Kitabı oku: «Письма в небеса», sayfa 9

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ: «ДОМ С ПРИВИДЕНИЯМИ»

Утром мы выехали в Бруклин. Я выразил желание познакомиться с отцом Софии и она ничего не имела против, однако теперь я пожалел о своем решении. Едва лишь машина тронулась, как потрепанный Порш «Каен», словно навозный жук, выполз из-за угла и упал нам на хвост. Софи беззаботно подшучивала над моим серьёзным лицом, и я улыбался и кивал, но ни разу не моргнул, глядя в боковое зеркало. Тот, кто преследовал нас, держался на допустимом расстоянии, но мне почему-то казалось, что с минуты на минуту, он пойдёт на обгон и сомнет багажник ее желтого Форда.

Возвратившееся чувство опасности возвратило мне и память о потерях. Словно удар молнии мое сознание вспорола мысль о тайнике в квартире костолома Чарли. В квартире сумасшедшей старухи Лэйн.

***

Я делала вид, что сплю, а сама лежала в темноте и лишь слушала, как он подходит к шкафу, и очень тихо, стараясь не разбудить меня, снимает с вешалок свою одежду.

Щелкнул дверной замок. Я ощутила укоры совести, но ухмыляющаяся Вивьен всплыла перед мысленным взором и я почувствовала, как в груди дернулось и застыло сердце. Запахнув халат и натянув ботинки, я выскочила в ночь.

Он торчал у дороги, без пальто – оно висело в другом крыле дома, и забрать его, не разбудив всех обитателей не представлялось возможным. Я пробралась в гараж, схватила ключи от папиной машины, и села за руль.

Я вспомнила, как в детстве мы с ребятами играли в сыщиков и следили за соседями через старый бинокль с треснутой линзой.

Минуту спустя Мэтью сел в такси. Я уже порядком замерзла и злилась, перебирая в уме все возможные и невозможные причины, заставившие его вылезти из теплой постели… Я думала о Максе и его измене, и опасаясь вновь украсить свою голову ветвистыми рогами, плюнула на стыд и достоинство, и выждав несколько секунд тронулась за ними. Я старалась держаться поодаль и не упускать машину из виду.

Выбравшись на мост, такси ползло в сторону Квинса. Снежные хлопья застилали лобовое стекло, и я едва ли могла различить призрачный силуэт, плывущий далеко впереди. Такси моргнуло стоп сигналами и свернуло в спальный район.

***

Большой муравейник спал. Редкие машины проносились по опустелым улицам, вздымая снежную пыль, и растворялись без остатка в сонме ночных огней.

До места я добрался глубоко за полночь. Начался снегопад, резкий ветер швырял в лицо колкую крупу. Я поднял воротник и ступил на обледенелый кирпич подъездной дорожки.

На сером снегу ни единого следа. Ни единого звука, точно мир вокруг вымерз.

Я скользнул в темноту.

Жилище встретило меня упадком и гнетущей тишиной. Лестница на второй этаж выгорела, повсюду валялись горы битых кирпичей и мусора. Стены испещрили пентаграммы и всевозможные рисунки, познать таинство которых теперь не представлялось возможным.

Пробираясь через завалы к своей квартире, я споткнулся и едва не расшиб голову, оскальзываясь на груде обломков. Проход закрыт. Дверь в квартиру номер тринадцать была погребена под рухнувшей крышей. Попасть туда я смог через соседнюю квартиру, где когда-то жили Лопесы – стена обвалилась, и я прошел по обломкам, как по мосту.

Тринадцатая квартира со смерти ее последней обладательницы стала меккой для сумасшедших фанатиков. По углам в заплесневелых банках, припорошенных снегом, стояли свечи. Кто-то повесил на стену жуткое ожерелье из кукольных голов. Напротив окна на стене красовался лик Дьявола, обведенный в круг, а там, где в моем времени висела картина неизвестного пейзажиста, теперь красовался перевернутый крест, наспех намалеванный красной краской.

