – Екатеринбург: банк культурной информации, 2015. – 316 с. – (сер.: «Из истории России») // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 5, История: Информационно-аналитический журнал, 2017.
Соколов С. В. Первая дискуссия по «варяжскому вопросу» в интеллектуальном пространстве эпохи (к спору Г. Ф. Миллера и М. В. Ломоносова) // Люди и тексты. Исторический альманах, 2014.
Соколов С. В. Учебная литература по истории (вторая половина XVIII начало XIX В.) о происхождении варяжской руси и образовании Древнерусского государства // Вестник Томского государственного университета, 2012.
Тихомиров М. Н. Происхождение названий «Русь» и «Русская земля». / В кн. Советская этнография. М., Л., 1974.
Значения слов «русский» и «русские».
«Государственная земля у нас в старину носила названье Руси или Русской земли – слово, пережившее черезвычайно разнообразные значенья; из этих значений можно различить четыре: 1) народное: русь – племя; 2) общественное: русь – сословие; 3) земельное: Русь – область и 4) Русь – государственная земля» (Ключевский В. О. Соч. в 9 томах // Терминология русской истории / Т. 6. М.: Мысль, 1989, с. 94).
Русский
1) Относящийся к Руси/России, русским, связанный с ними. 2) Свойственный русским и для Руси/России. 3) Принадлежащий Руси/России или русским. 4) Созданный, выведенный и т. п. на Руси/России или русскими (Ефремова Т. Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный. – М.: Русский язык, 2000).
Русский
Относящийся к русскому народу, к его языку, народному норову, образу жизни, укладу, а также к Руси/России, к её земле, внутреннему устройству, были (истории); такой, как у русских, как на Руси (Р. язык (восточнославянской купы индоевропейской семьи языков). Русская философская мысль. Р. критический реализм Р. богатырский эпос. Русское деревянное зодчество. Русская крестьянская община. Русские народные песни. Р. романс. Русское гостеприимство. Русская кухня. Р. национальный костюм. Русская тройка. Русская зима. Русская рубашка (косоворотка). Р. рысак (порода лошадей). По-русски (нареч.). ◊ Русским языком говорю кому (разг.) – раздражённое требование послушать, понять) (Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / Российская академия наук. Институт русского языка им. В. В. Виноградова. – 4-е изд., дополненное. – М.: Азбуковник, 1999).
Русские
1) Восточно-славянский народ, составляющий основное население Руси/России. 2) Представители этого народа (Ефремова Т. Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный. – М.: Русский язык, 2000).
Русские
Народ, составляющий основное коренное население Руси/России. (Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / Российская академия наук. Институт русского языка им. В. В. Виноградова. – 4-е изд., дополненное. – М.: Азбуковник, 1999).
Триединый русский народ (Мы – славяне!).
«…Великорус, малорус и белорус, даже иногда живущие далеко от своей родины, всё равно считают себя славянами. <…> Мы, славяне, – братья, близкие по плоти и крови. Мы все – единая священная семья славян. У нас свой образ мысли, у нас своё понятие добропорядочности» (Феодосий (Процюк), епископ Русской православной церкви 1927 – 2016).
Высказыванья о том, кто такие русские
«Нет народа, о котором бы было выдумано столько лжи, нелепостей и клеветы, как народ русский» (Екатерина Великая).
«Я имею честь быть русской,
Я этим горжусь,
Я буду защищать Мою Родину и языком, и пером, и мечом – пока у Меня хватит жизни…»
(Екатерина II Великая).
«Русский – это тот, кто любит Русь» (И. Глазунов).
«Русский тот, кто Русь любит и ей служит!» (Пётр I Великий).
«Ежели русский скажет вам, что он не любит Родину, не верьте ему, он не русский» (Ф. М. Достоевский).
«Русский не тот, кто носит русскую фамилию, а тот, кто любит Русь и считает её своим отечеством» (Антон Деникин).
«Никто не спрашивает, откуда ты пришёл и вышел, головное, как ты относишься к Руси, отчинник ты или предатель, друг или ворог» (Егор Холмогоров).
«И вот мы подошли к главному. К вечному, казалось бы, спору. Как классифицировать „народ-богоносец“: с расовой или ментальной точки зрения? Вы удивитесь, но предмета спора на поверку не окажется. Потому что по итогам Гражданской войны и русская контрреволюция (после своего закономерного поражения), и русская революция (после столь же закономерной победы) независимо от себя сошлись в главном: быть русским – это не значит носить русскую фамилию или быть русским по крови. Быть русским – это испытывать гордость за Родину и добиваться её процветания. Пути процветания могут быть разными, но постоянная остаётся неизменной» (Армен Гаспарян. «Крах Великой империи. Загадочная история самой крупной геополитической катастрофы»).
