Kitabı oku: «Что это было?», sayfa 2

Подключать или нет Машу к Марку? Над этим вопросом Константин Алексеевич размышлял весь следующий день. Чутье профессора подсказывало ему, что полученный сигнал важен. Но внесение данных в общую научную сеть дело рискованное. Всегда найдется какой-нибудь аспирант, который наковыряет информацию и потом поднимет на смех. Мол, смотрите, профессор тратит научные ресурсы университета, подключая самый продвинутый сетевой искусственный интеллект для расшифровки радиомусора, пойманного на даче с устаревшем оборудованием.

И это не самое худшее. А вот если данные просканирует ФСНК? От этих никогда не знаешь, что ожидать. Пряник, морковку перед носом или увесистый пинок под зад.

В итоге в течение всего следующего дня Маша так и не справилась с задачей, и профессор решил рискнуть. Вернувшись в лабораторию, он подключил к работе Марка. Кстати, когда это придумали называть все искусственные интеллекты только на букву М? И куда делась старая добрая Алиса?

После серии неудачных попыток Марк вдруг отказался дальше работать с сигналом. Это не домашний сервис, который можно до бесконечности гонять с одним и тем же запросом. Марк был сетевым монстром, и ему приходилось освобождать ресурсы для одновременного решения сотни задач. И он имел право отказаться от выполнения поручений, не подпадающих под его критерии. Неспособность Марка решить эту загадку с сигналом поставила Константина Алексеевича в тупик. Что же он поймал?

Еще работая с Машей, профессор побаивался – не сигнал ли это военных? Но будь это так, Марк бы давно все зашифровал, отключил его доступ и вызвал представителей научного контроля. Но Марк просто признал задачу невыполнимой.

Одну мысль Константин Алексеевич настойчиво гнал от себя, но теперь это становилось единственным объяснением. Сигнал точно не принадлежал людям. Да уж.

Профессор решительно принялся за дело лично, проворчав в очередной раз о бесполезности любых искусственных мозгов. Он освободил три рабочих дня, запретил с ним связываться всем, кроме нобелевского комитета, и принялся за работу.

План простой. Если изначально допустить мысль, что это внеземной сигнал, то значит, за набором данных в любом случае стоит некое сообщение.

Тут профессор вспомнил о Рондове, который двадцать лет назад придумал методику распознавания языка внеземных разумов, если с таковыми земляне когда-нибудь встретятся. Рондов предположил, что все инопланетяне – гуманоиды. Соответственно, способ извлечения звуков у них как у людей. На базе этой идеи Рондов построил целую науку – биофилологию, последователи которой занялись выявлением законов извлечения речевых звуков и схожести на этом основании языков, наименований предметов и явлений у любых гуманоидных существ. Правда, никто за двадцать лет так и не признал биофилологию наукой. Но профессор решил попробовать новую методику, терять ему уже нечего. И почти сутки он потратил на разработку нового алгоритма.

Сигнал расшифровать удалось практически сразу.

Перед профессором лежала пачка листов бумаги. Он их специально распечатал. Ему хотелось физически ощутить прикосновение к тайне. Сигнал из космоса, это уже не подлежало сомнению. Оставалось только понять, чей именно это сигнал. Профессор мечтал об эффекте, который произведет его открытие. И не решался перевернуть лист бумаги.

«Гедиок – Макеоту. Сообщение ‘набор символов’»

Ну вот, понял профессор, первый контакт с инопланетянами и состоялся.

***

«Гедиок – Макеоту. Сообщение ‘набор символов’.

Я уже говорил, что скоро умру?

Да, точно. Говорил уже множество раз.

Знаешь, самое страшное, что я точно знаю время своей смерти. Мне осталось жить ‘пауза’. А неважно, сколько мне осталось. К чему это тебе? Даже если ты и получишь это сообщение, я точно буду уже мертв.

Это ‘набор символов’ сообщение, которое я отправляю. Точнее, отправляю в никуда. Просто в космос. В надежде, что после моей пропажи наши будут сканировать все пространство вокруг этой ‘набор символов’ планеты и наткнутся на мои сигналы. Слабенькая, конечно, надежда.

Знаешь, сначала я хотел извиняться. Ну там… Прости. Мне жаль. Надеюсь, ты поймешь. Но потом я понял. Вероятно, ты получишь только одно-единственное сообщение. И что ты тогда услышишь? Кусок послания медленно умирающего нытика? Нет.

В итоге я вновь и вновь отправляю одно и то же. Как так получилось, что я оказался здесь? И почему ты об этом даже не подозреваешь? Рассказывая это тебе, я и сам все больше и больше начинаю понимать происходящее. С тобой. Со мной. С нами.

Итак, новость. Я стал астронавтом. Представляешь? Я! Который столько раз отказывался. Помнишь, когда запускали ‘набор символов’ и звали меня инженером? Нет. Я отказался.

А потом. Помнишь, спустя ‘набор символов’ лет? Когда запускали корабль на ‘набор символов’. Я тоже отказался. Видите ли, зарплата не устроила. Конечно. Теперь я богач. Правда, считай уже мертвый.

Да, кстати. Как только подтвердится моя смерть, ты больше никогда не будешь ни в чем нуждаться. Ты станешь богатой! Я указал тебя в завещании. Тебя одну. Этой ‘набор символов’ ничего не достанется, ты не думай.

Хотя это ты виновата, что я тут помираю. Да-да. Именно ты. Конечно. Ты сейчас начнешь вспоминать все, что я натворил, пока мы были женаты. И вспомнишь мою измену с этой ‘набор символов’. И будешь абсолютно права, когда скажешь, что это я сам себя загнал в ловушку.

Все так. И ты права. Но все равно: я здесь сейчас из-за тебя. И значит, умру я из-за тебя. Вот я очень хочу, чтобы ты это помнила и понимала. Нет, я не злюсь и не хочу отомстить. Ничего такого. Просто важно, чтобы мы осознавали свои поступки. Пусть ценой моей смерти, но ты научишься понимать это.

Не переживай. Я сделал выбор. Как я стал астронавтом? А легко. Этот ‘набор символов’ записался, а потом позвал меня. Деньги, приключения, тайные миссии. Разведчики дальнего космоса, ‘набор символов’. Почти никто не знает, но у нас есть разведчики. Мы привыкли, что рядом никого нет. И Вселенная будто создана только для нас. Мы заселяли планеты, колонизировали вокруг целый мир. Астронавты и колонисты.

Но на самом деле мы мечтали встретить кого-то еще. Неужели мы одни во Вселенной? Не может быть, чтобы на стольких планетах не жил бы кто-нибудь другой.

И вот мы их нашли. Представляешь? Да? Мы не одиноки.

И вот в первом же своем полете я умираю. Вернее, погибаю. Представляешь, сплю я, значит. Если честно, то особо заняться нечем. Нет, я, конечно, должен вести наблюдение, проводить исследования. Но это занимает ‘набор символов’. А что делать потом?

И вот просыпаюсь я от тишины. Даже почувствовал, как стало тихо вокруг. Открываю глаза и вижу, что ничего не работает. Совсем ничего. Полная темнота и отключение всех систем. Функционирует резервная система, которая не дает мне замерзнуть, и все. В какой-то вихрь я, что ли, попал? Или астероид меня подбил? Хотя я бы ощутил толчок. Что в итоге случилось, я не знаю.