Осторожно поддев заиндевелый край бетонной плитки, я не без труда сдвинул ее с места и облегчено вздохнул. Тайник оказался нетронутым. Открыть его было не так легко – механизмы замка проржавели, но мне все же удалось поднажать. И нащупать в недрах стальной души рифленую рукоять револьвера.

Я подошел к окну, откуда падал конус света, и вытряс на ладонь патроны. Латунные гильзы даже не покрылись ржавчиной.

Стоило отдать должное Костолому Чарли.

« Я твой должник, друг», – подумал я, снаряжая барабан револьвера.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ: «

AB

OVO

»

Моему удивлению не было предела, когда кэб замер напротив дома Марты Лэйн. Я припарковалась на другом конце улицы, и едва смогла различить чернильную кляксу, плывшую в белизне к заброшенному зданию. Мои пальцы вросли в руль, а внутренности обдало холодом, точно в распахнутую настежь душу влетел ледяной сквозняк. Кэб поплыл в сторону городского центра, осторожно лавируя посреди сугробов, а я, набравшись храбрости, тронулась вниз по улице, мимо проклятого дома.

Чувствуя, как сдают нервы, я утопила педаль в пол, и обогнув злачный район по широкой дуге, помчала домой. Проскочила на красный, и едва не угодила под колеса снегоочистителя.

Я ожидала увидеть кого угодно, и что угодно, кроме дома Марты Лэйн.

– Какого черта? – бормотала я самой себе, выравнивая машину из заноса.

От мысли, что он сейчас где-то там, бродит ночью среди руин в проклятом доме меня пробрало до костей.

Все началось с его возвращения. Я словно сошла с ума – взяла работу на дом, но кипа бумаг пылилась на рабочем столе, мой телефон был отключён и забыт где-то в недрах сумки, а всю мою жизнь занял Мэтью.

Я засыпала в его объятиях, и просыпалась утром, когда он осыпал моё лицо поцелуями. Он приносил мне кофе в постель, именно такой как я люблю – крепкий латте с пенкой, и хрустящие круассаны из пекарни за углом. К его слегка вычурным манерам, которые совершенно не связывались в моей голове с изборождённым шрамами телом, я почти привыкла. Он много спрашивал. Обо мне и о совершенно обычных вещах, впитывая информацию словно губка. Однако мы никогда не говорили о нем. Мэтью часто мрачнел. В такие мгновения он словно затухал, и его мысли были где-то далеко вне времени и пространства.

Я связывала это с чем угодно, не подозревая, что причина лежит на поверхности, а если быть совсем точной – во внутреннем кармане его пальто; причина, весом не более десяти грамм, с гравировкой « ab ovo, Lisa Taylor⁸».

Я сжимала кольцо в кулаке, когда хлопнула входная дверь. Увидев в моих руках свой твидовый пиджак он не повёл и бровью. Я обернулась и двумя шагами пересекла расстояние между нами.

– Должна тебе кое-что сказать, Мэтью Броуди! – мой голос звенел, как сталь.

– Подожди, Софи! – он попытался взять меня за руку, но я отскочила и бросила в него пиджак. Он поймал его на лету и отшвырнул в сторону. – Прошу, выслушай! У нас мало времени…

– Ты женат, – заорала я, изо всех сил сдерживая рыданиях. – Чёртов сукин ты сын!

Он вдруг все понял. Бросил быстрый взгляд на пиджак, бесформенной тряпкой валявшийся у ног, потом на сжатый кулак, выставленный вперёд так, словно в любой момент я готова была вмять его в гладко выбритую щеку.

– Ты все неправильно поняла. Всё не так просто, Софи, я не женат, и никогда не был женат, однако моя тайна страшнее всех законных жён вместе взятых.

Я застыла – столько искренней горечи звучало в его словах.

– Расскажи, – прошептала я. – Расскажи, или убирайся, Броуди.