«Великорус – историк от природы: он лучше понимает свое прошедшее, чем будущее; он не всегда догадается, что нужно предусмотреть, но всегда поймёт, что он не догадался» (В. Ключевский).
«История должна быть нашим помощником в жизни. Держась за настоящее, мы живем будущим, обязательно исходя из прошлого.
Никогда не думай, читатель, что история – это только история. Давнее нашей земли и нашего народа удивительно сопряжено с нашим сегодняшним днем.
Не верь тому, кто скажет тебе:
– Это нам не нужно… Это история!
Иногда люди не понимают, что история – это и есть наша современность. Нельзя изучить современную жизнь и познать ее политические требования к нам – без знания истории! Если человек говорит: «Я знаю историю», – это значит, что он знает и современность. Если человек говорит: «Я знаю только современность», – это значит, что он не знает ни истории, ни современности!
Из ничего ничто и не рождается.
Были люди до нас, теперь есть мы, будут и после нас. Воин русский на поле Куликовом – это воин при Кунерсдорфе. Воин при Кунерсдорфе – это воин на поле Бородинском. Воин на поле Бородинском – это воин на Шипке. Воин на Шипке – это защитник Брестской крепости…
Изменились понятия, другими стали люди. Но родина у них по-прежнему одна – это мать-Русь; и во все времена кровь проливалась во имя одного – во имя русского Отечества.
Мы не провожали в поход павших на поле Куликовом.
Не нас разбудили рыдания Ярославны.
Мы не знаем имен замерзших на Шипке…
И всё-таки мы их – знаем! Да, мы их помним, мы их видим, мы их слышим, мы их никогда не забудем. Ибо это наши предки, читатель.
В истории есть голос крови.
Этот голос ко многому нас обязывает.
Не будем искать славы для себя.
Мы говорили в дни Батыя,
Как на полях Бородина:
Да возвеличится Россия,
Да сгинут наши имена!».
Валентин Пикуль. Пером и шпагой.
«Мне кажется, что… история нашего народа представляет удивительные черты, как будто в такой степени небывалые. Совершался и совершается огромный духовный рост, духовное творчество, не видные и не осознаваемые ни современниками, ни долгими поколениями спустя. С удивлением, как бы неожиданно для самого народа, они открываются ходом позднейшего исторического изучения» (В. И. Вернадский).
«Не может русский человек быть счастлив в одиночку, ему нужно участие окружающих, а без этого он не будет счастлив» (В. Даль).
«Для русского материальные ценности и принципы, за ними стоящие, значат слишком мало, а чувства и выражение их – слишком много» (Д. Голсуорси).
«Я вывел формулу русского человека. Вот она: русским человеком может быть только тот, у кого чего-нибудь нет, но не так нет, чтобы обязательно было, а нет – и хрен с ним» (Н. Михалков).
«Сознание неправды денег неистребимо в русской душе» (А. Ахматова).
О русском и западном понятии свободы. О различии меж русской и западной свободой
«Какой смысл в слове «моя»? Ведь оно не обозначает того, что принадлежит мне, но то, чему принадлежу я, что заключает в себе все мое существо. Это «то» моё лишь настолько, насколько я принадлежу ему сам. «Мой Бог» ведь это не тот Бог, Который принадлежит мне, но тот, Которому принадлежу я. То же самое и относительно выражений: «моя родина», «моё призванье», «моя страсть», «моя надёжа» (Серен Кьеркегор. «Дневник обольстителя»).
О западном и незападном понятии свободы
Оказывается, наши передки под свободой понимали совсем не то, что под ней понимают сейчас, и у нас, и на Западе. Под свободой понимали свойскость, нашесть, общность, принадлежность к своей семье, к своему роду (родине), племени, к своей народности, общине, дружине – словом, к своим. Понимаете, принадлежность к своему мiру, а не оторванность, не отделённость от него. Люди тогда мыслили по-иному, не по-западному, а по-родному. Не о том, как отделиться от семьи, рода, племени, народа, общины, дружины, не о том, как оторваться от родных корней, от Родины, а том, как остаться частью своего, родного и как сберечь родное. Наши передки понимали, что человек должен жить не только для себя одного, а для всех своих родичей и сородичей. Не Я, а Мы было первее всего. Свободный, значит, свой, наш, родной, родимый. Быть свободным, значит, быть частью чего-то своего, нашего, родного. Свобода или слобОда – это свои или место, где живут свои. Но потом западники подменили наше понятие свободы западным вольническим (либеральным) и теперь многие наши люди, руководствуясь этим подменным понятием, стремятся не к сбережению и улучшению родного, а к полному отрыву от него и подмене его неродным. Эти озападнённые люди стремятся не к одинению со своими родными и со своей Родиной, своим народом, укладом и языком, а к отделению от них, к отрыву от своих родных корней. Для них их Я стоит на первом месте, а Мы на пятом и десятом, если вообще стоит. В данном случае губители родного языка и уклада сроботали более тонко. Обычно они подменяют слова вместо с понятиями, а тут только понятие, да ещё и значения от «воли» приписали к «свободе».