И он рассказал. Рассказал о том, что родился в Бруклине, в семье ремесленника, что сестра Тара умерла в возрасте двадцати пяти лет, что он сам зарабатывал на жизнь, участвуя в незаконных боях без правил, что его друг Ник Роджерс изобрёл странный прибор и он, Мэтью Броуди, пересёк рубеж в восемьдесят восемь лет, всего за несколько секунд.

К концу повествования его речь стала слегка сбивчивой.

– Я пришёл из тысяча девятьсот тридцатого года, Софи. – закончил он.

– Убирайся, – отчеканила я. – Или я вызову полицию.

Он стоял на пороге с абсолютно опустошенным видом, а я сама не знаю откуда во мне взялись силы стоять и с вызовом смотреть ему в лицо, и не обрушится на пол и не завыть в голос…

***

Дверь хлопнула в спину ружейным выстрелом. Казалось, ударивший в спину сквозняк вышиб из тела душу. С каждой секундой, внутри меня все леденело.

– Софи, – прошептал я, ворочая языком мерзлую кашу. Будь проклято все на свете, если я сейчас же не докажу, что говорю правду! Зажав устройство в кулаке, я забарабанил в дверь. – Открой, нужно поговорить.

Она рыдала. Я яростно бился плечом в дверь, намереваясь вынести нахрен, если потребуется, но судьба имела на меня свои планы.

***

– Не могу поверить. – Сказала Хло. – Зачем ты вообще полезла в его карман?

Я всхлипнула. Слова Вивьен жгли меня с самого вечера встреч, и в ту ночь, когда Мэтью исследовал проклятый дом, я поддалась искушению. Я хотела знать, что он скрывает.

– Ви, старая крыса. – Выругалась Хло. – Почему ты не выслушала его, София?

Теперь я и сама не могла ответить – почему? Наверное, меня возмутили его слова: я пришел из тысяча девятьсот тридцатого года, Софи. Смутное сомнение, заскреблось где-то в глубине души. Я подошла к столу, и открыла ящик – вкладыш, выпавший из сигаретной пачки, лежал именно там куда я положила его, и я, наконец поняла, что именно беспокоило меня.

Карточка, устаревший фасон одежды, манера речи, и неумение обращаться с простыми вещами, вроде смартфона. Да у него вообще не было смартфона!

– Он просто сумасшедший. – Сказала я самой себе. – А если ты не перестанешь искать подтверждение его словам, то станешь такой же путешественницей во времени.

– Что ты там бормочешь? – Переспросила Хлоя.

Заверив ее, что все в порядке, я отключилась. Этим вечером я могла бы наполнить слезами озеро.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ: «НАЧАЛО КОНЦА»

Меня вышвырнуло под порог квартиры, услужливо предоставленной Костоломом Чарли. Вселенная словно насмехалась надо мной. Я ударил в дверь кулаком. Сдирая костяшки, я бил по ней, не обращая внимания на боль и впивавшиеся в мясо щепки. Мир вокруг перестал существовать. Я не слышал ничего, кроме плача Софи, отпечатавшегося в мозгу раскаленным ярмом.

Слева по коридору открылась дверь, в узкую щель кто-то выглянул, но мне было абсолютно все равно, что обо мне подумают. Я долго сидел у порога и курил одну сигарету за другой. Кровь стекала по дрожащим ладоням, оставляя ровные круглые пятна на серых плитах.

Этим вечером компанию мне составила бутылка отвратного пойла, которую я нашел в холодильнике. Сногсшибательный эликсир на деле оказался пустышкой. Я пил и не мог залить разросшуюся пустоту.

В дверь постучали. Я не шелохнулся, лишь сильнее сжал стакан, и он треснул, разлетелся мелкой крошкой. Я смотрел на рассеченную ладонь и в груди закипала злость. Схватив бутылку я зашвырнул ее в стену, перевернул пепельницу и рухнул на четвереньки. Устройство противно пищало.

– Что за черт? – пробормотал я.

В следующий миг меня швырнуло через всю кухню в гостиную. Не успел я понять, в чем дело, как тут же оказался на лестничной площадке. Новый рывок и вот я стою посреди комнаты в квартире Лопесов. Тамара подпрыгнула от испуга и заверещала, ее муж с каменным лицом выронил тарелку с дрожащих рук.

А в следующее мгновение я едва не расколотил голову об раковину.

Я почуял, как мое тело отрывается от земли и с невероятной скоростью устремляется сквозь этажи, потолки и стены в затхлый подвал. От удара током, я в ужасе сжимал в кулаке раскалившийся цилиндр. Это было началом конца.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ: «

LA

FEE

»

Кио ликовал. Кэп промахнулся. И теперь он, Кио, займет его место. Уж он то не станет церемониться и если потребуется, вытрясет из проклятого Броуди душу.

Марш был вне себя от гнева. Путешественник снова оставил их с членом, ускользнув в последний момент, а его сучка оказалась обыкновенной лошицей. Когда Кио пришел к ней, она рыдала, растирая тушь по впалым щекам.

– Добрый день, мисс. – сказал Кио, окидывая взглядом обстановку за ее спиной и показал ей значок шерифа. – Я должен задать вам несколько вопросов.

Ее руки затряслись, едва лишь она услышала фамилию «Броуди».

– Боюсь, ничем не смогу помочь вам, сэр. – Ответила София. И даже Кио ощутил нечто, отдалённо напомнившее сочувствие, когда услышал боль, сквозившую в его голосе.

Кио ухмыльнулся. Когда все закончится он, возможно, оставит ее себе в качестве приза. Джейсон Марш не откажет ему, если он притащит ему путешественника. А пока лучше держаться от него подальше – сосунок скор на расправу. Даже Кэп чудом остался жив.

– Еще виски. – Бросил Кио подошедшему официанту и продолжил наблюдать за хозяином.

Марш уже изрядно окосел и теперь следил взглядом хищника за блондинкой в кровавом платье.

La Fee⁹ процокала к соседнему столику и уселась напротив, не поправив полы вечернего платья, так, что ткань сильно натянулась, обжав полные груди и бедра.  Она закинула ногу на ногу, так непринужденно проведя икрой по гладкому колену, что Джейсон на секунду забыл, зачем пришел.  Чуть заостренная лисья мордочка и ехидные бледно-голубые глаза, полные губы, которые не поджимают,  но которыми обжимают. Да, Джейсон узнал ее. Каждый мужчина продал бы душу, за то, чтобы вместо микрофона она сжимала в кулачке его член. Джейсон  готов был поставить пару тысяч на это. Таких хотят, желают, жаждут, до безумия, до пены у рта и скрипа зубов; когда потные, мычащие, фонтанируют, куда только можно. Для многих такие, как фея ни когда не перейдут из папки «Мечты» в папку «Вечер пятницы». Она знает себе цену, и она знает цену людям. Джейсон отвернулся прежде, чем Фея метнула на него игривый взгляд из под тонких и длинных ресниц. Ему захотелось взять ее прямо здесь, на столе, задрав платье до грудей под улюлюканье пьяных боровов.

Марш нахмурился, изучая сквозь призму янтарной жидкости изящные белые лодыжки. Она заказала «минет», но Джейсон вышел из ресторана  прежде, чем в мыслях представил, как полные алые губы  La belle** тянут через трубочку дерзкий коктейль, как тонкий розовый язычок облизывает пену с нижней губы и проходит по внутренней стороне щеки. Было в ней что-то, чего он не мог объяснить. Притягательность мухоловки, клейкая, сладкая, с запахом, сводящим с ума, но стоит коснуться – капкан захлопнется и растопит жертву желудочным соком.

***

– Vous aider¹⁰? Она подняла глаза, проведя пальцем по тонкой шее. С чуть приоткрытых алых губ сорвалось:

– Мистер Марш?

Джейсон замер, она сидела перед ним, ее голова находилась на одном уровне с ширинкой его брюк.  От такого соседства по телу пробежала волна огня.