Давнерусское слово свободь выходит к праиндоевропейскому языку, явным образом относясь с давнеиндийским svapati (сам себе господин: «svo» – свой и «poti» – господин) [С. А. Бурлак, С. А. Старостин. Сравнительно-историческое языкознание. – М.: Издательский центр «Академия», 2005. с. 80—81].
Свобода
…Не вполне ясное (и только славянское) образование, но, несомненно, от индоевропейского корня *se-: *sue- (: *seue-): *s (e) uo- [тот же корень в русьских «свой, себя, собою»]. Индоевропейская основа, по-видимому, *s (u) e-bho-: *s (u) o-bho. От этой основы, кроме обчесловянского (svoboda)), образовано ещё письмославянское собьство (наряду с давнерусским и письмославянское собьство – «свойство» и «существо», «общность») – «личность», «лицо». Таким образом, с понятием о свободе с самого начала связывалась мысль о принадлежности к своей общине, к своему роду, племени, к своей народности – словом, к своим… (П. Я. Черных. Историко-этимологический словарь современного русского языка: 2 т. – 3-е изд., стереотип. – М.: Рус. Яз., 1999, с. 148).
Русское слово свобода своими корнями уходит в первоиндоевропейские веремена. Слово это обчеславянское. Выхоженческие словники [Преображенский 1958; Фасмер 1986—1987; Черных 1994; Шанский 1975] склонны толковать его как однокоренное с местоимением свой (образовано с помощью собирательного прибитка -од (а)). Праславянское *эуеЬос1а («свобода») было собирательным именованием всех совместно живущих членов рода, включая и тех, кто не имел родства по крови, – т. е. всех «своих». На Давней Руси наряду со свитковым (книжным) свобода существовал разговорный вид – слобОда, а затем слобода, закрепивший за собой значение «посёлок» [СлРЯ XI – XVII].
А. В. Варзин. «Свобода» в словарной фиксации XIX – начала XX века: отражение трансформации смыслов под влиянием либеральной идеологии // Политическая лингвистика, 2011. https://cyberleninka.ru/article/n/svoboda-v-slovarnoy..
Что получается?
Свободный человек – человек, находящийся середи своих. Слово «свобода» означает не отдельность, независимость, как его принято понимать под вливанием «свободнических ценностей», а принадлежность к обществу в качестве составляющей части, включённость в соответствующее целое (Е. В. Богачков. Этимология и корневое значение слова «Свобода» // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.10250, 03.03.2003 http://www.trinitas.ru/rus/doc/0216/004a/02160001.htm). Смысловое наполнение значения слов со временем меняется, пример был показан ранее при уточнении перевода слова «овощи» с давнерусского на русьский язык [В. Л. Чечулин. О переводе слова «овощи» с древнерусского на русский язык // Университетские исследования, 2010 (раздел: филология) http://www.uresearch.psu.ru/files/articles/190_54506…] (дав. русск. «обвочи» = фрукты [И. И. Срезневский. Материалы для словаря древнерусского языка, в 3-х тт. репринт изд. 1893 г., М.: Гиз. инстр. и нац. словарей, 1958]).
Преображенский, в конце XIX века, в корнесловнике [А. Г. Преображенский. Этимологический словарь русского языка, в 2-х тт., репринт. доревол. изд., М., 1959] упоминал догаду Миклошича о трёхчастном составе слова «сво-бо-да» от санскритского sua-bhuo-do, без выяснения смыла образующих частей; bha на санскрите – володелец, володыка, однако такое словообразование не объясняет чередование «бо» – «бож» в отгологольных видах «сво-бо-да» – «о-сво-бож-да-ть».