– Я помогу. – Он присел рядом, собирая рассыпанное по полу содержимое клатча.

– Простите, я такая неловкая. – она сдержанно улыбнулась, их ладони соприкоснулись.

Этой ночью Джейсон Марш впервые понял сорок седьмой сонет¹¹.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ: «ВОЗМЕЗДИЕ»

Первого февраля Итана Кларка задержали по моему заявлению.

Я содрогалась при мысли о том, что мне придётся говорить о нападении. В зал суда я вошла с низко опущенной и головой. Села. Мой адвокат ободрительно улыбнулся.

– Не переживай, Софи, мы его прижучим. Как пить дать прижучим. У меня в рукаве козырный туз.

Адвокат Итана активно жестикулирует, но Итан его не слушает – его взгляд направлен мне в самую душу.

Я сжимаю кулак, скрипя зубами. Как же хочется врезать…

– У защиты есть несколько вопросов.

– Благодарю. – адвокат Итана с длинными редкими волосами, связанными на затылке откровенно женской бархатной резинкой. Есть в нем что-то отталкивающее. Каким-то шестым чувством понимаю, что именно – презрение. Он ведёт себя так, словно Кларк не сделал ничего предосудительного. Да, адвокат однозначно из тех, кто поддерживает домашнее насилие.

– Итак, мисс Уайт…

– Райт. – машинально поправляю я, и он усмехается, чтобы стало понятно – ошибка допущена нарочно.

– Мисс Райт, вы встречались с моим клиентом? Месяц или около того? Отвечайте только да или нет.

– Да.

– И после первого недоразумения, – он выделяет голосом «недоразумения». – Вы не торопились заявлять в полицию. Почему?

– Я не буду отвечать на этот вопрос.

– Тогда отвечу я. Никакого нападения не было. Вы все придумали, чтобы отомстить моему подопечному.

Я задохнулась от возмущения и не сразу нашлась что ответить.

– Протестую! – вскричал мой защитник.

– Мне кажется, мистер Вильямс, вам это отлично известно. Мисс Райт, вы говорили, вас спас прохожий. Где же он? Почему не свидетельствует в суде?

Я внутренне сжимаюсь. Вот только Мэтью приплетать не надо.

– Я прошу пригласить свидетеля! – воскликнул Вильямс.

Это стало неожиданностью не только для меня – лицо Итана (или Боба?) пошло красными пятнами.

– Представьтесь, пожалуйста.

Мои брови поползли вверх.

– Макс Бейкер, офицер полиции.

– Кем вы являетесь потерпевшей?

– Мы в разводе, но я здесь не как супруг, а как офицер. Прошу прикрепить к обвинению заявление Линды Хилл. – он лично положил на стол судье толстую папку.

– Протестую!

– Протест отклонён. – сказал судья, глядя сквозь толстые линзы на офицера. – Что за цирк вы здесь устроили?

***

Из материалов дела N° 345. Изнасилование.

Изнасилование совершено 15 июня 2002 г. , около 19:00 на набережной Брайтон Бич. Потерпевшая Линда Кейтиллин Хилл заявила о совершенном преступлении.

Сообщаю, что Марк Грегори, с которым я познакомилась в интернете, пригласил меня проехаться к набережной. Там он, угрожая мне предметом, похожим на пистолет, заставил меня выйти с машины, и надеть какую-то одежду – длинную плиссированную юбку черного цвета, и белый джемпер с вышитой розой, также он принудил меня надеть парик. Когда я выполнила его требования, он повалил меня на землю и совершил со мной половой акт, против моей воли. При этом он выкрикивал «Ты сучка, Энн! Я тебя трахнул».

После совершенного насилия Марк Грегори заставил меня вернуться в машину, и вывез меня в лесополосу, где и оставил…

Медицинское освидетельствование зафиксировало на теле жертвы многочисленные ссадины. Также был взят образец спермы.

Автомобиль преступника числился в угоне. Была проведена проверка. Преступник не найден. Л. Хилл сообщила, что имя преступника может быть вымышленным…»

***

Линде Хилл уже исполнилось восемнадцать, но мать продолжала вести себя с ней, как с прыщавым подростком.

«Запомни, Линда! Никакого секса до свадьбы!»

Она могла не беспокоиться. Немногочисленные приятели Линды отнюдь не горели желанием пристроится между её рыхлых бёдер, и сбегали сразу же, едва получив свое – кое-кому удавалось вытрясти полсотни, сэкономленные на завтраках или получить курсовую по теме микробиологии. Другие были ещё более несносными занудами и их прыщавое общество выносила только толстуха Линда.

– Мерзкая рыжая толстуха. – повторяла она, глядя в надщербленное зеркало. Каково же было её удивление, когда парень с сайта знакомств не слился, получив на почту фото, а пригласил на свидание.

– Никакого секса, Линда. – Напомнила мать.

Марк не был красавцем в признанном смысле слова, но для неё – мерзкой рыжей толстухи, он казался едва ли не полубогом. Она молча внимала ему, пока он с видом протестантского пастора говорил о необходимости воздерживания, и лишь изредка кивала в знак согласия. Когда машина притормозила на Брайтон бич, он задал всего лишь один вопрос – девственница ли она и довольно ухмыльнулся, получив утвердительный ответ.

– Выйди из машины, – приказал Марк. А потом приказал облачиться в проститутскую джинсовую юбку, и спрятать рыжие кудри под париком. Линда дрожала, когда его толстый член разрывал её плеву, но мысль о том, что все же на неё кто-то позарился, запечатывала ей уши, когда он, сжимая её грудь, кричал эй в ухо:

– Сучка Энн, я тебя трахнул!

Линда знала, что после изнасилования она должна чувствовать себя опустошенной, но вместо этого в ней появилась какая-то отрешенность, заставившая посмотреть на себя с другой стороны. Она бросила колледж, и похудевшая на 25 кг, отправилась путешествовать с компанией байкеров, пока, наконец, не осела в заплесневелой квартирке в Квинсе.

***

День, когда Итану вынесли приговор, стал одним из счастливейших дней в году. Фемида хоть и слепа, но ее гнев праведный. Его вели по коридору, и шарканье ног затерялось в шорохе бумаг, кашле и тихих голосах. Он ни разу не обернулся, не посмотрел на меня, но если бы посмел, я не отвела бы взгляд.

***

В половине десятого раздался звонок. От неожиданности я вздрогнула и с подозрением уставилась на ползущий к краю стола мобильник. Звонил Макс.

– Софи!?

Встревоженный голос едва пробивался сквозь статику помех.

– Он сбежал!

Я вросла в пол с шипящей трубкой в руке. Казалось, даже кровь застыла в жилах, а сердце смерзлось, слиплось, обратившись в глыбу льда. Спину обдало арктическим холодом.

– Я еду к тебе…

Макс сбросил, а я слушала гудки, отчаянно пытаясь вспомнить, заперла ли входную дверь.

В памяти всплыла серповидная разверстая рана на боку Мэтью. Я буквально ощутила жжение внизу живота.

«Я тебя вскрою! Сука!»

Он кричал мне эти слова в том злосчастном переулке месяц назад, и холодный блик зазубренного лезвия плясал в бесноватых глазах.

Окно на кухне взорвалось, обдав меня брызгами стекла. С ужасом я наблюдала за тем, как из зияющей пасти ночи показалась окровавленная рука.

Итан протиснулся в окно, и схватив меня за волосы, проволок через весь дом к двери, ведущей в подвал.

Я кричала и царапалась, стараясь вырваться, но он держал меня мёртвой хваткой. Он заволок меня в подвал, и бросив на холодный бетонный пол, достал верёвки.

Собравшись с силами, я ударила его кулаком в нос, нос хрустнул, на белой рубашке расплылись багровые пятна, но он лишь захохотал, и в следующий миг мне в бок уперлось дуло.