Звук «ж» выникает обычно в чередовании от «г», утерянного в данном случае как в слове «спаси-бо» (образованного от «спаси-Б~г» – «спаси-бо (г)» [Словник Фасмера, т. 3], «спасибо… от сокращения слов: спаси Б-г» [Словарь современного русского литературного языка, АН СССР, ин-т русского языка, в 17 тт., гл. ред. В. И. Чернышев, М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950—1965. т. 14, стлб. 479], [В. И. Даль. Толковый словарь живаго великорусского языка, репр. изд. 1882 г., в 4-х тт., М.: «Гиз. иностр. и нац. словарей», 1955]).
Применяя подобие словообразования указанного Миклошичем можно заметить, что слово «сво-бо-да» имеет трёхчастный состав, из частей свойственных русскому языку «сво-Бо (г) -да» (о неговорении (г) см. примечание выше). При этом выхожении слово «свобода» – трёхчастное, и значение его «свое-Богу-дание» – «передание себя Богу» – постижение розумом откровения Божественного промысла.
Подтвержает такое словообразование и стречающееся написание слова свобода под надстрочником (под каковым писались слова только священные, как то: Б~г, с~тый (святый), и т. п.) [И. И. Срезневский. Материалы для словаря древнерусского языка, в 3-х тт. репринт изд. 1893 г., М.: Гиз. инстр. и нац. словарей, 1958. Т. 3., стлб. 281, «свобожение»]: «Съпадшиися образ възводя, ибо свобж ение соущим от Адама подавала (Мин. 1097 г., л. 22)».
Сходное понимание слова «свобода» и в греческом языке (еЛеиберю). Однако, собственно в русском языке есть и иные слова, помимо «спасибо» и «свобода», однокоренные слову «Б~г», а именно: Б~жий воин, «тур» – воин, на слуху и присказка из «Слова о полку Игореве»: «буй тур Всеволод» -буйный (неспокойный) воин, «тур – прозвание хороброго воина» [И. И. Срезневский. Материалы для словаря древнерусского языка, в 3-х тт. репринт изд. 1893 г., М.: Гиз. инстр. и нац. словарей, 1958. Т. 3, стлб. 1038, «туръ»]; ещё одно слово однокоренное слову «Бог» – «богатство» (обильное проявление Б~га, иногда пишется и под надстрочником, бгатство), и противное ему «убогость» – скудное проявление Бога (передлог «у… в одинении с прилагательными означает слабую степень качества, например „узелень“ – зеленоватый, „учьрмень“ -красноватый» [Там же. Т. 3, стлб. 1108, «у»]).
Суть слова «свобода» точно выражается нашей русской пословицей «не живи как хочется, а живи как Б~г велит». В. Л. Чечулин. О различии этимологии слова «свобода» в русском и других языках // Приволжский научный вестник, 2011. https://cyberleninka.ru/article/n/o-razlichii-etimolo..
Слово «свобода» связана с церковнославянскими словами «свобство», «собство» «persona», где svob от svoj – свой, то есть обозначает «положение свободного, своего члена рода» [Словник Фасмера], в то веремя как слово «воля» связано чередованием голосных со словами «велеть, довлеть» и одиняет в своём значении такие смысловые признаки, как «желание», «выбор», «волОсть». В давнерусском языке «воля, волити» – обозначение розумного выбора межу несколькими можностями. Что касается значения слова «свобода», то здесь на первое место выходит сема ’persona’, «сам» («свой»), но в то же время указывается на «положение… своего члена рода», то есть на наличие какой-либо общности или общества, середи коей (в коем) может проявиться «независимость» или «состояние свободного человека». В основном значении совеременного русского слова «свобода» передставлена поконное свойство: свобода – это наличие внешних условий для проявлении воли человека. Русское слово «свободный», выходящее к индоевропейской основе *swe, также подчёркивает принадлежность к «своим», в то же веремя выделяет себя как отдельность.
Таким образом, прослеживается связь понятия «свобода» с понятием «свой – несвой». Примером этого противления является разхожение слов «свобода» и «слобода». Начально говорной народный вид «слобода», обозначавший состояние человека, а также место (община, позднее мир), где живут свои, обособляется, становится названием места, в коем живёт свободный человек (мир). В то же веремя воля, в отличие от свободы, связывается с несвоим миром, за переделами слободы [А. Г. Лисицыню Анализ концепта «свобода – воля – вольность» в русском языке [Текст]: дис. … канд. филол. наук / А. Г. Лисицин. – М., 1995. С. 75—76]. Можно, это нашло отражение в совеременном понимании свободы как можности делать, что хочешь в опеределённых границах (налагаемых обществом) и воли как ничем не ограниченной свободы действий в ничем не ограниченном широком пространстве. Впоследствии «слобода» теряет переже явный признак «свой». Слово «воля» также не сразу приобрело значение «свобода». Волей оболодал Бог, а не человек. Воля стала соотноситься с личным желанием человека, его правом выбора. В дальнейшем проходит переимённый перенос, и «воля» обозначает уже собственно «свободу». Но этот перенос проходит, когда нарок «своё-несвоё» уже не действует [Там же, с. 77—78]. Сближению значений слов «воля» и «свобода» способствовало наличие в каждом из них пространственной части. Вторичный признак проявился и способствовал появлению значения «мир, где можна неограниченная самостоятельная деятельность» [Там же, с. 79].
А. Г. Лисицын отмечает, что в давнерусских словиях «свободити» чаще всего употеребляется со словами «робота», «робство», слово «свободь» противлено словам «роб», «робота», «робство», то есть свобода понимается и как протива робскому состоянию, а всякое освобожение видится как свобода от робства. Когда кого -то освободили, то его «сделали своим, вернули к своим, сделали достоянием своих», любой свой свободен, даже если он находится в зависимости у кого-то из своих, т. к. зависимость от своих, своего не ощущается [Там же, с. 74].
Такое понимание свободы свойственно именно для русского уклада, основу коего составляет мужность общества, волОстное же понимание свободы слагалось, по нашему мнению, иначе.
А. Вежбицкая видит особенность русского понятия «свобода» в том, «что во всех русских словниках слово свобода толкуется с упоминанием слов „стеснять“ или „стеснение“, выводных от „тесно“, как если бы свобода состояла, по сути своей, в „освобожении“ из своего рода смирительной рубашки, вещной или душевной» [А. Вежбицкая. Понимание культур через посредство ключевых слов [Текст] / А. Вежбицкая. – М.: Языки славянской культуры, 2001. С. 35].
По мнению ряда познавальщиков, в связи с существованием на Руси обычая пеленать робёнка, русское понятие «свобода» соотносится с образом разпелёнатого робёнка, пытывающего удовольствие от того, что он может двигать ручками и ножками без каких-либо ограничений. Однако А. Вежбицкая связывает смысловые особенности слова свобода переже всего с волОстной былью Руси. Подобную же мысль высказывает Г. Гачев, отмечая, что русский человек, «коий только вышел из покровительственных порядков державы и общественничества (социализма) и коий может понимать свободу переже всего как развязывание внешних уз и удержей, как волю вольному и что теперь всё позволено» [Г. Гачев. Ментальности народов мира [Текст] / Г. Гачев. – М.: Эксмо, 2003. С. 16].
Следует также отметить некоторый «противобщественный» упор русского понятия «свобода», сложившийся в силу былевых обычаев и отражённый в русской мысли и русской свиткости (литературе). «Русскому народу, в силу ли его былевых обычаев или ещё чего-либо, почти полностью непонятно понятие самоуправления, ровного для всех закона и личной свободы – и связанной с этим ответственности. Само слово „свобода“ понимается большинством народа как созначник слова „безпорядок“, как можность безнаказанного вершения каких-то противообщественных и опасных поступков» [А. Вежбицкая. Понимание культур через посредство ключевых слов [Текст] / А. Вежбицкая. – М.: Языки славянской культуры, 2001. С. 240]. Г. П. Федотов также отмечает наличие отрицательной оценки в понятии «свобода»: «Свобода для москвича – понятие отрицательное: созначник разпущенности, „ненаказанности“, безобразия» (Цит. по [Н. Д. Арутюнова. Воля и свобода [Текст] / Н. Д. Арутюнова // Логический анализ языка. – М.: Индрик, 2003. – С. 73—99. С. 89]).
Представление свободы, заключенное в русской языковом образе мира, провожается, переже всего, ощущением безмерного счастья, простора.
«В свободе ощутимым образом присутствуют добавочные значения „простора“, широкого, безкрайнего пространства, где можно ПОЛНОСТЬЮ вытянуться» [А. Вежбицкая. Понимание культур через посредство ключевых слов [Текст] / А. Вежбицкая. – М.: Языки славянской культуры, 2001. С. 236].
О. С. Егорова, О. А. Кириллова. «Свобода» и «воля» как ключевые концепты русской культуры // Ярославский педагогический вестник, 2012. https://cyberleninka.ru/article/n/svoboda-i-volya-kak..
«Свобода» в словарной фиксации XIX-начала XX века: отражение трансформации смыслов под влиянием либеральной идеологии https://cyberleninka.ru/article/n/svoboda-v-slovarnoy..