Он связал мне руки и перешел к ногам. Жесткие веревки пережимали вены.

Где-то наверху раздался настойчивый стук в дверь.

– Софи! Софи! Это я, Макс!

– Макс, – повторил Итан, в точности копируя мой голос. Неизвестно откуда в его руках появился подарочный пакет. С ужасом я наблюдала за тем, как он облачается в мою одежду, как красит лицо, пока Макс тарабанит в дверь. – Не переживай, Софи. Ты умрёшь. Я займу твое место.

Дверь подвала распахнулась и ударилась об стену с такой силой, что осыпалась штукатурка.

Макс был не один. Его блондинистая болонка улыбалась острыми зубами, выглядывая из-за его спины.

– У него пистолет! – закричала я Максу, когда он рванул ко мне.

– Пистолет! – Тявкнула болонка.

– Как я рада вас видеть! – Воскликнул Итан моим голосом. – Вы принесли подарки?

– Подарки! Подарки! – захлопала в ладоши болонка.

– Что происходит?

Макс повернулся ко мне, и его лицо было перекошено от ненависти.

– За все нужно платить, Софи. Я тебе помог, а ты нам не помогла. – с этими словами Макс рывком поставил меня на колени.

– Закрой глаза! – заверещал Итан. – Это сюрприз!

– Подарки! Подарки! – Вторила ему болонка.

Макс направил мне в грудь пистолет, и я повиновалась, закрывая глаза и не веря в происходящее.

– Подарки! Подарки!

Два судебных пристава внесли громадную почтовую коробку, наспех оклеенную подарочной упаковкой.

– Ты уже знаешь кто в ней? – Спросил Итан. – Хочешь увидеть своего Мэтью? Хочешь?

Я проснулась от собственного крика и вскочила с постели, словно ошпаренная. На часах была половина десятого.

Включив свет во всех комнатах, я проверила замки, и, убедившись, что все заперто, щелкнула пультом. Мне нужно было нарушить тишину, чтобы не прислушиваться к каждому шороху.

– У нас в гостях Элиза Тэйлор. – сообщила ведущая, ослепительно улыбаясь телезрителям. – Здравствуйте, Элиза.

Элиза ответила, и глядя куда-то мимо камеры, помахала рукой. На ней были затемненные очки, и это, наряду с несколько затрудненной координацией, сказало все за себя. Я застыла.

– Ваша благотворительная выставка собрала четыре миллиона долларов. Вся сумма была направлена неврологической клинике, занимающейся изучением болезни Паркинсона.

– Мой отец болел этой болезнью. Сегодня ровно сорок лет, как он ушёл.

Ведущая выразила соболезнования.

– Ваша последняя картина посвящена этой дате?

– Несомненно.

– Я изобразила Уробороса. Мой отец верил в символику «постоянно омолаживающейся змеи». Именно Уроборос был выгравирован на кольце, которое отец подарил матери в день венчания.

– О Боже! – прошептала я. На ватных ногах я дошла до дивана, и плюхнувшись в мягкие подушки, открыла ноутбук.

«Элиза Тейлор» – написала я в поисковике. Несколько кликов мышкой и я уже набирала номер, моля небо, чтобы на том конце ответили.

– Слушаю.

– Добрый день, – срывающимся голосом произнесла я. – Я могу поговорить с Элизой Тейлор?

– Вы видели время?

– Постойте! – воскликнула я. – Это важно. Это очень важно!

– Говорите, – нетерпеливо ответила женщина.

– Дело в том, что я смотрела интервью…

Недовольный вздох.

– Ко мне попала одна вещица. Я думаю, я должна её вернуть.

– О чем вы говорите? – раздражаясь, спросила собеседница, и я почувствовала себя глупо. Нужно было сразу сказать о кольце, но от волнения я несла чепуху.

– Это кольцо. Обручальное кольцо с Уроборосом.

– Как вы сказали? Кольцо с Уроборосом, – голос дрогнул. – Вы можете приехать?

– Диктуйте адрес.